Держи меня, Земля

      Анечка оказалась настолько лёгкой и маленькой, что держать на руках столь очаровательное создание, подобное ей, не составило Саше особого труда. Трусова улыбалась от умиления и смотрела на брюнетку довольным и сияющим взглядом. Аня начала смешно барахтаться и шевелить ножками от беспомощности. Да никуда было не деться… Не убежать, не спрятаться, не воспротивиться. Сашка всё-таки сжалилась над «феечкой» и, опираясь коленом, аккуратно уложила возлюбленную на кровать. — Знаешь, я мечтала о том, чтобы ты вот так сделала… — пролепетала Щербакова, продолжая удерживать пассию за плечи.       Саша нависла над спутницей и просто с нежностью на неё глядела. — Ты невесомая. Просто снежинка какая-то… — пробубнила Трусова, расставив руки по шире в изголовье Ани. — Ты не злишься на меня больше, м? — Анюта ласково провела пальчиками по лицу зеленоглазой. — Совсем не злюсь. Наоборот, сама раскаиваюсь и сожалею о том, что некрасиво и грубо поступила. Ты очень расстроилась? Сильно переживала? — Сашка на последнем слове поймала губами тонкие пальцы Ани. — Честно, да. Мне было плохо. Всё так быстро и резко произошло… И я ничего толком не могла поделать. Просидела весь вечер в слезах, — бормотала Щербакова. — Хорошо, что Даша зашла. Она смогла меня немного успокоить. — Даша? Здорово, что она поддержала тебя… — задумчиво произнесла Саша, осторожно и немного утомлённо располагаясь на постели возле.       Трусовой рассказывать про собственные откровения перед Алёной совершенно не хотелось. Сашка всё ещё злилась на Косторную, и минувшей с ней диалог вызывал сложные и насыщенные эмоции. Ненависть, обида, разочарование… Всё смешалось. И «ракете» сделалось от этого тяжело и неприятно. Больно. А вот Ане было, с кем разделить беду. Наверное, не одна Дарья помогла бы в случае чего. Саше же полагаться ни на кого не приходилось. И она стойко ощутила это именно сейчас. Потому девушка как-то растерянно и грустно уставилась в потолок. — Я, наверное, поеду домой завтра. Повидаюсь с родителями и сестрой. Врачи говорят о том, что на восстановление недели две точно потребуется. Как пережить это время, не знаю… — Анечка нащупала ладонь Сашки и крепко сжала. — Конечно, поезжай. Отдохни от всего этого. Подлечись… — промямлила Трусова и повернулась на бок, волоча руку Ани за собой.       Брюнетка последовала за Сашей. Скинула обувь, как и зеленоглазая ранее. Придвинулась и приподнялась позади на свободном локте. Каштановые локоны стали спадать на шею и грудь Трусовой, обволакивая и чуть-чуть щекоча обнажённые участки тела — шею, грудную клетку, предплечья. «Феечка» тихонечко выудила ладошку из пальцев Сашки и начала легонько гладить спутницу. Вначале по голове, затем по спине, потом по талии, опускаясь и к животу возлюбленной… Саша и не сразу заметила, как Анечка буквально навалилась на неё хрупкой и изящной фигуркой. Но зато отлично ощутила то, что на спутнице, кажется, не было белья. Ибо соприкосновению с грудью Щербаковой произошло по-особенному чувственно.       Вот и поцелуй… В самый уголок уст. Такой мягкий и неторопливый. Аня всё делала так легко и ненавязчиво, но при этом очень слишком приятно и проникновенно. Будто бы дразнила и завлекала. Чёрт, скажем прямо, соблазняла. Трусова оглянулась на брюнетку и замерла от вида прекрасных и загадочных очей. Они глядели так глубоко и даже приторно, отчего Сашку невольно бросило в жар. Внутри всё сжалось и заклокотало. А эти пленительные губки… Такие невинные и слегка распахнутые. Они сводили с ума. Ведь были на расстоянии пары сантиметров и манили, однако лукаво держали дистанцию. Анюта часто покусывала их, смотря и дыша при этом достаточно тяжело и томно.       