Пакетик дофамина

      В субботу вечером Женя с Яной сидели в кофейне. На Яне была футболка и фиолетовая облегающая мини-юбка, капроновые черные колготки и кожаные ботинки. Из верхней одежды — курточка. Пепельные волосы красиво спускались на плечи. Глаза украшали длинные графичные стрелки.       Женя выглядел проще: длинная горчичная футболка, джинсы и кроссовки. Из верхней одежды — светло-бурая ветровка.       Женя с Яной мило общались, но парня до сих пор мучило чувство вины за то, что ему пришлось оставить девушку в ресторане в их прошлую встречу. Правда, он и не думал поднимать эту тему, да только Яна сама внезапно спросила:       — Как там Даяна?       — Даяна? Да вроде все хорошо.       — Это радует, — ответила Яна, хоть по ее лицу было видно, что она не поверила. — Правда, хорошо?       Этих уточнений Женя опасался. Странно, на лбу у него вроде не написано, что все далеко не так спокойно с Даяной. Почему Яна решила переспросить?       Женя усмехнулся. Он перестал облокачиваться спиной на спинку стула, придвинулся ближе к столешнице, положил на нее локти и сцепил руки в замок.       — На самом деле, я не представляю, что творится у нее в голове...       Яна серьезно и внимательно посмотрела на парня. Этот взгляд он так хорошо знал еще со времен школы. В нем читалось: «Ты можешь мне доверять, рассказывай все, что хочешь». Женя не привык делиться с кем-то семейными драмами. Он и раньше особо не делился с Яной, как во время отношений, так и при расставании. Вероятно, только он один понимал все причины, по которым они расстались.       Но сейчас ему хотелось вовсе не жаловаться, а понять, что происходит с его младшей сестрой, психологическое состояние которой всерьез его тревожило, поэтому Женя дал себе разрешение на откровенность.       — В среду утром она бросила в меня вазу.       Глаза Яны округлились.       — За что ты был так наказан?       — За то, что не хотел пускать ее на встречу с друзьями. Чтоб ты понимала, буквально накануне вечером мы с тобой сидели в ресторане, и она...       — Позвонила тебе. Да, я поняла, — закивала Яна.       — Она сказала, что у коллеги на работе День Рождения. Я ей объяснил, что не верю больше ее словам. Она психанула. Сказала, что я ее не понимаю, не знаю, что происходит у нее внутри, послала на хер и бросила в меня вазу с хризантемами. Я увернулся, иначе прилетело бы как с добрым утром. Она всю свою любовь ко мне в бросок вложила, — Женя рассказывал с легкой улыбкой, чтобы снизить градус серьезности разговора.       — А когда ты предыдущим вечером вез ее домой, она что-то говорила?       — Я спрашивал, что случилось, она ничего не хотела рассказывать, — улыбка сползла с лица Жени. — Я испугался, вдруг ее кто-то ударил или того хуже.... Не хочу озвучивать это. Она сказала, что ее никто не обижал и наотрез отказалась делиться какими-либо подробностями.       — Закрылась, — вздохнула Яна. — А как она выглядела при этом?       — Как? Расстроена была. Что-то явно случилось. Но она же не скажет мне, — Женя начинал злиться. — А потом я виноват, что ее не понимаю. Как я ее должен понять, если она уходит в отрицание и молчит?       — Не нервничай. У нее срабатывают защитные реакции, — задумчиво произнесла Яна, глядя на свою полупустую чашку кофе. — Это все не так просто. Она уже привыкла отгораживаться ото всех стеной. Это не сломаешь за один разговор.       — Я думаю, она тоскует по отцу, — устремив взгляд в пустоту, проговорил Женя.       Яна смотрела на него с сочувствием.       — Это может быть верной догадкой.       — Дая его очень любит, несмотря на то, что он сделал. Когда ее почти отчислили, она пыталась дозвониться до отца сначала со своего телефона, потом с моего втихую.       Яна снова удивленно подняла брови.       — Не дозвонилась?       — Не-а. Он не взял трубку, — с горечью в голосе произнес Женя.       