Вернуть потерянную Надежду.

      Просыпаться было… тяжело.       Голова раскалывалась, словно после ужасной пьянки, наступило точно такое же ужасное похмелье. Я стараюсь аккуратно, без резких движений сесть на кровати, но перед глазами все равно появляются темные пятна, а голова начинает кружиться. Меня чуть ведет в сторону, но я крепко хватаюсь за кровать в попытках восстановить равновесие.       Через десяток секунд зрение восстанавливается. Я аккуратно встаю и медленными шагами выхожу из комнаты.       Шагая по короткому коридору, я невольно думаю, а тоже стало причиной такого ужастного состояния? Неужели во всем виноват чай?       Я захожу на кухню и вижу перед собой Эмму, сидящей за столом и попивающий что-то из кружки. Предполагаю, что это или тот самый чай, или кофе. Что-то из двух, третьего не дано.       Я подхожу к все еще теплому чайнику и достаю из шкафа совю кружку.       — А Клео еще спит? — Спрашиваю небрежно. Голос звучит хрипло.       — Нет, она ушла.— Эмма берет со стола какой-то листочек, по всей видимости записку, оставленную Клео, и начинает читать:       «Срочно вызвали на работу, а по поводу Зонтика обещаю держать в курсе. Простите, что ушла, не предупредив. Клео. » — Гласила записка.       Наливаю в свою кружку кипяток и закидываю в нее заварку.       — Оу, — я стушевался. — Я-я думал, мы будем искать его сегодня. — На мои слова Эмма ничего не сказала, а я достал из навестного шкафчика сахар и положил себе три ложки.       Размешав сахар, я сажусь за стол напротив Эммы. Сейчас, сидя перед ее лицом, я вижу, насколько уставшей она выглядит. Спутанные волосы, бледная кожа, мешки под глазами, настолько большие, что в них скоро можно будет хранить картошку. И глаза. Она плакала?       Неужели ее сново что-то расстроило? Надеюсь, это не из-за меня, я не хотел бы, чтобы она плакала из-за таких мелочей.       — Кхм. А что ты сегодня так рано встала? — Я решил завязать разговор.       — Я? — Спрашивает она рассеяно. — Не знаю, что-то не спалось. — Сухо продолжает девушка.       Я перевожу взгляд с её лица на окно, выходящее во двор. Во дворе почти нет людей. Если не считать пару бабушек, сидящих у подъезда, и несколько детей, играющих на детской площадке.       — Ладно, я пойду. —Говорит Эмма. Нотки неуверенности проскальзывают в её голосе. — Если что, я в своей комнате. — Она пальцем свободной руки показывает в коридор, другой она держит свою кружку.       — Да, хорошо.       Она ставит свою кружку в раковину и покидает комнату. Я остался один.       Сейчас, сидя в тишине и одиночестве, я полностью погружаюсь в свои чувства. И сейчас меня наполняет чувство пустоты. Словно я лишь оболочка от прошлого себя.       Я чувствую вину. Я должен переживать за Зонтика. Он сейчас где-то там, совершенно один, может быть, ему даже угрожает опасность. А я сижу здесь и пью чай, как в ни в чем не бывало.       Я должен его найти.       Я в этом уверен, как в ни в чем другом. Кто, если не я, найдет его?       Полный решительности, я встаю из-за стола, оставлю на нем кружку, забыв ее помыть. Я выхожу в коридор, и прохожу мимо комнаты Эммы. Ей нельзя ничего говорить об этом, она и так слишком устала. Наверное, вчерашние события плохо на ней сказались.       Я стучу в дверь и заглядываю в комнату. Она лежит на кровати, читая какую-то книгу. Чуть присмотревшись, я вижу, что это одна из приобретенных мною ранее книг: «Зов Ктулху» Говарда Лавкрафта. Все хотел с ней ознакомиться, но как-то не доводилось.       — Эмма, я пойду прогуляюсь, не теряй меня, хорошо?       — Окей… — тянет она.       Я киваю и закрываю дверь. Я вновь оказываюсь один, в коридоре. Я захожу в прихожую, быстро накидываю на себя куртку и выхожу в подъезд. В окружении потрескавшихся синих стен я спускаюсь по лестнице.       Домофон противно пиликает, и я оказываюсь на улице. В лицо дует прохладный ветерок. Я иду, обходя лужи и грязь.       Низкие серые дома, что чередуются с деревьями, листья, которые уже заметно опали. Немногочисленные прохожие быстро теряются из виду.       Я подхожу к автобусной остановке. Ее стены оклеены огромным количеством объявлений.       Скоро подъедет автобус. Он приветливо откроет свои дверцы. Но… Чтобы поехать на нем, мне нужно знать, куда мне ехать. Я не знаю.       Я думаю над этим еще пару мгновений и ухожу с остановки.       Всё небо заволокло облаками. Серые многоэтажки неровными рядками медленно проносятся мимо. Под ногами я вижу уходящие узоры потрескавшегося асфальта.       Возле домов ростки клумбы, заросшие сорняками. Цветы уже давно отцвели. Листья опали и шуршат под ногами.       Давно я так не гулял. С тех пор, как… неважно.       Я зашёл в старый район городка, хотя и назвать его таковым можно было с трудом. Здесь стоят лишь старые частные домики, в большинстве своём из дерева, что уже почернело за долгое время.       Надеюсь, с Эммой все хорошо. Она и выглядит ужасно. И еще этот Пик. Как он мог себя так вести? Эмме и так тяжело, а он еще себя так ведет плохо… блин, не то слово. Вернее сказать, отвратительно.       За забором, рядом с которым я проходил, послышался громкий лай. Я дернулся. Посмотрел на забор. Пошел дальше.       Жалко, что Клео уехала, мы с ней так толком и не пообщались вчера.       Я дошел до конца улицы, впереди был только сосновый бор. Зонтик вряд ли убежал бы в лес. Хотя… Я поглядел в лес, пытаясь найти глазами хоть что-то знакомое, что-то, что дало бы мне знак, что Зонтик здесь.       Я ничего не увидел, но все равно решил прогуляться по лесу, а то мало ли.        Я давно не бывал у бубновых, может, на следующие выходные?       Хоть я и иду по тропинкам, все равно каждый шаг сопровождается шуршанием жухлой травы, которая за лето успела прорасти на дорожках ввиду того, что по ним уже довольно долго никто не ходит, а если и ходит, то крайне редко.       Как ты там, Николь?       Высокие верхушки сосен качаются на ветру, нашептывая безмолвную песню.       Ромео. Мы еще встретимся?       Я слышу, как птицы поют тихие прощальные песни перед тем, как покинуть родные края.       Хелен. Я скучаю. Я знаю, что обещал быть сильным, но каждый раз, когда я вспоминаю тебя, мне хочется плакать.              Почему жизнь так несправедлива?       Воздух наполнен ароматом хвои и сырости. Я вдыхаю его полной грудью…       Вару. Тогда я хотел больше тебя никогда не увидеть, а сейчас… А сейчас я даже скучаю по твоим шуточкам. Хоть они и были несмешные, но какие-то родные, что ли?       Мне кажется, что эта тропинка никогда не закончится.              Надеюсь, Куромаку тебя нашел.       Небо все больше заволакивает тучами, а ветер становиться зябче.       Я скучаю по вам, ребята.       Холодный поток воздуха играет в моих волосах, перебирая прятки только в ему известном порядке.       Я скучаю по своей семье.       Пора возвращаться домой, а то попаду под дождь. Не хватало еще простыть.       Я бы хотел помочь вам.       Я разворачиваюсь и иду обратно по лесу.       Я хочу помочь тебе найти Зонтика.       Ветер поддувает в спину, я съеживаюсь.       Я хотел помочь тебе улыбнуться.       Я пытаюсь согреться. Тру свои ладони друг о друга. Пытаюсь согреть их своим дыханием. Я опускаю их в карманы куртки.       Я хотел, чтобы тебе стало лучше.       Перед глазами все плывет.       Я бы хотел, чтобы все наладилось.       Горячие слезы обжигают щеки.       Я хочу, чтобы все стало как прежде.       Я шмыгаю носом. Слезы ручьем стекают по моему лицу.       Я бы хотел.       Но…       У меня не получается.       Я пытаюсь стереть слезы руками.       Простите, что у меня не получается помочь.              Я начинаю рыдать еще сильнее. Перед лицом все расплывается из-за слез.

