К охоте готова

Если моя тетушка так радовалась торжеству, словно в первый раз отмечает свой личный праздник с подобным размахом, то Чарльз благоухал жасмином и бергамотом и все говорил о желании иметь полезные связи в кругах обеспеченных людей. Даже наша служанка Марта прихорашивалась, словно она будет напролет танцевать, а не работать и наблюдать за гостями. И наверняка Марта наметила себе одного. Например, того улыбчивого парня, у которого вечные проблемы в жизни. Или кого-то из обслуги, например, сына садовника. Знаем, видели. А что я? Я предчувствовала скуку. Хоть не волновалась настолько сильно, как Элиза, не думала о том, как буду выглядеть и кто из гостей первым приедет, и это прогресс, верно? К чему эти стенания? Я приехала на день рождения к тетушке и знала, что обязательно будет пышный прием, множество разных гостей, в число которых входят и будущие бизнес-партнеры, и просто дальние родственники. Так что не стоит жаловаться или раздражаться. Конечно, можно было бы позвать моих друзей и коллег Сэма и Шарлотту, которые точно разбавят атмосферу, но я не такая жестокая. К тому же, Шарлотта была занята важным делом: вызвалась выслеживать парочку любовников. Увы и ах, пока что это единственное интригующее расследование у нашего детективного агентства «Охота», о котором мне следовало знать. Хотя я желала о большем, как только устроилась на работу шесть месяцев назад. Ключевые слова «пока что», так как я всего лишь стажер, и мне нужно доказать собственную профессиональную пригодность, чтобы заняться чем-то более серьезным. Вот вы знаете, с кем может развлекаться жена мистера Питерсона? Я, поразмышляв пару мгновений, поставила на ее тренера по фитнесу. Он показался мне слишком уж смазливым, а еще достаточно похожим на тех молодых мужчин, типаж которых привлекал неверную супругу. Сэм уверенно заявил о массажисте, Шарлотта пробормотала о том, что подобный спор — неэтично. Подруга гипотетической изменщицы заговорила о человеке, делающей массаж, вспоминала несколько недвусмысленных моментов. Любопытно, кому достанутся пять фунтов стерлингов? И измена будет? Ну а у меня, видимо, не предвидится какое-либо веселье, и я бездумно осмотрелась. Зал был оформлен в бежевых тонах. С низкими окнами, прикрытыми занавесами. Обои, на которых переплетались растения. Потолок, декорированный ступенчатыми карнизами. И, конечно, блестящий паркет. На нем под громкую музыку одни гости общались с любезными улыбками на устах, другие отдались иным развлечениям. Например, танцам. Но окружающая обстановка меня заинтересовала отчасти. Прием приманивал скуку, а воспоминания о деле ненадолго разогнали ее. — Здравствуйте, леди, сбивающая в тумане вымирающий пол, — вдруг послышался веселый голос, и я закатила глаза, оборачиваясь и переставая следить за вальсирующими парами на мероприятии. Вот бы мне такую нервную систему семь часов назад, когда я приехала-таки в Бишоп-Мэнсон, в особняк, построенный во французском стиле, в неоренессансе, и Аннет представила мне протеже Ларсена Александра Нильсена. Довольно красивого молодого человека с проницательными голубыми глазами. На первый взгляд, он напоминал Алана Делона, и я здесь не преувеличивала или иронизировала. К тому же, надо быть честной, визуально мне Александр понравился. А если отбросить эмоции и первые впечатления, он же настораживал в равной степени. Была в нем какая-то загадка, а еще, если углубиться, у нас появилась общая тайна. Тогда во время обеда Александр сидел за столом, невозмутимо глядя на меня, а я напряглась, понимая, что вряд ли его безмятежный внешний вид меня обманет. Это был тот самый пострадавший, которого я нечаянно сбила, пока ехала к тетушке. Или нет, и мне повезло? Тогда туман мешал, клубился на дороге, не позволяя разглядеть ни особняк, ни людей, если они были бы. И еще я погрузилась в собственные мысли да так, что чуть не пришла к закономерному итогу: убийству человека. Или к причинению физического вреда. Одно другого хуже. Однако все обошлось, и довольно симпатичный молодой мужчина отказался от поездки в больницу, кинул комплимент, поцеловал мою руку, словно его воспитали дикие короли, и бодро скрылся из глаз, будто ничего не случилось, и вообще мне приснилось происходящее. Я подумала, что мы еще встретимся. Либо как соседи, либо как племянница хозяйки и гость в этом особняке. И