Держи меня, Земля

      Вечером, после прогулки по олимпийской деревне, Аня вернулась в номер и приостановилась возле порога. Саша вышагивала от стены к стене по общему холлу, переводя дыхание после физической разминки. Она двигалась размашисто, технично и в какой-то степени даже развязно, а потому по-особенному интересно. Привлекательно. Щербакова на миг приоткрыла рот от эффектного облика сверстницы и улыбнулась. Вот только Сашка смотрелась задумчивой, озабоченной какой-то проблемой что ли. Словно находилась в тревоге. Анечка, заметив это, насторожилась. Оставила вещи на полу и приблизилась к возлюбленной. — Ты как? Я думала, что ты спишь. Ну, раз не пошла с нами гулять… — кареглазая легонько забросила ладоши на плечи «ракеты». — Марк и Женя столько болтали и шутили! Но без тебя всё равно было не то. Я скучала…       Ресницы Анюты, как и её мягкий голос, чуть-чуть подрагивали, потому что она беспокоилась из-за состояния Трусовой. — Я в порядке. Уснуть не получилось и я решила позаниматься прямо тут, — Саша приняла какую-то небрежную позу.       Отвела ногу в сторону и перенесла вес на боковой свод стопы, а кисти, по излюбленной привычке, сунула в карманы. Поглядела на собеседницу тяжеловато. — Поделись, что с тобой такое? Я и днём заметила перемены в твоём настроении. И не только я, но и Камила. Кстати, ты случайно не из-за её допуска к соревнованиям расстроилась? — Аня подалась навстречу и коснулась грудью разгорячённого тела подруги. — Ну, неважно уже. Что есть, то есть. Пофиг… — нагловато ответила Саша, тем не менее, отведя взгляд от досады, которую никак не удавалось подавить в себе.       Однако сердце Сашки от робких и чувственных прикосновений «феечки» всё-таки заколотилось быстрее. — То, что творится с Камилой лично у меня вызывает сочувствие. Пусть выступает. Наверное, это будет справедливо и честно. Она, бедная, столько натерпелась… — добавила брюнетка и прижалась значительно ближе, аккуратно проникая бедром между ног Трусовой.       Некоторая внешняя безучастность подруги наравне с дерзостью волновали и дразнили Анечку. — Ах! А мы не натерпелись что ли? Тренировок катастрофически мало! Четверные еле удерживаем! Сидим тут две недели без дела! А терпит одна Валиева! Потрясающе! — Сашка высказалась довольно эмоционально, повысив голос.       Она и не осознавала, от чего вспыхнула больше: от слов о сопернице или от крайне приятных ощущений, пусть и слегка неуместных. — Саша, похоже, что ты начинаешь излишне переживать… А ведь завтра короткая программа. Нам нужно собраться и выступить максимально чисто. Без риска! — Аня тоже заговорила громче в надежде звучать убедительнее и увереннее.       Ей виделось, что настал последний шанс отговорить «ракету» от слишком опасного манёвра. — Риска?.. — изумилась Трусова и сразу колко усмехнулась, стараясь не показывать подступившее во всех смыслах возбуждение. — Да! Именно! Риска! Я уже точно решила, что буду делать лутц-тулуп вместо лутц-риттбергера! И тебе я бы посоветовала убрать тройной аксель! Любой балл важен! Прислушайся ко мне, прошу! — запричитала Щербакова, усерднее сжав ткань олимпийки на стане собеседницы. — Опять за старое… Не надоело? Почему постоянно про него твердишь? Каждый день! Я без конца повторяю, что хочу, а значит и буду прыгать триксель! Хватит! — разошлась зеленоглазая и резко выдернула руки из карманов.       Неожиданно ухватилась за предплечья Анечки и выстрелила взбудораженным взором. — Он кроме падений тебе ничего не приносит! Как ты не понимаешь! И в этот раз сыграет злую шутку! Я чувствую! — не унималась Аня, совершенно теряя привычные спокойствие и выдержку.       И от содержания разговора, и от взвинченного да одновременно влекущего поведения Сашки. Несмотря на вырывающуюся из спутницы злость, Щербакова совсем не хотела отстраняться. Анюта словно наоборот подпитывалась и заводилась от агрессии, исходившей от «ракеты». — Прекрати меня учить! Я никогда не отступаю перед трудностями, понятно?! — взбесилась Трусова и стала высвобождаться от, как ей вдруг почудилось, угнетающих и приторных касаний «феечки». — Иди и заботься о Валиевой, если скучно! Вы друг друга отлично дополняете! Она пострадает, а ты пожалеешь! — зачем-то ляпнула она напоследок и мгновенно побледнела от собственного едкого высказывания. — Поверь, потом ты будешь сожалеть… — Аня сдалась и покорно разжала онемевшие пальцы, буквально заставляя себя отодвинуться от Трусовой. — Я, наверное, лучше пойду к себе… Спокойной ночи.       