Пакетик дофамина

      У дома стояла скорая. Женя полез в машину следом за медицинскими работниками. Данил уже был внутри. Даяна стояла тут же, рядом, в Жениной куртке. Ее пальто до сих пор так и не вернули.       — А ты че стоишь? Залезай, — скомандовал Женя, выглянув из машины скорой.       — Я-то там зачем?       — После того, что ты сделала, я ни за что тебя одну не оставлю, поняла меня? — проговорил брат железным тоном.       Даяна закатила глаза, но повиновалась.       Как только Данил рухнул, она повела себя как бывалый спасатель, хлопала его по щекам, обливала водой, попросила Женю поднять ему ноги. Старший брат был впечатлен. Вдвоем они быстро привели Данила в чувство, но парень был так болезненно бледен, худ и слаб, что Женя заподозрил неладное и вызвал скорую.       В больнице Данила определили в палату до утра и положили под капельницу. Парень был очень недоволен происходящим, уверял, что с ним все хорошо, но сопротивляться действиям медработников у него не было сил.       Женя заметил, как с момента обморока и до текущего времени Даяна и Данил странно переглядывались. Его очень смущало, что Даяна идеально знала, как привести брата в сознание.       Они вдвоем покинули больницу только утром. Женя оплатил сутки, попросив врачей провести осмотр. С утра он отпросился с работы и днем, взяв с собой Даяну, поехал в больницу навестить младшего брата. Там уже была Алиса, ушедшая пораньше из школы, чтобы навестить парня. В момент, когда Даяна с Женей вошли в палату, те двое о чем-то спорили, но тихо, чтобы не тревожить других больных.       — Зачем ты пришла? Я просил не приходить, — говорил Данил.       — Ты же меня знаешь.       Увидев на пороге Женю и Даяну они оба замолчали. Данил изменился после капельницы. Лицо порозовело, вид стал куда более здоровым, но парень был очень хмурый. Он сидел в кровати, откинувшись на подушку и нервно кусал ногти.       — Привет, ну, ты как? — приблизившись, спросил взволнованно Женя.       — Все в порядке, — избегая смотреть в глаза, ответил тихо Данил.       Женя собирался возразить что-то, но не успел. Кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел врача Данила, Анну Валерьевну, высокую полную женщину с седыми короткими кудрявыми волосами и серыми глазами, серьезно глядящими из-под окуляров очков.       — Здравствуйте, — неловко проговорил Женя.       — Добрый день, Евгений, — с нескрываемым беспокойством ответила женщина. — Можем на пару слов отойти?       — Конечно. ***       — Анорексия? — ошеломленно переспросил Женя, сидя в кабинете Анны Валерьевны.       — А также мы полагаем, что мальчик регулярно вызывал рвоту. Это подтверждает воспаленное горло, не самое лучшее состояние зубов и красные следы на костяшках пальцев правой руки.       Женя сидел словно громом пораженный. В глазах Анны Валерьевны он читал укор и немой вопрос: «Как вы не заметили этого раньше, Евгений? Вы же старший брат!» Женя понимал, что врач слишком деликатна, чтобы сказать это вслух, но она точно считала именно так.       На глазах Жени Данил истончался день за днем, а родной брат не видел в этом никакой проблемы. Он замечал изменения, отмечал вслух, но не мог представить, что это может быть чем-то настолько серьезным. Ему казалось, что это влияние стресса из-за учебы, не более.       — К сожалению, у нас обычная городская больница, а не психоневрологический диспансер. С такой серьезной проблемой вам лучше обращаться туда, — продолжала Анна Валерьевна. — Нужно работать с психикой мальчика. Капельниц и питания тут будет мало...       Женя слушал ее, но будто не слышал. Он пустым взглядом смотрел в одну точку, не понимая, как все к этому пришло. У Данила никогда не было проблем ни в школе, ни где-либо еще. Примерный ребенок, лучший ученик. То, что он мог вызывать рвоту, морить себя голодом, казалось каким-то бредом сумасшедшего. Разве стал бы такой осознанный умный семнадцатилетний парень намеренно причинять себе вред? Женя никак не мог этого понять. Ему даже в голову не приходило, что Данил был способен применять такие методы в своем преображении, поэтому старший брат не особо волновался, когда замечал его чрезмерную худобу.       