Саша такого взгляда выдержать просто не сумела и, повернувшись на спину, потянула Аню на себя. И дальше уже не осознавала, как жадно принялась обследовать её изгибы, как податливо подчинялась её встречной ласке, как страстно отдавалась её горячему поцелую. И позднее, почти задыхаясь от чувств, одним сильным движением, заставила Щербакову сесть на себя. «Феечка» затихла, когда оказалась сверху на возлюбленной. Забеспокоилась. Сашка ощутила это, стоило Анечке как-то неестественно попытаться свести ноги вместе. Брюнетка и сама чувствовала, как краснела и стеснялась, вот только ничего не могла с собой поделать.       Желание трогать Сашу везде и всюду было непреодолимым и бесконтрольным. Аня была жутко смущена своим, как ей казалось, похотливым поведением. Она тщетно и неумело, но старалась прижиматься к Трусовой не настолько откровенно и близко. Ведь футболка зеленоглазой давно задралась и крепкий пресс так и норовил коснуться именно там… Там, где всё неимоверно ныло, трепетало и горело. Анюта едва сдерживалась, позволяя себе лишь безмолвно хныкать или часто и шумно выдыхать. Но стоило Сашке более крепко и уверенно прижать пассию к себе, как последняя всё-таки растворилась в слабом стоне. Искреннем и переполненным наслаждением.       Саша запустила дрожащие пальцы под тонкую блузочку Ани и начала неторопливо стягивать её. Щербакова трогательно сжалась, но прилежно подчинилась Сашке и позволила раздеть себя. Сразу и с замиранием сердца Трусова прильнула к божественному телу возлюбленной. Проскальзывая губами от уха к шее, от шеи к ключицам, от ключиц к груди. Анечка испытала какую-то невероятную смесь эмоций: от паники до эйфории. Всё, на что она была способна в этот миг — зажмурить глаза, непроизвольно и медленно двигаясь на талии «ракеты», чтобы поскорее невозможное, но такое сладкое напряжение внизу… — Постой, погоди. Остановись. Я больше не могу… — промямлила Аня сквозь сбитое и густое дыхание. — Что случилось? Тебе больно? Или плохо? — с волнением прошептала Трусова, всматриваясь в полностью невменяемый карий взор. — Мне настолько хорошо, что страшно… Наверное, необходимо привыкнуть. Я с трудом соображаю. Не понимаю, что такое со мной творится… — «феечка» вся колыхалась, говорила быстрее и нервнее прежнего. — Господи, Аня, прости… Давай просто вот так полежим и всё. Не будем ничего делать! — с пониманием откликнулась Сашка. — Я виновата. Совсем, наверное, с ума сошла.       Саша беспрекословно остановила всяческие действия, освобождая Аню от напора. Щербакова в каком-то небытие сползла на постель, сжимаясь от неловкого чувства собственного практически оголённого тела. Зеленоглазая сразу потянулась за пледом, который недавно свернула Даша, и накрыла им прежде всего Анечку, а потом свободным краем и себя. — Прости меня. Мы столько раз были близки к этому. И именно я постоянно всё обрываю… — шепнула Анюта, робко глядя на Трусову. — Но вдруг я сделаю что-то неправильно? Разочарую тебя или… Не совсем понимаю, почему поступаю таким образом.       Сашка запустила руку под шею брюнетки и, заботливо придвигая к себе, приобняла. Но Аня всё ещё волновалась. Тихонько вздрагивала, пусть и норовила прижаться к спутнице, втягивая её тепло и ласку. И вроде всё было прекрасно, кроме той мысли, которую Анечка озвучила ранее. Отчего близость с Сашей вызывает настолько много тревоги и страха? Собственное поведение Щербаковой виделось необъяснимым. Тело так жаждало продолжения, но что-то другое это продолжение регулярно тормозило. Разум? Или вовсе иное неосознанное предчувствие? И вроде бы Трусова доказала то, что является достаточно заботливой и чуткой девушкой, которая не позволит себе лишнего и не ранит. Аня полагала, что несмотря ни на что, может всецело доверять Саше и быть возле неё в полной безопасности. Даже прошлые острые вспышки или обидные ошибки зеленоглазой уже не играли для Анюты особого значения.       