В спальне Ане сделалось дурно. Она ощутила прилив удушающего жара и шума в голове. Пошатнулась и припала спиной к двери. Девушка поджала губы, протяжно выдохнула и машинально пригладила локоны, надеясь подавить неприятный тремор. Да, Щербакова желала остановить Сашку от бессмысленного поступка, ибо была убеждена в том, что проклятый прыжок непременно закончится падением, если не травмой. И на этот раз цена неудачи будет слишком дорогой и жестокой. Но своевольная Трусова и слушать не желала ни уговоры, ни доводы, ни просьбы. Грудь Анюты болезненно сдавило тисками, а в мыслях проскочило горькое предчувствие: а Саша готова вынести поражение, если оно вдруг случится?       Очутившись в тишине, «ракета» испытала замешательство. Импульсивность потихоньку улетучивалась, но тело продолжало трястись. Это вызвало в зеленоглазой мерзкие беспомощность и страх, поэтому девчонка просто залетела в комнату и рухнула на кровать. Скривилась, а затем с разочарованием усмехнулась. Где-то в подсознании Саша догадывалась о том, что слова Щербаковой могут оказаться правдой. Ведь Аня всегда рассуждает так благоразумно и логично. Действует хладнокровно и правильно. Редко ошибается. Прямо эталон ума и рассудительности! Иногда до отвращения. И простым смертным, которые пытались наивно спорить или бессмысленно сопротивляться, потом становится тошно и стыдно от беседы с такой «отличницей». Как и Сашке сейчас…       Похожие думы хозяйничали в голове Трусовой и позднее. Накануне произвольной программы. За ужином Саша старалась поменьше смотреть на приятельниц по команде. В особенности, на Аню. За прошедшие сутки общение с возлюбленной протекало формально и сдержано. Нормального примирения после, будем говорить, ссоры не случилось. Первой просить прощения «ракета» не рискнула, несмотря на то, что хотела поскорее вернуть былые и хорошие отношения. Щербакова держалась обособленно и строго, но, вместе с тем, беззащитно и очаровательно. Наверное, как и всегда. Она сидела возле Камилы и негромко беседовала с ней на разные темы. Девушки болтали о странной еде в Китае, о коллекции значков, о Даше… Просто отвлекали себя для того, чтобы не поддаться мандражу и улучшить настроение. Сашка пыталась ровно реагировать на их шушуканья, но к поведению Анюты всё равно невольно присматривалась. Замечала её молчаливые взгляды украдкой. Улавливала периодически подрагивающий и нежный голос, который, извиняясь, постоянно переспрашивал вопросы Валиевой. Обратила внимание и на чуть не опрокинувшийся стакан, который несуразно выскользнул из кисти Ани. Всем своим обликом Анечка создавала впечатление настолько трогательной и милой особы, что Трусовой становилось как-то нестерпимо. Обидно и неприятно от всего произошедшего накануне. И почему нельзя просто вновь прикоснуться к этой изящной ладони и вздохнуть знакомый шоколадный аромат? Или хотя бы просто заставить себя шепнуть Щербаковой «прости»… — Я побежала, Ками. Почитаю учебники да лягу. Нужно хорошенько выспаться. И ты не засиживайся, пожалуйста. Пиши, если что! — вымолвила Анюта и улыбнулась. — Хорошо, Аня! Только с Морисом увижусь. Он просил подождать, — мягко ответила Ками. — До завтра и доброй ночи!       Саша уставилась на чемпионку мира, мечтая встретиться с медовыми очами. Но «феечка», специально пряча взгляд, в одиночестве направилась к выходу. Валиева, наблюдая за взаимодействием Ани и Саши, ностальгически вздыхала. Облокотилась локтями на стол и задумчиво уставилась в никуда. Очевидно, что провалилась в далёкие воспоминания. В необыкновенные картинки прошлого, которые с каждым прожитым деньком становились монохромными и расплывчатыми, пусть и продолжали жить в памяти. Первый поцелуй Щербаковой и Трусовой на чемпионате России в Челябинске около года назад… Каким противоречивым он привиделся тогда «девочке на шаре». Страстным, но горьким и отчаянным. Какой растерянной смотрелась Сашка, какой измученной выглядела Анечка. Неужели печальный финал был предначертан заранее? Вдруг весь пройденный девушками путь — это замкнутый круг, а возлюбленные невольно придут к тому, с чего начали? Ками обернулась к Саше в смятении. Будто ясно ощутила приближение драматичной развязки красивой истории. Зеленоглазая провожала ускользающий облик Анечки с потерянным и расстроенным видом. — Ты и Аня… Вы такие разные. Совсем непохожи друг на друга. Внешность, характер, поведение. Плюс спортивная конкуренция. Вы давние соперницы. И как у вас получается общаться, дружить… встречаться? — Мы