вот на обеде мое предчувствие не обмануло. — Очень рад знакомству, мисс Харрис, — улыбнулся Александр, и если бы я малодушно думала, что на этом закончилось наше знакомство, то я глубоко ошибалась. Не успела сделать глоток апельсинового сока, чтобы смочить горло, прийти в себя и собраться с мыслями, как этот красавец поинтересовался: — Я бы хотел узнать, как вы относитесь к авариям? Вопрос был неожиданным, и со стороны казалось, что это праздное любопытство гостя, но скрытую причину я знала. Впрочем, вполне логичное заявление, если подумать, что вина действительно лежала на мне, и пострадавший заслуживает справедливости. Только почему он не заявил в полицию?.. Или это начало? В столовой настала тишина. Фредерик Ларсен прервался на полуслове и нахмурился, смотря с неодобрением на Александра. Элиза испуганно огляделась. Данте зевнул, но, увидев реакцию окружающих, смутился. Чарльз убрал газету в сторону. Все напряглись. И даже моя тетушка не нашлась, что ответить для начала, так не ожидала странного и, с ее точки зрения, наверняка не соответствующего теме вопроса. Я же с трудом сдержала желание облить Александра соком, лишь сжала стакан, понимая, что хожу по лезвию ножа, и он может легко рассказать о нашей первой встрече. Боялась ли я? Да, но больше беспокоилась об неизвестности. Не осознавала, зачем Александр так явно провоцирует меня и как он применит подобный компромат обо мне. А, может, это предисловие, и всех моих родственников ждет неприглядная правда обо мне? И, может, не стоит бояться и ждать действий, а взять всё в свои руки? — Резко негативно, — наконец произнесла я, осознавая, что надо как-то реагировать. Надеялась, что выгляжу также безмятежно, как и Александр. — А к чему же этот вопрос? Вас когда-либо сбивали? И явно из-за вашего длинного языка? Мне посочувствовать? Иногда провокация действует прекрасно, а еще пульс участился, и я стала действовать немедленно. Насмешливо отвечать, не скрывая возмущения. — Агата! — возмутилась Аннет, пронзила меня недовольным взглядом, напоминая о манерах и нежелании слышать грубости из моих уст. К Александру же обратилась, стараясь унять собственное волнение. — Мистер Нильсен, к чему же был этот вопрос? Вы хотите нам о чем-то рассказать? — Находился под впечатлением от одной шокирующей новости, — пожал плечами тот, усмехнувшись. — Да, я тоже кое-что страшное прочел в газете, — заявил вдруг Чарльз. — Какой-то лихач совсем не глядел на светофор. Говорят, что Гарри Лоэр был под наркотиками… Разговор прошел своим чередом, словно и не было нашей непонятной битвы с Александром, но я видела в его спокойных голубых глазах обещание напомнить о ДТП. И вот на приеме он появился со своим провокационным заявлением, мол, он помнил всегда, кто его неосторожно сбил. Наверное, я всё же очень устала, раз не испугалась, не схватилась за сердце, не стала оглядываться в поисках невольных свидетелей. Словом, не поступила так, как делали прожжённые преступники. — Помолчи, жертва ДТП, — шикнула я и ударила в плечо Александра. — Или сразу же иди в полицию, а не строй несчастного. — Так неинтересно, — наигранно поморщился он и стал потирать якобы пострадавшее место. Лучше бы подребье, грудь или живот потер, шутник, а так даже моя совесть не заворчала, и сожаления я не испытывала. Одно мстительное удовольствие. — Гораздо любопытнее доводить преступника до белого каления? — закатила я глаза. — А мне удаётся, да? — Нет, но если ты снимешь рубашку и крикнешь на весь зал: «Меня сбила такая-то такая-то из оттуда-то», то тогда, да, я перепугаюсь. Может быть, даже брошусь бежать, как истинная виновница. — А наша красавица все еще имеет зубки? Александр улыбался, а я подумала, что, наверное, ему действительно нравится просто напоминать о произошедшем и наблюдать за моей реакцией, и каких-то других целей он не ставил. Иначе давно бы показал раны в качестве доказательств или сказал бы спокойно, что все зафиксировано. Кстати, насчет ран, а то совсем забыла спросить и узнать состояние этой жертвы. Вряд ли что-то очень серьезное, иначе он бы не выглядел таким живым и здоровым, желающим насмехаться. Но вежливость всё же обязывает меня полюбопытствовать, особенно здесь на приеме, полном гостей. Да, Агата, лишь одна вежливость. — Что там я тебе оставила на память? Есть настоящие повреждения? — Ты это