Ну, с кем не бывает. Несомненно поводы существовали. Неудачный спортивный сезон, возвращение в старую команду, расставание с Алёной… Правда, Аня не стремилась узнать побольше о сути не всегда хорошего поведения Сашки. Но такой, наверное, Щербакова являлась личностью: упрямо изучать человека и настойчиво приставать с расспросами воспринималось воспитанной брюнетки, как наглость. Зачем заранее нарушать границы и лезть в душу? Это бесцеремонно и нетактично. Лучше спокойно дождаться откровений или прямой просьбы о помощи или совете. Если человек захочет поделиться переживаниями, то, наверное, сам сделает это. Вот только в случае с Трусовой, довольно замкнутой и нелюдимой, склонной многое долго копить в себе, тактика невмешательства могла привести к горькому разочарованию. Или вовсе надлому отношений. В чертоги чужого и, честно говоря, собственного сознания Аня в данный момент проникнуть не могла, да и не хотела. Потому смятение попыталась воспринять, как временное явление из-за ссоры. Она и Саша помирились и это главное.       На Сашке же как раз застыло отрешённое выражение, которое виднелось лишь надвигающейся ночи. В голове зеленоглазой отчего-то завертелась Косторная. Заскакали и её последние слова. Колкая речь о том, что скромная Анечка не слишком то и желает торопить события и приступать к близости с «ракетой». И зачем только Алёна выдала настолько неприятную фразу? Саша не знала и для чего вообще поделилась с ней проблемами, почему разрешила себя обнимать. Всё ведь кончено! Что за вздор! Трусовой нестерпимо захотелось написать Алёнке что-нибудь обидное. Она незаметно для Щербаковой даже взяла телефон и открыла диалог с блондинкой, намереваясь кинуть пару резких строк. Например, о волшебном примирение с Аней или о том, чтобы Косторная больше не рассчитывала на какое-либо тесное общение. Но в итоге Сашка ничего не сделала. Лишь мучительно отвернула лицо в сторону, избегая таким образом мерзкого состояния. Она и не предполагала, что отпустить первую любовь такая тягостная и тернистая задача. Тем более, если в отношениях страсть всегда находилось рядом с болью.       Русскую ракету, судя по всему, до сих пор преследовал злой рок. Кто они? Или это... она?       Накануне важной тренировки Трусова обнаружила в себе назойливый мандраж. Жажда приближающегося и призрачного лидерства туманила голову. Саша, готовясь к занятию на льду, намеренно нарвалась на беседу с Камилой. Как единственной спортивной конкуренткой на данный момент. — Ты правда готова в произвольной программе кроме двух тулупов и сальхова ещё и триксель делать? — неожиданно вставила Сашка.       Валиева немного смутилась и втянула шею в плечи. Она уважала и порой побаивалась Трусову. Однако старалась равняться на «ракету», а в чём-то уже и опережать старшую коллегу. — Я стремлюсь к этому. Риск большой. Но время поработать имеется. Думаю, ты готова усилить контент. Сама Этери Георгиевна почти согласилась… — достаточно формально откликнулась Валиева.       Саша повела бровью и с раздражением куснула губу сквозь ухмылку. — Отныне мы главные соперницы друг для друга. Вот я и спрашиваю, — неоднозначно заключила Трусова, крепче затягивая шнуровку на ботинке.       Уловив дерзость в движениях Трусовой, Камила застегнула молнию на олимпийке, давая понять, что не намерена пасовать. — Хм, возможно. Но нельзя списывать со счетов и Аню. Она истинный боец и едва ли уступит место кому-либо. Будет бороться до конца. И я уверена в том, что Аня ещё покажет себя! — пободрее произнесла Ками.       Она невольно припомнила новость о том, что Сашка как-то некрасиво повела себя в хореографическом зале на днях и двояко общалась с Алёной. Данная информация была воспринята Камилой, как меркантильность и незрелость.       