steinway&sons

      когда соул садится за рояль, у кида в горле щемит это знакомое отвратительное чувство, и все равно он хлопает, сотрясает воздух непонятными общепринятыми движениями рук.       соул его не видит, кид его не слышит; соул слышит, как неестественно и по-детски звучит кид каждый раз, когда стоило оставаться тихим. кид видит, какие у соула глаза: красные, отдающие в рыже-солнечный и местами матово-маковый. очень жаль, что соул никогда не увидит… очень жаль, что кид никогда не услышит.       как можно жить без музыки? соул спрашивает себя каждый раз, когда привычным движением нащупывает клавиши, зажимает педали, держит локти, как надо. для соула музыка — не жизнь, но способ переживать ее, саму жизнь как факт и феномен. все знакомые голоса звучат по тональностям, от до до до, бемоли-диезы… с музыкой не нужно знать шрифт брайля и язык жестов; с музыкой не нужно нутром чувствовать, как тяжело киду разговаривать, выдавливать из себя сиплые звуки. когда соул у клавиатуры, в зале всегда тихо.       как можно жить без этих глаз? кид спрашивает себя каждый раз, когда соул выверенными движениями, мягкими умелыми музыкальными пальцами трогает его лицо и неловкими, корявыми, косящимися в сторону жестами объясняет: «ты очень красивый». кид открывает рот и всеми силами пытается вырвать из глубин горла, почувствовать вибрацию своего голоса, отвечая: «нет, ты». у соула волшебные туманные глаза цвета огня, сладких яблок, свежей крови из ранки от страницы книги. кид не может слышать, поэтому он впитывает цвета, как губка влагу и одевается в палитре любимого рояля соула steinway&sons — черный с белым, белый с черным и золотые глаза-гравировка.       соул приглашает кида положить свои руки поверх его, пока тот играет; кид кладет и ничего не слышит, ощущает лишь, как поочередно вибрируют струны в глубинах теплого тела фортепиано и гладкость тыльных сторон ладоней соула, а соул все равно так отчаянно, так нагло борется за возможность кида услышать ноты, будто его упрямство перечеркнет все диагнозы и годы адаптации разом. кид искренне старается, видит: соул с заискивающей кошачьей эмоцией спрашивает «ну как?» и, неспособный боле видеть эти бледные пустые зрачки, чувствует, как к горлу подступает глухой тяжелый ком. «…у тебя… прекрасные… руки». голос дрожит и норовит сорваться. кид не умеет уходить от ответа. соул вздыхает.       соул трогает, ощупывает, окидывает взглядом своих рук так называемую шею и так называемую грудь, кид смакует его губы, как в последний раз, кид запомнил — они цвета его любимой пастилы и клубничной зубной пасты патти, нежно-розовые, по форме грубые, а на вкус, как кровь. соул ощущает влажность, мягкость, вместе с ними сухость и угловатую выпуклость. кид вздыхает, стонет и всхлипывает — всегда очень громко, а соул прислушивается к нему, как к шороху оркестра в готовности начать концерт и преисполненному предвкушения дыханию дирижера. кид не может позволить себе раздевать соула самостоятельно, каждый раз начинает плакать от тоски и досады; соул так красив, так красив, и никакие изучающие прикосновения не заменят возможность это увидеть. соул асимметричен и кид плачет — нет в мире ничего другого настолько асимметричного, что ему бы действительно нравилось. соул проходится пальцами по ребрам, по тонкому шелку кожи живота, натыкается на тазовую кость, чувствует вдохи и выдохи, любопытствующе кладет ладонь на маленькую уютную грудь, чтобы этим насладиться, — ведь кид никогда не услышит свое же дыхание, а соул твердо решил, что будет слушать этот мир за двоих. соул с детства знает, что когда два человека находятся вместе голые в постели и друг друга где-то там трогают, это называется «секс», но не может объяснить этим словом то, что происходит между ними: ему кажется, это было бы оскорбительно. соул слушает дыхание и трогает мокрые от слез щеки, кид рассматривает с искренним интересом, подбирает эпитеты и невнятно потерянно бормочет; соул знает, что такое «возбуждение», но то, что он испытывает к киду — скорее то, что, воистину, называют «любовью». любовь невозможно увидеть. любовь невозможно услышать. соул считает, что это слово им очень подходит.       соул кладет руки на клавиши, готовится несколько секунд. кид видит, как он вдыхает — и начинает беззвучно играть. а в горле продолжает щемить.