Однако Данил, действительно, выглядел нездорово худым. Сейчас Женя вспоминал брата, и все, что сказала ему врач, постепенно становилось для него очевидным.       — Евгений, вы меня слушаете? — спросила Анна Валерьевна, заметив, что парень ушел в себя.       — Да-да, — очнувшись, посмотрел на нее Женя. Он тряхнул головой, отбрасывая мысли.       — Я могу написать вам контакты знакомого врача, который работает в местном психоневрологическом диспансере.       — Да, пожалуйста. ***       Женя вернулся в палату и быстрым решительным шагом подошел к стоявшим возле койки Данила Даяне и Алисе.       — Ты знала? — напустился он на сестру.       — Что? — Даяна испуганно посмотрела снизу вверх на Женю.       — Дуру не включай. Ты знала про анорексию? Про булимию? Сейчас только мне не ври.       Даяна была в растерянности. Она бросила быстрый взгляд на Данила, потом снова посмотрела на Женю и напрягла нижнюю челюсть. Женя, нервно усмехнувшись, развел руками.       — Замечательно!       — А он знал про наркоту, — быстро выпалила Даяна в свою защиту, не чуждаясь остальных присутствующих.       Женя перевел ошеломленный взгляд на Данила. Тот, возведя свои голубые глаза к небу, одними губами произнес «блять».       Алиса была в полном смятении. Она стояла чуть поодаль, чувствуя себя абсолютно лишней в этой сцене.       Женя водил взглядом от Данила к Даяне. Мысли в голове путались. Он был растерян и зол, старался хоть как-то переварить все, что услышал и осознал, искал слова. Взявшись руками за голову, устремив взгляд в стену, он тихо, но отчетливо проговорил:       — Да вы, верно, издеваетесь....       Парень обессиленно опустил руки, снова посмотрел на брата с сестрой, тяжело вздохнул и продолжил:       — Просто скажите, что это какая-то тупая шутка. А может, я вообще сплю? Да что, мать вашу, не так с вами? Данил! Вот от тебя я такого никак не ожидал.       — А что я? — Данил с вызовом посмотрел на Женю. Настало его время злиться. — Не человек, что ли? Я уже и ошибки не могу допускать?       Данил сжал руки в кулаки, его дыхание участилось. Он чувствовал, что больше не может и дальше молчать. То, что сидело в нем на протяжении очень долгого времени, норовило вырваться наружу. Данил понимал, что может пожалеть о сказанном, но прямо сейчас ему было на это плевать. Его терпение должно было однажды закончиться.       — В этой сраной семье меня никто не знает. И я никому здесь не нужен. В особенности, тебе.       Данил посмотрел на Женю таким взглядом, что брату стало не по себе. В этих обычно спокойных голубых глазах было столько злости и обиды.       Люди в палате стали перешептываться и бросать неодобрительные взгляды в сторону ребят.       Данил продолжал. Казалось, он, наконец, дал себе полное право высказаться и уже не мог остановиться:       — Единственный способ обрести значимость в нашей конченной семейке — это начать создавать проблемы. И Даяна выбрала верный путь. А я... я — всю жизнь невидимка для вас, потому что никогда не был проблемным. Это же верно, Жень? Я всегда хорошо учился, мне не требовалась помощь. На меня можно не обращать внимание. Обо мне можно не париться, меня можно не замечать. Так ведь, Жень? Я прав?       — Да ты чего? — произнес бледнеющий на глазах Женя.       — С самого детства все носились вокруг Даяны. Моя персона никого не заботила, каким бы хорошим сыном и братом я ни был. Я не доставлял хлопот, поэтому был тенью нашей семьи. Что со мной, как я, что чувствую.... Да кому какое дело, если Даяна влипла в очередное дерьмо? Наверное, не есть — было моим способом подать сигнал о помощи.... Честно, я и сам не знаю до конца, почему я это делал.       