Kiss and Tell by glindalovesshoes

Белые панели потолка были без какого-либо рисунка. Когда он был ребенком, он целыми днями смотрел на разные потолки в разных больницах, придумывая всевозможные образы и истории. И все же этот потолок был белым и пустым, это была пустота, которая охватила все его тело, лишив его воли делать что-либо, кроме как погрязнуть в печали и отчаянии. Ракель пропала. Она ушла и, вероятно, не вернется к нему. Серхио заставил себя отвести взгляд от потолка и повернул голову в сторону. Снаружи над Мадридом ярко светило солнце, пробуждая его жителей к новому дню, наполненному волнением и приключениями. Казалось, что солнце издевается над ним, потому что ни один день больше не будет идеальным без нее рядом. Вчера днем он, наконец, полностью пришел в себя после операции. Хотя его голова все еще была слабой, а разум немного затуманен, события предыдущей ночи нахлынули на него, вызвав немедленную панику. Все, что он помнил, это как оттолкнул Ракель в сторону, и последнее, что он увидел перед тем, как его тело пронзила боль, были ее обеспокоенные глаза. Почему он ожидал, что она будет сидеть рядом с его кроватью, когда он проснется, он не знал. Возможно, он видел слишком много фильмов, где в одного человека стреляют, а другой отказывается покинуть его палату. Возможно, подумал он, она просто пошла домой переодеться или поспать, возможно, она использовала туалет или пошла захватить какую-нибудь еду. Однако, когда Агата вошла в палату интенсивной терапии с нерешительной улыбкой, он понял, что что-то не так. “Ракель?” - спросил он, его горло пересохло. Агата покачала головой и извинилась. Вскоре после этого медсестры перевели его в отдельную палату в отдельном крыле. Агата оставалась с ним до девяти часов, когда часы посещений закончились, но она обещала прийти проведать его сегодня около полудня. Она принесла сумку с парой вещей, его телефоном и шахматами, на случай, если ему наскучит смотреть телевизор. Сказать, что Серхио был убит горем, было бы явным преуменьшением. Он плакал прошлой ночью, плакал, потому что после всего, что произошло, после всего, что он сделал, он все равно потерял ее. Почему она ушла? Неужели они все-таки добрались до нее? Как он должен был обеспечить ее безопасность, если он не знал, где она? Два дня назад все было хорошо. “Поцелуй меня. Займись со мной любовью", - прошептала она ему в губы. - “Никогда не отпускай меня”. “Я люблю тебя, Ракель”. “Покажи мне”. “Давай уйдем вместе”. Ракель сказала ему, что любит его, но нельзя просто оставить человека, которого любишь, позади - не после всего, через что они прошли, не после всего, что они разделили, верно? Если бы он знал, как больно любить, он бы лучше охранял свое сердце. Ну, у него не было бы никакого шанса защитить свое сердце, когда дело касалось Ракель. Она была вихрем эмоций, силой природы. Даже если бы он заковал свое сердце в цепи, она смогла бы разрушить их одной из своих прекрасных улыбок. Как он должен был жить с болью от тоски по ней, от мысли, что никогда больше ее не увидит? Раздался быстрый стук в дверь, но Серхио не потрудился посмотреть, кто это. Он хотел увидеть только одного человека, а она ушла навсегда. “Херманито”, - голос Андреса прозвучал из дверного проема. - “Ты напугал нас до чертиков, Серхио. Никогда больше так не делай. Привет!” Серхио почувствовал, как рука его брата ударила его по ноге, заставив, наконец, повернуть голову. Андрес выглядел безупречно, как всегда - кремовый костюм с подходящей шляпой, две пуговицы на рубашке расстегнуты. Тем не менее, именно его глаза отражали то, что на самом деле чувствовал его брат. Беспокойство внутри них было неоспоримым, а усталые мешки под глазами указывали на то, что Андрес не мог долго спать прошлой ночью. “Как дела?” - спросил Андрес. “Хорошо”. “Серхио...” “Как ты это делаешь?” - грустно спросил Серхио. Когда на лице