bond default

В Ли Юэ ему дают прозвище "Гундзы". — Это самый близкий перевод слова Чайлд, — объясняет Влад, разговорившись по пьяни; его гулкий бас полностью заполняет собой тесный закуток трактира. — Гундзы, молодой господин, наследник благородной семьи и так далее. Золотой ребёнок, в общем. Вам, на мой взгляд, очень подходит. Уж кто-кто, а вы по жизни явно как сыр в масле катаетесь. Аякс смеётся, заливисто и максимально непринуждённо. Каждая мора, каждая маленькая монетка для Северного Банка доставалась ему кровью и потом. Екатерина утешающе похлопывает его по плечу. — Вы только не обижайтесь из-за прозвища, господин, оно необидное, — вполголоса добавляет она чересчур серьёзным тоном. — Ладно. Всё благозвучнее, чем "Чайлд", да, Кать? Та скептически смотрит на него в ответ, но Аякс тут же заказывает ещё одну бутылку местного пойла, не давая шанса возразить, и до краёв наполняет её бокал. *** По прибытии Аякса на место, посольство предоставляет ему роскошные апартаменты на террасе Юйцзин: живописный вид на гавань, горничные и круглосуточная охрана на входе — всё, как положено. Статусное жильё специально для предвестников, находящееся прямо рядом с Павильоном Лунного моря. Всего через пару дней он перевозит свои вещи на шумную торговую улочку на горе Тигра. Непримечательная двухкомнатная квартира располагалась в аккурат между рестораном и домом одинокой старушки. Толстые стены, к счастью, неплохо заглушали гул снаружи. Вход находился в проулке, который из-за ресторанных объедков облюбовали местные кошки. Аякс заводит привычку кормить их по вечерам. Уже через неделю молодая трёхцветная кошка даёт ему себя погладить, через две — приводит к нему своих котят. Их трое: рыжий, беленький и чёрный, как будто бы они унаследовали от мамы строго по одному цвету. Кошка подводит их к блюдцу и с довольным видом усаживается у Аякса в ногах. — Нельзя быть такой доверчивой, кошечка, — качает головой он. — Ты что, домашняя? Та никак не реагирует на его слова, деловито вылизывая лапу. Пузатые котята пихаются и налезают друг на друга, жадно поедая густой рыбный суп. — Или ты просто хорошо разбираешься в людях, — говорит он, мягко поглаживая пушистую макушку между ушей. Кошка громко мурчит и ласкается в ответ. Впервые кто-то в Ли Юэ искренне ему рад. *** Аякс не пользуется большим уважением среди остальных предвестников: отчасти благодаря взрывному темпераменту, отчасти из-за его склонности постоянно впутываться во всевозможные передряги. Но ему, признаться, откровенно плевать, что о нём думают. Аякса не впервые посылают на миссию за тридевять земель без каких-либо наводок или поддержки. Ему предстоят месяцы, если не годы самостоятельной кропотливой разведки вдали от уважаемых коллег и их бесконечных интриг. Оно и к лучшему — он никогда не питал симпатии к классическим методам работы Фатуи. Жизнь в Ли Юэ идёт мирно и размеренно, он занимается поисками Рекса Ляписа, изредка проводя инструктажи для новобранцев и разбираясь с местными бандитами. За один месяц он успел пообщаться и пропустить по стопке байцзю чуть ли не с половиной города: начиная с простых рыбаков на верфи и миллелитов, и заканчивая состоятельными торговцами с площади Фэйюнь. Его стараниями репутация Фатуи начинает медленно, но верно исправляться. Местные гильдии наконец всерьёз рассматривают их в качестве инвесторов и долгосрочных партнёров, а не как зловредную иностранную мафию. Чаще всего он просто действует по наитию. Запутанная и хитрая расстановка сил в Ли Юэ чем-то напоминает ему иерархию внутри Фатуи: во главе страны, без всякого сомнения, стояли Цисин, а вот на уровнях пониже ранги и звания шли вразнобой. Методом проб и ошибок Аякс постепенно развивает собственную агентурную сеть, сам процесс поразительно похож на игру в «Ногу призрака» , которой его научили местные дети. Он не знает, куда приведёт его следующий шаг, но он, по крайней мере, не стоит на месте. Могло быть и хуже, думает Аякс. *** Под его ногами быстро растекается алая лужа крови. — ...