Прими таким, какой я есть

Сэми поглаживал ласкающуюся к нему таксу. Перебирал пальчиками по короткой гладкой шёрстке, чесал за ушком, массировал складки на шее, а псинка в ответ радостно извивалась, облизывала его пальцы. Она разрывалась между хозяйкой и мужчиной в белом халате, у которого были такие нежные руки. Хвост ни на секунду не успокаивался, разметая по столу поводок. — С Мотей все отлично, госпожа Ли, вы зря беспокоились. Могу только лишь порекомендовать витамины для шерсти. Она слегка мутновата. А такой красивой собаке, — он обхватил мордочку и заглянул в бегающие глаза, — нужно выглядеть на все сто. Правда, красавица? Мотя еще яростнее стала махать хвостом и пыталась языком достать до лица мужчины. Его обворожительная улыбка действовала даже на собаку, а его внимание к её персоне взрывала мозг животного. Молодая хозяйка протянула руки к питомцу, и Мотя весело запрыгнула в них. Уложила голову на её плечо и резко успокоилась, словно вырубили тумблер активности. — Спасибо вам, доктор Хан. Я так перепугалась, когда она затосковала. Уже подумала, что отравилась, — госпожа Ли тараторила, распаляясь в благодарности. Сэми выдал ей витамины, и они вышли из смотровой. В холле клиники уже было пусто, рабочий день закончился полчаса назад, но перепуганная хозяйка попросила принять её, и Сэми не смог отказать. Женщина была постоянным клиентом клиники, богатая, самодостаточная, и было бы неразумным отказать ей в приеме. — Ой, как мне вас отблагодарить? Женщина осторожно спустила с рук собачку и аккуратно отряхнула белую блузку. — Не стоит. Просто заботьтесь о Моте. Она у вас замечательная, — Сэми взглянул на часы на руке и занервничал. Приём Моти слишком затянулся. Он снял халат, поправив очки на носу, и, накинув куртку, схватил кожаный портфель, собираясь уходить, но женщина продолжала тараторить. — Доктор Хан, может мне подвезти вас до дому, раз уж я вас так задержала? Я на машине, мне не трудно. Я знаю, что вы всегда добираетесь домой на такси. Ну позвольте мне отблагодарить вас. Вы так много сделали для нас с Мотей, — она встала на пути Сэми и смотрела умоляющим взглядом. — Госпожа Ли, я благодарен вам, но правда, не стоит, — доктор мило улыбнулся в ответ. Она положила руку ему на грудь и приблизилась. Сэми покраснел от смелого поступка женщины. Она не в первый раз вгоняла его в краску своими неоднозначными жестами. — А если я хорошо попрошу? — спросила госпожа Ли с флиртом в глазах, глядя на румянец доктора. — Подумайте над моим предложением. — Он отказывается, — за ее спиной раздался грубый мужской голос, в дверях стоял Джэджун. Женщина удивленно обернулась и возмущенно посмотрела на мужчину. — Какого чёрта ты не отвечаешь на звонки, Саймон? Рабочий день давно закончился. — Я был занят, — Сэми тяжело вздохнул, понимая по виду мужчины, что выяснения отношений не избежать. — Чем? Вот этим? — Джуни глянул на женщину, возле ног которой сжалась напуганная такса. — Я бы попросила вас вести себя повежливее. — Дамочка, рабочий день закончен. Клиника закрыта, — Джэ начал шипеть. — Забирайте хомячка и уё… — Джуни, хватит, — громко оборвал его Цзюнь. И спокойно добавил: — Госпожа Ли, я думаю будет лучше, если вы уйдёте. Простите за такое поведение моего… брата. Женщина фыркнула носом, оглядывая нахального мужчину. Она прикрыла глазки, обдумывая предложение и манерно вышла из клиники, бросив через плечо: «Хам». Джэ рыкнул ей вслед. — Джуни, не стоит вести себя так с клиентами, — Сэми достал ключи от клиники из кармана. — Это постоянная посетительница. Если она пожалуется начальству… — Сэми, еще раз я тебя с ней увижу и… её хомяку конец, — Джэ выхватил эти ключи и недовольно сжал в кулаке, не сводя лисьих глаз с объекта ревности. — Джуни, перестань. Ты не трогаешь животных. И это собачка, а не хомяк, — Сэми попытался задобрить