К охоте готова

Естественно, сразу же после общения я нагло заявила, что меня ждут дела, и поспешила набрать номер Сэма. Нет, не чтобы ему в подробностях рассказать, что недавно заимела напарника, которого хочется придушить. И о компромате промолчала, подумав, что раз напросилась сыграть в эту дурацкую шалость, то не стоит сразу же сдавать позиции и идти добиваться нахрапом разборок с новоявленным шантажистом. Я до сих пор считала, что навязывание в сообщники — это мизерная цена, и я имею возможность самой разобраться в случившееся, не привлекая Макото. Но вот помочь друг мог. Например, узнать, что из себя представляет Александр. Возможно, это не первая подобная модель поведения? Вдруг найдутся люди, которые также доверялись, когда Нильсен запросил простую цену, а потом он, почувствовав безнаказанность, увеличил аппетиты… Все бывает в этой жизни. — А зачем тебе? — уточнил Сэм, слава богу, не читая мои мысли. — Нужно. Из любопытства. Да и Нильсен не то чтобы подозрительная личность, но лучше копнуть по нему, — отмахнулась я и, используя возможность, поделилась тем, что успела накопать за небольшой срок. Не поведала об Александре и его умении манипулировать людьми. И о Шарлотте промолчала, хотя очевидно, что компьютерщик — она. Я знала, что стоит с ней заговорить, как она, как бульдог, вцепится и не отпустит, пока не добьется правды. Сэму сказала, что спешу, мол, потому не обратилась к Шарлотте. Кажется, поверил, если судить по его спокойному голосу. А еще дела действительно не ждали, и упомянутый Нильсен, отчего-то донельзя радостный (из-за сюрстрёмминга, удачного шантажа или всё вместе?), появился на пороге моей спальни, так что я попрощалась с другом и отправилась в путь. К первому пострадавшему. Частная больница Дача была расположена недалеко, и на машине пришлось ехать полчаса. Не сказала бы, что я провела это драгоценное время с особой пользой, хотя я старалась не быть такой напряженной. Конечно, имею в виду первые минуты езды, и начались они с простого диалога. — Зачем вообще за мной поспешил? — полюбопытствовала я, пытаясь не думать о шантаже, но мне хватило неприятных мгновений для того, чтобы это вспомнить, и настроение, не успев толком подняться, вновь испортилось. И как я собираюсь играть роль напарницы или соперницы в импровизированной игре, если обида не дает покоя? Если придурка хочется прибить на месте? Я сжала руль и постаралась говорить непринужденно. — Я могла бы и сама поговорить с женой Беннета, мне поддержка не нужна. — А в итоге влипнешь куда-то, и всё веселье мимо меня. — Ну если бы я попала в беду, то веселье всё равно было бы обеспечено тебе. Даже в двойном объеме. Александр на это хмыкнул, так ничего и не сказав. Потом он кинул насмешку по иной теме, заскучал, когда я не продолжила обмен колкостями, и стал переключать музыку на моем плейлисте. Я возмутилась подобной жестокостью. Несильно ударила его по руке, и он в ответ гневно взглянул. — Не мешай, Харрис, — шикнул он. Слава богу, свой козырь в виде шантажа не использовал. Опять это! Видимо, остается лишь мечтать о видимости дружеской атмосферы. Я взглянула вперед, следя за дорогой, и постаралась игнорировать Александра. Полностью абстрагироваться от окружающей обстановки, будто меня интересовала лишь серая дорога, и в моем воображении исчез раздражающий попутчик. Но это явно его не устраивало. Он обратился ко мне по фамилии, потом демонстративно стал менять музыку, на этот раз спрашивая, какая мне больше всего нравится и что стоит оставить. Ноль реакции с моей стороны. Правда, не обращать внимания становилось труднее с каждым разом, особенно если учесть, что Александр знал, как стучать по воздвигнутой мною стене, и бросал какие-то насмешливые комментарии. Пару раз я чудом прикусывала язык, хотя ответить колко хотелось до жжения легких. Да еще, словно мало проблем, я вновь отметила, что паршивец хорош