Все стояли, замерев, не издавая ни звука, потрясенные тирадой Данила, от которого ее никто никогда не ждал. Все были ошеломлены его словами, которые сносили своей ударной волной, хоть и говорил парень не так уж громко.       — Далеко не все было так хорошо, как вы это видели. Но кто бы из вас поинтересовался? Я терпел издевательства в школе, потому что всегда был другим. Я был прилежнее и... гораздо шире. Жень, да ты хоть на секунду можешь представить, какого это быть чужим везде? Дома. В школе. Ты не проходил через это. Спортсмен. Гордость школы. У тебя всегда была куча друзей, девушки. Ты даже подумать не мог, что у меня могут быть проблемы. ...А я был просто ребенком, который боялся сказать, что его обижают. Я не хотел снова чувствовать себя белой вороной.       Женя смотрел Данилу в глаза. Чувство стыда пожирало его изнутри. Слова брата отдавались эхом в голове, звучали набатом.       — Жень, ты, правда, хочешь знать, как я? Я тебе скажу, как я. Я тебе скажу, какого жить в нашей так называемой семье.       Данил сделал паузу, а затем, оттолкнувшись от подушки и положив локти на колени, закончил фразу тихим и вкрадчивым тоном:       — Хреново. И тошно. Меня тошнит от Даяны. Тошнит от мамы. Меня тошнит от тебя, Жень. И от твоей лицемерной заботы меня тоже тошнит. Ты думаешь, что чем-то жертвуешь ради нас. Но на деле ты просто отбеливаешь свою совесть, исполняешь долг, который сам себе придумал. Тебе важно всегда, во всем и для всех быть хорошим парнем. Ты — самый ужасный эгоист из тех, что я когда-либо видел.       Повисло молчание. Безумно тяжелое и неестественно долгое. На Женю было больно смотреть, Даяна стояла, понурив голову, Алиса пыталась слиться с интерьером. Все чувствовали себя страшно провинившимися, будто пришли на суд. Каждый думал, что именно он виноват в том, что произошло.       В палату вошла медсестра. Видимо, кто-то из пациентов сказал ей про разыгравшуюся там семейную драму.       — Так, юные дамы, молодой человек, посещение окончено. Вечером выпишем, там и наговоритесь. А сейчас на выход, — суетясь, погнала их к дверям женщина.       Даяна отстала от остальных, вернулась к койке Данила и тихо произнесла:       — Дань, я...       — Заткнись, — оборвал ее брат. — И уходи.       — Но...       — Я сказал, уходи! — сорвался на нее Данил. Он посмотрел на сестру горящими от злости глазами. — Меньше всего я сейчас хочу слышать тебя. Пошла вон.       Медсестра, услышав его слова, подлетела к Даяне и аккуратно, но настойчиво прихватив ее за талию, вывела в коридор, где уже были Женя и Алиса.       Они втроем переглянулись. Даяна промокнула пальцами влажные глаза. Она не понимала, откуда в ней появились эти эмоции. Если бы кто-то спросил ее в этот самый момент, что она чувствует, девушка бы очень затруднилась с ответом. Она лишь прокручивала слова Данила в голове и удивлялась тому, как могли их чувства быть настолько похожими.       Совесть Жени не желала умолкать. Голова разрывалась от головной боли. Он, погруженный в себя, автоматически предложил Алисе завезти ее домой. Девушка, упорно бодрясь и давя из себя дружелюбную улыбку, согласилась.       Подкинув ее, Женя вернулся домой вместе с сестрой. Ближе к вечеру он поехал в больницу забрать Данила. Ради предосторожности он снова прихватил с собой Даяну, которая, похоже, готова была ехать куда угодно. По дороге в больницу они заехали в клуб, который пробуждался и готовился к ночной жизни. Естественно, причиной стало пальто. На удивление спустя четыре дня оно все еще висело в гардеробной и ждало хозяйку.       Вернув брата и сестру домой, Женя решил, что хочет немного проехаться, проветрить голову, постараться отвлечься хоть как-то. Однако сам он почему-то поехал в уже ставшую родной старую квартиру с грампластинками на стене. Его мысли продолжали путаться. За последние четыре дня сломалось и разрушилось буквально все, что могло и не могло. Парня мучила жуткая головная боль, и даже алкоголь не помогал справиться с бессонницей и с сумасшедшим потоком мыслей. Даяна, Данил, ментовка, больница, клуб, наркотики, анорексия,... Яна.       