старшего и потянул руку к ключам. Ким начал надвигаться на него, судорожно выдыхая горячий воздух, переполненный адреналином. Сэми робко отступал в надежде, что тот просто одумается и не будет устраивать очередной скандал. — Да мне похуй, какой породы её питомцы. Она положила на тебя руку. Да и глаз, я думаю, тоже. Что вы с ней тут делали после рабочего дня? — Джэ вцепился в борта куртки Сэми и притянул его к себе, чуть ли не упираясь носом в очки. Сэми не испугался, знал, что тот в любом случае его не тронет. Даже если бы он действительно застукал их голыми с госпожой Ли, он разнёс бы клинику в щепки от злости, но его не тронул, так как любил до безумия, больше всех и вся на свете любил. Оттого терял разум в ревности, опасаясь, что бесхитростного, постоянно обязанного кому-то, Сэми, просто подомнут под себя нахрапистые, бессовестные людишки. — У нее такса приболела, вот она и приехала. Так получилось, что поздновато. Пришлось задержаться, — Сэми поглаживал пальцами запястья старшего, успокаивая напряжение. — Джуни, все хорошо. Поехали домой. Джэ сжал челюсти, отпустил куртку и развернулся, пытаясь опять пережить эту ревность в одиночку. Доктор погладил его по волосам, прижался щекой к спине, слушая сбивчивое, недовольное дыхание обиженного мужчины. Джэ, не оборачиваясь, передал ключи и быстро вышел из здания. Кажется, он сильно рассердился. Обычно хватало и чмока в щёчку, как тот уже таял. Сэми закрыл все двери и направился на парковку. Джэ нервно курил возле машины. Какой же он сексуальный в этой атласной чёрной рубашке и кожаных брюках с массивным ремнём. Они вместе уже семь лет, а Сэми не перестаёт восхищаться своим мужем. Да, сейчас уже официально, по поддельным документам они мужья и у них общая фамилия. Теперь он Хан Саймон. Хотя всем говорил, что Джэджун — его брат. Он сам настоял, чтобы при очередной смене жительства, когда Джэ засветился на заказе, по документам они были мужьями. Джун отказывался, чтобы не выявили его связь с Сэми, если он попадётся, но после долгих упрашиваний и стенаний он всё-таки это сделал. Старший вообще редко мог отказать своему малышу, и бесился от этого не меньше, чем от того, что Сэми обижался на него. Они сели в машину, но Джэ не торопился заводить двигатель, хотел что-то сказать, беспокойно перебирая пальцами по рулю. — Сэми, это… — Джуни, ты знаешь, как мне нравится наша новая машина? — Цзюнь перебил заранее неприятную речь. — Что? — Джэ не уловил связи сказанной фразы с произошедшим. — Ты же говорил, что байк лучше, — он нахмурил брови, растеряно оглядывая панель приборов. Сэми вдруг, снимая куртку, потянулся к старшему, накрывая горячим поцелуем. В ответ только слышалось жуткое тяжелое дыхание. Бесполезно отполировав пухлые губы, он отстранился, с ожиданием вглядываясь в серые глаза, которые темнели с каждой секундой. Нервное возбуждение в ревности меняло свою полярность и становилось сексуальным. Джэджун уже начал забывать про этот инцидент. В голове поспешно фильтровались ненужные мысли. Оставалась только одна: «Мой». Он схватился за шею отстранившегося малыша и притянул к себе, до боли впиваясь в губы, засосал со страстью его язык, проникший в рот, прикусил его, переключился на вершинки верхней губы. Сэми тихонько ахнул, упорно мостился на колени старшего, хотя рост являлся проблемой для этого, вжался бёдрами в него, чтобы не сломать руль, и, конечно, прочувствовать желанное тело. Оседлав, наконец, Кима, он принялся теребить кучу мелких пуговиц его рубашки, не отрываясь от терзания пухлых губ, наслаждаясь ответной реакцией мужа. Жесткий ремень впился в пах, когда Сэми елозил бёдрами, но он не замечал этих мелочей за пеленой желания. Руль начал скрипеть под давлением двигающихся ягодиц, а Джэ опустил соседнее кресло и завалил туда малыша. — Джуни, трахни меня прямо здесь. Никогда