собой. Четко очерченные скулы, пронзительные голубые глаза, темно-русые волосы, ровные губы. И его насмешки придают ему необъяснимый шарм, но вот если только он бы не применял шантаж и не бесил меня до чертиков, если бы мы познакомились при другим обстоятельствах… Только сейчас я увидела, что всё время, пока рассматривала его, далее размышляла, наступила долгожданная тишина, и никто не мешал. Оказалось, что и Александр глядел на меня, отбивая одной рукой только ему известный ритм, и я быстро отвернулась, сделав вид, что вновь дорога стала важной для меня. Неудивительно, что остальную часть пути мы проехали в напряженном молчании, которое наконец Александр не прерывал, явно принимая поражение. Наконец остановились на Шестом Квин-роуд и увидели большое трехэтажное здание больницы. Бирюзовая табличка с его названием, бежевый фасад, коричневая крыша, много автомобилей, которые заняли чуть ли не всю стоянку, но внутри больница ничем не отличалась от любых других. Запах медицинских препаратов, снующие медсестры, другие работающие и спокойная девушка за стойкой. — Мне нужно найти миссис Линдси Беннет, жену вашего пациента Джона Беннета, — обратилась я к ней, дала быстро мзду, подождала пару минут и, получив ответ, поспешила в указанном направлении. Александр последовал за мной. Линдси нашлась быстро. Она сидела у палаты мужа, уставившись пустым взглядом в стену. Я на секунду замерла, растерявшись, но потом сделала шаг вперед. — Здравствуйте, я мисс Харрис, как вы помните. Извините, что прерываю ваше уединение, — заговорила я мягко. — Хотела бы узнать, как ваш муж? Как его здоровье? Что говорят врачи? — Плохо, всё очень плохо. — Надежда же должна быть?.. Может, улучшилось самочувствие? — Я не знаю, ничего не знаю. Мы пришли на праздник, чтобы повеселиться, потанцевать, а в итоге Джонни попал в кому. Почему? Зачем? — Линдси покачала головой и стала нервно раскачиваться. — Ужасная судьба. Он не имел соперников, врагов. Он был хорошим человеком. Тогда откуда это? И почему именно люстра на приеме? Она же раздавит человека, убьет его. Страшная смерть. Очень страшная! — Она не просто упала. Многие уверены, что ее специально подрезали. — Да, точно, может быть… И вы знаете, кто это? Кто это сделал? Кто хотел навредить мужу? Нам? Нашей семье? И почему именно мы, ведь были и другие гости, которые могли бы пострадать? Так почему же мы?! А, может, это вы все сделали, а сейчас пришли поиздеваться, да? Вы же племянница Аннет Харрис! — она внезапно подскочила со скамьи, и я отступила, услышав в ее голосе отчаяние и поступающую истерику. — Как злодей в фильме, хотите посмотреть на мои страдания? Хотите увидеть, как мне плохо? Как кошмарно существует мой муж?! Вам мало всего случившегося? Мало комы?! Мало моего горя?! Александр сделал шаг вперед, останавливая Линдси, а она продолжала говорить, обвиняя меня и мою семью. Дергалась в его руках, пыталась освободиться, хотела вцепиться в волосы, накинуться на меня. В ней кипел гнев, и он явно придавал ей силы. Я крикнула, зовя врачей, сделала пару шагов назад, не желая драки. Наконец к ней прибежали медработники с успокоительным, судя по всему. А я поняла, что мне стоит прийти в себя. Если бы раньше меня мучили сомнения, и я предполагала, что Линдси подстроила случай с люстрой, то сейчас бы убедилась, она не делала этого. Фактов практически нет, улик тоже. Слишком много горя и страданий. Слишком искренне. Без сомнений, она не выигрывает, если ее муж умрет или окажется в коме, не способный управлять ни бизнесом, ни деньгами. Я вздохнула, пытаясь избавиться от внутренней дрожи, и ее слова слышались до сих пор. Почему-то вспомнилась другая женщина, вдова Томаса Шарпа Дэйзи. Она тоже не скрывала чувств, и я видела, как она рыдала на плечах друга, как ее сломило случившееся. Ей меньше всего повезло. Ее мужа отравили. Интересно, а она выигрывает от этого? Или