спрашиваешь, волнуясь? Или так, для себя? — По-моему, тебе должно быть без разницы. Не скажешь? — увидела усмешку на губах Александра и поняла ответ. — Настоящие мужчины не жалуются, да? — хмыкнула я и подошла ближе, чтобы одернуть его пиджак и рубашку и увидеть, насколько все же пострадал. И ладно, это я сделала из желания дотронуться до него и его же позлить, иначе только я нервная и раздражительная сегодня. Не порядок. Мне не удалось, к сожалению. Александр снова усмехнулся, быстро отвел мои руки в сторону. — Мисс Харрис, как вы можете? Еще в людном месте? — он картинно схватился за сердце, словно его беспокоила моя нравственная сторона. И будто я, ищущая авантюры везде, решила раздеть его и продлить мучения. А до этого его страдания не имели границ. Я закатила глаза, но, как реагировать на этот театр, знала и невольных зрителей успокоила. Надо было бы сразу всё и им сказать, этим нечаянным свидетелям нашего необычного разговора, но слишком уж погрузилась в обмен колкостями. Но страшно теперь представить, о чем они подумали, слушая нас. Парочка пожилых дам шушукались. Глядели явно с осуждением, вспоминая все нравы нынешней молодежи. Девушки с интересом смотрели. Видимо, так понравился концерт. Или таки Александр привлек их пристальное внимание. Неудивительно. — Он дурачится, — заявила всё же я, отметив, что шума мы не подняли, раз многие собравшиеся ограничились шепотками или незначительными взглядами, и подумала, что даже весело проходит прием. Не так скучно, хоть и в перепалках с Александром, и в попытке узнать о состоянии его здоровья. Хорошо, что я не его лечащий врач, а то, честное слово, пациент он кошмарный. — Это как посмотреть, — добавил Александр, и две дамы покачали головой. Я приготовилась дальше интересоваться, насколько он пострадал, чтобы потом перейти к другой теме. Посчитала, что в этом есть свое своеобразное развлечение, но тут моргнул свет, и раздался неожиданный грохот. Кто-то из гостей закричал, кто-то принялся отступать, были и те люди, которые стали громко возмущаться. Кажется, я даже увидела Элизу в голубом платье, но не была уверена точно, поскольку люди зашевелились, и она скрылась с виду. Музыка оборвалась, и словно многократно усилился шум. — Что произошло? — невольно я задала вопрос вслух, повернулась к Александру как к единственному сегодняшнему слушателю и заметила его удаляющуюся спину. Поколебавшись мгновение и сдавшись на милость любопытству, я поспешила за ним, но с трудом сдерживала ругательства. Нет, на этот раз Нильсен невиноват. Мне наступали на ноги, меня толкали, и я ощущала себя в реке, когда течение шло в определенную сторону, и вырваться, а тем более плыть, куда мне нужно, очень проблематично. Впрочем, я преувеличивала. В реке я бы утонула, а в толпе через пару секунд мне удавалось маневрировать, толкаться локтями и не терять из виду спину Нильсена. Но стоило мне порадоваться последнему факту, как Александр прошел вперед, исчез с поля моего зрения, а я стала растерянно оглядываться, потом остановилась и еле сдержала желание ударить себя по лбу. Зачем я так за него цепляюсь? Ей-Богу, словно маленькая девочка на улице среди неизвестных ей людей. Наверняка, если мыслить логически, Александр поспешил на звук грохота. Если что-то сломалось или упало, значит, там большое количество столпившихся людей. Они отошли назад. И еще я слышала разговоры, сама спрашивала, куда идти и что произошло, волновалась еще больше, как только узнала ответы. И в итоге, где это место?.. Правильно, слева, значит, шагаем туда. И действительно, я была права, как и люди, успевшие передать информацию, но вот только зрелище оказалось не для слабонервных. Даже выведанный из чужих уст рассказ не передавал подобный ужас. Лучше бы мне не стоило подходить в первые ряды. Я со страхом осматривала пострадавшего от падения люстры мужчину. Он показался знакомым, и я напрягла память, но тщетно. Да еще с трудом сдерживала внутреннюю дрожь, понимая, что на ее месте могла бы быть или я, или кто-то из моих близких, и что на приеме я такого не ожидала. Только не подобный случай. Неужели история повторяется? Кто-то постарался о ней напомнить? Или это совпадение? Александр сжал челюсть и поднял голову наверх, я же принялась осматриваться, стараясь держать себя в руках. Это удавалось с переменным успехом, а потом и вовсе я перестала