ещё не пробовали в машине, — Сэми задыхался от глубоких поцелуев. Джэ черной тенью навис над его изгибающимся телом. Предложение весьма заманчивое, учитывая, что ему уже не дотерпеть до дома, а садиться за руль в таком состоянии — опасно. Малыш стянул с его плеч рубашку, провёл ладонью по накачанному торсу и закусил в томленье губку, раздул ноздри и поджал пальчики на сосках. Джэ аккуратно убрал его очки, взялся за ворот белоснежной рубашки и, недолго думая, просто рванул её, разбрасывая мелкие пуговицы по салону. — Джуни, ты что? Ахх… — Сэми проглотил возмущение, когда тот присосался к его шее в прямом смысле, оставляя подтёк. Джэ упивался этим телом, не насладившись им за семь лет, он каждый раз испытывал голод по нему. Ему всегда было мало, Сэми, как нескончаемый поток энергии, которой он бессовестно питался, словно вампир, держащий возле себя добровольную жертву. Сэми впился в нетерпении ногтями в плечи старшего. Дыхание щекотило его ухо, туда же полз блядский язык, доводя до дрожи, а щипучие мурашки сковывали все тело. Сэми сдерживал дыхание, боясь кончить прямо в тот момент, растекался медовой лужицей по сиденью. Глаза закатывались от манипуляций в ушной раковине, мелкие судороги пробегали по мышцам, жар плавил мозги. Сэми начал стонать, захлебываться собственными всхлипами. — Джуни, пожалуйста. Я больше не могу, — руки парня спешно потянулись к ширинке кожаных брюк и высвободили из их плена потекший член мужа. Старший развернул его на живот, стянул бежевые брючки ниже, оголяя аппетитные ягодицы. Он обильно сплюнул, даже растягивать не стал — Сэми всегда был готов для него — спешно стянул свои штаны и состыковался с малышом. Ким громко вздохнул, когда оказался внутри, когда горячие мышцы крепко обхватили его член. Начал сразу резко и быстро двигаться, раскачивая машину. Сэми стонал, со свистом загоняя воздух в легкие, голос хрип, тело дрожало и потело, внутренний массаж словно подталкивал в пропасть блаженства. Неудобство положения немного злило, что добавляло красок в память и желание быстрого оргазма. Стекла машины затянулись от тяжелого дыхания двух мужчин. Джуни надавил рукой на поясницу парня, а другой оттянул голову за волосы назад. Добивая до одного сплошного стона, когда тот был уже на самом пике, Джуни резко остановился и выскользнул из тела. Сэми нетерпеливо дёрнул бёдрами, как будто внутри коротким замыканием пробило. Старший снова вторгся и также быстро начал вдалбливаться в нутро, наращивая напряжение в мышцах до предела. Опять добился этого истошного стона и остановился, наслаждаясь такими изящными конвульсиями малыша. Тот уже сам толкнулся бёдрами, насаживаясь, требуя продолжения. Джуни подхватил его под дрожащую челюсть, теснее прижался, коснулся губами ушного хрящика. — Сэми, нравится тебе издеваться надо мной, позволяя этим клиенткам касаться тебя? — мужчина притворным ласковым голосом прошёлся по сонной артерии. — Я виноват… Накажи меня, — Сэми с трудом выговаривал слова, изнемогая от желания. Мужчина поднялся. По ягодицам малыша прошлись лёгкими ударами, и он взвизгнул, но ещё больше выпятил попку под наказание. Джун вновь его шлёпнул. Тело дёрнулось, раздался вскрик. Но после этого последовали нежные поглаживания. Задыхаясь от неудовлетворенного желания, Сэми поскуливал. — Если ты сейчас меня не добьёшь до оргазма, завтра я буду лечить другого хомячка, и попробуй только скандал устроить. Угроза подействовала, Ким не заставил себя ждать, резко вошёл на всю длину, улёгся на мужа, прижимая всем весом, одной рукой поджал его горло и продолжил вдалбливаться, притормаживая на пиках. Сэми бился под тяжестью старшего и сладко мычал. Пятки вздёрнулись вверх от напряжения, стеночки ануса в возмущении заикались, но Джун тянул, ждал, знал предел своего малыша. И вот послышались мольбы. — Джуни, пожалуйста… хочу