и ее чувства искренни, и она ни чем не отличится от Линдси и начнет тонуть в собственном горе? — Идем, Харрис, или ты не закончила? — меня привел в себя голос Александра, и я кивнула, понимая, что до разборок с детективом Гудманом недалеко. Он же говорил, что будет следить за мною, и его наверняка насторожит интерес к состоянию Беннета. Всё же я бываю дурой. И это если не вспомнить воистину роковое ДТП. До ночи еще оставалось время, часы показывали одиннадцать утра, хотя я желала поскорее оказаться в клубе, а не томиться от наплыва чувств в Бишоп-Мэнсоне. На пару мгновений тот разговор с Линдси в больнице вырвал из привычного равновесия, но сейчас, когда впечатления улеглись, и я оказалась дома, мне хотелось заняться какой-либо деятельностью. И я вспомнила, что попросила Сэма выведать информацию об Александре. Сказала, что не срочно, но Макото работал как часы. В этом он похож на Шарлотту. Если нужно, делал сразу, не желая надеяться на собственную память. И действительно, файл был отправлен, и я замерла. Вдруг ничего нового не узнаю, и получается, что лишний раз стала рыться в чужих вещах? Хотя откуда это «вдруг»? Вряд ли Сэм по щелчку пальцев найдет людей, которых мог бы шантажировать Александр. Но раз попросила, то просмотрю. Глупо удалять файл, строя из себя принципиальную барышню. Я, сдерживая любопытство, волнение и нетерпение, внимательно прочитала данные. А Александру не повезло. Потерять отца в таком возрасте, так еще когда мистер Нильсен-старший находился по работе в заброшенном здании. Конечно, неудивительно, эта профессия имеет риски, но все равно жаль, понятно, что ответственная операция, которая привела к смерти… Но как же печально. Дальше всё проще, расследования тоже были, и, видимо, тогда Александр за них взялся, потом открыл собственную компанию «Нильсен». Оригинальность зашкаливает, еще бы букву «А» добавил. Я заметила, что его партнером оказалась девушка. Рейчел Линд, живущая недалеко от поместья Нильсена в Стокгольме. Подруга? Или что-то большее? Было бы любопытно спросить прямо, но только это явно не мое дело, а я и так нагло влезла в биографию Александра. Некрасиво, конечно, поступила, даже если хотела себе помочь. Естественно, нет ни слова об его жертвах. Странно, если бы подробно расписали, упомянули, кто они, где живут и какие слабости имеют. И кто же пишет в полицейских сводках: «Этот человек — шантажист»? Только те, кто поймали подобных преступников, а Александр не попадал в поле зрение полиции. Вот бы проверить, как идут денежные средства Нильсена, тогда было бы проще, но влияние Макото не настолько велико… К компьютерщику пока я не хотела обращаться. Наверное, мне надо было поспешить к Фредерику? Он же с Александром давно знаком. Но это не гарантия, что он знает о своем протеже всё. Да и мои предположения — субъективная оценка, честно говоря. Что он один раз использовал козырь и велел взять его в напарники — это факт. И то надо еще поразмышлять, действительно ли он ранен и насколько он пострадал. А остальное про невинных жертв и злобного шантажиста? Моя фантазия. Возможно, и не станет Александр дальше идти, не думает даже брать деньги или манипулировать мною. Удовлетворился тем, что работает со мной, и всё, а я, разозлившись, не имея хоть каплю доверия, представила, что он каждый день получает энную сумму у несчастных людей. Может, пойти иным путем, аккуратно спросить у самого Нильсена насчет шантажа? Вдруг появится реакция. Или он проговорится? Потом, если Нильсен останется таким загадочным, надо бы пообщаться с Фредериком, а то нельзя двигаться дальше, строя картину из собственных умозаключений, основанных ни на чем, кроме чутья. Денежный след — это уже потом. Это будет мой шах и мат, если окажется, что я права. И тогда к нашему компьютерщику Джеку придется обратиться. Обрадовавшись плану действий, я стала просматривать дальше соцсети. Настроение