Андреса отразилось замешательство, он добавил: “Как ты переживаешь всех этих женщин, в которых ты влюбился, на которых женился, которым обещал "пока смерть не разлучит нас"?” Глубокий вздох Андреса еще больше разозлил Серхио. “Ты вообще был по-настоящему влюблен в этих женщин? Представить, что ты чувствовал то, что я чувствую пять, шесть, семь раз… Андрес, я не могу дышать без нее. Я не могу спать, я не хочу есть. Я не могу представить, чтобы она не была частью моей жизни, чтобы мне приходилось делать все в одиночку. Я не жил до того, как встретил ее, я просто существовал. Ты говорил со мной о красоте любви всю мою жизнь, но ты ни разу не упомянул, как сильно любовь на самом деле причиняет боль. Я не хочу… Я не могу...” - Серхио больше не мог сдерживать слезы. Они упали из уголков его глаз, горячие и злые. Так не должно было быть. Они должны были быть вместе, они должны были быть в Италии, целоваться под звездами, танцевать при луне. Она не могла уйти! “Lo siento, Sergio”, - Андрес сел на стул рядом со своей кроватью, успокаивающе сжимая руку брата. “Ты действительно влюблен в нее.” ” Да", - выдавил Серхио. - “И я думал, что она тоже любит меня, но она бросила меня. Она просто..." “Она бросила тебя, потому что любит тебя, Серхио”, - ответил Андрес, и вид его брата, плачущего из-за женщины, заставил его сердце сжаться. - “Представь себе это - ты чуть не умер, потому что хотел защитить ее от тех мужчин. Она знает, что они охотились за ней, знает, что ее присутствие подвергает опасности тебя и окружающих ее людей. Я разговаривал с Мартином и Агатой, и хотя я очень скептически относился к ней, я думаю, что она действительно любит тебя - очень сильно. Вот почему она ушла.” “Это не имеет никакого смысла”, - шмыгнул носом Серхио, вытирая слезы рукавом пижамы. “Любовь - это все, но она никогда не имеет смысла, херманито”. ”Увижу ли я ее снова?" ”Я не знаю, Серхио..." - Андрес вздохнул: “Я действительно надеюсь на это, но… Я не знаю.” Андрес оставался со своим братом до полудня, а затем извинился и ушел, потому что ему нужно было позаботиться о некоторых вещах. Как только он вышел из больницы, он достал свой телефон и набрал номер, который не набирал со времени своей холостяцкой оргии более недели назад. “У тебя хватает наглости звонить мне”. “Сколько?” “Дело больше не в деньгах”. “Я задам этот вопрос еще раз. Как. Много?” “Никто не порочит меня и не выходит сухим из воды. Огладывайся.” Линия оборвалась. Он знал, что делать, и, если быть честным с самим собой, он ждал этой возможности годами. Пришло время для смены режима в преступном мире, и если это произойдет с дополнительным бонусом в виде некоторой расплаты за его раненого брата, тем лучше. _____________ Как можно было так сильно скучать по кому-то? Она знала Серхио не больше недели. Это было глупо. Это было глупо. Она должна была смириться с этим, забыть его. Но как? Теперь это был вопрос на миллион долларов. Как ты можешь забыть человека, который держит все твое сердце в своих руках, который спас тебя от утопления? “Черт”, - Ракель прислонилась головой к окну поезда, в ее глазах стояли слезы. Красота французской сельской местности снаружи казалась просто насмешкой. Она любила его. Она любила его так сильно, что это причиняло боль, и она никогда не сможет забыть его. Но это было прекрасно - ей не нужно было этого делать, пока он был в безопасности. Серхио получил пулю из-за нее, и она боялась, что он сделает это снова. Ну... нет, если она сможет это предотвратить. Ее план был прост: добраться до Роттердама, а затем сесть на корабль до Южной Америки с теми небольшими деньгами, которые у нее были. Что произойдет, когда она прибудет туда… что ж, у нее было около трех недель на корабле, чтобы понять это. Три недели. Она дала бы себе столько времени, чтобы попытаться забыть Серхио. Проблема заключалась лишь в том, что с каждым мгновением