Блять. В конце концов, насилие — неотъемлемая сторона работы коллектором. *** Здесь, в чужой стране и без милостивого благословения самой Царицы, очень трудно избавляться от тел. Хотя нет, не совсем, сам труп всегда можно было утопить, сжечь, скормить свиньям или попросту закопать. Гораздо сложнее сделать так, чтобы упомянутым телом не заинтересовались местные власти. В этом им помогает ритуальное бюро «Ваншэн». Бюро на всю страну славилось своим масштабным и филигранным подходом к проведению церемоний, но за кругленькую сумму они были готовы организовать похороны максимально тихо и быстро. Плюс, Цисин тоже не брезговали пользоваться услугами «Ваншэн», а потому заведению не угрожали даже тайные связи с Фатуи. Чайлд прилагает множество усилий, чтобы поддерживать с похоронным бюро добрые отношения. Внутренняя разведка Фатуи великодушно делится всей официальной и чуть менее официальной информацией о деятельности «Ваншэн»: Катя приносит ему папку за папкой с полными досье на семейный клан Ху, работников бюро и всех постоянных клиентов, а также подробный налоговый отчёт за все годы существования заведения. Аякс проводит несколько дней за внимательным изучением документов, а после договаривается о деловой встрече с легендарным Чжун Ли, самым известным консультантом «Ваншэн». Забронировать стол в Глазурном павильоне в такой короткий срок обошлось ему в очень и очень внушительную сумму, но что теперь поделать. По снежненскому обычаю, он появляется в павильоне чуть позже назначенного времени с заранее заготовленным подарком. Незнакомый мужчина поднимается из-за стола и опускает голову в грациозном поклоне. Мужчина красив. Нет, даже не так, он прекрасен. Аякс не знал, что люди с настолько утончённой внешностью могут заниматься такой грязной работой. Когда он протягивает ладонь для рукопожатия, Чжун Ли стягивает с ладони перчатку, обнажая нежную, нетронутую ни единым шрамом кожу, и пожимает его руку, уверенно и крепко. В его решительной позе, особой манере держаться и специфической внимательности сквозит воинская выучка. Профессиональный лучник или просто хорошо владеет луком. Левша, судя по кольцу на большом пальце. В документах об этом не было ни слова. Аякс растягивает губы в обворожительной лисьей улыбке. — Чжун Ли, верно? Надеюсь, я не заставил вас ждать слишком долго. — Нет-нет, что вы. Очень приятно наконец встретиться с вами лично, Гундзы. Проходите, давайте присядем, — медовый голос гармонично дополняет незаурядную внешность. Замечательно. Они усаживаются за стол, Чжун Ли — во главе, Аякс — по правую руку от него. Перед ними уже успели выставить несколько тарелок с закусками, хотя они ещё и заказать ничего не успели. — Смотрю, вы про меня уже наслышаны, — замечает Аякс, имея в виду прозвище. — А как же иначе. С самого момента вашего прибытия во всей гавани только и разговоров, что о вас. — Ох, господин Чжун Ли, а вот я про вас ничего не знаю, — врёт он. — У вас надо мной очевидное преимущество. — Верится с трудом, — спокойно отвечает Чжун Ли, и по коже Аякса тут же пробегает неприятный холодок. — Но мне ещё представится шанс доказать свою добросовестность делом. Уголки его рта приподнимаются в еле заметной, но искренней улыбке. Аякс не совсем уверен, как её истолковать. — Как, впрочем, и вам, — завершает тот. Будь на месте Чжун Ли