Яна поводила ложкой, размешивая кофейную пенку, а затем внезапно спросила:       — Ты не думал, что ей может быть нужно не твое внимание?       — В смысле?       — Все выглядит так, словно она пытается привлечь к себе внимание своим плохим поведением. Но все эти сцены могут быть рассчитаны не на тебя. Ты ведь всего лишь брат, ты не заменишь ей родителя, сколько бы ни пытался. Даяне не хватает мамы и папы, — озвучила свое предположение Яна. Женя смотрел на нее с удивленным видом. — Ты же сам как-то говорил, что мама на работе все время. Даяна своими поступками пытается привлечь ее внимание, старается связаться с папой, чтобы получить и его внимание тоже. Судя по всему, больше всего нужду она испытывает именно во внимании отца, потому что чувствует, что он ее бросил. Сама Даяна этого, скорее всего, не осознает. Я говорю так, потому что со мной было то же самое в школьные годы. Я отрывалась, кутила по полной и только в двадцать лет поняла, для чего мне все это было нужно. Абсолютно все только ради одной цели — привлечь к себе внимание равнодушных родителей.       После длинного монолога Яна отпила кофе из своей кружки. Женя продолжал удивленно и восхищенно смотреть на нее, потихоньку приходя к осознанию, что все это — полная правда.       — А ведь мама действительно никогда не спрашивает, какие мотивы поступков у Даяны, сравнивает ее то со мной, то с Данилом. Потом еще меня пропесочит как следует за то, что я за этой дочкой сатаны не уследил. Но я вот начал спрашивать у Даи, почему она себя так ведет. Правда, адекватных ответов на такого рода вопросы от нее ждать не приходится.       — Жень, я же сказала, она может легко не осознавать, что ей нужны внимание и забота, — мягко улыбнувшись, произнесла Яна. — А если ей кто-то это скажет, будет отрицать. Она гордая, может автоматически показывать, что ей никто не нужен. Даже если это не так.       — Очень на нее похоже. Это удивительно. Как ты ее так легко разгадала?       — Мне кажется, мы с ней чем-то схожи.       — Я чувствую себя на твоем фоне полным дебилом. Конечно, я понимаю, что человек не может вести себя так, как ведет Дая без какой-то причины. Ну, не может тому быть причиной лишь веселье. Веселить себя Даяна умеет и более социально-одобряемыми методами. Весь этот треш ей нужен для другого. На самом деле, я к этому пониманию сам пришел сравнительно недавно. И не сразу после этого стал спрашивать Даяну. Порой я просто не знал, как к ней подступиться, возможно ли вообще до нее достучаться.       — Даяна отвыкла от внимания в свою сторону. Она так долго прожила в мире, где родные и близкие не интересовались ее чувствами, что твои вопросы могут показаться ей очередными обвинениями, либо вмешательством в ее личную жизнь.       — Ну, нет, — резко возразил Женя. — Тут ты не права. Я только и делал, что нянчился с ней с самого ее рождения и до текущего момента. Может, я бываю резок, груб, но я интересуюсь ее жизнью, мне не безразличны ее чувства. Я забочусь о ней так, как ни о ком никогда не заботился.       — Жень, я же сказала, ты никогда ей не заменишь маму с папой. Она воспринимает тебя не иначе как брата. Ты ей не отец, и ты не сможешь его заменить. Это не твоя роль. Перестань пытаться быть для нее родителем.       Женя откинулся на спинку кресла, слегка ошарашенный таким высказыванием. Он запустил руку в волосы, вдумываясь в Янины слова.       — Окей. Что значит «быть хорошим братом»? Как ты это видишь? — тихо спросил Женя, разглядывая свою кружку. — Что я должен делать? Как себя вести? Позволять ей все? Игнорировать, что она пьет, курит, пропадает неизвестно где?       — Жень, ты не понимаешь, — улыбнулась Яна. — Не ты должен ее воспитывать. То, что ты добр к ней, пытаешься ее понять, где-то заступиться — это все уже делает тебя хорошим братом. Остальное — за родителями.       — Но родитель только один — мама, и она не справляется.       — Но это уже не твоя проблема, прости за грубость. Даяна — не твоя дочь, она — не твой выбор. Ты можешь делать больше для нее, если ты так хочешь, но не бери на себя ответственность за то, какая она. Попробуй. Увидишь, тебе самому станет легче. Сбрось эту ношу.       Женя поднял глаза к потолку, продолжая анализировать все сказанное Яной. Он не желал принимать часть ее убеждений, хоть и понимал в душе, что она права.       — Нет, я так не могу. Не могу не брать ответственность, — наконец, сказал он.       У него перед глазами были воспоминания всех моментов, когда он, наплевав на себя, шел на помощь своей семье, в частности, Даяне. Что уж говорить о том, что именно из-за заботы о семье парень забил на возможность поступить в университет и пошел работать полный день в мастерской? Это все была его большая ошибка? Он должен был эгоистично следовать намеченным планам и целям?       Женя не мог этого принять сейчас. Он всегда считал, что сделал действительно сложный, но правильный выбор.       — Прости, я расстроила тебя, — виновато проговорила Яна, наблюдая за резко изменившимся выражением лица Жени.       — Нет, все окей, — улыбнулся парень, хоть и улыбка его была слегка вымученная. — Давай просто сменим тему? Хороший вечер, как-то о семье сейчас говорить не хочется. ***       Вернувшись домой, Женя понял, что порядком загрузился из-за слов Яны. Они переворачивали все его представления о том, что значит быть хорошим братом. Нужно ли брать на себя ту ответственность, которую он нес с тех самых пор, как детей стало трое, а мать начала много работать? Был ли у Жени тогда выбор? Он всегда считал, что нет, но, может, это было вовсе не так?       Уставшая мама спала на диване перед включенным телевизором. Подле нее стоял бокал с недопитым пивом. Данил, как обычно, тихо сидел в своей комнате. Даяна с минуты на минуту должна была вернуться с работы.       Зайдя в ванную, чтобы помыть руки, Женя посмотрел на себя в зеркало. Его словно током шандарахнуло осознание, что ему всего двадцать три года. В отражении он видел молодого русого паренька в мятой горчичной футболке с веснушками на носу и на щеках и янтарно-карими глазами, которые были не по возрасту усталыми.       Женя не ощущал себя на свой возраст. Ему казалось, будто он старше, потому что пройти пришлось через многое. У него перед глазами снова стали всплывать все эти забытые картинки, как ругаются родители, как кричат о разводе, как плачет Данил и рыдает Даяна, умоляя, чтобы папа их не бросал, а потом запирается в комнате. Женя наблюдал за всей этой сценой с комом в горле. Никто этого не понимал, но именно ему было тяжелее всех от развода, потому что большую часть его жизни родители были вместе, изображая счастливую семью. Рухнул громадный занавес, открыв ужасную ложь, которую скрывал каждый из родителей. Именно Женя наблюдал восемнадцать лет за тем, как по кусочку разваливалась его семья. Он осознавал слишком много, по сравнению с одиннадцатилетней Даяной и двенадцатилетним Данилом.       Жизнь должна была повернуться на сто восемьдесят градусов. Впереди - неизвестность. Жене было страшно за себя, за маму, за сестру и брата. Тогда он решил, что сделает все, чтобы его семья была счастлива, и с ядовитой болью в сердце хладнокровно вычеркнул из своей жизни отца. Тогда же парень отпустил и отношения с Яной, и свои планы на ближайшее будущее. Он думал, что это ненадолго, но трудные времена затянулись.       Женя смотрел на себя в зеркало и видел по отражению, как сильно он устал. Но кому до этого дело в их доме?       Хотя бы с Яной ему было комфортно, она слушала, пыталась понять. Наконец, в жизни снова началось что-то действительно приятное. Женя старался пока не возлагать никаких надежд на то, что они с Яной снова станут парой. Боялся, вдруг что-то пойдет не так. ***       В понедельник Женю вызвал на серьезный разговор его начальник. Ему не нравилось, как парень стал работать: меньше проявлял инициативу, не был полностью вовлечен в процесс работы, часто отпрашивался по семейным обстоятельствам. Начальник попросил Женю задержаться на час на работе в понедельник и вторник. Парню ничего не оставалось, кроме как согласиться. Однако в обед ему позвонила классная руководительница Даяны.       «Ее поведение улучшилось, она стала гораздо спокойнее и сдержаннее, не пропускает занятия, но учиться перестала совсем», — говорила Екатерина Алексеевна. Она попросила Женю, либо мать Дарью подойти во вторник к шести часам вечера с Даяной, чтобы обсудить успеваемость девочки. Судя по голосу, классная была совсем не в духе, поэтому Женя решил насчет дня с ней пока не торговаться. Он позвонил маме. Насколько он помнил, у нее как раз должен был быть выходной во вторник. Наконец-то она снова появится в школе, и Жене не придется выполнять обязанности мамы в очередной раз.       Он набрал ее номер до окончания обеда. Она не взяла трубку, но перезвонила следом.       — Да, сын, что такое? Мне тут особо некогда.       — Это быстро. Мам, мне классная Даи позвонила. Надо, чтобы ты с ней завтра в школу подошла к шести.       — Господи, что она опять сделала, эта Даяна?       — Все хорошо. Она, наоборот, лучше вести себя стала, а вот по учебе косяки.       — Ох.... Ну, сын, я не смогу прийти завтра.       — У тебя же выходной.       — Смену дополнительную беру. Коллегу заменить надо.       — А никто другой заменить не может?       — Нет.       Женя раздраженно вздохнул.       — Так что, ты не можешь сам в школу сходить? Тебе с работы куда проще отпроситься, чем мне.       — Да вот не могу. Вообще никак.       — Почему?       — У меня и так проблемы уже из-за этих отпрашиваний.       — Ну, а я что сделаю?       Женя стал нервно барабанить пальцами по столу. Как всегда. Мама вела себя так, словно все это исключительно Женины проблемы, ее это не касается. Маме глубоко параллельно то, как сын будет их решать.       — Ладно, все, Жень, я пошла работать.       Сброс и короткие гудки.       Женя не имел ни малейшего представления, как он будет отпрашиваться завтра у руководства. Парень был уверен, что мама сможет прийти, поэтому дал четкое согласие на вторник. Оставалось как-то выкручиваться.       К счастью, его коллега Аня согласилась подменить парня на вечер вторника, выйдя в свой выходной. Женя списался с ней и объяснил ситуацию. Вредному начальнику он решил ничего не докладывать. С Аней договорился, что несколько дней подряд будет оплачивать ей доставку еды на работу. ***       — Дая, меня твоя классная вызвала в школу завтра к шести, ты знаешь?       — Нет, — удивленно и растерянно взглянула на него сестра, заваривая себе чай. — Я ничего не сделала. Что за хрень? Уже совсем не отсвечиваю...       — Спокойно. С твоим поведением все хорошо, а вот, по словам классной, учиться ты перестала окончательно.       Даяна презрительно вскинула брови и села за стол, поставив перед собой кружку.       — И что? Теперь меня исключат за оценки? Появился новый повод?       — Да я не думаю. Но завтра нам с тобой придется к шести пойти и поговорить с твоей классной руководительницей.       — Будто делать больше нечего.       — Да я тоже не хочу, — устало вздохнул Женя. — Но у нас с тобой нет выбора у обоих, к сожалению. Давай просто смиримся и сходим, окей?       Даяна с подозрением посмотрела на брата. Никаких обвинений, утомительных расспросов? Ничего? Как так?       — Окей, — проговорила Даяна настороженно. ***       В шесть часов вечера вторника Даяна и Женя сидели в опустевшем классе перед столом Екатерины Алексеевны.       Классная Даяны была полноватой, но очень миловидной на лицо блондинкой с карими глазами, носила очки и строгий черный костюм с брюками. Ей было на вид не меньше сорока.       