она все больше и больше отдалялась от Мадрида, от него, ее сердце разрывалось все больше и больше. Поезд прибыл на Северный вокзал Парижа после полуночи. Ракель вообще не спала, постоянно высматривая контролеров, поскольку у нее не было билетов. Два раза она пряталась в туалете, один раз она заползла за пару чемоданов, ожидая, пока женщина выйдет из фургона. Ей нужно было накопить денег на корабль. Поезд на Амстердам отправлялся только в восемь утра, а оттуда она каким-то образом доберется до Роттердама. Боже, как бы она хотела, чтобы у нее была возможность взять свой телефон с собой. Алисия была бы в ярости, если бы узнала, что ее подруга бросила ее, и ей было больно, что она никогда не сможет увидеть свою крестницу. И все же им было лучше без нее. Она нарисовала мишень на их спинах - Серхио, Алисии, даже Андреса и Агаты. Зевая, Ракель оглядела почти пустой вокзал. Наконец она нашла свободную скамейку, расположенную рядом с закрытым продуктовым киоском, где она могла прилечь. Несмотря на то, что был конец апреля, на вокзале было довольно прохладно. Парижская погода, казалось, сильно отличалась от барселонской и мадридской. Плотнее запахнув куртку, Ракель прижала рюкзак к груди и закрыла глаза. Всего на пару минут. Только до тех пор, пока… Сон и усталость в мгновение ока поглотили ее. Только когда она почувствовала, как чья-то рука сжала ее плечо, ее глаза расширились, и прежде чем она успела закричать, чья-то рука быстро закрыла ей рот. Ее нашли. ____________ Самое худшее в том, что в тебя стреляли, была не боль. Боль была невыносимой, и это было неудобно, но ничего такого, что не могли бы исправить несколько сильных обезболивающих. Ему даже не нужно было смотреть на рану - врачи проделали безупречную работу, и, несмотря на то, что ему не нравилось видеть кровь, Серхио даже не возражал самостоятельно сменить повязку. Дыра в его теле, шрам и повязка. Последние напоминания о роковой ночи, произошедшей всего три дня назад. И вот он здесь, в монастыре в Италии, готовится увидеть, как его брат женится в пятый или шестой раз. Он мог поклясться, что сбился со счета. Нет, хуже всего было то, что Серхио и будущая невестка обменивались клятвами в любви и обещанием вечности. Теперь, когда он знал, каково это, как вкус вечности был так близок, а затем жестоко вырван у него, мысль о том, чтобы видеть других такими счастливыми, в то время как ты скучаешь по единственному человеку, который сделал твою жизнь стоящей того, чтобы жить, была самой ужасной вещью. Не то чтобы он не был рад за Андреса, нет. Его брат мог делать все, что и с кем хотел, но Серхио раздражало, что любовь казалась его брату такой мимолетной вещью. Как будто это была прихоть, которой следовал Андрес, что обещание быть рядом друг с другом применимо только в хорошие времена, а не в плохие. С Ракель у него было все. И все же она решила уйти от него. От мысли, что она ушла навсегда, ему все еще было трудно дышать. Андрес пообещал, что в конце концов он забудет ее. Дело было просто в том, что он этого не хотел. Он хотел ее. Серхио нуждался в Ракель. Больше никого не было и никогда не будет. Если бы любовь причиняла такую боль, он бы никогда больше не влюбился. “Блять!” - он выругался, когда в четвертый раз безуспешно попытался завязать галстук одной рукой. То, что он мог пользоваться только одной рукой - да и то левой, тем не менее, - ничуть не облегчало процесс одевания на свадьбу. Если бы он мог, он бы просто остался в своей комнате и погряз в жалости к себе. Тем не менее, он пообещал Андресу быть там, быть его шафером - снова. “Войдите”, - сказал Серхио, когда раздался стук в его дверь. Мартин просунул голову в комнату, выглядя, как всегда, безупречно. Двое мужчин смотрели друг на друга с серьезным выражением лица. Это событие было тяжелым для них обоих. Несмотря на попытки игнорировать то, что происходило между