Ниточка судьбы

— Хорошей учебы,– улыбнулась Нарцисса Малфой прежде, чем Гермиона зашла в камин. — Рада была с вами познакомиться,– ответила девушка и бросила порох. Зелёные языки пламени поглотили все на свете, поэтому гриффиндорка была вынуждена зажмуриться. Открыв глаза, она увидела, что снова стоит в кабинете Директора, а прямо перед ней Макгонагалл смотрит на часы. Из камина тут же появился Драко. Минерва только открыла рот, чтобы поприветствовать учеников, как из другого угла комнаты послышался уж больно знакомый голос. — Я не понял,– произнес Рон. Казалось, он стоял там гораздо дольше, чем было нужно. — Мистер Уизли, что ты здесь делаете?– удивлённо произнесла Минерва. — Хороший вопрос. Только это мой, для них,– он указал на Драко с Гермионой. — Пожалуйста покиньте мой кабинет,– строго сказала Минерва.– Немедленно. Все трое учеников вышли из кабинета Макгонагалл, не проронив ни слова, пока статуя грифона не приняла изначальное положение. — Какого черта, Гермиона?– выпалил рыжеволосый. — Это не то, о чем ты подумал,– начала говорить Грейнджер, но Рон не дал ей продолжить. — Я думал, это простое совпадение, когда Симус вдруг заявил, что вы всю неделю ходите вместе… Отбывали наказание тоже вместе. Ты мне в пятницу сказала, что у тебя дела в Лондоне. Теперь я вижу, какие у тебя были дела. — А что ты делал в кабинете Макгонагалл?– спросил Драко, все это время наблюдавший за сценой ревности, устроенной Уизли. — Тебя это вообще не касается, хорёк!– процедил сквозь зубы Рон. — Нет, правда,– сказала русоволосая.– Что ты там делал? — Это неважно. Важно то, что ты мне соврала… Почему… — Я не врала,– твёрдо заметила девушка. Рон подряд на неё глаза, в которых так ярко светилась боль. – У меня и правда были дела в Лондоне. А с кем тебя это уже давно не касается. — Почему он, Гермиона?– спросил Рон, на секунду посмотрев на блондина. — Да я не выбирала никого, пойми ты уже… Мне нужно идти, Рон. — Ответь на вопрос!– крикнул парень. — Хорошо,– сказала гриффиндорка, шумно выдохнув.– Только сначала ты. Какой мой любимый напиток, Рон? — Что?– спросил недоумевающе Уизли. — Какой мой любимый напиток?– повторила Гермиона. На секунду ей показалось, что она услышала смешок со стороны Драко, но ничего говорить не стала. Сначала нужно решить хотя бы одну проблему.– Ответишь правильно, и я вся твоя. Мы попробуем заново. Тебе нужно лишь верно ответить. — Наверное, тыквенный сок,– пожал плечами Рон. — У неё аллергия на него,– подал голос Малфой, отодвигая в сторону Гермиону.– Ты бы знал, если бы слушал ее… Какая жалость. — Тебя вообще не спрашивали, придурок!– крикнул Рон. — А меня и не надо спрашивать. Гриффиндорец не сдерживает гнев внутри себя и тут же замахивается на однокурсника кулаком. Удар пришёлся прямо по острой правой скуле Драко. Тот немного пошатнулся, но не упал. Малфой поднял разъяренный взгляд на оппонента и уже приготовился наносить удар одним из удушающих заклинаний. — Мистер Уизли, следуйте за мной,– четко проговорила Минерва.– Вам не следовало так громко ругаться прямо под окнами моего кабинета. Мистер Малфой, обратитесь к мадам Помфри. Рон закатил глаза и побрел к директору. Первый и единственный удар был со стороны Уизли, поэтому отчитывать и наказывать Драко по факту не за что. Рон нарушил регламент школы и понесёт за это ответственность. — У тебя кровь,– сказала Гермиона, дотронувшись кончиками пальцев до подбородка Малфоя. Тот немного отодвинулся, несмотря на сильное желание этого не делать. — Я чувствую, не дурак,– отмахнулся он. Грейнджер решила сопроводить Драко в больничное крыло. Он, в свою очередь, не смог ей отказать. Ещё прошлой ночью он твёрдо решил отстраниться от неё. Признавать какие-то изменения внутри себя достаточно трудно, особенно, если что-то меняется из-за неё. — Мисс Грейнджер, помогите пожалуйста,– попросила мадам Помфри, вручив миску с противовоспалительным зельем и белую марлевую ткань в руки гриффиндорки.– Похоже, Эрни Макмиллан сильно пострадал… Мадам Помфри упорхала так быстро, что через несколько секунд даже стук ее каблучков перестал звенеть в коридоре. Гермиона макнула марлевую ткань в зелье и дотронулась ею до ушиба Драко. Тот немного поморщился и отстранился, но затем вновь прижал раненую скулу к руке Гермионы. В больничном крыле никого не было, что странно: обычно в первые недели начала учебы здесь достаточно много игроков в квиддич. — Зачем ты это сказал?– спросила наконец она, подув на рану, чтобы немного смягчить боль. — Сам не знаю,– коротко ответил Драко.– У тебя самый ужасный вкус, который я когда-либо видел… Как ты вообще могла с ним встречаться, он же оболтус. — Прекрати, он мой лучший друг,– твёрдо настояла Гермиона. — Твой лучший друг испортил мое идеально лицо,– юноша указал пальцем на рану. — Не такое уж оно и идеальное. — Во всяком случае, в миллион раз лучше, чем у этого твоего экс-недоумка,– сказал он. Гермиона со злости решила прекратить жалеть слизеринца и прижала ткань, пропитанную зельем, к скуле вплотную. Драко тут же поморщился от острой боли. – Мне больно! — А так тебе и должно быть,– ответила Гермиона, бросив кусок ткани обратно в миску. Она встала с больничной койки и решила поставить миску на стол с медицинскими приборами, стоящий неподалёку.– Ты самый отвратительный слизеринец, которого я когда-либо видела. Поверить не могу, что все ещё пытаюсь найти с тобой хоть какой-то… Драко сжал запястье Гермионы, повернув ее корпус к себе. Он заткнул ее рот французским поцелуем, вновь ощутив вишневый блеск во рту. Девушка почувствовала язык Драко, преодолевающий защитную преграду зубов. Возможно, не будь она в шоке, смогла бы это предотвратить, но ей так не хотелось заканчивать это сближение. Она чувствовала волну бабочек, наполняющих ее внутри; она буквально ощущала нарастающую страсть внизу живота. Но чем дольше это продолжается, тем сильнее затуманивается разум гриффиндорки. Через две минуты внутренней борьбы с самой собой Гермиона все же отстранилась от Драко, тяжело дыша. — Лучше бы ты этого не делал,– прошептала она.– И так все слишком сложно. Она взглянула на Малфоя сочувственным взглядом и пошла к выходу из больничного крыла, захватив с собой сумку со своей одеждой.