улучшилось, и я перестала даже вспоминать этот шантаж и переживать случай в больнице Дача. Спустя час и несколько минут заскучала, понимая, лучше не сидеть в четырех стенах, что есть, чем заняться, особенно в особняке, где находятся близкие люди. И без разницы, если это банальные застольные игры, знакомые с детства. Я была готова и к ним, коль расследование ждало, и уже собиралась искать кузенов, как они сами меня нашли и предложили принять участие в «Угадай мелодию». Я, обрадовавшись возможности сблизиться и понастольгировать, согласилась на такое развлечение. Честно говоря, и не помню, когда в последний раз в нее играла, так что должно быть интересно. А если что, всегда есть хорошая книга или изматывающие спортивные упражнения, а то и приготовление еды. Работа — тоже отличное средство от избавления или скуки, или тревог. Мы разместились в черной беседке в саду, состоящей из декорированных кованых элементов и вызывающей ассоциацию с готикой. Как раз было светло и свежо. Зелень по-прежнему радовала глаза. Солнце не спешило прятаться за облаками и делилось крохами тепла в этот мартовский день. Впрочем, не в первый раз. Дождя не ожидалось, и это к лучшему, иначе пришлось бы с тяжелым вздохом уходить с насиженных мест. Гостей на них не встретили, но далекие бормотания или разговоры слышались, и это еще один плюс. Никто не прерывал наше уединение. — Ставим вначале популярные треки, — предупредила Элиза, усевшись на твердую скамейку. Данте расположился рядом с ней, растер ладони и широко улыбнулся. — Ты смотри мне, не радуйся, я тебя побью на первом же раунде, — хмыкнула я, пригрозив пальцем, но кузен, предвкушающий победу, отмахнулся. Его ждало поражение, как я и предсказывала, но он вновь воспрянул духом, когда выиграл на втором раунде. — Что делаете? Развлекаетесь? — хмыкнул Александр, подходя к беседке. Я подавила в себе желание закатить глаза. — Присоединишься? — спросила Элиза, подняв мимолетный взгляд на него, потом вернулась к своему телефону, ища следующий трек, заслуживающий нашего пристального внимания. Поморщилась, явно не найдя что-то достойное, и дальше листала в своем плейлисте. Александр покачал головой, усаживаясь рядом со мною. И он оказался ближе, чем когда-либо. Мне бы хотелось не обращать внимание ни на него, ни на некоторые детали, но не удалось. Вновь легкий парфюм витал в воздухе, и это преступление, что чертов шантажист так приятно пахнет! А еще беседка оказалась маленькой, и только сейчас я ощутила, насколько меня нервировала ее площадь. Слишком близко находился Александр, и я не знала, как реагировать. Но двигаться в противоположную от него сторону не желала. — Лучше прослежу для начала за вами, а потом можно и начать, — произнес он, пожав плечами. — И с чего же? Предлагаешь определенный жанр? — оживилась я, зацепившись за возможность и надеясь, что мое волнение также трудно читалось на моем лице, как и у Александра подчас — его чувства. — С классики. Посмотрим, кто образован больше всего. Я хмыкнула, но постаралась сосредоточиться на борьбе с Данте. Элиза наконец нашла нужную музыку и, улыбнувшись лукаво, включила ее. Меня снова охватил азарт, и я попыталась вспомнить, что же мы услышали. Кажется, у этого трека нетипичное начало, а дальше чуть иначе. Он идет в более быстром темпе. Я подскочила от пришедшей в голову мысли, лишь слегка коснувшись Александра, ощутила, как предательски заколотилось сердце. А вот с музыкой мимо, не получилось ее вспомнить. Но мое волнение непричастно, просто не повезло. — Не подскажешь? — спросила я Александра. Он молча покачал головой. — Помощь зала отменяется, — поспешил вмешаться Данте. Элиза кротко мне улыбнулась. И я так и не узнала, на этот раз потому что ошибалась, ни разу не слышала данную музыку, но не огорчилась. Данте получил свои очки, он их заслужил. — И кто мне еще угрожал? — хмыкнул он, а я пожала