глядеть по сторонам. Дрожь не отпускала, сердце стучало сильнее обычного и грозилось вырваться из груди, а взгляд я не смогла оторвать от человека, лежавшего на полу. Много крови, осколков люстры, ропота толпы, в которых угадывалось почти истеричное: «Где же скорая?! Полиция!» — Мисс Харрис… Агата! — очнулась я от того, как сильно сжал мои плечи Александр. — Уходи отсюда, погуляй, поищи тетю. Не стоит смотреть. Я это сделаю за тебя. — Но вдруг… — Ты доктор? Я покачала головой, с трудом понимая, что от меня требуют. Казалось, что я попала в какой-то непонятный сон, и мне осталось лишь открыть глаза, чтобы стряхнуть с себя удушливые чувства страха и растерянности. Но это поражающая реальность, в котором обычный прием превратился в драму. И, скорее всего, она даже не для тетушки, а для пострадавшего человека. Для него же, да?.. — Я пойду, — пробормотала я невпопад, совсем не слыша, что там втолковывает, нахмурившись, непривычно серьезный Нильсен. Сейчас мне требовалось прийти в себя. *** Как я оказалась в ином месте, подальше от скопления людей — не поняла. Я очнулась, увидев, что сижу на белом диване и держу бокал темного вина. Подумав, сделала глоток, почувствовала тепло в груди. И отчаянно надеялась вновь перестать испытывать целую гамму эмоции. Страх, волнение, удивление, и непонятно до сих пор, что именно преобладало надо мной в итоге. Хотелось спокойно отнестись к произошедшему, перестать цепляться за воспоминание, но я не могла. Не говоря уже о том, чтобы выдохнуть, осмотреться по сторонам, отмечать детали и перестать глядеть на кровь. Так сделал бы Сэм Макото, которого мне очень не хватало. Так поступила бы непоколебимая Шарлотта, но не я. Очень хотела взяться за расследование, помня о предназначении, зная, что являюсь той девушкой, раскрывающей правду, но стоило увидеть жертву, как ураган из чувств не остановить. Крови оказалось очень много, а человек… Наверняка он радовался жизни и не подозревал, что на него упадет люстра, словно в какой-то странной комедии, в которой не было места юмору или стебу. И я бы посмеялась, если бы действительно наблюдала всего лишь плод фантазии создателей на экране телевизора, но, нет, судьба не шутила, и праздник превратился в кошмар. Или нет? Возможно, я преувеличиваю. Может, случай превратил меня в пессимистку. Надежда есть, если человек попадет в больницу, никто не сказал, что он умер. Надо бы узнать, что с ним и как ему помочь. Деньгами, поддержкой, выяснением обстоятельств, например. Вряд ли и тогда сожаление отпустит, но выручить его стоит, если появилась возможность. Люстра не могла сама по себе упасть, а этот вечер — вообще нонсенс, если учесть, что я слышала о подобном лишь в кино, а в Бишоп-Мэнсоне приемы проходили без происшествий. Я покрутила в руках бокал вина, ощущая, как мои негативные эмоции не исчезают, но уходят на второй план. Не мешают размышлять. Сердце перестало настолько сильно биться, я смогла отбросить ураган бушующих чувств и понять, что являюсь настоящей дурой. Стоило бы не нервничать, сосредотачиваться на увиденном и фиксировать в память ту же кровь, части люстры, а осмотреться, осознать, что же произошло. Несчастный случай ли? Или нет? Конечно, полиция разберется, но всегда лучше самой заинтересоваться. Доверия явно больше, спокойствие прибавится, мечта исполнится хоть наполовину, когда я бы сама всё расставила по полкам и смогла понять. Или составить нужные версии. Кстати, а почему мне пришло в голову, что это подстроенное преступление? Что кому-то понадобилось избавиться от человека, а перед этим продумать подобный сложный план, который не гарантирует успешных результатов? Тетушка не приглашала же рабочих, чтобы они осмотрели крепления люстр, устранили неполадки, если появилась необходимость. Она была уверена, что ничего не случится, что прием пройдет весело и оставит приятные впечатления, как это бывало всегда. Но всё оказалось иначе, и люстра упала. Может, недосмотр моей уверенной в собственной правильности тетушки? Или, если вернутся к моим первоначальным мыслям, кто-то специально всё подстроил, чтобы убить человека или покалечить его? А из доказательств у меня воспоминания о слухах, связанных с моей семьей? Бред. Слишком странная и непростая схема. Легче добавить яд в бокал или лекарства, медленно, но верно ухудшающие здоровье. Пострадавший как раз