кончить. — Никаких посторонних рук на груди? — Нет, конечно нет, — Сэми стонал из последних сил. Машина вновь стала раскачиваться, как будто именно её трахал ревнивый Джуни. А внутри завывал доктор, уподобившись своим пациентам в животной страсти. А больше никак. Любой секс со своим мужем выключал весь его хомосапиенс, и он отдавался ему, как течная сучка, всегда требуя большего. Но если было настроение, то Джуни мог быть и очень нежным с ним, таким что душа порхала и глаза закатывались, а легкие забывали, как работать. Джун на одном выдохе добил до оргазма обоих частыми толчками и остановился, вытягивая через экстаз хриплый стон. Член пульсировал, Сэми чувствовал горячую сперму в себе и под собой, и готов был снова это всё повторить, но всё-таки лучше дома, на их большой и мягкой кровати. Ким поднял торс, покидая тело младшего, достал из портфеля доктора салфетки и заботливо протёр красные ягодицы и бёдра Сэми, пока тот приходил в себя. — Джуни, ты такой дурак. До сих пор думаешь, что я наивный девственник и меня кто-нибудь уведет от тебя. — Цзюнь осторожно перевернулся, мужчина протёр сиденье и живот младшего. — От тебя, такого горячего и восхитительного, от того, кто спасал мою жизнь не раз. Думаешь, если бы так легко было меня соблазнить, ждал бы я тебя все те пять лет? — Скажи мне название уникального лекарства, чтобы я не ревновал тебя даже к самому себе. Ты абсолютно свободен во всем, делаешь, что захочешь. И я боюсь, что однажды ты захочешь не меня, что однажды я просто надоем тебе. Я с удовольствием запер бы тебя, связал и кормил с ложки. Но тогда это был бы не ты. — Нет такого зелья, иначе я давно бы уже выпил его сам. — Цзюнь словил недоуменный взгляд старшего. — Куда вот ты сегодня вырядился в этой блядской рубашке? Где ты был пока я градусники котам тыкал? Джун натягивал штаны и рассматривал свою одежду. — Почему это она блядская? Чёрный цвет просто очень удобный, — он стал застёгивать все эти бессчётные пуговицы. Сэми в это время рассматривал лохмотья под названием «рубашка». — Тогда, какого хера она такая узкая? Тоже удобно? Решил повыпендриваться перед кем-то своей фигурой? — грозный голос младшего вызвал лишь усмешку хёна. — Только не делай сейчас вид, что ты ревнуешь. Меня хотя бы не зажимают бестолковые женщины на работе. Если бы я сегодня не появился, ты бы поехал с ней? — Нет, как раз собирался прямо на работе её разложить и трахнуть, а ты все веселье обломал. Я же всех своих клиенток так обслуживаю. С каких-то пор я стал гинекологом, а не ветеринаром, исследую все женские гениталии. — Цзюнь надел поверх изорванной рубашки куртку и застегнул молнию доверху. — Джуни, ещё раз говорю, ты — дурак. И ещё раз наденешь эту рубашку вне дома, клянусь, градусник буду вставлять тебе. — А может я и не против, — Ким завёл двигатель, когда Сэми пристегнулся. После этих слов натянутый ремень выскользнул из рук ошарашенного ветеринара и втянулся обратно в инерционную катушку. — Правда? — Сэми смотрел на старшего, который смущенно улыбался, но не отрицал сказанного. За столько лет секса, чего они только не придумывали, но Цзюнь всегда был пассивом. Он боялся даже заикнуться о смене доминации, чтоб не обидеть мужа, хотя очень хотел попробовать, хотел, чтоб тот стонал под ним, просил и умолял. — Ты хочешь этого? — Почему нет? Тебе нравится, я тоже хочу попробовать. Думаю, что опыт с Чоном был немного неправильным. — Тогда, чего ты ждешь? Едем, — Цзюнь быстро пристегнулся и хлопнул ладонью по панели. — Сегодня ты будешь пищать подо мной, любимый. — Не заговаривайся, малыш. Я уже начинаю бояться. — Солнце, я буду с тобой нежен и ласков, — подхалимаж подействовал немного не так, как рассчитывал Саймон. — А этого ещё больше боюсь. Я вроде уже передумал. Машина вывернула с парковки, увозя помирившихся мужчин.