The Date / Свидание

Смена Вейверли в баре Шорти подходила к концу, и всë это время еë не покидали мысли о новом полицейском Чистилища. То, что произошло между ними ранее, прокручивалось и проигрывалось в еë голове, и к десяти вечера она уже нервничала, ожидая, когда Николь придëт на их свидание. Хотя Вейверли больше и не была одета в футболку с надписью «Скажи «Привет», если ты гей», она чувствовала себя более неуютно, чем когда-либо. Она побледнела, хотя пульс был в основном нормальным, разве что за исключением моментов, когда ей в голову приходила мысль о том, что это «небезопасно для работы». Но вся она была, как комок нервов, и не находила себе места, будто кошка на раскалённой крыше. Пока они с Гас работали бок о бок, Вейверли не могла не посматривать украдкой на пожилую женщину, пытаясь понять, прочитала ли та надпись на еë футболке. Если и прочитала, в еë поведении не присутствовало и намëка на это, и уж тем более не было вопросов. Вейв вздохнула и улыбнулась про себя, потому что, по-видимому, весь этот инцидент сошëл ей с рук. Может быть, и не с Вайноной, однако она всё равно давно хотела с ней поделиться. Возможно, всë произошло не так, как она планировала, но, учитывая характер еë сестры, это сработало. И самое приятное во всëм этом было то, что в процессе случайного раскрытия этой части себя она узнала, что недавно прибывший в город невероятно привлекательный высокий офицер оказалась нетрадиционной ориентации и заинтересованной в ней. У Вейверли определëнно случались худшие катастрофы с одеждой, чем эта случайно надетая футболка. Не говоря уже о жизненных катастрофах — на самом деле она встречалась с Чемпом дольше, чем хотела признать! Мысль о том, чтобы провести больше времени с нахальной, уверенной в себе рыжеволосой девушкой, вызывала сильный спазм в животе. Николь Хот. Офицер Хот. Офицер H.А.U.G.H.Т., которая определëнно была H.О.Т. Николь. Ямочки на щеках, веселье в тëмных глазах, выражение благоговения на лице. Вейверли снова улыбнулась. — Что заставляет тебя улыбаться, как Чеширский Кот? — Гас прищурилась. — Ну, кроме близкого конца нашего рабочего дня и этой безумно длинной смены. Вейверли любила воскресные вечера, потому что бар закрывался в полночь, в отличие от других дней. — Ничего, совсем ничего. Просто настроение хорошее, вот и всë, — пробормотала она, не в силах сдержать растущую улыбку при мысли о флирте, о блестящих карих глазах, ямочках и приятном голосе. — Я хочу сказать, ведь для счастья не нужна причина, не так ли? Сегодня был хороший день. — Ничего общего с новой подругой? — Гас одарила еë слишком понимающим взглядом, и Вейверли почувствовала, как еë щëки заливает румянец. — С какой новой подругой? — попыталась уклониться она. Еë охватила тревога при мысли о том, что Гас всё знает. — Рыжеволосая полицейская. Я знаю, что с тех пор, как Вайнона вернулась, отношения с Крисси и другими твоими подругами несколько испортились… — Гас испытующе посмотрела на неë. — Я и коп? Мы не друзья, — пропищала Вейверли, — мы только что познакомились… я… то есть, возможно, мы могли бы стать друзьями, но ещë слишком рано делать такие громкие заявления… — Еë голос прозвучал нелепо высоко. — Нет ничего плохого в том, чтобы немного расширить круг знакомых. А, учитывая все проблемы, с которыми сталкивается твоя сестра, я не могу отделаться от мысли, что коп — это хороший выбор! — усмехнулась Гас. — Ну, она новенькая в городе… но я буквально только что с ней познакомилась, и ты знаешь… может, она не та, за кого я еë принимаю? Я ничего о ней не знаю… Может быть, она… вроде как… единорог, а я привыкла к лошадям... я имею в виду, может я вовсе не тот человек, которому нужен единорог? Что, если старый жеребец, который надëжен и знаком, лучше всего? — У тебя уже был старый жеребец, малышка, и он определëнно не был ни надëжным, ни хорошим. Он скорее походил на мула. — Вайнона появилась буквально из ниоткуда, и Вейверли снова покраснела. — А кто единорог? Считай, что я заинтригована! — Хорошенькая рыжеволосая женщина-коп, — услужливо подсказала Гас. — Ты, наверное, знакома с ней по работе? — Хот? — Вайнона нахмурилась. — Очень, хотя и не в моëм вкусе, — пожала плечами Гас. Вайнона на мгновение смутилась, а затем ухмыльнулась сестре. — Ты познакомилась с офицером Хот? — А, это еë так зовут, какая забавная фамилия. — Гас усмехнулась и отправилась обслуживать посетителей, которые только что прибыли и расположились за столиком. — Она, э-э… она сказала «Привет», — пробормотала Вейверли, всë ещë неуверенная насчёт мыслей Вайноны о еë ориентации. Она подняла взгляд, чтобы проверить лицо сестры, прежде чем вернуться к бару, и увидела, что Вайнона «поняла». — Значит, она единорог с отличным вкусом, да? — Вайнона усмехнулась про себя. — Но, эм, что, если я не уверена… насчëт единорогов? — Ты одна из них? Верно? Я имею в виду, с футболкой я вроде как предполагала это… — Вайнона выглядела сбитой с толку, еë губы почти надулись. — Наверное, я вроде как наполовину единорог, наполовину лошадь… — пояснила Вейверли. — Ладно, ладно… — Еë сестра задумчиво кивнула, и Вейверли почувствовала, что еë охватывает беспокойство. — Знаешь, спасибо, что поделилась со мной… Мне кажется, на самом деле ты этого не хотела, но я все равно тобой горжусь… — Я рада, что ты знаешь. То есть это произошло случайно, и я не совсем уверена, что была готова поделиться… ну, во всяком случае, со всем миром… я совершенно случайно надела эту футболку… — Но ты же купила еë, Вейвс. И ты надела еë… так что ты уверена, что хотя бы немного единорог? Верно? — О, я уверена, — с энтузиазмом воскликнула Вейверли, а затем покраснела от проявления своего энтузиазма. — А офицер Хот? — Николь. — А Николь? — Вайнона сохраняла на удивление серьëзное лицо. — Определëнно единорог, абсолютно точно. — Вейверли криво улыбнулась, подумав о флирте Николь, но тут же покраснела ещë сильнее, после смешка Вайноны осознав, какой взволнованной она выглядит. — Значит, она единорог, а ты наполовину единорог, почему бы вам не подружиться? Я почти уверена, что она лучше, чем другие твои друзья, — прорычала Вайнона, но еë рычание превратилось в дерзкую ухмылку, когда Вейверли покраснела ещë сильнее и в смущении занялась вытиранием барной стойки. — Ха, ладно… не дружить. Ты просто обожаешь Хот! — Вайнона, — упрекнула Вейв, немного неловко наливая сестре стакан виски — настолько она была взволнована. — Так и есть! — восторженно воскликнула Вайнона. — И это чертовски мило! — Она милая, — пробормотала Вейверли, думая о шоколадных глазах и ямочках на щеках. — Так пригласи еë на свидание. — Еë сестра пожала плечами, как будто это было самой простой вещью в мире, и Вейверли поразилась, насколько это не просто. Если бы офицер Хот была офицером мужского пола, всë было бы просто. Очень просто. Но Николь была женщиной, красивой, заметной (благодаря униформе) женщиной. Да и сама Вейверли была не совсем незаметной. Все в городе знали еë, знали еë семью. Единственным претендентом на славу в городе был еë дальний