является мужчиной в возрасте, а кем именно, я не заметила, но такое ощущение, что он мне знаком. Очень знаком. Но где я могла бы с ним видеться? Вроде на клиента нашего агенства не похож, на любовника обманутого мужа тоже. Гость, который наведывался в особняк точно не в первый раз?.. — Агата! — звонко крикнула Элиза и побежала ко мне. Я решила оставить размышления на время. И когда она уселась рядом, с радостью приобняла встревоженную, заплаканную кузину. Хотя неуверенность, правильно ли я делаю, нарушая личные границы, ощущалась, и положительные чувства поутихли. — Я так волновалась! Подумала, что это тебя, я бы не пережила… — Как видишь, живее всех живых, — хмыкнула я, почему-то позабавившись ее заявлению. Но, увидев, что она серьезна и что нахмурилась сильнее, вздохнула и быстро растерла ее плечи, извиняясь. — С кем это случилось? Знаешь? — С мистером Беннетом. — Знакомое имя. Где я его слышала? Не смотри на меня так, я всех людей не помню, даже если они у нас гостили. — Логично. Что еще добавить? Я и сама прокрутила в голове немногое. Пару раз мы его замечали, когда тетушка говорила о нем и когда он сам к нам приходил. Увидев, что я не могу вспомнить мужчину, но пытаюсь это сделать, Элиза добавила. — В первый раз услышали о нем в тот памятный день, когда мы нашли альбом с фотографиями и решили понастольгировать по прошлому. Не помню уже, чья оказалась идея, но удержать мы не смогли. — В безлунную ночь? И кружка с горячим шоколадом? — промелькнуло в моей голове приятное воспоминание, и я улыбнулась, нащупывая нашу близость. О тетушке с Элизой и говорить нечего, такие вечера были редки, когда в их отношениях царила гармония. Элиза кивнула, и я сосредоточилась на ее словах. — Именно. Даже тетушка к нам присоединилась, решив на пару минут оставить свои дела. Вот и рассказала о своей любви, увидев фотографию мистера Беннета. Ей было восемнадцать. Она только заканчивала школу, желала поступить в университет на экономический факультет, построить собственный бизнес, утерев нос и своим знакомым, и родственникам, которые не верили в нее и в ее силы. Смеялись много, говорили, что она слишком юная для подобных вещей, и ей не хватает опыта и усидчивости… Лучше не будем о нехорошем, его и так на сегодня достаточно. В общем, наша молодая тетушка познакомилась с Беннетом. А ему оказалось тридцати пяти лет. Много искр в их отношениях, страсти и любви. И удивительная разница в возрасте. — И это стало камнем преткновения, — добавила я, действительно потихоньку воссоздавая картину в своей голове. Тетушка говорила, что он не обращал внимание, что имеет амбициозную, но молодую жену, но она сама замечала всё. Как ей скучно с этим человеком, как мало тем для разговоров, как хочется прогуляться в клубе или с друзьями на их вечеринках, наконец вдохнуть свободу, избавившись от работы, а не сидеть дома, словно она давно замужем и имеет нескольких детей. Беннет удивлялся подобному времяпровождению, говорил, что развлечения стоит оставить за плечами, и дом важнее… Раз за разом вспыхивали скандалы, и наша тетушка не выдержала, собрала вещи и ушла. — Видимо, любовь к молодым девушкам у него осталась до сих пор, — заметила я. — Я не осуждаю. Главное, что Джон Беннет был счастлив. Как раз когда во второй раз приходил, то был вполне доволен жизнью. Только хотел, чтобы тетушка помогла ему с бизнесом, поддержала его на первых порах. — Ну с этим она разобралась, дала ему шанс. Он и дальше стал наведываться, правда, лучше бы его жена Линдси оставалась дома. Вот эти моменты я освежила намного быстрее в памяти, особенно как раз небольшой разговор с миссис Беннет, которая доказала на собственном примере, что даже в восемнадцать лет можно быть глупой и не разбираться в банальных вещах, но при этом являться женой бизнесмена. Хотя характеристика не такая уж и лестная, да и мозги человек должен же иметь. — Агата, зачем ты так? Если она стала доказывать тебе, что «эгоизм — это умение отвечать с сарказмом», то… — То это значит, что она дура, — прервала я Элизу, подумав, что Шарлотта изъясняла бы сложнее, и увидела в глазах возмущение. Кузина не любила обсуждать людей и замечать в них недостатки, думая, что их оскорбляет, если делает это втайне. — Ладно, не будем, — покачала головой я, — тем более с мистером Беннетом случилось такое, а это трагедия и для его близких…