Времена Основателей: первые первокурсники Хогвартса

Аннет сегодня исполнялся восьмой год. Девочка была шустрая, любопытная, любима и отцом и всем подворьем. Невысокая, на вид хрупкая. Когда на неё смотрели, то возникало ощущение, что чуть тронешь - рассыплется. Однако, несмотря на то, что девочка была довольно обаятельной, на деле могла постоять за себя. Волосы у Аннет были густые, светлые и слегка вьющиеся, если собрать волосы в косу - то толстая она получалась, глаза большие ярко-голубые, нос маленький и острый. И кожа мраморная, какой ни у одной леди нет. Весь образ портили веснушки, если бы не они, Аннет и с благородной можно было бы спутать. В этот день, поднявшись раньше обычного, девочка выбирала себе праздничное платье. А выбрав и нарядившись, побежала к отцу, так как перед началом праздника он обещал начать учить девочку грамоте и счёту. Конечно, у него уже был наследник - Джеймс, однако отец не мог отказать своей дочери в маленькой слабости, которую не приветствовали у женщин. Тем не менее он поставил условие, что это не станет известно за стенами его дома. И девочка согласилась, желая самостоятельно научиться читать, а не просить гувернантку или гувернёра каждый раз, как ей захочется послушать очередную историю. Аннет со всем старанием взялась за новую науку, чем удивила и обескуражила отца. - Милая, ты проявляешь такое рвение, — сдержанно удивился отец. - И на первом же занятии. Освоила сразу несколько букв. - Просто это так интересно, жаль, что придётся прерваться, не зря же ты созвал соседских детей, — улыбнулась она, отчего у отца растаяло сердце. - Мальчишкой бы родилась, цены бы не было - тихонько вздохнул он так, чтобы дочь, за которой он шёл, не услышала его слов. А за столом и правда собрались дети из купеческих семей. Родителей этих детей отец Аннет знал очень хорошо, со многими велись торговые дела. Это были или поставщики, или капитаны кораблей, или другие купцы. Аннет даже не подозревала, что пока им накладывали еду, отец подыскивал ей будущего жениха. Конечно, обручаться было рано, но договориться на будущий брак уже можно было. Аннет была почти счастлива в свой день рождения, если бы её отец не пригласил Генри. Этот мальчишка был самым неприятным явлением в жизни девочки. Мешал развлекаться во что бы они с другими детьми ни играли. Постоянно дёргал за волосы, доводя её до слёз. Да к тому же, умудрялся делать так, что никто из взрослых не замечал его проделок. Однако в этот раз у неприятного мальчишки что-то пошло не так. И отец Аннет, и отец Генри одновременно повернулись в сторону детей в тот самый момент, когда Генри больно ущипнул Аннет так, что у той выступили слёзы. В этот самый момент Питер - так звали отца девочки, отдёрнул ладонь от протянутой руки Оливера - отца Генри. Оливеру однако было уже не до того, тот был просто возмущён поведением собственного сына. Быстро подойдя к детям он молча и без разговоров увёл Генри с праздника. Генри же показал себя с самой худшей стороны: он ревел так, словно это не он только что щипал Аннет и вообще не заслуживает никакого наказания. Но то, что Оливер молчал до самого дома, очень напугало его, как и обещание ближайшие три года никогда не брать Генри с собой в лавку. Питер попросил дочь показать руку и увидел синяк на нежной коже дочери. - Ты почему никогда не говорила мне, что Генри издевается над тобой? - обескураженно спросил Питер. - Я говорила много раз, ты никогда не верил и отмахивался, — ответила Аннет, потупив взор. - Если бы не попросила вас повернуться, то и сегодня не поверил бы... - Ты попросила нас с Оливером повернуться? - Отец был обескуражен и вместе с тем вспомнил, как каждый раз после детских праздников Аннет жаловалась на Генри. - Прости, что не верил раньше, но как ты попросила, если мы не слышали и просто случайно повернули головы одновременно? - Я крикнула очень-очень громко. Ты разве не слышал? - По виду Аннет было понятно, что она настроена решительно и не намерена отступать от своей правды. Однако Питер не верил дочери, решил, что из-за болевого шока девочке могло показаться, что она кричит, а то, что они с Оливером одновременно обернулись, счёл простым совпадением. Аннет лежала в постели со смазанной настойкой от синяков и обёрнутой листьями лопуха рукой. Она точно помнила, как крикнула: «Отец! Мистер Оливер!» и те сразу обернулись. Не мог же ей привидеться собственный крик, да ещё такой громкий! Длинный день подошёл к концу, Аннет уже не вспоминала Генри, она смотрела за окно на россыпь ярких звёзд на небе и думала о более приятных событиях дня. Она вспоминала своих подруг, с которыми весело играла. Мальчика, который подарил ей ромашку, а ещё было небольшое представление, устроенное её отцом и другими взрослыми.

***

На следующее утро Аннет уже не слышала о Генри и в ближайшие пару лет тоже. Можно сказать, она была счастлива и надеялась, что больше никогда-никогда не услышит о Генри, из-за которого после каждого дня рождения она тихо плакала в подушку.