кто-либо другой, Аякс воспринял бы это как неприкрытую угрозу, однако тот выглядел совершенно серьёзно. Такая прямолинейная честность была редкостью среди людей его профессии. Аякс радушно улыбается и сразу двумя руками протягивает ему небольшой красный свёрток. — Тогда я просто обязан оставить хорошее первое впечатление. Мой подарок для вас, прошу. Чжун Ли, педантично следуя местному этикету, трижды отказывается, а потом всё же принимает подарок. Он аккуратно развязывает сложный декоративный бант и поддевает края алой бумаги, доставая наружу кожаный футляр, каждое его движение пропитано необычайным достоинством. Под крышкой футляра обнаруживается серебряная перьевая ручка из любимой мастерской её величества Царицы. У Аякса в кабинете лежит ещё десяток таких же — в Заполярном дворце, честно говоря, других и не водилось. Обычно он преподносил куда более пафосные подарки, но в этот раз Аякс сделал свой выбор в пользу чего-то более практичного, так как работа Чжун Ли явно была связана с непрекращающейся бумажной волокитой. Тот наверняка оценит. Чжун Ли бережно вынимает ручку из футляра и проводит пальцем по затейливой резьбе. — Ах, снежненская ювелирная гравировка, давно не видел такой. Очень характерное сочетание канфарения и таушировки медью, эту технику изобрели задолго до прихода к власти нынешнего Крио Архонта. Прекрасный образец кустарных промыслов Снежной, приятно знать, что ваши мастера и по сей день верны своим традициям. — Я очень старался подобрать подарок достойный вас. — Означает ли это, что вы наводили обо мне справки? Очень интересно. Аякс подчёркнуто непринуждённо пожимает плечами. — С моей стороны было бы невежливо преподнести вам случайную безделушку. — В Ли Юэ не так просто отыскать поделки настоящих снежненских мастеров. За случайную, как вы выразились, «безделушку» можно выручить целое состояние, — констатирует тот. — Премного благодарен. Тончайшая работа. — Ха-ха, уверяю, я ни в коем случае не пытаюсь подкупить вас подарками. — Зачем подкупать того, кто и так полностью лоялен Фатуи. Ох, не прост этот человек, ох, не прост. Аякс даже не успевает придумать хоть сколько-нибудь удобоваримый ответ, когда Чжун Ли просто кладёт ручку обратно и предусмотрительно отодвигает футляр к краю, освобождая место для тарелок. К их столу наконец подходит официантка, и Аякс использует эту паузу, чтобы собраться умом. Интуиция настойчиво подсказывает ему, что самой выигрышной тактикой прямо сейчас будет сидеть и помалкивать, чтобы опять не угодить в чужую словесную ловушку. За последние десять минут он и так успел опозориться как минимум трижды. К счастью, пространные рассуждения Чжун Ли не требуют его активного участия. Весь разговор сводится к затяжным монологам об истории и культуре Ли Юэ, из которых Аякс, к своему удивлению, на самом деле узнаёт для себя много нового. По ходу вечера оказывается, что Чжун Ли вовсе не левша, а одинаково хорошо владеет обеими руками. Он раз за разом показывает Аяксу, как правильно держать палочки, и строго отчитывает, когда он попросту втыкает их в чашку с рисом. Трудно сказать, в чём тут было дело: то ли в излишней самоуверенности, то ли просто в банальном отсутствии инстинкта самосохранения. Так или иначе, непосредственность Чжун Ли вызывает у Аякса только уважение. Они очень долго говорят обо всём, кроме главного, — впрочем, заводить речь о покойниках во время еды в Ли Юэ вообще считалось дурным тоном — ровно до того момента, когда Чжун Ли вскользь не упоминает об успешном выполнении их самого недавнего «заказа». Внешность обманчива, Аякс должен знать это, как никто другой. Превыше всего Чжун Ли ценит справедливость и