Саша шустро поднялась на ноги и вытянулась в полный рост. Выглядела фигуристка устрашающе и грозно, но содержание её дальнейших предложений выдало сомнение и неуверенность. — Пусть для начала выздоровеет. Три недели без льда — это не шутки. Посмотрим, что она покажет, когда вернётся, — с ухмылкой бросила Трусова.       Извечную битву «феечки» и «ракеты» никто не отменял. Тем более, накануне олимпиады и для такой голодной до побед Сашки. И эти нездоровые амбиции были близки к тому, чтобы ранить романтические чувства. А возможно ли в принципе совместить и спорт, и любовь?       Возле катка Трусова столкнулась с очередной неприглядной картиной. Самсонов сидел рядом с Алёнкой на скамье и что-то рассказывал. Косторная с интересом отвечала другу и шутила. Общение с молодым человеком много раз спасало девушку от депрессивных мыслей и паршивого настроения. Потому Алёна с желанием поддерживала лёгкую и весёлую беседу с Даниилом. «Вот ей, наконец-то, хорошо и без меня. Прекрасно…» — Саша скрестила руки на груди и отошла в сторону. Туго поджала рот и уставилась на заливочную машину, готовящую каток. И неизвестно было, что полировало лёд усерднее — транспорт или острый взгляд Сашки.       В конце тренировки пришла Щербакова. Она явилась сразу, как приехала из дома. Хотела не только скорее повидать одногруппников, но и оценить степень всё более нарастающего отставания. И видя, как резво фигуристки штампуют многооборотные прыжки, Аня с огорчением припала к борту возле тренеров. — Сейчас важно проявить выдержку. Ты справишься. Мы с тобой, — Этери внимательно посмотрела на подавленную Анечку.       Тутберидзе и сама пребывала в потрясении от травмы Ани. Вылет ведущей ученицы из общего сбора озадачил наставницу. Этери Георгиевне пришлось перестроить тренировочный процесс: отдавая себя без остатка другим подопечным, не забывать и о восстановлении Щербаковой вне льда.       Брюнетка выдавила грустную улыбку и вновь перевела взор на арену. — Я знала, что этим закончится. Бесшабашные похождения не прошли без последствий. Но удивительно, что это настигло не кого-нибудь, а Аню. Всегда собранную и разумную… — шепнула Этери хореографу. — Очень жаль её. Но это не означает, что мы должны сосредоточиться только на Саше и Камиле, да? — буркнул Глейхенгауз. — Естественно. Делаем всё, как всегда. Условия равные. Ещё неизвестно, что будет дальше. Некоторым надо продолжать учиться владеть не столько прыжками, сколько нервами, — бдительно добавила Этери Георгиевна.       Щербакова продолжала пытливым взором следовать за Камилой. Сказочный тройной аксель ввергал в восторг и вызывал зависть. Валиева чем-то напомнила Сашку. Несмотря на пластику, гибкость и округлившуюся фигуру, в ней была видна жёсткость и скованность. Ками смотрелась, как музыкальная струна. Только немного перетянутая, поэтому чуть резала слух. Возможно, если понизить ноты и ослабить давление, она бы зазвучала более томно, зрело и глубоко… А Саша, как она? Вновь нацелена на максимально количество четверных прыжков?       Аня не заметила приближение Даши. Она подъехала внезапно и перебросила аристократичные руки через бортик. — Тебя так не хватает на льду. Стало скучно и пресно… — начала разговор Дарья.       Она опустила подбородок и с горькой усмешкой бросила взгляд на нелепый медицинский сандалий, сковывающий ступню Щербаковой. — Вернуться будет непросто. Но я внушаю себе, что смогу. Справлюсь… — прохладно пробормотала Анечка.       Она не могла оторвать сосредоточенное внимание от пролётного и лихорадящего лутца Трусовой. Ладонь Дарьи двинулась вниз и коснулась локтя Ани. Потом легонько ухватилась за и кончики тонких пальцев подруги. — Я скучаю по тебе. Очень скучаю… — проникновенно сказала Даша и погрузилась карий взор, который, увы, был отстранённым.       Брюнетка с неловкостью стала вытягивать кисть из дорогой, но всё-таки чужой ладони. Однако быстро освободиться не удалось. Усачёва сдавила кисть сильнее, чем предполагала «феечка». — Даша, нет… — вымолвила Щербакова. — Там Саша и она едет сюда. Не делай так. Прошу.       