Екатерина Алексеевна начала с похвалы в сторону Даяны, сказала, что девочка «подкорректировала свое поведение в стенах школы». Даяна постаралась изобразить некое подобие улыбки, но ее взгляд выдавал полное нежелание здесь находиться, возмущение и пренебрежение ко всем, кто был в этот момент в классе.       — Однако, Даяна, поскольку ты сейчас проходишь испытательный срок, стоит не забывать о том, что учеба тоже является важным критерием в оценке тебя, — Екатерина Алексеевна перевела взгляд на Женю. — Евгений, я должна показать вам оценки вашей сестры за последние две недели.       Классная открыла лежащий перед ней журнал с белой надписью — 9 «Б». Даяна в последнее время, действительно, стала хуже учиться. Она плохо отвечала у доски, завалила все контрольные до одной.       — Раньше Даяну было слышно отовсюду, очень много внимания привлекала своим дурным поведением. Но при этом хотя бы с горем пополам она что-то учила. Сейчас, когда Даяна старается вести себя спокойно, ее не только не видно-не слышно, она и из учебной части школьной жизни пропала.       Даяна с презрением смотрела на Екатерину Алексеевну, про себя как только не называя эту женщину. Девушка терпеть не могла, когда учителя ей не выказывали абсолютно никакого недовольства ни на уроках, ни на переменах, зато родителям выкладывали все на блюдечке с голубой каемочкой. В данном случае, как и в большинстве подобных, в роли родителя выступал Женя. Екатерина Алексеевна, не стесняясь, обсуждала с ним Даяну в ее же присутствии. Девушку это очень возмущало, но она терпела.       — Екатерина Алексеевна, возможно, вы знаете, Даяна сейчас работает.       — Да, я это знаю. Но это же не значит, что она теперь может не учиться.       — Не значит, конечно. Но это может объяснить понижение успеваемости. У нее много стресса, жизнь претерпела сильные изменения. Она, правда, очень старается. Она ведь улучшила свое поведение в стенах школы. Да и дома она стала куда спокойнее, — начал привирать Женя.       — Я абсолютно вам верю, — положив руку на сердце, сказала Екатерина Алексеевна. — Однако решение о продолжении обучения Даяны выносить не мне. Я лишь предостерегаю вас. Мне необходимо, как классному руководителю, предупредить вас о том, что такое пренебрежительное отношение к учебе может также поспособствовать отчислению из школы.       — Так вы предупредите меня, — вмешалась Даяна, не выдержав и дальше молчать.       Женя и Екатерина Алексеевна посмотрели на девушку с таким удивлением, словно только сейчас вспомнили о ее присутствии.       — Что вы ему все говорите? Скажите это мне, — с претензией в голосе проговорила Даяна, глядя на Екатерину Алексеевну.       Повисло недолгое молчание, затем Женя с упреком произнес:       — Дая...       Даяна, не дав ему продолжить, громко цыкнула, закатила глаза, поднялась со стула и быстро покинула класс. Женя несколько раз окликнул ее, но та даже не обернулась.       Он извинился перед Екатериной Алексеевной и побежал за Даяной. В коридоре парень ее нагнал, взял за запястье и грубовато повернул лицом к себе.       Даяна смотрела на него со злостью и обидой. Женя попытался сдержать накатывающую волну гнева.       — Послушай меня, — быстро заговорил он.       — Какого хрена? Пусти, — вырвала свою руку из хватки Даяна.       — Дая, пожалуйста, — Женя сложил вместе ладони. — Я тебя прошу, не показывай свой характер сейчас. Дождись дома. Сможешь кидаться в меня вазами. Только не здесь. Ну, ради тебя же самой, Дай.       Злая гримаса начала сходить с лица Даяны. Она тяжело вздохнула и, успокоившись и смирившись, пошла обратно в класс. Женя двинулся следом.       Он еще раз извинился перед Екатериной Алексеевной, и они продолжили беседу. Под конец классная, обращаясь к Даяне, сказала:       — Не забывай про учебу. Скоро экзамены, я хочу, чтобы ты не только прошла испытательный, но также и доучилась, не оставшись на второй год.       — Хорошо, — холодно ответила Даяна. ***       Они молча ехали домой. Даяна всматривалась в лицо Жени, пытаясь понять, о чем он думает. Он был явно недоволен.       — Ну, не томи, Боже мой, — вздохнула девушка, желая ускорить момент начала неприятного разговора.       — Что? — спросил Женя.       — Ты явно хочешь меня пропесочить.       Женя иронично усмехнулся.       — А смысл? Что я могу тебе такого сказать? Что ты не воспримешь в штыки? Что заставит тебя хоть немного задуматься?       Даяна молчала.       — Я не знаю, как до тебя достучаться. Это не в моих силах, Дай. У тебя нет чувства вины, ты злая, безжалостная, не умеешь ценить добро...       — Это не правда, — с возмущением воскликнула Даяна.       — Ну, а я это так вижу. Я выгораживаю тебя перед твоей классной, а ты психуешь и уходишь. Я пытаюсь тебе помочь, а ты даже не замечаешь. Почему ты видишь во мне врага?       — Я не считаю, что ты мой враг.       — Да правда, что ли? — Женя бросил на Даяну такой пронзительный взгляд, что она потупила глаза в колени.       — Мне кажется, ты весь мир считаешь своим врагом. Ты думаешь, что все к тебе жестоки, хотят тебя обидеть, несправедливо обойтись с тобой, не понимают и не принимают тебя. Вот ты ото всех и защищаешься, включая меня.       Они подъехали к дому. Женя вышел из машины, нервно хлопнув дверью. Даяна последовала за ним. Брат продолжал свою тираду:       — Но это все не так. Я на твоей стороне и всегда там был.       Женя остановился у лавочки, стоявшей у подъезда, дергаными движениями вытащил из ветровки пачку сигарет и зажигалку.       — Я думала, ты давно бросил..., — удивленно проговорила Даяна.       — С тобой бросишь, — Женя поджег сигарету и закурил.       Шел восьмой час вечера, смеркалось.       — Присядь, — кивнул Женя в сторону лавочки. — Одну выкурю и пойдем.       Даяна томно вздохнула, но все же послушно села. Женя встал напротив нее.       — А можно мне? — спросила девушка, пока он выдерживал паузу в своем монологе.       — Нет, — как отрезал брат. — Ты — малолетка. Тебе нельзя еще по возрасту ни курить, ни пить, а ты.... И я, блять, как дурак тебя вечно перед мамой выгораживаю. Даже шить кроссовки в Китае — более благодарный труд, Даян! Ты мне дохрена должна. Хоть бы раз сказала «спасибо». Вместо этого ты только издеваешься надо мной. Не пустил на тусу, на тебе вазой в голову, ведь так?       Даяна продолжала молчать, исподлобья глядя на Женю.       — Что смотришь? Правильно же я говорю.       — Прости за вазу, — выдавила из себя Даяна. — Просто все так... непросто.       Женя несколько секунд недовольно смотрел на сестру, думая, что ей возразить.       — Непросто, — в итоге подтвердил он, выпустив дым. — Но не стоит забывать, что большинство проблем мы создаем себе сами.       — О, только не начинай, пожалуйста!       — Ну, а что, это не так, что ли?       — А уход папы — тоже моя вина? — Даяна до последнего не хотела говорить про отца, но слова сами сорвались с языка.       Женя растерянно взглянул на сестру. Он точно также всячески обходил эту тему стороной, прекрасно зная, что Даяне сложно говорить об этом. Для него стало неожиданностью, что именно сестра вспомнила отца в диалоге.       — Нет, конечно, — наконец, ответил Женя, собравшись с мыслями. — Я не говорил про все проблемы. Естественно, что в этом ни я, ни ты, ни Даня не виноваты.       Даяна опустила взгляд. Ее тело и лицо выражали подавленность.       Женя выбросил бычок в урну, что была возле скамейки, и протянул руку сестре со словами «Иди сюда». Девушка исподлобья взглянула на него, после секундного колебания встала и обняла. Женя прижал ее к себе, взъерошил пятерней волосы, сестра шутливо возмутилась. Простояв так несколько секунд, они расцепились и пошли на крыльцо подъезда.       «Жень!» — окликнул их родной голос. Оба обернулись и увидели бегущего к ним в спортивках и ветровке Данила. Тот возвращался с вечерней пробежки. Они дождались брата и зашли в подъезд втроем.