плечами, улыбнувшись. С Александром же раунды пошли чуть иначе. Мне помогла тетушка Аннет в некотором смысле, не в этой беседке, а вообще, когда заявила мне, маленькой девочке из начальных классов, что пора начать углубленно заниматься. Именно тетушка записала в школу, заставляла учить классическую музыку и вечно устраивала тесты на ее знание. Если я проштрафовывалась, если ошибалась в ответе, то обязана была еще подучить историю создания определенной музыки. И образование я получила, в конце концов, даже если меня подчас охватывала усталость или хотелось бросить всё разом, устроить тетушке бунт. И я восставала, говорила, как не люблю учиться, когда мои друзья гуляют. А потом спустя полгода мне понравилось заниматься, в уроках не было ничего выматывающего душу, и я подавила этот бунт. Наверное, потому уверенность не исчезла. Сейчас я улыбалась, готовая пустить свои знания в ход против Александра. — Раунда тоже четыре, — заявила Элиза. — Усложняю задачу, ставлю на пять секунд мелодию, и вы угадываете. Мы согласились. И кто бы мог подумать, что это так легко. Прозвучал Вивальди и его «Шторм», навевающий ассоциацию с катастрофой, но Александр оказался шустрее. Не успела я открыть рот, как он, улыбаясь, спокойно произнес вслух название услышанной музыки и заработал быстрый кивок Элизы. Данте покачал головой, глядя на нас. — Нильсен! — возмутилась тем временем я, но Александр лишь шире улыбнулся. И не поморщился, не растерял свое хорошее настроение, когда я сильно ударила его в плечо. Скорее, сделала это по почему-то устоявшейся привычке, нежели действительно желая навредить. Пробурчала о некоторых стремительных шведах, недовольная отсутствием у Александра испуга или напряжения, а то и медлительности. — Давно интересуешься классикой? — спросила я, решив хотя бы утолить собственное любопытство. Вряд ли еще представится возможность. — С детства. Мать мне выбора не оставила, когда заявила, что я должен стать настоящим аристократом, — Нильсен улыбнулся, а я покачала головой. Неужели он действительно принадлежит к высшей знати? Или, как мы, Харрисы, просто относит себя к богатым людям из светского общества? Всё может быть, но манер у него маловато. Хотя я же не узнала его толком. Вдруг еще проявит себя? Если он затащил меня в комнату, как настоящий варвар, и заговорил о шантаже, то это не значит, что на этом его характер заканчивается. Проклятая авария… Опять о ней вспомнила! Я постаралась сосредоточиться, а Нильсен продолжил говорить. — Она же и привила любовь к такой музыке. Кстати, сама ее всегда слушала. — Вы с Агатой — явно два сапога, которая пара, — хмыкнул Данте, не удержавшись от издевательства. Элиза закатила глаза, а я подумала, что в первый раз его пощажу, так и быть. — Тетушка и ей заявляла, что классика — это земной рай для ушей. И нам об этом говорила, девочкам больше, как-никак они будущий жены. — Да, есть такое, — кивнула я. — Только вначале я противилась этому постулату. Насчет «рая для ушей», если что, не про жен. Все же нудно учить всё это, а на музыкальном инструменте играть — вообще кошмар и ужас для подростка, который желает поиграть с друзьями. — Сбегала? — Да, прогуливала уроки, говорила в лицо тетушке, как меня достала эта музыка. — Фамильное упрямство Харрисов, — Данте приложил ладонь к сердцу, делая вид, что очень гордится этим фактом. Ну каков актер! — Специально не учила темы, вновь сбегала, устраивая бунт, — хмыкнул Нильсен, продолжая и так понятную цепочку. Умник. — Моя мать тоже с этим столкнулась. Фамильное упрямство Нильсенов, да, Данте? — Вижу, что есть такое, — хохотнул тот. — А инструмент-то какой был? — Фортепьяно. Дай угадаю, глядя на твою усмешку. У тебя тоже оно? Я покачала головой, подумав, что его мать и моя тетушка явно обладали схожими точками зрения в образовании детей. И это не чтобы удивляло, все же все люди из полусвета, если углубиться в