Дашка с тяжестью в сердце отпустила руку спутницы и отступила, не желая ставить Аню в неловкую ситуацию, провоцировать Трусову и мучить себя.       Статная, но задумчивая Сашка подъехала к калитке. Она мимоходом и вяло кивнула Ане издали. Приближаться к Щербаковой вроде бы и хотелось, но только тяготил обосновавшийся внутри груз. Саша публично проиграла Валиевой в тренировке, а до этого неоднозначно отреагировала на общение Алёны и Самсонова. Вновь столкнувшись с милой улыбкой Ани, зеленоглазая попыталась перебороть себя, чтобы исключить повторную ссору. Но решать проблемы дипломатическими и разумными способами «ракете» по-прежнему не удавалось.       И вот обе девушки уединились возле какого-то невысокого подоконника, делившего пустынный коридор пополам. Аня, прижимаясь к широкому выступу окна, приобняла возлюбленную. Трусова подалась навстречу и поставила ладони по бокам от спутницы. Анечка провела пальцами по предплечьям Сашки и переместила кисти на само тело. Потом запустила руки и под чёрную олимпийку, нежно касаясь кожи пассии. Немного потной после выматывающего занятия. Саша приподняла возлюбленную за талию и помогла усесться. Щербакова тихонько рассмеялась от приятной неожиданности и раздвинула колени для того, чтобы позволить встать зеленоглазой поближе. Трусова наклонилась к Ане и едва ощутимо дотронулась губами её уха. Анюта чуть запрокинула голову от удовольствия и, непроизвольно соскользнувшие пряди, тут же обнажили длинную шею. Уста Сашки моментально одарили лаской и её, отчего Щербакова затрепетала. Сжала бёдрами стан спутницы плотнее.       И вновь этот желанный и дурманящий туман. Эти вольные прикосновения, эти шумные вздохи, эти незабываемые поцелуи. «Феечка» постанывала всякий раз, когда внезапно и чувственно касалась живота Саши. И с замиранием бешено стучащего сердца ощущала, как между ног становилось всё более горячо и влажно… — Ты бы знала, как нравишься мне. Я влюблена в тебя, Саша. До беспамятства… — призналась Анюта, с усилием разорвав глубокий контакт губ.       Саша побледнела. Испытала какой-то озноб и необычную тревогу. Поглядела пристально на спутницу и отчего-то… даже печально. «Аня совершенство… Смогу ли сберечь её хрупкое и чистое сердце? Вдруг она нуждается в более достойном и порядочном человеке? Неужели именно я достойна её?..», — Сашка впервые представила, как оставляет Щербакову. Брюнетка увидела на лице напротив слезу, которая вскоре задержалась на уголке рта. Анюта и не подозревала о том, что творится в голове «ракеты», лишь безотчётно и мягко припала к её устам. Вот только соль омрачила поцелуй, начав колоть и сушить губы влюблённых…       Из кармана чёрной спортивной куртки раздалась мелодия, информирующая о входящем звонке. Трусова совсем не торопилась отвечать, а крепче прижала Аню к себе, словно боялась того, что поцелуй может стать последним. — Вдруг что-то важное. Ответь, — брюнетка в растерянности прикоснулась пальцами ко рту.       Саша всё-таки послушалась и приступила к разговору по телефону немного осипшим голосом. Она как-то безынициативно поддакивала Тутберидзе, припоминая позор на минувшем прокате. Анюта с очарованием наблюдала за спутницей, лицо которой показалось каким-то особенно серьёзным, даже чуть-чуть угрюмым, но и таким обаятельным. Повзрослевшим. И не мудрено. Ведь Сашке совсем скоро должно было исполнилось семнадцать лет!       Тут пронзительные изумруды блеснули, и Ане пришлось застенчиво отвернуться. Вот только для хорошего настроения девушки быстро наступил конец. Внезапный и ошеломляющий. — Нужно идти. Отпусти, — выдала Трусова. — Мне было плохо сегодня, но ты умеешь утешать. Здорово, что я всегда могу к тебе обратиться.       