родственник. И город пострадал от проклятия Уайатта Эрпа. Вейверли потратила годы, пытаясь слиться с толпой, используя жесты и улыбки, чтобы расположить к себе жителей, предрасположенных думать о ней плохо. — Ну… возможно, я уже пригласила еë на свидание в приступе… безумия или сверхуверенности, или чего-то ещë... и обычно, когда я боюсь, то отступаю, но в ней есть что-то… и я с ней только что познакомилась, но она красивая, уверенная в себе, и кокетливая. И она заставила меня бояться и волноваться... Я никогда не была так напугана и взволнована одновременно… — Вейвс на что-то способна — так держать, сестрëнка! — Вайнона протянула кулак для удара, но Вейверли смущëнно прижала его к стойке. — Но сейчас еë здесь нет, и я не знаю, готова ли к тому, что все… ну, знаешь, будут смотреть на нас, — попыталась объяснить она. — Никто не знает, что я наполовину единорог, и не то чтобы люди уже не говорили обо мне… нас… и, может быть… — Ты должна гордиться тем, кто ты есть? — многозначительно перебила Вайнона, изогнув бровь. — Да, — подтвердила Вейверли, — должна, но знаешь… не все будут легко относиться к единорогам… поведению единорогов на публике. Я хочу сказать, что до сих пор есть люди, которые думают, что единороги на самом деле не существуют; и другие, которые в очень громкой и агрессивной манере заявляют о своëм отвращении к этим замечательным волшебным существам. — Если ты бисексуальна и хочешь заниматься лесбийской любовью с местным копом Хот, не позволяй другим людям оттолкнуть тебя. — О, тебе легко так говорить, но как быть, когда кто-то что-то говорит… — Ты называешь его гомофобом и идëшь дальше… — быстро ответила Вайнона. — Или я надеру его предвзятую придурковатую задницу… — Так просто? — усмехнулась Вейверли, но сестра лишь небрежно пожала плечами. — Они не заслуживают твоего внимания, Вейвс. Брось им их дерьмо в лицо и иди дальше. Я точно знаю, что люди думают обо мне, и я могу им сказать, кем это их делает, но я не собираюсь пытаться изменить их мнение — чем больше я буду стараться, тем больше они будут копать. Кроме того, в моëм случае что-то из этого верно. У тебя же факт в том, что ты права, поскольку те дерьмовые вещи, которые они могут сказать, не являются правдой. — Значит, мне просто признать, что мир — это ужасное место? — Ты знаешь, что такое настоящий ад, малышка… Успокойся, потому что люди, полные ненависти, в конце концов окажутся в аду, а волшебные единороги со своими прекрасными крыльями не могут попасть куда-либо, кроме рая. — Я люблю тебя, Вайнона. — Вейверли вдруг ощутила прилив нежности к сестре и, перегнувшись через стойку бара, крепко обняла еë. — И технически у единорогов нет крыльев, это Пегас — крылатый конь, а у лошади с крыльями и рогом нет названия… — Так когда и где у тебя свидание? — Вайнона слегка закатила глаза и сжала руку Вейверли, как всегда, немного ошеломлëнная открытым проявлением чувств сестры. — Она встретит меня здесь в конце смены! — Ого, Хот, оказывается, шустрая. — Вообще-то, возможно, это я предложила… — Вейв прикусила губу, и Вайнона рассмеялась. — Это моя маленькая сестрëнка! — подмигнула она и, залпом осушив порцию виски, стукнула стаканом по столу, как она обычно делала, чтобы заказать ещë. — Дело в том, — Вейверли наклонилась ближе к сестре, чувствуя, как колотится сердце, — что я никогда не была на свидании с девушкой и не делала ничего с девушкой. С парнем-то у меня всë хорошо, на самом деле я даже великолепна, но что, если я ужасна с девушкой? — Это свидание, Вейвс, тебе не обязательно с ней спать… — Вайнона изогнула брови и многозначительно посмотрела на стакан на барной стойке. Раздражëнно фыркнув, Вейверли подлила сестре виски. — Если свидания станут регулярными, я в конце концов пересплю с ней. Я захочу… — Ух… ладно, я ничего не знаю о сексе между двумя девушками, но я знаю чертовски много о сексе между женщиной и мужчиной, и о сексе вообще, и в этом вся суть… если это приятно и нравится обоим людям, то ты продолжаешь это делать, если кому-то что-то не нравится, тогда что-то меняешь, а если кто-то говорит «хватит», убираешь руки к чëртовой матери… — Полезный совет Вайнона, очень полезный… — У вас одни и те же части тела… ты, безусловно, знаешь, что приятно? — Вайнона сменила позу и допила виски, многозначительно глядя на сестру. Та налила ей ещë порцию, пока обдумывала, как лучше ответить. — Есть некоторые вещи, которые я никогда не пробовала на женском теле, и да, некоторые из них могут быть… перенесены с меня на… ну, знаешь, другого человека, но другие вещи… Я, э-э… — Если ты ей нравишься и хоть чего-то стоишь, тебе не нужно сразу же становиться суперзвездой в постели. Какой-то секс потрясающий с первого раза, в других случаях над этим нужно поработать, но знаешь что? Чем больше ты хочешь кого-то, тем интереснее, а если это интересно… техника не так уж и важна. Никто не идеален, Вейвс… и из того, что я знаю о Хот, а это очень мало, она кажется хорошим человеком… — Значит, мне не стоит отменять свидание? — Нет, определëнно нет. Ни в коем случае. — Вайнона так сильно покачала головой, что Вейверли забеспокоилась, как бы у еë сестры не вылетели мозги. — Просто не торопись и получай удовольствие. — Наслаждаться медленно. — Ага, — улыбнулась Вайнона. — Итак, как я справилась с советом старшей сестры? — Вообще-то неплохо. Даже очень хорошо. — Знала, что буду на коне… — Вайнона торжествующе подняла сжатый кулак, и Вейверли закатила глаза. — Не уверена, что назвала бы это так, — поддразнила она. — Да? Ну, думаю, оставим это тебе, — подмигнула она, а затем соскользнула с барного стула и направилась к двери. — Ты должна заплатить, Вайнона! — чуть ли не прокричала Вейверли. — Запиши это на мой счëт, — не оборачиваясь, ответила еë сестра. — У тебя его нет, — фыркнула Вейв, но Вайнона уже вышла. И Вейверли пришла к выводу, что этот совет ей дорого обойдëтся. Она закатила глаза и, вытерев стойку бара, где сидела Вайнона, засунула пустой стакан в миску для мытья посуды, готовую отправиться в посудомоечную машину. Не торопиться и получать удовольствие. Что ж, это звучало достаточно просто. И Николь казалась уверенной в себе: у неë, вероятно, был большой опыт в тех вещах, в которых у Вейверли вовсе не было опыта. Николь, наверное, могла бы, так сказать, руководить отношениями между ними. Вейверли было интересно, какими были бывшие девушки Николь, и она не сомневалась в их существовании. Конечно, бывшие девушки должны были быть — Николь была красивой, милой и совершенно очаровательной. Вейверли остановилась на середине вытирания, тряпка для мытья посуды неподвижно застыла над стойкой бара перед ней, и задумалась о том, что Николь делала с ними, любила ли она их. Вейверли прочитала всë, что только смогла найти о сексе между двумя женщинами. У неë даже был момент осознания, когда она поняла, что секс между двумя женщинами всë же может включать пенис, потому что у транс-женщин не обязательно есть влагалище, просто она не думала об этом до того, как начала понимать, что она не такая