***

      Я не помню, как нашел дорогу из леса.       Я не помню, как я вышел из леса.       Я не помню, как я шагал возле старых покосившихся домов.       Я не помню, как я шел по улице.       Я не помню, как я дошел до своего двора.       Я понял лишь тогда, когда на меня стал лить дождь.       Я нашел себя сидящем на качели, слегка покачивающейся на ветру.       Слезы уже подсохли на ветру. Я все еще шмыгаю носом.       Я поднимаю лицо к небу. В лесу мои щеки обжигали горячие слезы, сейчас их обжигает холодный дождь.       Я встаю с качелей и медленными шагами иду до подъезда.       Под козырьком я останавливаюсь, смотрю на дождь, льющий как из ведра. Смотрю на деревья, сильно раскачивающиеся на сильном ветру.       Я вздыхаю и захожу в подъезд. Каждый мой шаг по лестнице эхом отдается от стен.       Я захожу в квартиру, снимаю насквозь промокшую куртку.       — Феликс, тебя так долго не было, я за тебя волновалась! — Послышалось со стороны. —Ты весь сырой!       — Прости, потерял счет времени и не заметил, как начался дождь, пришлось срочно бежать домой. —Технически, я почти не соврал.       — Ладно уж, в следующий раз, если решишь так долго гулять ты хоть, звони! — Говорит Эмма.       — Хорошо, — отвечаю я и иду в свою комнату. Я быстро передиваюсь в сухое и заваливаюсь в постель, пусть сейчас еще рано. Конечно, я не смотрел на время, но мне почему-то кажется, что я прав.