Внутри у Ани что-то болезненно оборвалось. Молниеносно и сокрушительно. Девушка заставила себя промолчать и, поспешно освобождая Сашу, слезла с подоконника. Тело жаждало продолжения, но разум был потрясён услышанным. Сашка, пошатываясь, поползла к дверям, пряча выражение лица. Однако Анечка опередила девушку и прижала ладонь к боковому косяку двери. — Мне неприятно. Ответь, почему ты сейчас сказала это? И таким тоном… — Щербакова преградила путь зеленоглазой.       Трусову бросило в жар от собственного бесстыдного, странного и грубого поведения. — Дай пройти. Меня ждут, — Саша, не поднимая взор, спрятала руки в карманы.       «Феечка» поджала губы, но не сдвинулась с места. Наоборот, пошла в наступление. — Нет, вначале объяснись. Нам не нужно недопонимание. Уже был опыт! — вспыльчиво произнесла Аня. — Мне нечего сказать. Пропусти, — с равнодушием бросила Сашка.       Тонкая рука брюнетки рухнула вниз. Ещё некоторое время девушка просто постояла. Уже в одиночестве. И не случилось криков или плача, как в прошлый раз. Нет, не произошло ничего такого, похожего на истерику или скандал. Просто в душу пробирался холод. И настолько тихо и медленно, что, казалось, напоминал наркоз, вводивший в необъяснимое состояние. Пустое и жуткое.       Вскоре Трусова сидела в тренерской. Наставники обсуждали рабочие моменты, обращаясь к воспитаннице с вопросами или поучениями. Девчонка откликалась далеко не сразу, переводя разбитый взгляд на взрослых. Ответы спортсменки звучали расплывчато и блекло, словно она не проявляла ни малейшего интереса к спортивной тематике. Да, в юном разуме, кроме прыжков, вращений и дорожек, безостановочно метались совершенно другие думы.       «Принять и пропасть или преодолеть и выиграть… Для чего Вы мне это сказали? Чтобы я уничтожила чувства? Это ведь Ваша тактика для победы. Я уже показала себя с ужасной стороны… И такими темпами вовсе могу оттолкнуть Аню и остаться одна. Может быть, и к лучшему? Борьбу с ней я навряд ли выдержу. А так… каждый будет сам по себе. Без нервов, зависти и обид…», — в замешательстве рассуждала Саша, которой с каждой секундой становилось всё более тошно и горько.       Даша переодевалась после тренировки. В раздевалке она появилась позже, ибо надеялась скрыть неприятное состояние от других. Порывистыми движениями она безуспешно пыталась стащить с себя коньки, которые никак не собирались слетать со ступни. Выдержки обычно спокойной фигуристке не хватало для того, чтобы разменяно разобраться со шнуровкой. Она обессиленно откинулась к стене и закрыла глаза. Щербакова её отвергла. Ожидаемое происшествие, но всё равно очень тяжёлое. Пусть и убирает неопределённость.       Через несколько мгновений кто-то неспешно вошёл в помещение и присел на корточки перед Дарьей. Ловко ухватился за кожаное голенище и сноровисто снял ботинок. — Я бы и сама справилась. Но спасибо… — Усачёва подогнула онемевшие ноги под скамью. — И с чувствами сама планируешь справляться? — юная особа выпрямилась. — О чём ты? — уточнила Даша, следуя взглядом за собеседницей. — Я про Аню. Она тебе нравится. Ты первая подъехала к ней, взяла за руку, а потом скрылась с расстроенным лицом, когда появилась Трусова, — детально отметила девчушка. — И не пытайся отрицать. Больше я не поверю никаким твоим отговоркам!       Отпираться или оправдываться Дашка отныне и не виделось нужным. Смысл лгать или выкручиваться? — Ты права. Всё так и есть… — согласилась Дарья и, отпуская сопротивление, с лёгкостью стянула и второй ботинок с ноги. — Больше я не позволю тебе грустить в одиночестве. Давай как-нибудь вместе это преодолеем, м? — доброжелательно предложила «девочка на шаре». — Я вечером собираюсь в бассейн? Пошли вместе.       