гетеронормативная, какой всегда себя считала. Чистилище было маленьким городком, и хотя по статистике в нëм должны были быть геи, лесбиянки, бисексуалы, пансексуалы, трансгендеры и все остальные, никто из них не устраивал каминг-аут. Поэтому, когда Вейверли поняла, что еë сексуально влечëт к женщинам, она дала себе обещание учиться, искать информацию. Таким образом, она знала о мануальном, оральном, анальном сексе, римминге, страпонах, ножницах, трении, фаллоимитаторах и даже фистинге. Мысли обо всëм этом вроде как заводили еë, и у неë было несколько довольно забавных сеансов с самой собой и небольшим количеством порно — назовëм это практикой. Она не была полностью уверена, как относится к анальному сексу или риммингу, или фистингу, или даже к оральному сексу, но не считала, что должна делать всë сразу. Вейверли также полагала, что вещи, которые в данный момент заставляли еë вздрагивать от неуверенности, могли бы заставить еë и трепетать от удовольствия. По правде говоря, она действительно просто хотела всего этого в какой-то момент — узнать, что ей нравится и не нравится наверняка, потому что она была уверена, что еë страхи, неуверенность в теле и застенчивость или даже еë представления о сексе, навязанные средствами массовой информации, которые заставляли еë слегка отшатываться при мысли об определëнных сексуальных практиках, в действительности могут восприниматься совсем по-другому. Дело в том, что быть информированной и заинтересованной в том, чтобы попробовать что-то, сильно отличалось от того, чтобы попробовать это на самом деле. Воображение и реальность были отделены друг от друга. Вейверли было очень легко представить двух симпатичных женщин в позе «ножницы», вообще без проблем, и она сходила с ума от мысли о женских пальцах, входящих и выходящих из другой женщины. Она представляла себе, что еë бëдра переплетены с бëдрами другой девушки, еë рот прижимается к женской груди, как чужие пальцы проникают в неë, и еë пальцы ищут тепла и влаги. Когда Вейверли думала о том, как на самом деле окажется обнажëнной в постели с другой девушкой, их ноги переплетутся, а тела будут тереться друг о друга… ну, низ еë живота приятно сжимался, но она не была уверена, что достаточно готова к тому, чтобы действительно сделать это. Вейверли обнаружила, что еë мысли на мгновение обратились к Чемпу — Чемпу, который уговаривал еë на всевозможные виды грязного секса, включая связывание и минет. Интересно, что у неë не было никакого желания сосать его член, но мысль о том, что еë рот окажется между ног девушки, делала еë мокрой, пусть даже и пугала. Хотя, представляя себе свой рот между ног офицера Хот, она возбуждалась и волновалась. — Привет, — еë размышления прервал ровный мелодичный голос. — У тебя всë в порядке? Ты выглядишь вроде как… отстранëнной. — Офицер Николь Хот-чëрт-возьми-слишком-горячая-чтобы-быть-настоящей-и-лесбиянкой-не-единорогом смотрела на неë через барную стойку сверху вниз с ухмылкой и сияющими карими глазами. Вейверли захотелось ахнуть вслух, потому что девушка переоделась в джинсы и свитер, и «вау» было практически единственным словом, которое смог сформулировать еë мозг. — Я в порядке… я в порядке, отлично… хорошо, знаешь? Просто супер великолепно и да… — Очевидно, она никогда не будет вести себя естественно, если продолжится эта болтливая болезнь. — Ты хорошо себя чувствуешь, поняла. — Николь деловито кивнула и, соединив ладони, положила на них подбородок. — Я рано пришла, знаю. Моя вечная проблема в том, что я не могу никуда опоздать. Я даже для жизни была рановато. — Она сморщила нос, и Вейверли почувствовала себя совершенно очарованной этим. — Да? — На восемь недель раньше срока. Всë оказалось нормально, я была сильной и здоровой. Конечно, эта привычка никуда не делась, и это означает, что я провожу половину своей жизни, ожидая, когда что-то произойдëт. — А когда ты видишь то, чего хочешь, ты не любишь ждать? — Вейверли наклонилась к ней. — Нет, думаю, что нет. — Офицер слегка пожала плечами, в то время как еë взгляд скользнул по лицу Вейверли. — Не возражаешь, если я посижу здесь и поболтаю с тобой, пока ты не закончишь? — Нет, — выпалила Вейверли и тут же покраснела, — я хочу сказать, было бы неплохо… узнать о тебе больше, и, надеюсь, что сделаю ожидание полуночи немного приятнее. — О, я в этом не сомневаюсь! Я почти уверена, что ты бы сделала ожидание чего угодно более приятным. — Это оптимистично, — хихикнула Вейв, — и ты, наверное, думаешь, что я более интересна, чем я есть на самом деле. Я имею в виду, что я зануда, помешанная на истории, и я болтаю… больше, когда нервничаю, чем когда нет, и поэтому тебе, вероятно, будет скучно до слëз, когда я буду это анализировать и обсуждать. В смысле, если только я не закончу со всем этим на сегодня, а потом расскажу тебе семейные истории, чтобы ты дважды подумала, прежде чем сесть и разговаривать со мной… — Очень мило, что ты думаешь, будто я нахожу историю и семейные дела скучными. Я почти уверена, что меня заинтересует почти всë, что ты расскажешь. И разве твои семейные истории не являются легендами об Уайатте Эрпе? Не то чтобы я была фанатом Эрпа… Я имею в виду, что я здесь не поэтому... Думаю, что ты мне нравишься, и поэтому узнать больше о тебе и твоей семье — это своего рода цель свиданий… Просто не похоже, чтобы историю твоей семьи можно назвать скучной… — Видимо, Николь тоже могла болтать не хуже еë. — Это всë разговоры не для первого свидания, — хлопая ресницами, возразила Вейверли. — Тогда, думаю, нам стоит устроить больше одного свидания, — ответила Николь. — Давай притормозим, Хот, кто сказал, что ты будешь главной в этом деле? — Вейверли мысленно похлопала себя по спине за то, что наконец-то продемонстрировала какую-то инициативу, и одарила Николь благодарным взглядом. — Что ж, я думаю, мне следует постараться быть особенно обаятельной, да? — Не думаю, что недостаток обаяния станет проблемой. — Вейверли не смогла сдержать усмешки. — Расскажи мне ещë о себе, Николь. — Разве тебе не нужно работать? — Я могу протирать бокалы, пока ты будешь говорить. — Вейв не была уверена, что будет так уж сильно сосредоточена на бокалах. Николь начала говорить, и Вейверли потерялась. В разговоре всë ещë присутствовало лукавое обаяние, но в Николь было что-то большее, чем просто обаяние и уверенность. Она была милой женщиной, которая всегда хотела стать копом, но сначала получила диплом — за три года, а не за четыре — по криминалистике. У Николь, очевидно, были цели, она стремилась стать детективом или участвовать в более интересных делах в области охраны закона. У неë было два старших брата и родители, которых она обожала. Все они жили в мегаполисе и любили дразнить еë за то, что она девушка для жизни в маленьком городке. Николь призналась, что еë потянуло в Чистилище по двум причинам: во-первых, здесь была вакансия, и в маленьком городке есть возможность заниматься разными аспектами работы, а не одним скучным делом, которое тебе поручат, а во-вторых, она читала об этом месте и о некоторых