Вы знаете, какого это: бояться за свою жизнь, постоянно в чрезмерном опасении мыть руки и тело, пугаться после каждого кашля, видя крови на зубной щетке? Люди этого мира расскажут вам о всем ужасе, что чувствуют они, существуя в опасливом страхе и тревоге. Болезнь, которой, с самым первым погибшим, присвоили название. Эпицентр — неизвестен. Несколько людей из разных частей огромного света вдруг начали плеваться кровью, а сердечная теплота любви стала болезненной. Ханахаки.
Каждое новое заболевание обозначает скоропостижную смерть. Чем больше чувств — тем быстрее та развивается. И от этого не помочь медикаментозно — лекарство ещё не вывели, пока смерть спокойно расхаживает по городам, забирая жизни. Пусть малые, пусть жертв не так уж и много, пусть ситуация, во имя отсутствия всемирной паники, не слишком оглашается в СМИ, внимание некоторых учёных к этому растет. Не секрет, что вирусы, а, если конкретно, Сенку считал ханахаки именно вирусом, мутируют с огромной скоростью, и за этим было весьма полезно наблюдать.
Сначала это была самая простая безответная любовь. Весьма грустно, когда именно она становится причиной летального исхода, конца человеческой жизни, однако в момент, когда девушку, что полна любви, без мыслей о смерти, находят в спальне с бутоном во рту, а после вскрытия с целым садом внутри, начинают появляться вопросы. Поражение шло не только на женщин, не только на молодых. Смерть не брала разве что самых маленьких детей, которые ещё не понимали весь мир и не любили так искренне и ярко.
А затем, даже не дав учёным отдышаться, даже не успев найти лекарство от прошлого, все стало хуже. Критерий «любовь без ответа» стал совершенно не актуален из-за одной старой пары, дед, уже беззубый и с дряхлой кожей, начал плеваться кровью и маленькими лепестками. Картина того, как старик мучается невероятно болезненна, поверьте мне.
Сенку Ишигами занимается ею с упорством. Он не боится заболеть или умереть — в глазах парня мерцает желание. Желание поскорее узнать секреты данной болезни, помочь людям. Не хочет стать предельно знаменитым (хотя, иметь деньги было бы достаточно неплохо), не хочет славы и восторга. Просто нуждается в изучении всего того, что не изведано почти никем.
Лечение вирусов, да и болезней в принципе, проходит с помощью лекарственных препаратов, но сколько бы парень не бился, сколько бы пациентов через него не проходило, никакой противовирусный не помогал. Снова и снова биться о скалы, получая ничто, было весьма обидно. Оставаться у разбитого корыта и понимать, что ты не помог людям, что их смерть отчасти лежит и на твоих собственных плечах — тяжко.
Этих людей мало, но они есть. И они приходят к врачу, в желании помочь близкому. Стук в дверь, всегда двое, повторяющиеся симптомы... Смерть. Из раза в раз, одно и то же. Страх в их глазах парень никогда не сможет забыть.
Гулкие удары, топот по заднюю сторону двери и новая пара, что входит в кабинет. Хватка крепнет, пальцы сцепляются в один замок, а взгляд у обоих уже не имеет практически никакой надежды. Блондин, пусть с совершенно опущенным взглядом, старается улыбаться и подбодрить партнёра: совсем мальчишку, с бледными, как первая снежинка в декабре, волосами и совершенно пустым, потерянным взглядом. Забавно было, когда подошёл к нему именно парнишка повыше, который старался цепляться за жизнь и ненаигранный оптимизм.
Первичный осмотр, лепестки георгин, как маленькое доказательство. Снова и снова. Сенку... Устал. Ужасно устал проводить такие проверки, видеть безысходность ситуации, понимая, что он вряд-ли может помочь.
— Мы попробуем новое лекарство, — чиркает на синей бумажке название препарата, кусая губу. Не факт, ой, не факт, что сработает. И по его собственному взгляду пациентам это уже понятно, — там ещё мой номер. Если станет хуже — попробуем что-то другое.
Ну не оставить же его умирать?
Ломать голову даже дома, напиваясь уже холодного, давно остывшего, чая уже медленно начало входить в привычку. Прикрывает глаза, понимая, что стоило бы поспать, да вот только на столе это делать явно не стоит.
Кровать, теплое одеяло, молчаливый и пустой взгляд куда-то в потолок. Может, бороться с этой проблемой бессмысленно? В плане медикаментов. Ни одно средство не помогает, не оставляет ни шанса на то, чтобы выжить человеку. Сможет ли вообще, черт возьми, лекарство, растворить стебли цветов, которые по непонятной причине начинают расти внутри человека?!
Погодите. Стебли цветов.
Точно! Что, если попытаться совершить лечение совершенно другим путем? Не привычной борьбой, а хирургически! Что, если к чертям вырезать цветы из тела человека? Да, потребуется достаточно хороший и знающий свое дело хирург, но... Они уже столько перепробовали, не только в их округе, но и вообще, почему же никто раньше не отдал себе отчёт залезть в тело человека и вырвать этот райский любовный сад к чертовой матери? Аморально? Да, Господи, лишь бы не на смерть!
Рука на телефоне, которому чуть не выдрали разъем для зарядки. Стоит, наверное, немного поубавить прыти. Жмурится от света экрана, уменьшает яркость и выбирает тычком пальца недавний чат с партнёром больного. Отчего то, первое сообщение шло именно от него. От чего? Сенку не особо понимал, ведь, по идее, обязан был говорить с больным, но и черт с ним. Если они решили именно так — путь будет.