Жене было просто необходимо убедиться в том, что Даяна соврала. Не могла же вся его жизнь разрушиться за несколько ночей. Это полный бред.       Женя вбежал в подъезд многоэтажки следом за какой-то женщиной, поднялся на шестой этаж и позвонил в звонок.       Через минуту за дверью раздались шаги и звонкий смех. Дверь распахнулась. На пороге стояла Яна в одном халате. Улыбка, украшавшая ее миловидное лицо полсекунды тому назад резко сползла, сменившись удивлением и испугом.       — Женя?       Яна резко сократила расстояние между дверью и косяком, глядя на парня через щель.       — Привет, — усиленно улыбаясь, проговорил Женя.       Он настойчиво пытался игнорировать страшный звон в ушах и боль, ободком сковавшую его голову. Все же ему стоило меньше пить.       — Ты чего? Мы же не договаривались о встрече? — тихо заговорила девушка, вся побледнев.       — А я решил сделать сюрприз.       — Ян, кто там? — донесся с кухни мужской голос.       Яна, вздохнув, закрыла глаза. По лицу Жени и тени не пробежало.       — Я не вовремя?       — Жень..., — начала Яна оправдывающимся тоном.       — У тебя гости? Отлично, как раз познакомлюсь с твоими друзьями, — произнес Женя, изображая радость.       — Не сейчас, пожалуйста...       Игнорируя Яну, Женя с силой открыл дверь шире и вошел. Не медля, парень прошел на кухню и остановился на пороге. За столом он увидел мускулистого светловолосого парня на вид старше Жени года на три, в шортах и футболке, развалившегося на стуле и потягивающего коньяк. Парень замер, все его лицо напряглось при виде Жени.       Однако Женя, улыбаясь, прошел к столу и протянул блондину ладонь. Тот непонимающе посмотрел сначала на него, затем на Яну, прибежавшую на кухню следом.       — Ян, а это кто?       Женя, разочарованно поджав губы, убрал руку. Яна потеряла дар речи, поэтому парень решил представить себя сам.       — Евгений. Предпочту короткую форму — Женя.       — Ян, что за херня? — продолжал спрашивать девушку блондин.       Не добившись ничего от той, он, наконец, снова встретился глазами с Женей.       — Ты кто такой?       — Человек, — нервно смеясь, ответил Женя.       — Откуда ты взялся? — с каждой секунды все больше напрягаясь и злясь, спросил парень.       — Пришел.       Женя окинул взглядом стол. На нем стояли тарелки с фруктами и сладостями, бутылки вина, шампанского и коньяка, фужер и рюмка.       Женя достал еще одну рюмку (знал, где Яна их хранит), налил себе коньяк, словно был у себя дома, сел за стол и уже намеревался опрокинуть ее в себя, но блондин резко схватил его за запястье.       — Я по-хорошему спрашиваю, ты кто Яне приходишься? Хули ты расселся?       Женя выдернул руку из его хватки.       — А ты ей кто? И ты не представился, между прочим.       — Олег я. Парень ее, — повысив тон, ответил блондин.       — М, — кивнул Женя, залпом опустошив рюмку. — Так вот, я как раз тоже ее парень.       Олег буквально остолбенел, посмотрел на Яну, жаждая объяснений. Та стояла, навалившись на кухонную тумбу, и обреченно глядела в пол. Олег снова взглянул на Женю, но теперь с нескрываемой угрозой в глазах.       — Ты че такое городишь? Больной, что ли?       — А ты у девушки спроси, — ответил парень, не смотря на Олега, потому что выпивал уже вторую рюмку.       — Выйдем? Или тебе прямо тут навалять?       — Не, никуда я с тобой выходить не буду. Лучше вот с ней поговори, — парень кивнул в сторону девушки, затем поднял взгляд на Олега. — Я только сегодня о твоем существовании узнал. Я не шучу. Яна нас обоих за дураков держала. Да? — Женя повернулся к Яне, которая, оторвав взгляд от пола, недовольно посмотрела на него. — Вот с ней и решай все. Только руки на девушку не поднимай.       