воспоминания, чаще мыслили подобным образом, что стоит ребенку знать классику, читать много книг, что будущая компания перейдет мальчику. Значит, он должен хотя бы на минимальном уровне что-то о ней знать, а дальше станет наследником и гордостью отца. Про девочек чуть иначе — все мысли крутились вокруг блестящей партии. Возможно, кому-то повезет с зятем, и он, не сказано воодушивившись, примется за дело тестя. Устаревшие понятия, конечно, а в случае с тетушкой чуть иначе. Она желала нам счастья, но тут же верила подчас в свой вкус. Правда, чрезмерно не навязывала кого-то, понимала, что это переходит все границы. Я к этому привыкла и не реагировала так резко, как в отрочестве. Спокойно отвергала кандидата, даже если он — подающий надежды экономист. Возможно, Александр тоже с этим сталкивался? Нет, я не насчет навязанных невест, хотя всё может быть. А про подобное воспитание, не зря обмолвился, что должен быть настоящим аристократом, музыку знает. Если вспомнить его биографию, то он не пошел по стопам матери, занимающейся торговлей. Он не поспешил работать в ее фирме, а занялся яхтингом на пару с Рейчел Линд. Вновь сходство со мной, я же тоже не скрывала отсутствие интереса к продаже древесины, как бы на меня не надеялась Аннет, а пошла в юристы. — Да, играл на фортепьяно, — прозвучал ответ Александра, и я встряхнулась. Что-то вспомнились давно привычные установки общества, потянуло на анализ, — А теперь марафон откровений закончен, перейдем к игре. И дальше я внимательно следила за действиями Элизы. Она нажала на воспроизведение, и я услышала медленную музыку, вновь вызывающую мурашки по коже, как это было в первый раз. — К Элизе. Бетховен, — первой заговорила я и, приподняв подбородок, посмотрела на Александра с торжеством. Он словно и не старался меня переиграть, сидел на скамейке и усмехался, глядя на мою однозначную реакцию. А, может, впервые в своей жизни решил быть осторожнее и испугался грозную меня? Мысль мне понравилась, наверное, она даже опьяняла, раз я потеряла бдительность, и в третьем раунде Александр оказался быстрее, назвав Моцарта и его «Симфонию сорок». Данте даже демонстративно похлопал, главным образом поддерживая Александра и всё также с иронией наблюдая за нашей игрой. — С вами забавно, — сказал он. — Ни дать, ни взять возможность прокачивать скилл наблюдения. Что я вижу? Если Агата выигрывает, то Нильсен усмехается. Если он побеждает, то Агата его бьет. Ей-богу, как разведенные супруги. Почему вы всё еще здесь, а не отбиваете пороги загса? Элиза, засмеявшись, прикрыла рот ладошкой. — Что ты хочешь сказать? Какие супруги? — возмутилась я же, не поддаваясь веселью, чтобы не подпортить реноме, и резво скрестила ноги, надеясь, что никто не увидел, как я хотела было Александра пнуть от души. Откуда такое маниакальное желание — не знаю, возможно, не привычка, а нервное. С этим придурком не мудрено. Но это не значит, что мы — разведенная парочка, как сравнил Данте. Или, упаси Боже, муж и жена — две половинки Сатаны. Как скажет! Если бы было так, если бы мы оказались разведенной четой, то Александр давно оказался бы мертв и точно не участвовал бы в игре «Угадай мелодию». Он бы вообще нигде не существовал. Даже в Швеции. Фигурировал бы только в полицейских сводках, которые скинул мне Сэм. Печальная судьба иностранца! — Это называется закономерность, — заметил Александр в ответ на заявление Данте и обратился к Элизе. — Давай включай следующую музыку. Как понимаю, раунд решающий. Оказалось, что вышла ничья, но мы создали дополнительный, и на нем я выиграла, узнав в прослушанной, навевающей печаль музыке «Осенний дождь», которую написал Бетховен. Не ожидала, если учесть, что и у Александра были шансы, но он ответил с опозданием. А еще я поняла, что в этот раз держала себя в руках. Надоевшие мысли о шантаже мелькали, но не настолько донимали. И хоть и испытывала волнение, когда