добросовестность; его, очевидно, мало волнуют законы морали или этики. Он осознанно готов стать соучастником убийства ради выполнения контракта. Если быть абсолютно откровенным, Аяксу это нравится. ... Чжун Ли забыл свой кошелёк. Как жаль, что по старой доброй снежненской традиции Аяксу полагалось заплатить за него в любом случае. Ведь долг, как известно, — один из самых весомых рычагов воздействия. *** Выясняется, что госпожа Шань, старушка-соседка, торгует игрушками собственной работы. Совпадение так совпадение. Он приглашает Шань на чай. Бедная бабуля чуть не хватается за сердце, увидев, как он кладёт в свою чашку варенье. Они до самой ночи говорят о семье Аякса и обсуждают, какие местные игрушки могут понравится его младшим братьям и сёстрам. Аякс внимательно слушает и запоминает хитрости ремесла, чтобы в случае чего убедительно отвечать на вопросы Тевкра. Он заказывает сразу несколько игрушек для всех троих: воздушных змеев, парочку хитрых геометрических головоломок и миниатюрного стража руин. Помимо этого он предлагает ей привезённую с родины расписную матрёшку в обмен на пару кукол и бумажных масок с её прилавка. Шань соглашается. Он дарит их троице с причала: Мэнг, Фэй и Лу Лу. Трёхцветная кошка целыми днями вальяжно лежит у него на подоконнике, пока её непоседливые котята возятся на ковре, греясь на солнце. *** Чжун Ли не выходит у него из головы. Будь то интуиция или просто симпатия, факт остаётся фактом, — Аякса тянет к нему как магнитом. Чудесным образом они продолжают раз за разом сталкиваться друг с другом: на улицах гавани, во время официальных приёмов и даже среди белых песков отмели Яогуан. По счастью, Чжун Ли никак не настораживает эта череда чересчур удачных совпадений. Вместо этого он охотно делится с Аяксом своими поистине бескрайними познаниями в области местной культуры и древнего фольклора. И ещё у него по-прежнему никогда нет при себе денег, а потому общество Аякса всякий раз оказывается как нельзя кстати. Хотя его официальный гонорар заметно уступает заработку Аякса, Чжун Ли, судя по отчётности, отнюдь не бедствует и вполне мог бы оплачивать все свои недешёвые развлечения самостоятельно. При этом местные торговцы, которые на весь континент славились своей щепетильностью в финансовых вопросах, всё равно относились к Чжун Ли с неподдельным уважением. В этом человеке определённо было нечто особенное. *** Мэнг, Фэй и Лу Лу снова заигрались на верфи до позднего вечера. — Эй, шпана! Родители вас по всему городу ищут, — сообщает Аякс, забравшись на сложенные деревянные поддоны и глядя на детей сверху вниз. Озорники в один голос испуганно ахают, задирая головы. — Гундзы! Не говори им, что мы здесь, пожалуйста! — умоляет Фэй, жалобно сложив ладоши. — Ничего не знаю, уже темно, ужинать пора. — Ну пожалуйста! Не сдавай нас! — Что значит «не сдавай»? Я вам добра желаю, вообще-то! — А тебя кто-то об этом просил? Аякс растроганно склоняет голову набок. Ну и сорванцы, точь-в точь как его младшие. Он спрыгивает с поддонов и подходит ближе. — Молчание только в обмен на информацию, ребятки. Троица многозначительно переглядывается, потом Мэнг с важным видом делает шаг ему навстречу. — Огласите свои требования, — заявляет он. Умилительно. Аякс мог бы дразнить их весь вечер напролёт, но пора переходить к делу. — Я ищу господина Чжун Ли, знаете, где он? Дети смотрят на него с некоторым недоверием: слишком уж простой вопрос, тут явно что-то нечисто. — Он недавно вышел с портового рынка и пошёл на площадь Фэйюнь, — наконец отвечает Лулу. — Недавно — это когда? Фэй задумчиво качает головой. — После заката, когда зажигались фонари. Аякс улыбается и по очереди ласково треплет