прошли через многие испытания. Стали очень близкими людьми, способными преодолеть, наверное, что угодно. Но я теряюсь, когда Аня становится безразличной и закрытой. Не понимаю, что она чувствует: обиду, злость или печаль. Не знаю, чего хочет… — Она переживает, поверь. Просто у Ани настолько сильный характер, что она запросто может спрятать любые чувства под замок, если они мешают или мучают. И не догадаешься со стороны, что творится внутри на самом деле. А накануне важнейшего старта лишние тревога или заботы ей совершенно точно не нужны. — Я должна немедленно поговорить с ней. Не могу найти себе места целые сутки после того, как мы поругались. И точно не усну ночью, если не увижусь с ней прямо сейчас.       Трусова нервозно подскочила с места и, кивнув Валиевой на прощание, отправилась за чемпионкой мира.       В общем холле Ани не оказалось. И за приоткрытой в комнату дверью Сашка её не обнаружила. На помятой постели обложкой вверх лежал раскрытый учебник по биологии. Судя по всему, Щербакова недавно его читала и вместо использования закладки перевернула книгу. Саша на минутку замешкалась в центре спальни. Полезла было в карман за телефоном для того, чтобы написать возлюбленной сообщение. Но поток прохлады непредвиденно хлынул в помещение. Саша догадалась о том, где скрывается Анюта и пробралась на балкон. Анечка, опираясь на изгородь, любовалась пейзажем вечернего города. Вдыхала свежий воздух и прятала кисти в рукава. «Ракета» остановилась возле сверстницы. Наверное, в полуметре. Окинула неравнодушным и затяжным взглядом, а после перебросила заблестевшие очи в небо. Его украшала прекрасная и таинственная луна. Несмотря на иллюминацию столицы и небольшую облачность, на небосклоне при желании можно было рассмотреть и многочисленные звёзды. — Сегодня полнолуние. Волшебное явление… — Трусова заговорила первая. Негромко, но проникновенно и тепло. — Да, очень красиво. Не налюбоваться. Луна загадочным образом притягивает взгляд… — согласилась Аня и, мимолётно посмотрев на собеседницу, повела плечами от озноба. — А помнишь, «золотая — это не про луну, а про тебя»? Ну, в Стокгольме… — поинтересовалась Сашка и придвинулась поближе к Анечке. — Ага. Это высказывание, надеюсь, по-прежнему правдиво? — брюнетка мило усмехнулась и состроила хитренькие глазки. — Естественно. Для меня ты намного красивее, чем она… — Саша прижалась к пассии предплечьем. — Перестань, Саша. Не смущай меня, пожалуйста… — «феечка» углубилась в воротник курточки и опустила взор. Чуть-чуть разволновалась. — Слушай, Аня… Прости меня за то, что нагрубила тебе и наговорила неприятного. Я виновата. Наверное, я слишком эмоциональная и неуравновешенная. Это трудно побороть, — извинения дались Трусовой нелегко, но добиться примирения с возлюбленной было для неё превыше всего. Даже гордости. — Дело не в этом. Я и сама эмоциональная, но хорошо чувствую предел и могу остановиться, когда необходимо. В отличие от тебя, — Анюта оттолкнулась от поручня и покосилась на собеседницу проницательно и лукаво, как будто видела Трусову насквозь. — Что ты имеешь в виду? — «ракета» насторожилась и повернулась лицом к Ане. — Неплохо бы знать меру! Я об этом говорю! — с прохладной усмешкой выдала Щербакова и сунула зябнущие руки в карманы. — Я… не соблюдаю меру? Это… плохо? — Сашка оробела, как школьница у доски перед строгой, но прекрасной учительницей. — Да не сказала я, что это обязательно плохо! Но последствия могут быть самыми непредсказуемыми! А если при этом упрямиться и не пытаться включить разум, то случится беда... У кое-кого уже случилась. Вчера. И сожаления ведь замучают потом! — образно и даже манерно высказалась брюнетка. — Что за заумные выражения? Скажи прямо. Что тебя не устраивает? На что намекаешь? — забеспокоилась Саша, чувствуя, что уступает Ане в сообразительности. — Ты порой словно настоящий ребёнок! Как дитя! Взрослеть пора! — насмешливо и неаккуратно бросила чемпионка мира.       