Щербакову продолжало преследовать едва сносное чувство. Казалось бы, она смирилась с травмой и приспособилась жить с максимальной для здоровья пользой, компенсируя упущенное другими средствами. Чемпионка мира занималась общей физической подготовкой в зале, стараясь сохранить и приумножить форму. По крайней мере, таким надоедливым и скучным образом. Надолго останавливаться или много думать становилось опасным делом. Память пронзали мысли о Саше. Вторые сутки неведения… Первой писать или искать встречу, Аня наотрез отказалась. Ибо испытывала обиду и унижение, а виноватой себя ни грамма совсем не ощущала. Трусова, по мнению чемпионки мира, должна была первой извиниться. Вот только она молчала… И это терзало, угнетало, разочаровывало с какой-то немыслимой силой. — Ты посмотри на комментарии в сети! Это после того нашего видео со сборов! Чего только люди не пишут… Саше и Камиле больше всего прилетает. А сколько о тебе сообщений… люди толком не знают, что случилось. Многие переживают, а ты молчишь! Некрасиво! — Акатьева ворвалась в зал и сразу пристала с эмоциональными высказываниями. — Да, для болельщиков — это сенсация. Я обязана что-нибудь о себе рассказать. Хочу завтра записать видео про восстановление. Пусть видят, что я в порядке… — Анечка ответила юниорке.       И вроде бы ровно. Но Сонька уловила уловила в голосе приятельницы долю печали. И дело было явно не только в болезни. И через некоторое время Щербакова невольно подтвердила предположение Сони. — Как сегодняшнее занятие? Что нового? Как девочки? — Аня продолжила разминку. — Да ничего нового. Все в настроении. Ну, кроме Саши… — Акатьева вспомнила хмурое поведение «ракеты» на катке. — Ей плохо? — выдавила из себя Анюта, стараясь всё-таки сохранить самообладание и достоинство. — Наверное, но я не в курсе того, что случилось. Постой, а ты сама разве не спрашивала? Вы ведь… Как сказать… — Сонька замешкалась. — Вы встречаетесь…       «Хм, а мы точно пара? Или кто мы друг другу? Саша не говорила со мной на эту тему. И я сама никогда не спрашивала…», — с подступившим отчаянием мысленно добавила Щербакова. — Вот. Никто толком и не знает, что с Трусовой такое происходит. Даже Алёна понятия не имеет. Просто Саша с ней довольно тесно общалась совсем недавно и Алёнка была осведомлена о её самочувствии, а тут… — прямо сказала Соня.       Слишком прямо. Аня скривилась и поджала губы от столь откровенной прямоты. Значит, всё-таки Косторная?.. — Ладно. Уже седьмой час. Я должна показаться врачу… — солгала брюнетка и начала суетливо собираться. — Кстати, девочки про тебя говорили. Обязательно сходи к ним… — Сонька приметила Аделию, с которой договорилась позаниматься вместе. — Ну, до встречи! Поправляйся скорее!       Под громкую болтовню юниорок Аня выбрела из зала. Ненадолго и устало прикрыла ладонями лицо, а после тяжеловесно бросила руки вниз, ибо желала избавиться от стойкого предчувствия беды. Но легче не становилось. И девушка перед ужином решила пройтись по улице для того, чтобы освежить голову и успокоить сердце. Пасмурные сумерки во всю окутали аллею. Свет фонарей бросал блеклые лучи, которые едва ли были способны освещать дорогу. «Алёна… Саша продолжает видеться с ней. Соня хотела мне намекнуть о том, что между ними не всё кончено? В этом причина отстранённости Сашки? Пока я была в городе, она общалась с Алёной?..», — бормотала Щербакова, пытаясь разложить факты на места и понять сложившуюся ситуацию.       Навстречу начали движение два похожих силуэта. Худенькие и стройные молодые девушки шагали синхронно и раскованно, шутливо переговариваясь. Аня отвлеклась от рассуждений и заинтриговано прищурилась, но буквально через секунду улыбнулась. Она дождалась приближения необычных особ и принялась метаться взглядом по одинаковым лицам, попав в озадаченное положение. Две пары больших карих глаз ясно и игриво сияли. — Аня, привет! Давно не виделись! — бойко сказала первая и приобняла Щербакову. — Когда заглянешь к нам на тренировку? Ты хотела посмотреть, как мы занимаемся, — продолжила вторая чуть мягче и скромнее. — Я скоро приду. На каток мне пока нельзя. Вечером, например, будет удобно? — предложила Щербакова и поглядела на ту, что посмелее. — Конечно! Ариша, ты согласна? — бодро отозвалась Дина, кладя руку на плечо сестры. — Естественно! — мелодично ответила Аверина старшая.       