смотрела на Александра и ловила его ироничный взгляд, когда подскакивала на скамейке, когда вспомнила наш откровенный разговор, но всё чаще я вела себя непринужденно. Ударяла Александра, шутила, улыбалась, но память длинная, и ее не стереть. И не надо, мне бы разузнать подробнее о Нильсене, получить компромат и разобраться с ним. Неизвестно, как им воспользуется Александр и удовлетворится ли одним условием, а гадать не люблю. — Поговорим, Агата, — обратилась ко мне тетушка, как только встретила на первом этаже. Наверное, подгадала момент, потому что Элиза, Александр и Данте разбрелись по собственным делам, а значит, никто не помешает тет-а-тет. День продолжался, и солнце никуда не ушло. Я это заметила машинально, когда взглянула в низкое ажурное окно, но после посмотрела на невозмутимую тетушку, набираясь сил и без слов соглашаясь на ее предложение пообщаться. Я предполагала, о чем именно пойдет разговор, но последовала в ту же гостиную, которую занимала с Элизой несколько часов назад. И тогда, и сейчас напряжение сгустилось в воздухе, но только на этот раз многое скрывала тетушка. Как непосредственная участница она явно не желала мне рассказать подробно о том случае с люстрой. — Мне кажется, что ты забыла мне что-то поведать, милая, — заявила тетушка, ожидаемо переходя к вопросу, который ее интересовал. — Например, что ты делала в комнате Томаса Шарпа. Или куда на машине уехала с молодым человеком? С тем, кто любит загадки, если верить моему другу. — Я могла бы съездить на свидание, — пожала плечами я. — И загадкой оказаться для Александра. В итоге. — Сомневаюсь. Не в твоем духе встречаться с малознакомым человеком в каких-то общественных местах. А твоя работа в детективном агентстве о многом говорит. И эта профессия, к тому же, тебе вполне нравится. — Ну раз ты сама все поняла, тогда что же мне рассказывать? — Агата. — Что? Да, я действительно ездила в больницу, чтобы поговорить с Линдси и узнать о Беннете хоть что-то, наталкивающее на размышления. Но не выяснила ничего. С тем же успехом я могла бы и не приезжать или строить свои догадки, — я тяжело вздохнула, делая вид, что расстроена и не имею зацепок. Аннет покачала головой, без слов говоря, что думает о моем проступке. Ее труднее обмануть, она не Элиза, и даже сейчас я точно не знала, поверила ли она в мою досаду. Потому я поспешила перейти к теме, которая интересует меня. К тому же, это выглядело бы логично. Мол, раз испытала неудачу с Беннетом, то попробую с тетушкой. Звучит как временный слоган. — Расскажи и ты тогда, что там случилось несколько лет назад, что привело к конфликту между тобой и Кадоганами. Как случилось, что люстра упала?.. Люди не врут? — Нет, тебе не стоит об этом знать. Я сама во всем разберусь, а тебе, Агата, надо озаботиться другим. Контактами с некоторыми людьми. И список хороших молодых мужчин просмотри тоже. Естественно, следовать рекомендациям я не стала и хотела было уйти к себе, но увидела жену Шарпа Дэйзи со своей подругой Синди, если не ошибаюсь. Они вели простой вежливый разговор, хотя Дэйзи сбивалась, иногда отвечала вяло, вытирала покрасневшие от рыданий глаза или замирала, о чем-то задумавшись. Возможно, она скорбела по мужу, а ее подруга, растрепанная, явно не успевшая привести себя в порядок, пыталась ее отвлечь, осознавая, что утешить никак? Не стоило им мешать, да и я провела столько разговоров, уже устала. Нужно дать себе время на перезагрузку, а то не буду так внимательна к деталям, как могла бы. Дейзи может подождать, не горит с ней беседа, но она — ключевая фигурантка дела. И как раз появился удобный случай с ней поговорить, неизвестно, что случится сегодня или завтра. А отдых? Я успела ему уделить время и вроде бы не настолько морально истощена. Не валюсь же с ног? И не ползу к себе в комнату? Секунду я поколебалась, а потом решилась на разговор. Естественно, начала с