Анечка звонко рассмеялась, глядя на доверчивую и временами наивную Трусову. «Ракета» побледнела и впала в замешательство. Фраза Ани, словно шальная пуля, поразила её ранимую душу. Саша в миг испытала жуткую неполноценность. Щербакова же ухватила подругу за ладонь и протащила в помещение. Жеманно, вычурно и неестественно. Сашка, откинувшись к стене в спальне, продолжила молчаливое наблюдение за брюнеткой. Действия «феечки» выглядели взвешенными и продуманными до мелочей, а в сопровождении сладкого голоса и обаятельной улыбки, и вовсе идеальными. Вот полный порядок создан на столике, вот вещи прилежно убраны в гардероб, вот обольстительно распущены локоны, а вот почти полностью обнажена стройная фигура… Сашка сползла на стул рядом, ибо кроме тупой тяжести под рёбрами, почувствовала в довесок и слабость. И физическую, и душевную. Между тем Аня запрыгнула под одеяло, подобрала учебник и прилегла на приподнятую подушку. Карие очи с особым сосредоточением проскользнули по строкам для закрепления информации перед сном. Через несколько мгновений леди закрыла книжку и переключила внимание на притихшую Трусову. — Отправишься к себе? — Не знаю. Мы помирились? — Хм, в принципе, мы и не ссорились. Это было простое недопонимание. — Недопонимание? Всего-то? Так легко? — А тебе разве надо трудно? Ах, точно, ты ведь у нас любишь трудности, да… Больше я не буду спорить с тобой по поводу спорта. Это бесполезно. Пусть каждая из нас поступает так, как считает нужным. А жизнь… она рассудит. Расставит по местам.       «Ракета» замедлила с ответом, потому что речь Ани несомненно воспринималась в этот вечер иначе, чем обычно. Каждое предложение звучало официально и поучительно. Назидательно. Это омрачало и без того не лучшее состояние Сашки. — Аня, что с тобой сегодня? Я тебя не узнаю. Не понимаю. — Я сама себя не понимаю. Наверное, надо скорее спать. Ты останешься со мной? Вижу, что вроде бы хочешь.       Трусова привстала и неловко залезла на кровать, разместившись напротив собеседницы. Вблизи красивое лицо Ани будто бы осунулось. Янтарный взгляд излучал утомление, а на смуглых кистях вскрылись синие венки. Облик Анечки действительно отражал напряжение и усталость. Саша аккуратно провела кончиками пальцев по руке возлюбленной, сопровождая движение глубоким вздохом. Щербакова подалась навстречу и, взявшись за бегунок на молнии чёрной олимпийки, потянула Сашку на себя. Томно поглядела на губы напротив, а затем нежно поцеловала. Настолько проникновенно, что сама непроизвольно тихонько простонала в окончании. «Ракета» с волнением и трепетом смотрела то в глаза Ани, то на её всё ещё распахнутые и такие соблазнительные губы. — Твой телефон, кажется, вибрирует. Чувствуешь? — промямлила Анюта. — Надо бы ответить… — Это, наверное, мама. Я… я обещала позвонить ей перед сном… — Трусова еле отстранилась, едва не поддавшись искушению. — Я выйду и поговорю.       Аня выглядела настолько беззащитно и одновременно привлекательно, что Саша, если бы ласка продолжилась, не справилась бы с собой. Зеленоглазой непременно захотелось бы распахнуть изящную блузочку на брюнетке. Страстно дотронуться до самых горячих и чувствительных мест на соблазнительном стане Щербаковой. Захотелось бы стать настойчивее и грубее, непрерывно и жадно лаская каждый сантиметр на теле «феечки». Захотелось бы вынудить Аню ныть и скулить от нетерпения. Заставить полностью отдаваться. Иными словами, доказать, что слово «ребёнок» не имеет никакого отношения к «ракете». Но Сашка… Она просто встала и, сдавив затрясшиеся ладони в кулаки, удалилась.       Минута, вторая, третья. Анечка в очередной раз перевернулась с боку на бок в надежде либо впасть в сон, либо дождаться возвращения Саши. Но ни того, ни другого не случилось. Аня легла на спину и сквозь мрак попыталась вглядеться в потолок. В мессенджере айфона, лежавшего рядом, сообщения «Ты придёшь?», «Спишь?», «Доброй ночи…» были отмечены доставленными, но непрочитанными. Щербакова в смятении куснула губу. Настолько сильно, что вскрылся солоноватый привкус крови. Странное и непреодолимое желание проучить Сашку за прошлое вышло из-под контроля. Аня начала осознавать, что целый день притворялась и играла чужую роль. И теперь испытывает сожаление. Девушка рассчитывала на то, что подобной манерой поведения достигнет успеха, но просчиталась. Она планировала не такое завершение представления, а совершенно противоположное.       Через несколько мгновений Анюта очутилась перед дверью Трусовой. Вначале кареглазая негромко постучала, потом осторожно позвала, затем позвонила по телефону. Но через несколько секунд, услышав первый гудок, в испуге сбросила. В подступившем отчаянии прислонилась лбом к деревянной опоре. Сдавила дверную ручку и предприняла попытку проникнуть внутрь без позволения. Неудача. Закрыто. Чемпионка мира развернулась и приготовилась поплестись обратно. Зашагала театрально, стуча пятками и двигаясь максимально медленно. Вдруг Саша не спит? Вдруг услышит и выглянет? Вдруг… догонит? Аня, нехотя взбираясь на постель, даже оставила комнату незапертой. Ну, а вдруг? Бесполезно.       «Прости…», — шепнула Щербакова в небытие, прикрывая влажные и смыкающиеся очи.       Почти разрядившийся смартфон Сашки периодически вибрировал на полу. Доставлял послания от пассии одно за другим и, исполнив последний долг, обезвожено отключился. Трусова сидела на ламинате, опираясь на дверь и поджимая к себе колени. Девушка слышала то, что происходило снаружи. От начала и до конца. Но предпочла не показываться Ане. Это решение было трудным и мучительным, но необходимым. Саше никак не хотелось выглядеть слабовольной и податливой. «Хех, мера… Дитя… Скорее бы завтра… И я докажу обратное. Сразу перестанет умничать и выделываться. Надоело это терпеть…», — пробормотала Трусова полночи, вытирая появляющиеся то и дело слезинки. Да, ночь умеет слушать, как никто другой. Никогда не перебивает и не спрашивает лишнего. Только понимающе молчит, очевидно соглашаясь, и окутывает пеленой спокойствия. Саша бросила взор в окно, мечтая хотя бы там увидеть золотой диск, но небосклон, увы, заволокли непроглядные тучи.       Девушка прокрутила в сознании предстоящий день. Сердце растревожилось от мыслей о грядущем прокате. Решение о пяти четверных прыжках осталось за фигуристкой, несмотря на сомнения и предупреждения тренеров. Трусова была убеждена в том, что если выполнит сложнейший контент, то абсолютно точно вырвется в лидеры. Сашка видела неудовлетворительное состояние Камилы и понимала, что та выступит с помарками или, того хуже, падениями. Она хорошо помнила и о поломке ботинок Щербаковой. С новой и нераскатанной парой коньков будет сложно чисто и уверенно кататься. Отставание от конкуренток незначительное. Удачная произвольная программа запросто его покроет. Собрав все факты воедино, Саша ощутила прилив самонадеянности и амбициозности. Наконец-то. Спустя годы разочарований, поражений и критики, путь к золотой медали был открыт. Взор полыхнул изумрудными волнами от предвкушения долгожданной победы.       Дарья выбрала самую удачную трансляцию для просмотра произвольной программы женщин. Девушка расположилась возле большого телевизора и с упоением уставилась на экран. Настроение у Усачёвой в последнее время царило вполне себе жизнерадостное и весёлое. Чудное окружение на катке в виде Акатьевой и Косторной всегда подбадривало и веселило. Умеренные тренировки шли свои чередом и позволяли постепенно наращивать форму. Девятиклассница припала горящим взглядом к последней разминке, которая объявилась на льду. Одна лучше другой — яркие, техничные, родные! Вот и Саша… Такой счастливой после выступления Даша не видела одногруппницу, наверное, никогда. Да и пять четверных последний раз сияли в сентябре! Правда сейчас прокат получился с нюансами… Пятнадцатилетняя девчонка довольно улыбнулась, приметив Аню. Ох, вот эталон олимпийской выдержки! Чистейшее выступление со сложнейшими ультра-си. Дарья захлопала в ладоши от восторга и завизжала, но вскоре слегка сникла, увидев, что Щербакова обошла Сашку в итоговой таблице. Хм, это может иметь последствия, а пока… Камила — красивая, искусная, гибкая, но надломленная и подавленная. Даше пришлось вскрикивать и стучать ногами на срывах Валиевой. А слёзы «девочки на шаре» и вовсе вынудили с огорчением отвернуться. Вне тройки и без пьедестала.       Досмотрев происходящую далее картину, Дашка откинулась на диван с угнетающими ощущениями. Она не понимала, кому сочувствует сильнее. Саше, чьи розовые очки разбились стёклами внутрь. Анечке, которая, как неприкаянная, слонялась среди чужих истерик и слёз, лишаясь вкуса победы. Или всё-таки Ками? Сказочной бабочке с подрезанными крылышками…       Ускользнув от камер и журналистов Трусова, наконец-то, добрела до раздевалки. Внутри полыхал невиданный ранее пожар из множества болезненных, мерзких и невыносимых чувств. Сокровенная мечта разбилась. Разрушилась на острые осколки, а мир… Кажется, он полностью перевернулся. Проиграла. И кому… Неужели именно она, «феечка», и стала тем самым злым роком для «ракеты»? Сашка озлобленно засунула одежду и коньки в сумку. Рванула к выходу, но столкнулась на пороге с Щербаковой. С её якобы сочувствующим и печальным взглядом. — Саша, у тебя… Вот тут тени остались… — Анюта попыталась прикоснуться к щеке возлюбленной. — Не трогай меня и отойди! — Сашка отпихнула руку и, не посмотрев на олимпийскую чемпионку, вышла вон.