интригующих событиях. Вейверли обнаружила, что забросила бокалы и опирается на стойку бара, наклонившись в сторону офицера так близко, что до неё донëсся запах божественного парфюма девушки. Николь рассказывала обычные вещи, но она не была скучной — она была милой и забавной и невероятно хорошо вытягивала соответствующую информацию из Вейверли. Хотя не было никакого смысла хранить в секрете истории о еë семье, это не было темой для болтовни на первом свидании, как она сказала. И всë же Вейв обнаружила, что рассказывает Николь о легендарном Уайатте и своих исследованиях местной истории и, как она выразилась, «фольклора и легенд». — Ты работаешь или болтаешь? Ты знаешь, что сегодня будешь убираться сама? — Гас толкнула еë бедром на середине драматического пересказа о возвращении сестры в город и попытке Чемпа добиться с ней удачи. Николь смеялась, прикрывая рот рукой. — Обещаю, к завтрашнему открытию всë будет готово, хорошо? — заверила тëтю Вейверли. — Конечно, Вейвс. — Гас добродушно улыбнулась. — Боюсь, сейчас я запру двери, офицер. — О, всë в порядке, Гас, Николь, э-э, собирается… остаться и поболтать, и, знаешь, немного потусить, потому что, э-э… — Нет проблем, Вейверли. — Гас наклонилась и обняла еë. — Я запру дверь на выходе, хорошо? — Хорошо, — сказала Вейверли, понимая, что уход Гас подстегнул как еë пульс, так и еë собеседницы. Она вдруг так занервничала, что еë живот наполнился бабочками, которые устроили у неë внутри что-то вроде флешмоба. Она останется наедине с Николь. Николь. Красивой, милой и забавной Николь. Лесбиянкой Николь с мягкими губами и коротко постриженными ногтями. Николь, с которой у неë свидание. — Развлекайтесь, девочки. — Гас помахала рукой, и Николь махнула ей в ответ. Вейверли проводила пожилую женщину взглядом, а затем повернулась к девушке. — Хочешь чего-нибудь покрепче пива? — спросила она. — Ну… — Николь, казалось, поёжилась от этого вопроса. — Всë в порядке… я имею в виду, что пиво — это нормально, — поспешно выпалила Вейверли. — Дело в том, — Николь встала и оказалась к ней гораздо ближе, чем когда сидела. — Да? — Я вроде как не хочу себя ограничивать… — Николь слегка улыбнулась ей, и Вейверли почувствовала, как еë лëгкие покидает воздух. — Что ты имеешь в виду? Типа, ты хочешь встречаться со многими людьми? Или уже встречаешься? У тебя есть другие девушки? — Вейверли нахмурилась. — Нет! Нет, нет, нет, — практически закричала Николь, и Вейв ощутила волну облегчения, — никаких других девушек, нет. Я имею в виду… когда в конце вечера дело дойдëт до поцелуя с тобой… Я хотела бы поцеловать тебя, Вейверли, а если мы напьëмся, я не уверена, что буду чувствовать себя правильно, делая первый шаг… — Делая первый шаг? — хрипло переспросила Вейверли. У неë пересохло в горле, когда она подумала о том, как еë прижимают к этому телу, как рот Николь накрывает еë губы. — Ну, может, ты захочешь меня поцеловать, особенно если ты хоть немного похожа на меня после нескольких порций алкоголя… — Какая ты после нескольких порций алкоголя? — перебила Вейверли голосом на октаву ниже обычного. — Ну, — взгляд Николь скользнул по еë лицу, — ты мне нравишься, Вейверли. Напившись, я захочу тебя поцеловать. Сильно. Но я не знаю, воспользуюсь ли я этим, потому что выпивка делает меня… знаешь, любвеобильной, и, возможно, ты бы ответила на поцелуй только потому, что выпивка и тебя тоже делает любвеобильной. — Офицер слегка пожала плечами, и Вейверли задумалась над еë словами. — А если бы я тебя поцеловала? — Ну, если бы ты была пьяной, было бы неправильно, если бы я допустила это… Я имею в виду… я не могла бы быть уверена, случился ли первый поцелуй из-за выпивки или же потому, что ты действительно этого хотела. — Я хочу этого, — слова сорвались с губ Вейверли и вызвали широкую улыбку на лице Николь. — Да? — Да, и знаешь, что я предлагаю? — Что? — Николь наблюдала, как Вейв отбросила полотенце и вышла из-за барной стойки. — Я поцелую тебя сейчас, чтобы доказать это, и тогда мы сможем немного напиться и развлекаться, не беспокоясь, — она небрежно пожала плечами, что полностью противоречило еë бешено колотящемуся сердцу и нарастающей электрической нервозности, потому как, а что, если Николь подумает, что она слишком напориста или выходит за рамки, или… Мысли Вейверли иссякли, как только еë губы коснулись губ Николь. Она даже не могла точно сказать, согласилась Николь с еë предложением или нет. Но в том, как рука Николь нашла еë запястье и сжала его, и в тëплой ладони, которая опустилась на еë талию и притянула ближе, был явный признак согласия. В нетерпеливом отклике рта Николь на прикосновение еë губ было согласие. Чересчур надменный блюститель закона целовала еë так, словно еë язык вырос в грехе. Вейверли вела, плотно прижавшись ртом к губам Николь, еë тело было неуклюжим от нетерпения и безумных нервов. — Ух ты, и это даже не конец свидания, — почти промурлыкала Николь, когда Вейверли наконец удалось отстраниться. — Теперь мы можем выпить, верно? Потому что я Эрп, а Эрпы пьют. Мы пьëм, когда злимся, мы пьëм, когда нам одиноко, мы пьëм, когда кто-то умер, и мы пьëм, когда нам страшно… — Вывод был очевиден. Однако реакция Николь очевидной не была. — Я пугаю тебя? — Она выглядела довольной, даже тронутой. Вейверли кивнула. — В самом хорошем смысле, — с улыбкой призналась она. — Потому что я девушка? — Честно говоря, я понятия не имею, что ощущаю относительно этого, — ответила Вейверли, — но нет. Твои ямочки, улыбка, глаза… вызывают у меня желание чем-то заняться с тобой. И боже, ты… интригующая, интересная, игривая и да… ты меня пугаешь… — В ту минуту, когда я только увидела тебя, я знала, что ты мне будешь нравиться намного больше, чем это было бы допустимо для меня, — призналась Николь. — Хотя сейчас я уже меньше беспокоюсь о разбитом сердце. — О разбитом сердце? — Вейверли нахмурилась. Она была увлечена этой девушкой, без сомнения, но разговоры о разбитых сердцах казались слишком преждевременными. Николь обезоруживающе улыбнулась. — Я слышала о тебе и твоих парнях… рассказы твоей сестры. И я, возможно, немножко запала на тебя, — она показала «чуть-чуть» большим и указательным пальцами, — я видела, как ты шутишь со своей сестрой, твои улыбки и жесты, я слышала, как ты давала Доллсу характеристику какого-то плохого парня… Я говорю «слышала», но подразумеваю, скорее, что смотрела, изумлëнно разинув рот, как безнадëжно влюблённая в натуралку лесбиянка. — Удачный день, — хихикнула Вейверли, слегка махнув рукой. — Крайне удачный, — согласилась Николь. Еë рука скользнула в густые тëмные волосы Вейверли, и та обнаружила, что еë спина прижата к стойке, а тело Николь плотно прижато к еë телу и еë целуют, чëрт возьми, еë целуют. Николь, возможно, выглядела как щенок с этими большими проникновенными глазами, ямочками на щеках и улыбкой, но целовалась она так, будто у неë очень грязные намерения. Её рот был нежный, очень нежный, дыхание свежее, а когда она задействовала язык — у Вейверли ещë никогда не было такой мгновенной сильной