всех троих за волосы. — Большое спасибо. Вы всё равно закругляйтесь потихоньку, хорошо? Кто вовремя не ест, тот не вырастет большой. Напоследок сорванцы умудряются стрясти с него обещание поиграть с ними завтра. После этого он отправляется на площадь Фэйюнь. В толпе пёстрого хлопка и шёлка легко заметить знакомый расшитый золотом тёмный фрак. На сей раз тот стоит у ювелирной лавки, задумчиво склонившись над выставленным товаром, правая рука — на подбородке, левая — за спиной. Разноцветные минералы, обрамлённые золотом и серебром, блестят на тонком красном бархате — одна вещица выглядит дороже другой. Чжун Ли осторожно поднимает и сосредоточенно рассматривает очередное украшение, в тёплом свете фонарей его янтарные глаза сияют ярче любых драгоценностей. Аякс на пару секунд замирает в тени навеса, откровенно любуясь этой картиной, а потом всё же делает шаг ближе. — Сяньшень, вот так встреча! — восклицает он, становясь рядом. Чжун Ли так близко, что Аякс может различить цветочный шлейф его духов: сладкий и неуловимо женственный. — Гунцзы! Очень вовремя. — Опять кошелёк забыли? — Ничего подобного. Да неужели? — Мне интересно ваше мнение, — он показывает ему небольшую серёжку, чем-то похожую на ту, которую носил сам: завязанный затейливым узлом тонкий шнурок, янтарная бусина и мягкая алая кисточка на конце. — Красиво. Вам очень пойдёт. — Это не для меня, — он кладёт серёжку обратно и выбирает ещё одну: простой нефритовый кружок на золотой подвеске. — А как насчёт этой? — Такие, по-моему, носит полгорода. — Совершенно верно, это очень традиционный вариант. Такие серёжки вошли в моду в третью эпоху, после того как их полюбили лидеры Цисин. — Готовите подарок своей второй половине? Чжун Ли тихонько смеётся в ответ. — Возможно. А как вам эта? Два синих цветка из мерцающего полуночного нефрита на серебряных стебельках. — Роскошно. И очень необычно, такая красота точно будет привлекать внимание. Чжун Ли вертит серёжку и так, и эдак, внимательно рассматривая резной нефрит. В конце концов он возвращает её обратно и с задумчивым хмыканьем скрещивает руки на груди. Тем временем владелец лавки с каждой минутой выглядит всё мрачнее и мрачнее, глубочайшая безнадёжность на его лице забавно контрастирует с живейшим интересом, горящим в глазах Чжун Ли. Аякс решает сжалиться над бедным ювелиром и быстро пробегается взглядом по выставленным украшениям. Его внимание привлекает небольшая капелька из багрового агата на золотой цепочке. Серёжка выглядит просто, но изящно: насыщенный кроваво-красный выгодно выделяется на фоне бесконечного янтаря и нефрита. — Может быть, эта? — спрашивает он, подхватывая и передавая её Чжун Ли. — Агат — камень редкий, такой привозят только с Драконьего Хребта. Цена, конечно, будет соответствующая, но дорогой подарок — хороший подарок. — Слепо выбирать подарок исключительно по цене. — Высокая цена — показатель уважения. — Уважения — возможно, но никак не качества. Ах, так? Ну хорошо. — В данном случае важнее не качество, а редкость. Когда глазурные лилии цвели в каждом поле — им была грош цена, а сейчас один только букет стоит как ужин в Глазурном Павильоне. — Если мерить ценность редкостью, тогда чего стоит воздух в ваших лёгких? Аякс не может сдержать смеха. — Господин Чжун Ли, ну вы даёте. Тот скромно, но весело улыбается в ответ, едва-едва показывая зубы. Его поведение чуть ли не впервые за всё время их знакомства соответствует молодой внешности. — Заметьте, я всего лишь следую вашей логике. Если всё в этом мире можно измерить деньгами, тогда почему мы не платим за то, без чего не можем жить? — Воздух нельзя продать. — Отчего же нет? Люди спокойно продают