***

      Саша ласково посмотрела на отца, который сидел в гостиной, а потом крепко обняла мать. Забавно взъерошила волосы на макушке одного брата и искренне подмигнула другому. Дом. Девушка приоткрыла дверь и, пропустив домашних питомцев вперёд, прошла в собственную комнату. Родственники в день возвращения из Пекина пытались любыми способами приободрить и растормошить Сашку. Предлагали организовать застолье, пригласить гостей или вовсе поехать куда-нибудь, но Трусова, сковано улыбаясь, от всего лишнего отказалась. Церемонии чествования олимпийцев, на которой пришлось побывать после прибытия рейса, зеленоглазой было предостаточно. Несмотря на поддержку, внимание и заботу близких людей, «ракета» хотела поскорее остаться наедине с собой, чтобы попытаться хотя бы немного отойти от того, что случилось за минувшие три недели. Бурные эмоции, настигшие Сашу после завершения соревнований, незаметно сменились тоской и опустошением. В дальние уголочки сознания неизбежно забегали коварные думы, которые девчонка не горела желанием озвучивать вслух.       «А может стоило заменить тройной аксель двойным? А вдруг лучше было сделать идеально три четверных прыжка, чем идти пять и допускать помарки? А если… Нет. Что за мысли такие? Я ни в чём не виновата. Всегда исполняла самые трудные элементы и должна продолжать это делать. Теперь уж мне точно нечего терять…», — вполголоса пробормотала Саша и забралась на постель. Сказанная речь отдавала пессимистичными нотами: в монологе мелькали и сожаление, и отчаяние, и печаль. Изумрудный взгляд припал к переполненным чемоданам. Разбирать вещи именно сегодня никак не хотелось. Ранее Сашка достала только сувениры и подарки для семьи. Ну, и, конечно, его… серебряный диск с пятью кольцами. Награду с Олимпиады вешать на медальницу Трусова не спешила, а просто сунула на неприметную полку, после того, как без желания показала её окружающим.       Одновременно с наступлением позднего вечера оживился общий чат фигуристок «Хрустального», отчего телефон Саши стал безостановочно пищать и нарушать тишину выскакивающими уведомлениями. Девушка, лежа на боку и гладя собачку, безучастно глядела на присылаемые сообщения. Кажется, приятельницы обсуждали приближение совместных тренировок после длительной паузы. Сашка перевела вялый взор на сумки и поняла, что, по крайней мере, коньки она должна будет достать в ближайшие дни. Конечно, участие сборной России в чемпионате мира стояло под вопросом, но шоу, мастер-классы и иные мероприятия на льду никто не отменял. А буквально несколько суток назад «ракета» уверяла весь белый свет в том, что ненавидит фигурное катание… От любви до ненависти, как известно, один шаг. Смешно. Почти.       Она вспомнила и предложения, которые с разочарованием твердила наставникам после результатов произвольной программы. Вновь представила, как с огромным усилием выползала на награждение, как с горечью отвечала на вопросы журналистов, как отстранила дрожащую руку Щербаковой… Видеть, слышать, а тем более чувствовать возлюбленную Сашка просто не могла. Никак. Душевная горе от поражения смешалась с непрошедшей обидой на Аню за её правдивые и колкие слова. Наверняка олимпийская чемпионка снова упомянула бы ребячество, упрямство и неуправляемость при разговоре. Ведь Трусова публично выплеснула все переживания, которые прятала и копила долгое время. Разве это не повод для благоразумной брюнетки вновь поучать мудрёными фразами или бросаться странными насмешками? Саша буквально сбежала от разговора, стараясь смотреться хотя бы перед Анечкой невозмутимой и сдержанной. И это отлично получилось, ибо ранее самые болезненные и неподвластные эмоции оголтело вырвались наружу в прямом эфире.       В ясном небе над катком парила птица. Замирая на лету, она необыкновенно балансировала, преодолевая порывистый встречный ветер. Чайка, кажется, это была именно она, если судить по светлому оперению, стойко сопротивлялась потоку, но, увы, оставалась на одном месте. Никак не могла продвинуться дальше, но и назад отступать ни в какую не собиралась. Лишь покачивалась и меняла высоту. Сдаваться собственной стихии настойчивое создание никак не хотело. Трусова задержала тусклый, но пристальный взгляд на незатейливом противостоянии и побледнела, словно увидела саму себя со стороны. — Эх, что бы ни случилось, что бы ни произошло, а «ракета» всегда ввысь стремится! — игриво выдала Косторная, которая нагнала приятельницу возле входа в здание. — Привет, Саша. Давненько не виделись. Вот и я, наконец-то, добралась до сюда. — Здравствуй, Алёна. Да, давно не общались и похоже, что скоро нужно будет насовсем прощаться… — с осведомлением подметила Сашка и легонько приобняла коллегу. — Правда, что ты скоро отправишься в ЦСКА? Это уже не является секретом?       