Алёна и Даша часто посещали кафе или столовую вместе. Девушки, с периода возвращения Косторной в «Хрустальный», нашли прежний общий язык и вернули дружбу. А в отсутствие лидеров, они могли пообщаться без чувства зависти и обиды. Настроение тут же окрашивалось в беззаботный и смешливый оттенок. Вдалеке выбирали блюда одногруппники, среди которых мелькали всевозможные лица. Алёнка поймала пристальный взгляд Дашки и вскинула бровями от удивления, когда заметила, что та посматривает на Камилу.       Выдержав паузу, Косторная «закинула удочку». — Ками красавица, правда? — затейливо начала Алёна с милой ухмылочкой. — Да. Это давно известно, — согласилась Дарья, вернув взор в тарелку с салатом. — И она на тебя поглядывает. Я это хорошо заметила, когда мы сидели у меня в номере! — с кокетством заключила Косторная. — Что ты, брось. Камила частенько пропадает в компании Евы или художниц. Видимо, в ней молвит душа гимнастки… — Даша всё-таки расплылась в улыбке. — Конечно! А ты сиди и дальше пялься! Действовать надо! Действовать! — Алёнка лукаво подтолкнула собеседницу коленкой. — Она приближается прямо к нам! Готовься! Давай! — А за ней Трусова. Вообще-то, тоже сюда направляется! Так что и ты не расслабляйся! — Усачёва толкнулась в ответ.       Вскоре четвёрка устроилась за общим столом и приступила к вечерней трапезе. Разговор проходил вполне себе гладко и непринуждённо. До тех пор пока не появилась Щербакова. Девушки, приметив Аню, приветливо замахали ладошки. — Давай к нам, скорее! — добродушно пропела Алёнка. — Хорошо, спасибо за приглашение, — спокойно ответила Анечка. — Чего невесёлая? — с сопереживанием вымолвила Камила. — Ничего особенного, — тяжелее изложила чемпионка мира. — Тебя не видно вторые сутки. Что-то случилось? — поинтересовалась Даша. — Да неважно… — совсем скудно промямлила Анюта.       Саша наигранно откинулась на стуле и состроила гримасу. Напускную и отталкивающую. — Просто она понимает, насколько отстала от всех нас. Не завидую, если честно. Радости мало. Впереди море работы, а у тренеров полно работы и помимо этого, — с издевательством выдала Трусова. — Готова быть вне тройки в сезоне?       Окружающие обомлели и потеряли дар речи от услышанного. Больше всего удивилась, наверное, Косторная. Она уставились на Аню, которая стиснула телефон в ладонях, но мимикой не показала не единой лишней эмоции. — Готова. Буду рада вашим победам. Особенно твоим, Саша. Каторжный труд окупится однажды. Вот увидишь… — сквозь зубы процедила «феечка».       Несмотря на ложную невозмутимость, Анечку начала окутывать совсем беспросветная темнота. Девушка едва ли могла разглядеть, кто враг, а кто друг, где правда, а где ложь, что жизнь, а что смерть. Раньше подобные вопросы казались банальными и элементарными. Но отныне в сознании Ани своевольно засуетились недоверие и страх. — Так, давайте не будем о спорте. Это столовая, а не каток. Хватит! — Алёна искренне посочувствовала Щербаковой и обошла острую тему стороной. — Лучше послушайте, что я сегодня узнала! Это жесть! Готовы?       Даша с недоумением поглядела на Камилу. Последняя была в аналогичном странном состоянии. Тогда Дарья наклонилась к подружке и напомнила о споре. — Как поступим с нашим уговором? На это невозможно смотреть. Я уже не понимаю, кто выигрывает, а кто проигрывает… — Хм, кстати, а какое бы ты загадала желание? Давно хотела спросить. — Опереди Трусову. Не дай ей победить.