физической реакции на поцелуй. И это был всего лишь поцелуй — страстный, вибрирующий на клеточном уровне, пропитанный феромонами поцелуй, от которого всë еë тело буквально пульсировало: сердце колотилось о рëбра, пульс подскочил, а между ног отдавалось желание, смешанное с потребностью — от свободно блуждающих рук офицера, рывком притянувшим еë бëдра, ладони, поглаживающей ягодицы и спускающейся вниз по бедру. Вейверли была более чем готова начать срывать с тела Николь одежду, и, судя по затруднëнному дыханию, тихим стонам и откровенно неистовым поцелуям, Николь чувствовала то же самое. Однако поцелуй замедлился, и Вейв посмотрела в карие глаза с расширенными зрачками. Глаза закрылись, и Николь прижалась лбом ко лбу Вейверли. — Больше никаких поцелуев? — спросила Вейв, и это прозвучало скорее как хныканье. — О, будет ещë много поцелуев, Вейвс. — Николь притянула еë ещë ближе за бëдра, и Вейверли почувствовала, что еë желание почти утроилось, пока она боролась с потребностью прижаться к телу девушки, чтобы облегчить отчаянную боль между ног. Чëрт возьми, она не ожидала такой реакции, когда впервые пойдёт на что-то с девушкой. Она ожидала неловкости, а получила инстинктивное желание. Она, должно быть, прочитала всё, что могла о ножницах, трении, оральном и мануальном сексе, и, хотя она никогда не стала бы заниматься чем-то неизвестным (это на самом деле не в еë стиле), ей, вероятно, не стоило так сильно волноваться (хотя опять же, беспокойство было характерно для неë). — Но не сейчас? — Я хочу тебя целовать и сделать гораздо больше, поверь мне. — Руки Николь пробежали по еë шее и обхватили подбородок. — Но я думаю, что ты мне очень, очень нравишься, Вейверли Эрп, — я хочу сказать, ты надела футболку с надписью «Скажи «Привет», если ты гей», когда пошла за кофе, и ты забавная и милая, и совсем не в моëм вкусе, но каким-то образом более в моëм вкусе, чем кто-либо ещë… так что это свидание… должно быть большим, чем просто поцелуи и секс. — Должно, — согласилась Вейверли. — Тогда смесь того и другого вполне подойдëт. Верно? — Еë нетерпение было очевидным, и большой палец Николь коснулся еë губ. — Верно. — Николь усмехнулась, и, о, эти ямочки были божественными. — Но сейчас, если ты хочешь перестать целоваться, можешь сделать шаг назад. — Я сделаю шаг назад, но не потому, что хочу перестать целоваться. Потому что я хочу встречаться с тобой. — Потрясающе! — Вейверли обнаружила, что приближается, приподнимаясь на цыпочках, еë нос касается носа Николь, тëплое мятное дыхание девушки так близко и так возбуждает. — Ещë один поцелуй — это нормально, да? — Слова Николь были бессмысленны, потому что они уже целовались. — Точно, — пробормотала Вейверли в поцелуй, прежде чем обнаружила, что еë бедра прижаты к бëдрам девушки, и это очень, очень приятно, и всë же она знала, что Николь права. Между ними явно было что-то потенциально чудесное. Она замедлила поцелуй, и Николь отпрянула от неë. — Ничего себе. — Ничего себе, верно. — Глаза Николь были широко раскрыты и полны безошибочного благоговения. Вейверли невольно подумала, что, возможно, она выглядит так же. — Бильярд. — Хм? — Нам нужно сыграть в бильярд, — поспешно сказала Николь, быстро переместившись, чтобы приготовить поле и значительно увеличить расстояние между ними. — Бильярд — отличная идея. — Вейверли наблюдала, как девушка расставляет шары. — Значит, ты всегда знала, что хочешь стать копом? Почему? Николь оторвала взгляд от того места, где раскладывала шары в треугольнике, и широко улыбнулась ей. — Это идеальный вопрос для первого свидания! Вейверли неторопливо подошла к столу, надеясь, что выглядит сексуально, а не так, будто еë ноги подкашиваются от поцелуев какой-то девушки. — Итак… как ты пришла к этому? — Ну, это вроде как неловко… — Поверь мне, я знаю всë о том, что вроде как неловко. — Вейверли прислонилась к столу и наблюдала, как на руках Николь с закатанными до локтей рукавами напрягаются мышцы. — Я росла надоедливым ребенком — я была такой болтушкой. Я опускаю голову от стыда, когда вспоминаю, как раздражала своих старших братьев тем, что порицала их выходки. — Прирождëнный законопослушный гражданин, — поддразнила Вейверли, и Николь покраснела. — Похоже, что так. Я не могла мириться с неправильными поступками, но именно с по-настоящему неправильными действиями, такими, как издевательства. Я могла закрывать глаза на то, что никому не причиняло вреда, но если это было неправильно с моральной точки зрения, то прибегала и рассказывала маме с папой, что натворили эти мальчишки. И я была непопулярна вплоть до четвëртого класса, потому что имела обыкновение сдавать хулиганов учителям. — Что произошло в четвëртом классе? — Вейверли взяла кий, который ей вручила Николь. — Я впервые в жизни влюбилась. — Николь встретилась взглядом с Вейверли. — У тебя появился секрет, и ты поняла, что иногда люди не хотят, чтобы о них рассказывали каждую мелочь. — Совершенно верно. Я молилась по ночам, чтобы никто не узнал, как сильно я влюблена в эту девочку из старшего класса. И я изменила своë поведение. Я перестала болтать о своих братьях, и это, в общем и целом, полагаю, спасло наши отношения. И в школе я скорее противостояла хулиганам, чем жаловалась на них. — А о тебе в итоге узнали? — Мой старший брат Дэн застал меня целующейся с девушкой, но он не был удивлëн и просто начал обсуждать со мной, какие девушки, по его мнению, мне бы подошли, так же, как он делал с Джеком. — А Джек? — Джек довольно долго шëл к осознанию этого, но когда он наконец понял намëк, услышав, как я сказала, что моей мечтой на выпускном вечере была Марго Робби, то он просто сказал «оуууу» и сделал это, — Николь подняла над головой ладони, изображая взрыв мозга. И она выглядела так глупо и мило, что Вейверли снова захотелось еë поцеловать. Вместо этого она усмехнулась. — А твои родители? — Я рассказала им об этом за воскресным ужином, когда мне было восемнадцать. Мама сказала: «Я тебя не виню, девочки часто милее», а мой папа — большой человек, Вейвс, он посмотрел на меня и сказал: «Твоя мама права», а потом подмигнул. Я ожидала драмы и всего такого, но они прекрасно отреагировали. Что насчëт тебя? — Ха, ты будешь смеяться… — Да? — Николь жестом велела ей прерваться и разложила полоску из шаров. — Полоски, — объявила она и прицелилась для следующего удара. — Так что? — Ну… моя сестра… она узнала сегодня, когда я случайно надела эту футболку… так что вот… — драматично произнесла она, и Николь не подвела еë, хлопнув ладонями по рту и театрально задыхаясь. — О боже. — У неë вырвался слабый смех. — Она прислала мне сообщение, в котором поздравляла меня с каминг-аутом, и в тот момент я столкнулась с тобой. Так что она невольная сваха, если подумать. — Вейверли осознала, что её ресницы чересчур сильно трепещут. — Может, она и поспособствовала, но я всë равно собиралась сказать «Привет», независимо от того, была ты в этой футболке или нет. — Николь придвинулась ближе к ней, еë тёплые руки легли на бëдра, а большие пальцы коснулись