Фигуристки продолжили разговор, направляясь к раздевалке привычным маршрутом. По пути Трусова здоровалась со знакомыми лицами и, склоняя подбородок и опуская взор, невзрачно кивала в ответ на приветствия сотрудников и гостей катка. Не в таком виде она хотела вернуться в «Хрустальный»… — Да, я собираюсь перейти к Елене Германовне. Думаю, для Этери Георгиевны это не станет какой-то сенсацией. Я планирую поговорить с тренерами об этом. Отныне тут мне оставаться смысла нет. Такое чувство, что будто бы весь мой организм противиться находиться тут… — прямолинейно высказалась Алёнка и с некоторым дискомфортом пошевелила кистями. — Честно говоря, я была в полном шоке, когда узнала, что ты и вторую руку сломала. Какое-то сплошное невезение. И у тебя, и у меня… — Саша задержала взгляд на травмированных руках собеседницы. — Может быть, это судьба вот так специально с нами обращается? Наказывает за прошлое. За то, что внезапно ушли отсюда, а потом снова нагло вернулись. Иначе, как по-другому объяснить то, что с нами происходит? — произнесла Косторная и остановилась, намереваясь направиться в кабинет к Тутберидзе.       Сашка растеряно уставилась в серо-зелёные очи бывшей девушки. Расстроенные, но по-прежнему прекрасные. «Ракета», задумавшись над ответом, ощутила, что сопереживает участи Алёны. — Про себя не знаю, но ты после пережитого должна стать счастливой! — ответила Трусова, чем вызвала на губах собеседницы добродушную усмешку. — Иди и переодевайся скорее! Там стопроцентно все в сборе! Только тебя не хватает для полного комплекта! — отшутилась Косторная и, слабо пнув Сашу по ноге, удалилась.       Смешливые и громкие голоса девчушек поубавились после того, как «ракета» приземлилась на лавку и начала готовиться к занятию, которое должно было состояться в хореографическом зале. Акатьева и Петросян продолжили шептаться в уголке о предстоящем кубке Первого канала. Валиева и Усачёва завели обсуждение неуспеваемости по какому-то школьному предмету. Где-то возле суетились и другие фигуристки. Щербакова проводила затяжным взглядом меланхоличную коллегу, которая прибыла последней, и грузно вздохнула. Взаимодействие с возлюбленной в последнюю, наверное, неделю оставляло желать лучшего.       Былые страстные отношения с Сашей уходящая зима накрепко сковала холодом. Аня отлично улавливала в каждом мимолётном взгляде Трусовой прохладу, в каждом её редком слове грусть, в каждом её случайном касании напряжённость. Отрешённый и драматичный облик Сашки терзал Анну. Она полагала, что причина, по которой зеленоглазая пребывает в депрессивном состоянии, это неприятный и досадный проигрыш. С ним «ракета» несомненно не могла смириться. Но Анюта не догадывалась о том, что отдалилась Сашка из-за неосторожного поведения самой «феечки», которая ранила чувства пассии не меньше спортивного поражения. Щербакова не совсем понимала, как ей следует себя вести по отношению к сверстнице. Быть более раскованной и настойчивой или, наоборот, удерживать дистанцию и не мельтешить перед глазами.       Однако уже в зале брюнетка обратила внимание на то, Трусова перекинулась парой фраз с забавными юниорками, посмеялась над шутками Дашки и Камилы, поддержала беседу с Морисом и Никой, с улыбчивым выражением лица уставилась комментарии под фотографиями с Муравьёвой и Нугумановой… Для Ани все эти действия Саши смотрелись странными. Неестественными и вызывающими. Создавалось впечатление, что интерес Сашка проявляла ко всем, кроме возлюбленной, которая всё время оставалась в одиночестве и ни с чем. Щербаковой оставалось поджимать губы от ревности, отворачиваться от бессилия, помалкивать от покачивающейся гордости и безостановочно рассуждать — это… начало конца?       Знала ли новоявленная олимпийская чемпионка о том, что Сашка подобным образом готовит почву для непростого, но, в принципе, ожидаемого? Нет. Едва ли. — Не болеешь случайно? — буркнула Трусова в коридоре, когда приметила возвращающуюся с сеанса массажа Аню. — Слышала, как ты подкашливала вчера.       