Мартином и его братом в последние годы, Серхио не мог не задаться вопросом, как Мартин относится к n-й свадьбе Андреса. Было ясно, что этот человек что-то чувствовал к его брату, что-то большее, чем дружба, но не Серхио должен был это комментировать… верно? “Они хотят начать церемонию примерно через двадцать минут. Ты готов?” “Я даже не могу сам завязать галстук”, - печально пробормотал Серхио. - “Дурацкий галстук”. - Он был расстроен. Опечален. Раздражен. Убит горем. - “Дурацкий галстук!” “Привет... успокойся. Я поправлю тебе галстук", - Мартин подошел ближе и взял один из галстуков, лежавших на кровати. “Только не этот!” - он чуть не закричал, когда Мартин выбрал тот, что дала ему Ракель. - “Любой, кроме этого”. “Но он лучше всего смотрится с твоим костюмом”, - возразил Мартин, все равно взяв галстук. Серхио сделал шаг назад, как будто держал в руках змею. “Я не могу”. “Да, ты можешь. Это просто галстук, Серхио.” Но это было гораздо больше. Это были руки Ракель, ласкающие его бороду, это был ее тихий смех, это был сладкий запах ее духов. Этот галстук был всем, чего ему в ней не хватало, и даже больше. “Пожалуйста”, - взмолился Серхио, и казалось, что Мартин наконец-то понял причину. Мужчина кивнул и положил галстук обратно на кровать, выбрав вместо него темно-синий. Серхио молча наблюдал, как Мартин завязывает галстук на шее, поправляет воротник и разглаживает рубашку. Это было странно, интимно и, вероятно, именно поэтому слова сорвались с его губ в первую очередь. “Как ты это делаешь?” “Делаю что?” “Андрес. Как ты… как ты можешь смотреть, как он женится снова и снова, зная...” Мартин вздохнул и похлопал его по щеке, прежде чем его рука легонько коснулась пулевого ранения на груди Серхио. “Ты получил пулю за нее”. “И я бы сделал это снова”, - ответил Серхио. “Тогда ты знаешь”. И, наконец, Серхио понял. _____________ Вместе они вышли в сад, где их ждал хор монахов с напитками в руках. Андрес, а также священник, который должен был обвенчать его, и Татьяна тоже ждали. За длинным столом в тени Серхио заметил Алисию, подругу Ракель. С тех пор, как она поприветствовала его словами: “Если бы я не знал, что ты спас ей жизнь, я бы ударил тебя по лицу за то, что ты потерял ее!”, он держался на расстоянии от женщины. Алисия кивнула ему, прижимая к груди крошечный розовый сверток. Он видел ребенка раньше - плачущее и морщинистое, но очаровательное дитя. Ребенок, у которого теперь была лучшая жизнь, благодаря Ракель. Андрес радостно приветствовал его, призывая занять позицию. Так что Серхио попытался. Он попытался изобразить улыбку, попытался быть в настоящем моменте, слушать, как его брат и Татьяна обмениваются клятвами. Он старался обратить внимание на прекрасное пение монахов и не пропустить момент, когда он должен был передать кольца. Однако все было как в тумане, потому что он мог думать только о ней. Как он хотел, чтобы она была здесь, как она сидела бы рядом с Алисией и одарила его одной из самых милых улыбок. Если бы он мог, он бы попросил ее выйти за него замуж, скрепив это навсегда кольцом и обещанием никогда больше ее не отпускать. Ближе к концу церемонии Серхио заметил, что к ним присоединился Марсель, одетый в кремовый костюм. Монахи снова запели, а Мартин и Андрес открыли пробки от самого дорогого шампанского. Серхио ненавидел шампанское, но все равно осушил свой бокал, крепко сжимая его, в то время как он был единственным, кто напряженно сидел за столом, а все остальные танцевали, праздновали, напивались. “Ты хочешь потанцевать?” - спросил кто-то. “Нет, спасибо”, - пробормотал он в ответ, вздыхая. Все должны знать, что он не танцевал. Никогда. В мире был только один человек, с которым он хотел танцевать, и она ушла навсегда. “Ты действительно не хочешь танцевать со мной?” - снова спросил голос, на этот раз сопровождаемый легким поддразниванием. - “Я имею в виду, я могу