обнажëнной кожи между шортами и рубашкой. — Обольстительница, — обвинила еë Вейверли, совершенно сражëнная. — У меня бывают моменты. — Николь прижалась к еë губам в нежнейшем поцелуе, и Вейв растаяла, издав неизбежный стон. — О, я обожаю этот звук, — прошептала Николь. — Хмм. — Так значит, твоя сестра… кто-нибудь ещë знает? — Николь намеренно сделала шаг назад, и Вейверли сразу же почувствовала, как ей не хватает еë близости. — Ну, нет… Гас и Шорти, с которыми я живу с шести лет — мои тëтя и дядя — они не знают. То есть Гас, она видела меня в той футболке… но не думаю, что она поняла то, что увидела. — Мы можем быть настолько обособленными, насколько тебе это нужно, Вейвс. С моей стороны не будет никакого давления, чтобы ты рассказала кому-либо, пока не будешь готова. — Нет? — Вейверли пристально посмотрела на красивого офицера. — Никогда. — Ты прелесть. Я не против им сказать, просто не говорила раньше, на самом деле не знаю почему… То есть я думаю, что, поскольку никогда не встречала девушку, заинтересованную во мне, я не видела смысла. — Вейверли сделала удар кием и промахнулась. — Сейчас мне трудно в это поверить, — упрекнула Николь. — Во что? — В то, что ты никогда не встречала заинтересованную в тебе девушку. Я заинтересовалась с той секунды, как увидела тебя, и ещë больше заинтересовалась, когда ты заговорила. Не сомневайся, ты завидный улов, Вейверли Эрп. — Думаю, может быть, ты горящий билет в этом городе, — пошутила Вейверли, и Николь изогнула бровь. — Серьëзно? Шутки про фамилию на первом свидании? — Все они лестные… я ведь не собираюсь бросаться в пекло, не так ли? — Она боролась со смехом, и выражение лица Николь дрогнуло. — Ты же понимаешь, что я уже слышала их все раньше, — она пожала плечами с широкой улыбкой, и для Вейверли это прозвучало как вызов. — Ну что ж, тогда Хот, сражение продолжается. Я намерена найти каламбур с твоей фамилией, который ты никогда раньше не слышала! — Неужели? — Николь казалась взволнованной. — Игра начинается! — Хочешь, чтобы это было интересным? — Конечно, — кивнула Николь. — Если я сделаю это до конца вечера, ты позволишь мне пригласить тебя завтра… или когда ты в следующий раз не будешь работать? — Вейверли гордилась своим нахальством. — Ладно, хорошо. А если нет, я тебя приглашу. — Договорились. — Они пожали друг другу руки в гораздо более интимной манере, чем рукопожатие. — Не слишком старайся, — подмигнула Николь. — Можно начинать? — Вейверли подпрыгивала от волнения. — Я знаю, что у тебя есть, по крайней мере, один каламбур, который ты умираешь, как хочешь сказать. — Николь выглядела крайне снисходительной, и Вейверли пробежалась по своему мысленному списку — в нëм было так много о том, какая офицер горячая, но, учитывая, что она была очень горячей, Вейв подумала, что девушка слышала почти все мыслимые каламбуры на эту тему. Ей хотелось быть хотя бы немного остроумной. — Когда ты принимаешь ванну вместо душа, ты делаешь это исключительно в джакузи? — она едва удержалась, чтобы не рассмеяться. — Тебе придëтся это выяснить, — подмигнула Николь, и Вейверли вцепилась в край стола, так как еë ноги подкосились, а тело сжалось от визуального образа в голове — нежная влажная кожа, полностью обнажëнное тело. — Горячая картинка, — прошептала она каламбур, выскользнувший без всякого намерения. — Ты молодец, но пока без «морковки», — рассмеялась Николь. — Но ночь ещë только начинается. — Уже час ночи, — усмехнулась Николь. — Видишь ли, ночь пока очень молода, практически ребëнок, — возразила Вейверли. — Вообще-то день ещë только начинается, — поддразнила Николь, промахнувшись и возвращая кий Вейверли.

***

Щëки Вейверли болели, и она даже не могла вспомнить, когда в последний раз еë щëки болели от улыбки. Они с Николь обменивались информацией, например, о первых влюблëнностях (еë была одним из бойфрендов Вайноны, имя которого она не могла вспомнить, а у Николь была девочка из старшего класса), первых поцелуях (Чемп и девушка по имени Ханна Симпкин у Николь, у которой была красивая чëрная кожа и улыбка, растопившая еë сердце), местах, которые они хотели бы увидеть (они обе согласились с Италией, Вьетнамом и Индией, но Вейверли всегда хотела увидеть Норвегию, а Николь — Бразилию), музыкой, которая им нравилась (Вейверли улыбалась как идиотка, когда Николь призналась в любви к Dixie Chicks), и любимом цвете (синий у Вейверли и красный у Николь). Пока они болтали или флиртовали, потому что это был откровенный флирт с влюблëнными взглядами, прикосновениями и поддразниваниями, Вейверли безудержно заигрывала с горячими каламбурами и жаркими комплиментами. — Ты должна посмотреть правде в глаза, Вейвс, я все их слышала прежде… — сказала Николь после того, как Вейверли спросила, не хочет ли она «горячего чая», потому что она такая «надменная». — Моя ошибка, зачем тебе горячий напиток, если ты и так уже явно горяча? — Вейверли улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой. — Прости, что разочаровала, милашка. — Николь внезапно оказалась вплотную к ней, и Вейв, взволновавшись, заскользила пальцами по коже между майкой Николь и джинсами — свитер был сброшен некоторое время назад. — Знаешь, мне кажется, ты оказываешь на меня плохое влияние, — хрипло прошептала Вейверли, когда бëдра Николь прижались к еë бедрам. — Как это? — Ну, давай посмотрим правде в глаза, со всеми этими попытками каламбуров я становлюсь немного разгорячëнной, что только швыряет меня в раскалённый омут… Думаю, что с этими каламбурами для тебя и с тобой так близко… Мне становится вроде как жарко.— Вейверли откинула волосы назад и слегка потянулась, так что еë майка задралась высоко, и она увидела, как и без того обожающее выражение лица Николь дополнилось желанием. — Или, может… может быть, ты стоишь так близко, что меня бросает в жар и я завожусь? — Ты выиграла, — выдохнула Николь, еë слова были хриплыми и ритмичными, что звучало как обожание. — Правда? — радостно улыбнулась Вейверли, слегка подпрыгнув и чувствуя, с какой нежностью смотрит на неë Николь. — Да, — Николь откинула волосы с еë лица и обхватила щëки ладонями, — ты выиграла, потому что я всю жизнь шутила, используя свою фамилию, но ты… ты использовала еë, чтобы описать себя, и я это уже слышала раньше, но всë это было о том, какая я горячая и волнующая, и что я слишком горяча, чтобы справиться… так что ты выиграла… — Это всë правда. — Вейверли придвинулась ближе. Николь была восхитительна, и это казалось слишком быстрым для такой степени увлечения, но Вейв не ощущала никаких причин для беспокойства. — Жаль, что это не наше десятое свидание, Вейверли. Я хотела бы бросить тебя на бильярдный стол и узнать каждую частичку тебя, свести тебя с ума, чтобы ты забыла собственное имя, боже, как бы я этого хотела. — Николь уткнулась носом в еë шею, эти слова вызвали поток влаги между ног Вейверли, что еë удивило, но боже… слова, близость — всё это, не говоря уже о том, что она желала того же самого. Она тихо застонала, когда Николь продолжила: — Но я не хочу терять ни