Dr. Senku.
Добрый вечер. Все без изменений?
Ukyou.
Да. А может он просто скрывает.
Удивительно это! И зачем только скрывать свое состояние? Благо уж точно тот не сделает, а только лишь на шаг подойдёт к наспех вырытой яме, которая станет его могилой.
Dr. Senku.
Хотел бы провести с вами завтра приём и предложить кое-что. Идея совершенно безумная, но, как врач говорю, другие не знают, что с этой болезнью делать. Придется пробовать метод проб и ошибок.
Ukyou.
Чудовищно..
Dr. Senku.
Возможно. А может — поможет спасти его жизнь. И жизни миллионов таких же, который заболевают.
Ukyou.
Мы придем.
Короткий диалог на нетрезвую на сон голову; идея, что бьётся макушкой в черепной коробке, как воздушный шарик о потолок. Следующая встреча ровно в двенадцать часов.
***
— Вы хотели нас видеть? — Укё Сайондзи первым входит в кабинет, держа Нанами за руку. Теперь все, от чего-то, меняется. Не так кардинально, как могло бы быть, не полностью противоположно по сравнению с прошлым визитом, но достаточно видно.
Теперь на лице парня, на вид и рост помладше, была хотя бы капля надежды. Ну не вызовет же их доктор, тем более с ночи, просто так, верно? Возможно, появились какие-то идеи.
— Да. Присаживайтесь, — говорит совершенно дежурное и заезженное. Фраза уже автоматически слетает с языка, без влияния на то самого Ишигами.
Кивки, покорность и мягкость в движениях. Рюсуя осматривают, не желая медлить. Спрашивает про новые цветы или лепестки, появилось ли что, но, услышав, что все спокойно, был даже рад этому, ведь не видел лжи в словах сидящего перед ним парня.
— Я предлагаю вот что...— не собирается нянчиться со всем этим. Он — человек совершенно прямолинейный, поэтому, как только заполучил их обоюдное внимание, кивнул самому себе и продолжил, даже не готовя их к следующей информации, — Операция. Хирургическое вмешательство в Ваш, — указывает на Нанами длинным пальцем, — организм.
— Какая вероятность, что это сработает? — наклоняет голову Сайондзи.
— Почти никакой. Но попробовать стоит. Мы буквально вырежем эти цветы и стоит понаблюдать за тем, как будут идти события, — врать прямо сейчас будет совершенно бессмысленно, ведь оба должны понимать, на что конкретно идут, на что должны будут подписать согласия.
Это предложение действительно опасное и в меру странное, так что с броским «Мы подумаем» они просто уходят, пока будут лишь продолжать лечения таблетками. Ведь за один день никаких приступов не случилось, значит ли это, что начало помогать?
Значит ли это, что такое можно остановить? Ведь, как такое возможно, что природа сама, проводя условный естественный отбор, убивает совершенно влюбленных и ярких людей?
И ведь, так странно... Одна закономерность всё-таки найдена была: склонны к заболеванию именно люди с четвертой группой крови. Остаётся лишь выяснить, как же, черт возьми, это связано с прорастанием цветов внутри. Может быть, для них это самая благоприятная среда? Твоего же ж Дарвина...
***
Ukyou.
Оно не перестало. Наоборот. Цветы, кажется, начали понимать, что мы собираемся их травить...
Приходит ему тем же вечером. Каждый новый день люди чувствуют такой страх, а на плечах Сенку всё копится и копится вина за то, что он не может ничего поделать. Сейчас уж точно. На его столе, в собственной квартире, стоит кружка кофе. Уже кофе. Его он, честно говоря, терпеть не может, а все равно давится и пьет. Стоит найти хорошего хирурга и анестезиолога уже сейчас. Не согласятся они — сделают другие. Хотя, после того, как сообщение звучит, тот даже улыбается — других пациентов искать не придется. Да и не хочется вовсе видеть ещё больше усталых и морально убитых, поломанных людей.
Dr. Senku.
Как Вы это поняли?
Ukyou.
Бутон. Сегодня он чуть не задохнулся, потому что там был бутон.
Dr. Senku.
Плохо. Обычно болезнь идёт медленнее.
Ukyou.
Что мне стоит делать? Операция это слишком тревожно и сложно для меня, мы не знаем, что будет. Что мне делать?
Dr. Senku.
Снимать штаны и бегать! Прости, но уже без официоза. Тут вам обоим решать, но жизнь надо спасать. Сам же осознавать должен, как это опасно.
Похоже, кофе слишком плохо на него влияет. Тяжесть дня валит его в кровать, но закусанная губа и немой укор где-то со стороны стены ужасно раздражает. Работы много, времени мало, а чувства подождут.
Ukyou.
Простите...
Человек выходит из сети. Немой укор со стороны стены становится лишь сильнее, а Сенку стукает по столу, хотя хочется по какой-либо совершенно глупой головушке и глубоко выдыхает, прикрывая глаза при этом. Поднимает руки вверх и на выдохе старается медленно и размеренно опустить их вниз. Надо быть чуть спокойнее, а не грубить людям. Их же можно понять.
Dr. Senku.
Живите как и обычно. Дари ему ласку, когда вздумается, но лишь уменьши дозу. Не запрещаю же я вам двоим любить.
Ответ не заставляет ждать себя долго.
Ukyou.
Вы — нет. А вот болезнь... Очень даже.
Слышать это стало слишком больно.