попросить кого-нибудь другого, но я бы не хотела, чтобы ты снова ревновал, потому что, знаешь, мы уже проходили это раньше...” Этот голос. Голова Серхио дернулась в сторону, глаза расширились, рот открылся. Это было так, как будто каждый последний вздох был выбит из его тела. Вот она, во всей своей красе, в красивом цветочном платье, которое было на ней в тот вечер, когда они вместе пошли танцевать. На ее лице не было никакой косметики, а волосы свободно рассыпались по плечам, кончики все еще были слегка влажными. Она посмотрела на него со смесью волнения и извинения, недоверия и надежды. ”Ракель", - наконец смог он выдохнуть, все еще думая, что его разум сыграл с ним злую шутку. Монахи перестали петь, и все смотрели на них, но Серхио смотрел только на нее, думая, что если он посмотрит в другое место, она снова исчезнет. “Мне так жаль”, - сказала она со слезами на глазах. Это то, что вывело его из транса. Ракель была там, она действительно была здесь. Она вернулась к нему. Он встал с такой силой, что стул чуть не опрокинулся, его руки притянули ее в самые крепкие объятия, потому что он больше никогда ее не отпустит. Серхио зарылся лицом в ее волосы, вдыхая ее. “Мне так жаль”, - снова прошептала она ему на грудь, и он почувствовал, как его рубашка намокла от ее слез. “Я не могу поверить, что ты вернулась”, - он осторожно поцеловал ее в голову, в линию волос, в висок, подталкивая ее, чтобы она, наконец, наконец, посмотрела на него. Даже с заплаканным лицом Ракель все еще была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. “Прости, я думала… Я просто хотела уберечь тебя. Я думала, что, уйдя...” “Это не имеет значения, Ракель. Главное, ты вернулась… пожалуйста, пообещай мне, что ты больше никогда не уйдешь”, - умолял он, его глаза тоже наполнились слезами. “Никогда”. “Я так сильно тебя люблю”. Наблюдая, как лицо Ракель осветилось самой широкой улыбкой, он едва заметил, как все вокруг разразились аплодисментами и приветствиями, когда их губы встретились. Целовать Ракель, чувствовать ее губы на своих, было все равно что вернуться домой. Боль от тоски по ней была смыта и вместо этого заменена чувством полного и абсолютного счастья. Внезапно их окружили все остальные, они оба начали обниматься и похлопывать по плечу. Ракель рассмеялась, прервав поцелуй, когда Алисия шлепнула ее по руке, прежде чем тоже обнять свою лучшую подругу. “Клянусь, если бы ты не вернулась, я бы сама нашла и притащила тебя за волосы”, - пригрозила рыжая. - “Иди, познакомься со своей крестницей - не волнуйся, ты сможешь вернуть ее через пять минут, ботаник”. - Добавила Алисия, когда Серхио запротестовал. Он не хотел ее отпускать, но Ракель сжала его руки, пообещав, что она вернется, чтобы остаться. Таким образом, он неохотно позволил ей пройти на другой конец стола, чтобы познакомиться с ребенком. “Удивлен?” - спросил Андрес рядом с ним с понимающей улыбкой на лице, и внезапно до Серхио дошло, что возвращение Ракель было делом рук его брата. “Как ты...?” “Твоя маленькая сеньорита Лиссабон неплохо заметает следы - к счастью, Марсель лучше их раскрывает. Он подобрал ее в Париже по пути в Роттердам. Еще день, и она была бы на корабле в Америку”, - объяснил Андрес. Так вот почему Марсель опоздал на свадьбу. Его брат дал ему задание выследить Ракель. Но это оставило вопрос… “Как он убедил ее вернуться?” “Тебе не нужно знать все, Херманито” . “Если это означает, что она вернулась не по своей воле. Андрес, я клянусь, если ты...” "Успокойся! Боже, ты хуже, чем бывшая жена номер три. Я позаботился обо всех вещах, Серхио. Прието ушел навсегда”, - сказал его брат, делая глоток шампанского. “Какого черта, что ты имеешь в виду...” “Мертв. Осло и Хельсинки позаботились о нем. Перед тобой теперь новый владелец La Banda, ранее известный как La CNI. Не забивай этим свою хорошенькую головку, Серхио. Я позаботился обо всем… иди