Вернуть потерянную Надежду.

      Прошло уже полгода с момента смерти Создателя. Произошло это в декабре. Сразу же, через день, у Хелен случился сердечный приступ, а Ромео не стал долго задерживаться с «братьями» и через неделю после смерти своей дамы уехал во Францию. Там он и по сей день распевает баллады про любовь, хоть она со смерти Хелен перестала интересовать короля червов.       Через несколько дней после неожиданного съезда романтика у короля и валета пиковой масти случился сильный конфликт, причины и обстоятельства мне неизвестны, но я отлично помню то, что они оба психанули и Пик уехал из дома, а Вару собрал вещи и ушел. Куро бросился за Вару, а Эмма — по моим уговорам — за Пиком. Все четверо бесследно пропали. Я даже подавал на них в розыск в полицию, но тщетно.       Николь совершила просто удивительные открытия и стала всемирно известна. С тех пор я даже приблизиться к ней не могу, так как «у меня нет официальной причины». Чего я, кстати, сам не ожидал, потому что это первый случай на моей памяти, где к знаменитости не подпускают его знакомых и друзей.       Зонтик, который видел брань «братьев и сестер», сначала не выходил из комнаты. То ли от страха, то ли из-за глубокой депрессии, но вскоре Данте поймал его в попытках повеситься. Шестого клона сразу же увезли в психушку. Клео, узнав об этом, не стала медлить и стала его личным психиатром. Я никогда не буду ее осуждать: если бы не она, то я, скорее всего, сделал бы это вместо нее.       Данте решил продать особняк, на который ранее сам заработал, так как в нем все равно осталось всего три жителя и, дав мне деньги на жизнь и на новый дом, ушел на пенсию, взяв Габри как приемника и сейчас популярного, но уже покончившего с карьерой музыканта.       Я Феликс. Сейчас живу в поселке городского типа под названием «Мироново» на улице двадцать три. Работаю в детском саду «Ромашка» воспитателем. Дети меня любят и, честно признаться, я их тоже. Однако я уже не тот. Если когда-то я был «всегда на позитиве», то сейчас я улыбаюсь только детям в садике. Они, вероятно, мое единственное утешение в этом мире, полном страданий.       — Воспитатель Феликс! — Кто-то потряс меня за плечо. Я устало приоткрыл глаза. Ах, какой я недалекий, даже умудрился уснуть во время сончаса! Даже не услышал звонка. — Вы плакали во сне. Вам плохо?       Я судорожно коснулся своей щеки. Мокро. Мне опять снились они… Моя утерянная семья…       — Все в порядке, Мирослав, — солгал я. Но мальчик это заметил и только нахмурился.       — Вы мне врете! Я же вижу, вам плохо! — вдруг мальчик гордо упирает руки в бока. — Мой папа психолог! Давайте встретимся после окончания этого дня, тогда я проведу вам сеанс?!       Мальчик лучезарно улыбнулся. Он так хочет быть похожим на отца, как я могу отказать ему?       — Хорошо, Мирослав Алексеевич! — шутливо сказал я, потрепав парнишку по волосам. Тот только надулся.       — Я сейчас серьезен как никто другой! Я обещаю, после меня вам станет гораздо лучше! Я могу позвать папу, он разбирается!       — Не надо, малыш, — нежно улыбаюсь я, про себя размышляя, во сколько же мне обрйдется сеанс, проведенный довольно-таки опытным психологом. Не то чтобы у меня были проблемы с финансами, но… — Первое, я не хочу впутывать других в свои проблемы, второе, мне достаточно только твоей улыбки, тогда мое состояние становится лучше. Пожалуйста, не надо. Я сам разберусь.       — Вы не смирились, по вам видно! — Ах, какой проницательный… — Иначе бы вы не плакали!       — Хорошо… — сдался я. — В конце этого дня мы можем встретиться.       Как бы я этого ни не хотел, но конец дня наступил, из-за чего мне пришлось ждать Мирослава с его отцом на скамейке возле детсада. Они, как и ожидалось, пришли. К сожалению…       — Вы Феликс Федорович? — оторвавшись от каких-то бумаг, хмурится Алексей. Видимо, только пришел с работы.       — Да. Пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени…       Тот лишь положительно кивнул.       — Расскажите, что вас беспокоит.       — Если честно, это Мирослав настоял на этом сеансе, и я не хотел бы отнимать ваше время…       — Ничего страшного, — проговорил тот. — Просто расскажите.       И я начал рассказ. О том, что у нас был «отец», который взял из детдома целых двенадцать детей. Далее всю правду. Почти всю.       — И вот… Все они… — продолжал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать от болезненных воспоминаний, — Почему их голоса так… далеко?       Потом мне начали показывать какие-то картинки. Я лишь отвечал. Наконец, спустя полтора часа (многовато для такого рассказа…), мне сказали:       — Сожалею вам, — я напрягся. — Но у вас начальная стадия депрессии, уже переходящая в среднюю. Могу назначить вам лечение, оно длится четыре месяца. Хотите?       — Нет-нет… — поспешил возразить я. — Это ничего не изменит. И такой скромный воспитатель, как я, вряд ли потянет оплату психолога в течении четырех месяцев.       Я правда ненавижу лгать людям, но это был единственный предлог, чтобы отказаться.       Психолог к моей реакции отнесся спокойно — видимо, он предвидел это. Вложив в его руку купюру размером в пять тысяч рублей, я пошел домой, не желая слушать возможные протесты семьи.       «Почему все так вышло? — думал я по дороге. — Казалось, этот день должен был перевернуть мою жизнь. Но я будто сам не хочу этого… Мне не нравится жить вот так. Но даже если это правда, незаметно, что я хочу что-то менять. Какой же я идиот. Кто меня просил соглашаться? Действительно идиот… Как же я себя ненавижу. Ненавижу за то, что стал таким. Ненавижу за то, что я не могу принять помощь. Ненавижу за то, что я так относился к Пиковым. Сейчас я бы не отказался даже от компании Вару, которого я так «ненавидел». Но ненавистью-ли это было на самом деле?       Нет, точно нет. Я всех их любил как братьев или сестер. Даже Вару, хоть еще полгода назад я мог даже сгоряча пожелать ему умереть в одиночестве, что сейчас вполне может стать правдой… Ах, как же я ненавижу себя, но я уже не могу извиниться. Я потерял Надежду. Надежду, которую я уже не смогу вернуть без них. Мне надоело просто так сидеть и ждать того самого чуда, на которое я надеюсь с самого уезда Ромео из дома. Все началось именно с моего короля, с нашей масти. И почему же именно я остался? Почему именно со мною ничего не случилось? Почему именно я…       …Потерял Надежду… Надежду… Надежду на счастье и на то, что добро восторжествует… Кто я, если не соберу их воедино?.. Придурок, вот кто я.       Просто… убейте меня. Почему я еще жив?..       Этим вопросом я задаюсь уже последние полгода. Может, если бы Создатель был жив, то все было бы хорошо… Но, увы, прошлого не вернуть… Это моя мечта… Я одновременно хочу и жить, и умереть… Что со мной… Что со мной?..       Ничего. Пустота. Моя жизнь без них — сплошная пустота. Но жить… Но жить… Надо дальше даже с этой потерей. Нужно просто смириться с этим всем… Как бы тяжело это ни было…»       …с такими мыслями я приблизился к дому. Я по привычке потянул за ручку, не доставая ключ, так как какое-то время я был жутким параноиком, который боится взлома. Постепенно это стало привычкой.       Но меня шокировало то, что…       …она поддалась.       По мне пробежал холодный пот, хоть внутренний голос и успокаивал меня, что, возможно, я просто забыл закрыть дверь, уходя. Но он был настолько неуверенным и слабым, что вскоре пропал. Я достал из кармана перцовку, которую постоянно ношу с собой. Я сглотнул и открыл дверь, трясясь.       Все как обычно. Разве что…       Следы грязи на полу. Они ведут прямиком на кухню. Не опуская руки́ с перцовкой, я как можно тише пошел по ним…       Но то, что я там увидел, заставило меня не только опустить руку, но и чуть не упасть в обморок. Это…       …невозможно?..