воду, хотя без неё жизнь тоже невозможна. — То есть, в итоге всё упирается в ценность человеческой жизни, серьёзно? — Нет, вовсе нет. Поставим вопрос так: если то, без чего нельзя прожить, не стоит никаких денег, тогда какова цена этой самой человеческой жизни? — Отсутствие цены не определяет ценность. — А теперь вы противоречите сами себе, Гундзы. Аякс вздрагивает от неожиданности и начинает хохотать. — Сяньшень, вы невыносимы. Тот коротко смеётся, куда более сдержанно, чем Аякс, но от всего сердца. Аякс чувствует мимолётное прикосновение к своему локтю и вдруг осознаёт, что в какой-то момент они оказались чересчур близко друг к другу. — Прошу прощения, я шучу, — без тени сожаления извиняется Чжун Ли. — Моя мысль была в том, что мора не может быть мерилом всего на свете. — Тогда что в конечном итоге определяет ценность вещей? Чжун Ли поворачивается к Аяксу лицом и смотрит на него с необыкновенной откровенностью во взгляде. А затем протягивает ему серёжку. — Вам нравится? Аякс не сразу находится с ответом, обескураженно то открывая, то закрывая рот. После их долгой и хитрой словесной игры этот вопрос буквально обжигает его своей прямолинейностью и честностью. — Мне... э-э... что? На губах Чжун Ли играет озорная улыбка. Он склоняет голову набок. — Всё ещё сомневаетесь насчёт ценности? Аякс толкает его локтем в бок. Затем сразу запоздало жалеет о собственной несдержанности, но улыбка Чжун Ли становится только шире. — Ну, это ведь не для меня. — То есть, мнение ваше тоже ничего не стоит? — Не в этом дело. Тут всё зависит не от меня, а от получателя подарка. Вы знаете, что этому человеку нравится? — Дорогие подарки, — медовым голосом сообщает тот, самодовольно прищурившись и хитро-хитро улыбаясь. Этот лукавый рот так и хочется поцеловать. Пресвятые архонты, даруйте ему терпение. — В таком случае... эта серёжка простая, но отменного качества, — говорит Аякс, тщетно пытаясь собраться с мыслями. — Плюс, красный цвет всегда в моде. — Красный — цвет удачи. — Цвет крови. И жизни. — На рынке полбанки свиной крови для тофу стоит две сотни моры. Это — цена жизни? Из груди Аякса вырывается смех: — Господин! — он снова толкает его в бок и моментально отступает на полшага, чтобы хоть как-то удержать себя в руках и не поцеловать его на месте. — А я ведь ещё хотел пригласить вас на ужин в Шатёр Синьюэ, стол забронировал. — Вот как? Собираетесь провести вечер с друзьями? — Я собирался провести вечер с вами, сяньшэнь, но теперь уже не уверен. Если вы расскажете официанткам, что цена их жизни равна тарелке кровавого тофу, нас с вами выгонят к чёртовой матери. — Даю слово, что буду держать это знание при себе. На этом чаша терпения лавочника окончательно переполняется, и он демонстративно громко покашливает. Упс. — Прошу прощения за долгое ожидание, — реагирует Чжун Ли. — Мы берём вот эту. В следующую секунду он вынимает из кармана подозрительно увесистый мешочек с морой и протягивает его лавочнику. Стоп, что? Аякс не задумываясь перехватывает мешочек у него из рук. Судя по весу, за эти деньги можно было бы скупить треть всех украшений на прилавке. — Гундзы? — Сколько стоит серёжка? — спрашивает Аякс у ювелира. Названную сумму он делит пополам и, к огромному удивлению Чжун Ли, какое-то время торгуется, добиваясь в итоге скидки в пятнадцать процентов. Аякс спорит без огонька, сжалившись на беднягой. Торговаться о цене — своеобразный ритуал, повсеместно принятый в Ли Юэ. Исходя из этого продавцы всегда сначала немного завышали настоящую стоимость. Но Чжун Ли, очевидно, был не в курсе. После этого они забирают любезно завёрнутую в бархат серёжку и направляются к Шатру Синьюэ. — Из крайности