Олег, оглушенный тем, что только что узнал, все еще сидел неподвижно, пытаясь быстро все переварить. Женя поднялся из-за стола, подошел к Яне и произнес с ироничной улыбкой:       — Ну, что? Довольна?       Яна исподлобья глядела на него. Она хмурилась, но в ее глазах собирались слезы.       — Что ты наделал? — прошептала она.       — Какого хера, Яна?! — вскочил со стула Олег, к которому вернулась способность двигаться.       — Ладно, бывайте, ребятки, — вздохнул Женя, чувствуя, что совсем скоро все эмоции полезут наружу, нужно скорее уходить.       — Я объясню все, — начала защищаться Яна.       — Это правда?! То, что этот хрен несет, правда?!       — Олег...       Женя, проходя мимо стола, прихватил бутылку коньяка и, повернувшись к парочке, проговорил:       — Я возьму это, хорошо?       Никто его уже не слышал. На всю кухню гремели разборки.       Женя шел по коридору в сторону прихожей, заливая в себя коньяк из горла. Он бросил гранату, и она разорвалась прямо у него за спиной. Парень быстро покинул эту отныне ему ненавистную квартиру, сбежал по ступенькам, сел в машину, и вся его напускная веселость и сарказм в одну секунду растаяли, стоило ему захлопнуть дверцу.       Он поставил бутылку на полочку с подстаканниками и тупо уставился перед собой. Чувства накатывали волной. Женя стал остервенело бить руками по рулю, биться затылком о подголовник, словно пытался навсегда выбить что-то из своей головы. Боль пронзила ее с новой силой. В глазах все размывалось от наворачивающихся слез. Женя взялся руками за руль, опустив голову, уперся в них лбом, часто и прерывисто задышал. Слезы стекали по носу и капали на салонный резиновый коврик.       Под натиском последних событий впервые за несколько лет нервы Жени окончательно сдали. Его душили обида и злость на Яну, вина и стыд перед Даяной и Данилом.       Женя считал себя отвратительным братом, ужасным человеком. Он так много времени и сил убил на то, чтобы понять Даяну, подчинить ее контролю, воспитать из нее хорошего человека, но не заметил, как совсем рядом рушится жизнь его брата. Как же так вышло?       Даяна была права — Женя не видит дальше собственного носа. Данил, действительно, был удобным, потому что не доставлял проблем. Вот и жил парень семнадцать лет, варясь в котле из собственных мыслей, самостоятельно справляясь со своей болью, окруженный семьей, но совсем один. Женя ни разу не задумывался об этом. Лишь сейчас это обрушилось на него тяжелой виной, вместе со всем остальным.       Женя последний раз плакал в восемнадцать, когда развелись родители. Теперь он выплескивал эмоции, которые накопились за последние пять тяжких лет.       Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем он смог успокоиться. Парень ехал домой. Ему жутко туда не хотелось, он желал сбежать от всех проблем, как это всегда делала его младшая сестра, но не мог себе такое позволить. Никогда не мог. Он сбежит, и что тогда будут делать его родные? Справятся ли они без него? Женя не хотел это проверять.       Он ехал домой, а перед глазами все плыло от алкоголя в крови и жуткой усталости. Ему было плевать. Ну, остановят и остановят. Штраф — полная фигня. Хуже уже не будет. Лишь бы только в аварию не попасть, еще пострадает чья-то невинная жизнь.       Выйдя из машины в родном дворе с бутылкой коньяка, Женя допил ее и выбросил, позаботившись, чтобы она разбилась о стенку мусорного контейнера. Он бы кинул ее в стену дома, но... соседям это вряд ли бы понравилось. Безумно раздражало, что даже в такой момент нужно было себя сдерживать. Даяну бы это нисколько не смутило, да и самого Женю раньше, когда все еще не было так сложно.       