секунды времени с тобой. Так что я провожу тебя до дома, а потом отправлюсь домой сама, а тебе лучше спланировать свидание номер два, которое, как ты, кажется, сказала, состоится завтра! — Николь сверкнула ямочками на щеках, и Вейверли, устремившись вперëд, прижалась губами к губам девушки в жарком поцелуе. Они обхватили друг друга, и тогда задница Вейверли ударилась о бильярдный стол, и Николь скользнула бедром между еë бëдрами. — О, это так приятно, — выдохнула Вейв, лишь смутно сознавая, насколько неопытной она должна казаться. — В этом и суть. — Николь приподняла бедро или сделала что-то в этом роде, Вейверли даже не была уверена, но инстинктивно качнулась на подставленной ноге, и между ними эхом пронеслось тихое хныканье. — Я могла бы, боже… Я могла бы просто кончить вот так… такое ощущение… конечно, бедро не должно чувствоваться так? — Вейверли задалась вопросом, почему она никогда не могла заткнуться, особенно в такой момент, как этот, но, как ни странно, Николь, похоже, это не заботило, она просто смотрела на неë потемневшими глазами. — Ты хочешь кончить? — спросила она низким глубоким голосом, прежде чем зажмурилась и слегка покачала головой. — Чëрт, я должна проводить тебя до твоей двери, Вейверли, я должна, иначе я тебя возьму, а потом, вероятно, сделаю это снова, — призналась она. — Я не знаю, волнует ли меня это сейчас. — Вейв прижалась к бедру, всë ещë находящемуся между еë бëдрами, и между ними раздались тихие стоны, их рты почти сомкнулись. — Я хочу сделать всë правильно, — настаивала Николь, и какая-то часть Вейверли затрепетала от такой заботы и осторожности. — Так что я провожу тебя до двери. — Хорошо, — уступила она. — Но ты же знаешь, что мне придëтся снова проводить тебя вниз, чтобы запереть за тобой дверь? Так что на самом деле это мне нужно провожать тебя до двери. — Я правда хотела проводить тебя до двери. — Офицер нахмурилась и надула губы, предвещая новое крещендо в стуке сердца Вейверли. — Технически дверь в бар «Шорти» похожа на мою дверь. Я имею в виду, что мне нужно пройти через неë, чтобы попасть в свою квартиру, и поэтому я думаю, что мы можем считать еë моей, ну, знаешь, для прогулки после свидания. Хотя зачем тебе провожать меня до двери? Может, мне следует проводить тебя до двери? Откуда нам знать, кто кого должен провожать, если мы обе девушки? Я что, испортила свидание, потому что не предложила? — Тсс, всë в порядке, Вейверли. — Николь тихо усмехнулась и поцеловала нахмуренный лоб Вейверли. — Мы обе можем провожать друг друга до двери. Поскольку это твоя дверь, я могу почувствовать себя настоящим джентльменом, проводив тебя до дома, а ты, — Николь поцеловала кончик еë носа, — ты можешь быть уверена, что это ты проводила меня до двери. — А где ты живëшь? — Вейверли не была полностью удовлетворена, но у неë не было другого выбора, кроме как принять это. — И как насчëт того, что когда ты организуешь свидание, ты провожаешь меня до двери, а когда я организую свидание, я провожаю тебя? — Думаю, раз я могу ходить с тобой на свидания, это звучит как отличный план. — Николь подмигнула ей. — А живу я примерно в двух кварталах вверх по главной улице и затем в трëх к востоку. Уотер-стрит. У меня там маленький домик, который я снимаю. — Да? — Почему-то мысль о Николь в маленьком симпатичном домике была очень привлекательной — Вейв могла представить еë в удобном кресле с чашкой кофе и читающей какую-то книгу, вероятно, научную фантастику. Судя по их литературной дискуссии ранее, может быть, «Колыбель для кошек» или что-то столь же апокалиптическое. — Да, это дом моей мечты — ну, в четверть размера дома моей мечты, но у него милые маленькие ставни и небольшой дворик с деревом и передним крыльцом с качелями на нëм. Может, зайдëшь как-нибудь на пиццу — познакомишься с Лютиком. — С Лютиком? — Вейверли почувствовала, как еë сердце заколотилось в груди. — Это моя кошка, маленькое существо, ненавидящее людей, которое, конечно же, не тоскует по своему Уэстли. — Ты любишь «Принцессу-невесту»? — Вейверли чуть не взвизгнула от восторга. — Этот фильм — мой любимый фильм всех времëн. Я его обожаю. Всякий раз, когда у меня дерьмовый день или даже просто очень сильные судороги, я смотрю этот фильм. — Ну, я не смотрела этот фильм, но книга всегда занимает своë место на моей книжной полке. Это лучшая книга, особенно для чтения вслух. — Может, ты и правда единорог. — Вейверли покачала головой в недоумении и радости. Офицер Хот оказалась лучше, чем она могла себе представить. Это было забавно, потому что Вейверли не возражала бы против всевозможных различий между ней и потенциальным объектом любовного интереса, но по какой-то причине эта небольшая связь значила для неë целый мир и успокаивала еë. — Мы предпочитаем слово «лесбиянка», — поддразнила Николь, чувствуя, как краснеют еë щёки. — Ха-ха. — Вейв мягко ударила Николь по руке: костяшки пальцев встретили крепкие мышцы и нежную кожу. — Ладно, тебе лучше проводить меня до двери, чтобы у нас осталось хотя бы немного времени для поцелуев. — Как пожелаете. — Подмигивание и легкое прикосновение руки к плечу Вейверли заставили её немного привстать на цыпочки, и она наклонилась к сильному телу девушки, обхватив еë за талию. — Это было весело. — Вейв посмотрела на рыжие волосы тëплого оттенка и красивое лицо. — О, я определëнно согласна. — Значит, завтра ты свободна для свидания, и его организую я, так? Поскольку я выиграла. — Вейверли слегка выпрямилась. — Конечно, ты можешь его организовать, но если всë пройдëт хорошо, потом моя очередь. — Договорились. — Вейверли пошевелила их уже сцепленными руками в подобии рукопожатия. — Итак, завтра — мы говорим о вечере, дне, утре, позднем завтраке? — У тебя они в запутанном порядке, — поддразнила Вейверли. — Ну, ты заставляешь меня нервничать, так что понимаешь. — Они подошли к двери бара и повернулись лицом друг к другу. — Хорошо. — Вейв улыбнулась и, глядя на вопросительно нахмурившуюся Николь, добавила: — Ты тоже заставляешь меня нервничать. — Что ж, думаю, это хорошо, — Николь протянула левую руку и пригладила прядь волос Вейверли. Всего лишь кончики пальцев, коснувшиеся еë щеки, заставили тело Вейв жаждать более существенного взаимодействия: еë разум требовал кожи к коже или, по крайней мере, поцелуя с языком и руками, ощупывающими еë. Никогда прежде она не мечтала о том, чтобы еë касались чьи-то руки, но, боже, мысль о руках Николь на еë коже, на еë теле вызывала пульсацию желанного тепла по всему телу и особенно между ног. — После обеда… — предложила она, думая, что они могли бы пойти в лес к небольшому ручью, окунуть ноги в воду, послушать музыку, поговорить, поцеловаться и устроить пикник. Они могли бы пройти немного дальше, выйти из треугольника Призрачной реки и направиться к маленькому озеру. В понедельник днём там не будет людно — возможно, они даже останутся наедине. — Подойдëт? — Было бы здорово. Что мне взять с собой? — Пару удобной обуви, купальник, полотенце, солнцезащитный крем и себя. — Вейверли поцеловала Николь в