того, что с порога гостиной принесла свои соболезнования. Дэйзи подавленно кивнула. — Мистер Шарп говорил что-то насчет вчерашнего? Насчет люстры? — я уселась напротив, задала вопрос, не вдаваясь в подробности. Вдруг еще больше расстрою? — А вам так любопытно, мисс Харрис? — тут же отреагировала Синди, смуглая женщина низкого роста, и я не удивилась, услышав ее провокационную фразу. Странно, если бы она молчала и не бросалась, как львица, защищая близкого человека. Возможно, не в первый раз, много людей, желающих услышать любопытную информацию, и остается обороняться, вести себя враждебно с ними. — Да, мне интересно, но я не распространяю слухов. — Мне вам поаплодировать? — Синди! — отдернула ее Дэйзи. — Можете, если хотите, — я пожала плечами и добавила, смотря прямо. — Я не обижаюсь. Понимаю, что случилось ужасное, все на взводе. Мэтта не могут найти. — Странно, если бы нашли. Негодник давно смылся, — не удержавшись, хмыкнула Синди, но Дейзи быстро покачала головой и возразила ей, сжимая платок в руке. — Или испугался. Может, боится, что его несправедливо обвинят? — заметила она, и я не изумилась и ее комментарию. Сама видела пару раз Дэйзи, слушала людей, ловила слухи, и выводы всегда были однозначными. Она производила впечатление доброго человека, и даже Мэтт не возмущался тем, что у его отца появилась молодая жена. До этого момента мне миссис Шарп напоминала Элизу. Много милосердия и желание видеть прекрасное в человеке. А сейчас? По-моему, не изменились впечатления. Она искренне скорбит, жалеет сына Тома, а что по поводу алиби и возможностей? Мотив есть, если все же ее эмоции фальшивы. Возможность тоже, если убрать из воспоминаний образ Мэтта. Но как это понять? Ведет себя практически так же, как и миссис Беннет в больнице. Нет, лучше размышлять о фактах, а не думать об эмоциях, иначе можно запутаться. — Боже, Дэйзи, не будь наивной, — раздался голос Синди, и я попыталась избавиться от мыслей. — Мэтт — давно не мальчик, и деньги интересовали его всегда больше. — Но когда видишь человека мертвым, то это совсем другое, — покачала головой Дэйзи, настаивая на своей точке зрения, и спросила. — А вы как считаете, мисс Харрис? — Точные выводы делать рано, но возможность была. И конфликт тоже существовал. Они недавно ругались. — Видишь! — И алиби, как поняла, у Мэтта нет. Никто его не видел после случившегося с мистером Беннетом. — Да, вы правы. Я слышала, как он ругался с Томом из-за денег. — Не надо продолжать, — Синди приобняла подругу и вновь взглянула на меня с возмущением в глазах. — А вам не стоит уточнять детали. Не видите, как ей плохо? Зачем бередить раны? — Я бы с радостью молчала, но случилось убийство. — Знаете, я думаю… — Синди, — тихо позвала ее Дэйзи. — Прошу прощения, мисс Харрис, мы действительно устали, но я с вами поговорю. Знаю вашу тетю, Аннет — прекрасный человек, и верю, что вы такой же, — она быстро вытерла вновь появившееся слезы. — Я не знаю, кто убийца, а Мэтт… Он хороший, просто заблудился в своем пути. Даже Том не видел в нем ничего плохого, ради бога он — его ребенок! Мэтта наказывали, не позволяли пользоваться или кредиткой, или ехать в тот большой дом. И Мэтт возмущался. Стал бы так демонстративно вести себя будущий убийца? Наверняка он испугался, как я говорила с самого начала. Про алиби неизвестно точно, Мэтт бы сказал, где он был в этот вечер. — А вы когда Тома видели? — спросила я, понимая, что стопроцентно вежливой не могу быть. Возможно, Синди так повлияла, если бы Дэйзи была одна, тогда я попыталась бы дальше занимать выбранную линию поведения, а сейчас стоит настаивать на вопросах. — После приема мы разошлись по спальням, потом в восемь утра я решила с ним встретиться, а там… Дэйзи расплакалась, Синди привстала, явно желая выразить негодование, но я попрощалась и ушла. Вряд ли еще что-то узнаю, попробую позже, когда миссис Шарп будет одна.