Анна, машинально замедлив шаг, осталась наедине с Сашей. Пустое и тихое помещение склоняло к личному разговору. Брюнетка испытала беспокойство от вопроса. Задышала часто и, прижав рюкзак к себе, напряглась от прилива какого-то чуждого жара. — Я действительно приболела, да. Но совсем немножко. Уже поправлюсь. Не переживай, — откликнулась Щербакова и, пододвинувшись чуть-чуть поближе, заглянула в «изумруды». — Очень приятно от того, что ты спросила меня о здоровье. И немного удивительно… — Ты, главное, береги себя, пожалуйста, хорошо? И не ходи без шапочки и без перчаток. Понимаю, что скоро весна, но она бывает очень ветреной и обманчивой… — Трусова погрузилась в медовый взгляд и ощутила, как сердце предательски сжалось и попало в приторный плен. — Почему ты мне такое говоришь? Оттого, что скоро уезжаешь в Рязань? — уточнила Анечка и, преодолевая страх внутри, притронулась пальцами к ладони «ракеты». — Я и ты… — шепнула Саша и, подавшись навстречу, на миг прижилась щекой к каштановым локонам. — Да. Ответь мне, прошу, что между нами происходит? — Аня уткнулась в шею Сашки и вдохнула аромат её парфюма.       Аккуратно запустила руку на талию спутницы и попыталась притянуть «ракету» поближе. Для этого посильнее стиснула ткань спортивной олимпийки, наслаждаясь теплом сильного и статного тела. Как же Анечке не хватало прикосновений Трусовой… Неужели именно сейчас удастся разрешить разногласия и помириться? Ощущая нежные касания губ Саши где-то на собственной макушке Анюта была почти уверена в таком раскладе. — Давай на время расстанемся…       Внезапная и леденящая фраза о расставании. Она ударила чугунной балкой по голове и на мгновение оглушила. Сердце пропустило удар. Взгляд помутнел. Губы плотно сжались. Пальцы упустили лямку рюкзака, отчего тот свалился на пол. Судя по всему, и стройные ножки Анюты задрожали, ибо сама девушка покачнулась. Саша выудила раскрытые ладони из карманов и приготовилась ловить Аню. Но железная «феечка» самостоятельно выровнялась и отошла назад. — Тебе тяжело меня видеть из-за того, что я получила золотую медаль, а тебе досталось серебро? — Д-да… — Правда? И только? Больше ничего? — Наверное. — Победа на Олимпиаде для тебя превыше всего? — Скорее всего. — Превыше меня? — Я всего-то предложила расстаться на время! Не заводись на ровном месте, прошу! Мы просто должны отдохнуть от прошлого и друг от друга! Забыть и отпустить обиды! — Неужели? Недели, на протяжении которой мы молчали, было недостаточно? — Аня… — Почему ты заранее мне не пояснила, мол, «Аня, если обыграешь меня, то я тебя брошу», а? — Да что ты такое городишь?! Я и не думала тебя бросать! Это временная пауза! Пока я не вернусь из Рязани! У тебя температура что ли подпрыгнула? Или что? — И температура, и давление, и пульс. Я ничего не понимаю и эмоции внутри зашкаливают. — Перестань. Надо пойти домой и отключиться от всего. Поздно уже. День трудный был. Ты утомилась. И я устала. — Ещё бы ты не устала! Целый день то молчала и страдала, то хохотала и болтала! — Начинается… — Какой уже раз ты меня бросаешь? Третий? Похожие случаи происходили далеко неоднократно. Знаешь, есть такая фраза: «Один раз случайность, два раза — совпадение, три раза — закономерность или привычка». Подходит, не думаешь? — Все мои неудачи помнишь. И на льду, и за его пределами. Подсчитывала количество ошибок и в отношениях, да? — Нет, просто ждала, когда ты успокоишься. Я понимающий человек, но и у меня есть предел терпения. И самолюбие имеется. — Что ты хочешь сказать? Договаривай полностью. — Я не могу жить в подвешенном состоянии. Постоянно думать о том, что ты можешь уйти без конкретной причины. Думаю, мы должны принять решение: или продолжаем встречаться и решаем неприятности вместе, или окончательно разрываем общение. Мне нужны адекватные и полноценные отношения, а не… детская беготня туда сюда и непонятные капризы! — Детская беготня… Хех. Так и знала. Куда мне, ребёнку, до тебя. Такой умной, правильной и взрослой.       Дверь поодаль кто-то захлопнул изнутри, давая понять, что разговор фигуристок превратился из личного в публичный. А Аня моментально осознала, что наговорила многое из того, что долгое время таила в себе и не намеревалась произносить когда-либо вслух. Тем более Саше. Брюнетка преспокойно подняла с пола рюкзак. Мерно откинула струящиеся пряди на спину. Равнодушно взглянула на айфон, который прогудел в руке. В общем, искусно утаила полыхающие ощущения, которые рвали и терзали всё внутри с неприличным размахом. — Пусть поездка поможет тебе скорее восстановиться. Приезжай здоровой. И душой, и телом, — без эмоций вымолвила Щербакова. — Прощай, Аня… — глухо шепнула Сашка сквозь невыносимый спазм собственного голоса.