в крайность, да, господин? — поддразнивает Аякс. — То у вас совсем нет моры, то она есть в неприличном количестве. Чжун Ли беспечно пожимает плечами. — Работа отменного качества, вы сами так сказали. А за хорошую работу никаких денег не жалко. — Этого мешочка хватит на дюжину таких серёжек. Если вы так бездумно разбрасываетесь деньгами, то неудивительно, что в итоге вам нечем платить за походы в ресторан. — Полно вам, Гундзы, не стоит. Премного благодарен за вашу заботу, но я правда не нуждаюсь в деньгах. Аякс насмешливо фыркает. — Вы бы не задумываясь отдали больше, чем у вас есть. — У меня гораздо больше моры, чем вы полагаете. И я искренне верю, что всякий труд заслуживает достойного вознаграждения. — Если уж на то пошло, господин, это я должен называть вас «Гундзы». Вас всю жизнь окружали деньги, это очень заметно. Чжун Ли вдруг начинает хохотать, да так громко и искренне, что это застаёт Чайлда врасплох. Он впервые слышит, чтобы тот смеялся, совершенно не сдерживаясь. — Можно сказать и так, — наконец соглашается тот. — И коль уж зашла об этом речь, забавно, что вас прозвали именно «Гундзы». Хотя детство у вас явно было не из простых. Удивительно, с каким изяществом этот наиприятнейший человек умел говорить пренеприятнейшую правду. На губах Аякса снова появляется улыбка. — Намекаете, что я недостаточно хорош? Что же выдаёт во мне простолюдина, сяньшень? Вам не по нраву моя речь? Мои манеры? — Вовсе нет. Уверяю, моё происхождение ничуть не благороднее вашего, — без труда уклоняется тот от ответа. — Вот мы и на месте. Аяксу было бы очень любопытно расспросить его поподробнее, однако вместо этого он послушно проходит в Шатёр Синьюэ, сияющий золотом в тёплом свете фонарей. *** — Искренне прошу прощения, но это выше моих сил. Чжун Ли со страдальческим выражением откладывает жареные колечки кальмара на край тарелки. Аякс впервые видит, чтобы тот воротил нос от какой-либо еды, а уж тем более — от морского ассорти, знаменитого деликатеса Шатра Синьюэ. Впрочем, это блюдо им подают впервые. Не обращая внимания на возмущенные взгляды официанток, Аякс спокойно подхватывает колечки ложкой и забирает их себе. Разбрасываться едой — большой грех. — Что бы вы без меня делали, — поддразнивает он, с удовольствием пережёвывая. Чжун Ли стыдливо опускает взгляд. Архонты, он каким-то образом умудряется сохранять достоинство даже в невероятном смущении. — Мне крайне неловко демонстрировать перед вами свою привередливость. — Свою привередливость вы мне во всей красе продемонстрировали час тому назад. — Тщательность не есть привередливость. — Ага, то-то я смотрю, как тщательно вы повыбирали из своей еды всего кальмара. — Меня совсем не радует, что вы способны на подобные ехидные издёвки, Гундзы. Аякс хихикает. — Как подшучивать надо мной — так вас всё устраивает, а как я над вами — так вы сразу не в своей тарелке? Чжун Ли испепеляет его взглядом, гневно раздувая тонкие ноздри. Он решительно подцепляет палочками одно из колечек, подносит ко рту и... с отвращением на лице обречённо кладёт его обратно. Аякс утешительно похлопывает его по руке. — Ничего страшного, господин, мне не привыкать к чужим капризам. — Пытаетесь сказать, что я веду себя по-детски? — Очень даже может быть. Чжун Ли несильно пинает его под столом. Мимолётное и несерьёзное прикосновение заставляет Аякса мгновенно протрезветь. На щеках Чжун Ли розовеет едва-едва заметный румянец. Янтарные глаза под тёмными ресницами полыхают жарким огнём. Он обиженно молчит, трогательно насупившись и чуть поджав тонкие губы. Аякс никак не может им налюбоваться. «Пресвятые Архонты», — мысленно молится он, — «помилуйте мою грешную душу».