губы, чтобы подчеркнуть «себя». — Договорились. — Хорошо! — Что ж, думаю, мне лучше пожелать тебе спокойной ночи, хотя есть ещë пара вещей… — Тëплая ладонь Николь сжала руку Вейверли. — Всë что угодно. — Не предлагай мне «всë что угодно», Вейверли, — низкий голос Николь дал ей понять, куда именно пошли мысли офицера. Вейв покраснела. — Пара вещей? — Она быстро заморгала, надеясь прояснить затуманенный мозг. — Твой номер телефона? — Секунду спустя у неë в руках оказался мобильный Николь, который она взяла свободной рукой, набрала свой номер, а затем нажала кнопку вызова, чтобы получить телефон Николь. — А вторая? — Вторая… — Рыжие волосы Николь сияли в мягком свете бара, взметнувшись, когда она кивнула. — Ну, я хотела сказать, что очень, очень хорошо провела сегодняшний вечер, так что спасибо. — Я тоже прекрасно провела время. — Если быть честной, Вейверли не хотела, чтобы оно заканчивалось. — Итак, Вейвс... — Николь сделала неожиданный шаг к ней, и она, удивившись, отступила назад и еë спина упëрлась в дверь. — Хм… — Конец вечера. — Да. — Можно я… — Что бы ни планировала попросить Николь, она была прервана, когда Вейверли, потеряв терпение, обхватила еë щëки и привлекла к себе, чтобы снова поцеловать. Она не была нежной, проникая языком в тëплый, великолепный рот Николь со вкусом виски. Еë руки нащупали бедренные кости, она притянула девушку ближе, а руки отправились вверх по телу Николь, скользнули по твëрдым скулам и зарылись в мягкие рыжие волосы, успев провести большими пальцами по тем местам, где образовались эти чертовски милые ямочки. Вейверли не могла мыслить ясно, не с еë губами на губах этой девушки, не при том, что к ней прижимались мягкая грудь, упругий живот и сильные руки с нежной кожей. Николь была мягкой, сладкой и восхитительной, тогда как Чемп был твëрдым, грубым и волосатым. Вейверли углубила поцелуй, прижимаясь всем телом к Николь в поисках хоть чего-то, что могло бы облегчить боль между бëдер, ставшую почти невыносимой. На что Николь зарычала, низко и сексуально. Вейверли и глазом моргнуть не успела, как упëрлась спиной в дверь, и девушка плотно прижалась к ней: одно бедро снова скользнуло между еë ног, ударив точно в нужное место, сильные руки подтянули одно из еë бëдер вверх и удерживали в таком положении, пока Николь совершала толчки, и это было чертовски приятно. Святые угодники, это было всë, о чëм Вейв с трудом могла думать, потому что если Николь могла вызвать у неë такие ощущения, будучи полностью одетой, и одним лишь только бедром, Вейверли не могла дождаться, когда они окажутся обнажëнными. А потом Николь качнулась у неë между ног, тело Вейв сжалось, и у неë открылось понимание секса и самой себя. Она и раньше занималась петтингом в одежде, боже, ещë подростком, когда не была готова к сексу, это было всë, на что она шла. Но это… это не было похоже на обычное обжимание и трение. Это не было похоже на то, как она случайно достигала оргазма, если сильно повезёт, и она наклонит своего партнëра так как нужно, и вдавит своë тело в него в тщательно продуманном движении. Было такое ощущение, что о ней заботятся. Словно еë партнëр точно знает, что ей нужно и как ей это дать, а если нет, то узнает. Вейверли прервала поцелуй, еë голова откинулась назад к двери с глубоким стоном, и она вжалась бëдрами в бедро Николь. Николь гладила еë бедро, удерживая свою ногу приподнятой и делая всë намного проще, особенно когда она сжала еë задницу, и это конкретное движение вызвало ещë более лихорадочную волну, которая привела Вейв так близко к краю, что она стала особенно сконцентрированной. На Николь. На потемневших глазах с расширенными зрачками, блестящих в сосредоточении. На зубах, прикусивших распухшую от поцелуев нижнюю губу. На ощущении рук на еë бëдрах и ягодицах. На нежности и мягкой полуулыбке, так ясно написанных на еë лице. — Я должна остановиться, Вейвс. — Николь покачала головой и попыталась высвободить ногу, но Веверли схватила еë за руку, удерживая на месте. — Я так близко, клянусь богом, я так близко… пожалуйста, Николь… — Мы договорились, что подождëм, и я не хочу делать ничего, о чëм ты, возможно, пожалеешь, и секс — это серьëзно… — Это не секс… — поспешно выпалила Вейверли. — Нет? — Николь нахмурилась, и Вейв встала на цыпочки и поцеловала морщинку между бровей. — Это очень, очень потрясающие поцелуи… — Секс в одежде, — мило возразила Николь, и Вейверли поймала себя на том, что улыбается. — Просто петтинг… — Вейверли Эрп, я не занимаюсь просто петтингом! — Тогда что же это? — Вейверли медленно качнула бёдрами, наслаждаясь мягким фырканьем девушки и тем, как она напряглась в ответ. — Действительно хороший поцелуй на ночь? — предложила Николь, на еë щеках появились ямочки. — Самый лучший, — согласилась Вейверли, найдя губы Николь. Еë руки с частичной уверенностью поднялись вверх по бокам девушки, пока она не почувствовала мягкое прикосновение еë грудей к каждой ладони. Она застонала, и Николь повторила этот звук. Еë левая рука поднялась выше, обхватив лицо Николь, чтобы углубить поцелуй, пока она покачивалась на бедре между ног, поощряя движения, которые давали ей лучшее трение. Еë вторая рука оставалась на небольшой выпуклости груди Николь, скользнув большим пальцем по тому месту, где, как она себе представляла, должен быть сосок. И, чëрт возьми, это было слишком, и Николь резко вздохнула и толкнулась сильнее. Осмелев, Вейверли обхватила грудь ладонью и мягко сжала, водя пальцами по затвердевшему соску. Николь застонала, это был самый сексуальный звук, который когда-либо слышала Вейверли, и она почувствовала, как еë тело начало напрягаться. — О боже, — простонала она в поцелуй, а затем уткнулась лицом в тëплую шею Николь, и оргазм пронзил еë, как ракета, ищущая удовольствия, оставляя за собой след дрожи и наслаждения. — Ты в порядке? — тихо спросила Николь через несколько секунд. — Это лучший поцелуй на ночь в моей жизни, — честно призналась Вейверли. — Ну, я стараюсь угодить, — поддразнила Николь в ответ и покраснела. — Ты угодила. — Мне нужно идти, иначе мне, возможно, придëтся делать это снова и снова, потому что шум, который ты производишь, и твоë лицо, когда ты кончаешь… пожалуй, самое замечательное, что я когда-либо испытывала. — Ладно… иди, если нужно. — Вейв надулась, внезапно почувствовав, что офицер должна остаться, хотя и понимала, что, вероятно, не должна. — Поверь мне, когда я говорю, что хочу остаться, — Николь поцеловала еë надутые губы, — но ты мне нравишься, поэтому я должна сделать всë правильно. — Хорошо. — Вейверли кивнула, протягивая руку, чтобы открыть дверь. — Иди, пока я не украла твои наручники и не заставила тебя остаться. — Угроза заставила офицера покраснеть и на секунду закрыть глаза. — Это было весело, — прошептала Николь, нежно и целомудренно поцеловав еë. Сердце Вейверли снова сильно забилось. — Ага. — Увидимся завтра. Спасибо за прекрасный вечер. — И тебе. — Вейверли отперла дверь. Николь открыла еë, прижалась к губам девушки долгим поцелуем и ушла, мило помахав рукой.