и наслаждайся. Мне нужно поцеловать новую жену и выпить шампанского”, - с этими словами Андрес оставил его в поисках компании Татьяны. Серхио подошел к Алисии и Ракель на другом конце стола. Ракель держала ребенка на руках и смотрела на свою крестницу с нежнейшей улыбкой. Это вскрыло что-то глубоко в сердце Серхио, своего рода тоску, которую он никогда раньше не испытывал. “Пять минут еще не закончились”, - заметила Алисия, заработав закатывание глаз от Ракель. “Не слушай ее, Серхио. Ты ее видел? Разве она не очаровательна? ” “Абсолютно”, - ответил он, но не мог отвести глаз от Ракель. “О боже, это отвратительно. Ракель, отдай мне ребенка и иди, делай все, что нужно, чтобы он перестал выглядеть как потерянный, пускающий слюни маленький мопс”. Ракель засмеялась, качая головой. Серхио действительно выглядел как потерявшийся маленький щенок, глаза сияли от восхищения ею. “Теперь как насчет того танца, Кариньо?” Он притянул ее к себе и прижался легким поцелуем к ее губам, все еще пытаясь смириться с тем фактом, что она действительно была здесь с ним. Ласковое обращение все еще заставляло его желудок трепетать. Она вернулась, и он снова был цел. “С тобой, всегда”. ___________

Три года спустя

“Я должна был сесть на этот дурацкий поезд в Париже и никогда не возвращаться! Черт!” Серхио поправил очки на носу, совершенно взволнованный. Он знал, что она не это имела в виду, знал, что она говорит это только потому, что ей было очень больно, под сильным давлением. “Мне не следовало садиться с тобой в машину. Эта проклятая пуля должна была убить тебя, СЕРХИО!” Это ужалило. И в довершение всего, она так сильно сжала его руку, что он подумал, что она может сломаться. Но тогда он с радостью взял бы сломанную руку, если бы это хоть на унцию облегчило ее страдания. “Ты не это имеешь в виду, моя любовь”. “Я знаю. Не говори мне, что я чувствую, ты не тот, кто пытается вытолкнуть другого человека из своего собственного тела! Ты - ты заставлял меня страдать все девять месяцев, а теперь... ах! ” Ее поразила еще одна схватка, заглушив ее проклятия болезненными стонами. О, как бы ему хотелось, чтобы он мог что-нибудь сделать - что угодно, кроме как стоять здесь, держать ее за руку и ждать. “Пришло время тужиться”, - объявила акушерка, ободряюще похлопав Ракель по бедру. “Я не могу этого сделать. Я не могу. Серхио, я не могу этого сделать”. “Да, ты можешь. Ты сильнее, чем думаешь, Кариньо”. “Я ненавижу тебя... ааааа!” “Голова почти вышла. Еще один”, - настаивала акушерка. “Давай, Ракель, она почти здесь”. “Это девочка!” Через несколько мгновений сильный, громкий плач заполнил спальню их пляжного домика. Пока акушерка помогала Ракель с плацентой и проверяла, все ли в порядке с матерью, Серхио не мог перестать смотреть на маленького окровавленного человечка, завернутого в мягкое полотенце у него на руках. Крошечный, совершенно новый маленький человек, которого он любил больше всего на свете. Его дочь. У них родилась дочь. Они были родителями. Он... теперь он был отцом. Боже, он не мог в это поверить. Глаза Серхио наконец остановились на Ракель, которая лежала, прислонившись к изголовью кровати. Она выглядела потной и усталой, но смотрела на них двоих с самой мягкой улыбкой. “Ты сделала это”, - прошептал Серхио, подходя ближе, чтобы сесть рядом с ней на кровать и протягивая ей дочь, чтобы Ракель могла взять ее на руки. “Мы сделали это”, - прошептала она, и когда Ракель впервые посмотрела на свою дочь, она почувствовала, как в ее сердце открылась новая дверь с такой чистой, такой раскрепощающей и освобождающей любовью, какой она никогда не чувствовала раньше. Она прошла через ад, но теперь, когда она огляделась вокруг, рядом с ней была ее новорожденная дочь и любовь всей ее жизни, Ракель поняла, что каждый шаг на этом пути привел ее сюда, к жизни, более полноценной, чем она могла себе представить. Им.