Даяна.... Как она могла до такого докатиться? Кто продавал ей наркотики? С кем она была в клубе ночью? Как начала употреблять? Скорее всего, Женя никогда не узнает ответы на эти вопросы. Он так старался быть для нее заменой отцу, но абсолютно не замечал, что она употребляет, потому что все его внимание тогда уже снова занимала Яна. Но и там он не преуспел, упустив самое важное. Женя чувствовал себя страшно наивным и проигравшим по всем фронтам. Он был абсолютно в себе разочарован. ***       Даяна в самом деле бросила принимать наркотики. Ей здорово повезло, за полтора месяца употребления у нее не выработалось физиологической зависимости, только эмоциональная, бороться с которой было в разы проще. Мама с Женей показали девочку наркологу, он прописал таблетки, с которыми было легче слезать с экстази.       Даяна, хоть и пребывала в апатично-депрессивном состоянии, переживая синдром отмены, вела себя на удивление спокойно. Могло создаться ощущение, что они с Данилом обменялись ролями. Тот все время ворчал, огрызался. Мама с Женей заставляли его есть, а ему это было не по нраву.       Чтобы положить Данила даже в бюджетную клинику, нужны были деньги на палату, а у Казанцевых их просто не было. Позвонить и попросить помощи у отца ни маме, ни Жене гордость не позволяла. Они решили ограничиться психологом. Несложно догадаться, что Данил был этому абсолютно не рад, но понимал, насколько это необходимо.       Алиса за него серьезно волновалась, места себе не находила. Она пришла к нему домой на следующий день после его выписки из больницы.       Алисе открыл Женя и дружелюбно поприветствовал. Девушке показалось, что он был пьян. Пропустив ее в квартиру, парень убрался в зал, закрыв дверь.       Алиса прошла по коридору и постучалась в комнату Данила. Он открыл и, пробормотав «Привет» в ответ на ее приветствие, впустил в комнату без особого желания. Его обычно идеально чистая и аккуратно прибранная комната была непривычно неопрятной. Одежда была повсюду: на стульях, на кровати, на распахнутых дверях шкафа. Стол был заложен тетрадями, учебниками и канцелярскими принадлежностями. Данил даже не подумал извиниться за бардак, хотя раньше всегда это делал без надобности.       Парень прошел по комнате и, по своему обыкновению, сел на стул, повернувшись к кровати, в ожидании, что Алиса туда приземлится. Девушка заметила, что он стал выглядеть живее, лицо стало румяным, добавилось энергии в движениях. Но вместе с тем Данил был каким-то сердитым. Смотря на него, Алиса понимала, что абсолютно запуталась в том, какой он на самом деле. Нынешнее поведение Данила абсолютно не увязывалось с тем, каким парень ей казался большую часть их знакомства. Как будто перед ней был уже другой человек. Да, он и раньше мог раздражаться, особенно когда речь заходила про еду, но это было не так уж часто.       — Данил, — нерешительно начала Алиса, медленно присаживаясь на краешек кровати. — Прости, что пришла, не предупредив. Я волновалась, ты пропал из соцсетей, я тебе писала....       — Давай расстанемся? — без прелюдий, с устремленным в пустоту взглядом твердо и ясно произнес Данил.       — Что? — Алиса замерла, глядя на него с испугом и непониманием.       Наконец, он поднял на нее глаза. Они говорили, что он уже все достаточно обдумал.       — Это будет на пользу нам обоим. Я понял, что не готов к этим отношениям. Тебе нужен нормальный парень, без загонов. Ты несчастлива со мной и не будешь счастливой.       — Почему ты отвечаешь за меня? — дрожащим голосом проговорила Алиса. — Откуда ты знаешь хоть что-то о моих чувствах?       — Алис, сейчас правда не лучшее время, — Данил стал отводить взгляд, потому что у девушки навернулись слезы на глаза. Ему было невыносимо смотреть, как кто-то плачет из-за него.       — Ты не можешь закрыться от людей. Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что это тоже саморазрушение, как и отказ от еды?       — Я не закрываюсь от людей. Я просто не хочу отношений. Прими это, пожалуйста.       Повисло молчание. Алиса долго изучала напряженное и задумчивое лицо Данила, пытаясь найти в нем хотя бы толику сомнения. Что она могла поделать, если Данил не хотел с ней встречаться? Имело ли смысл продолжать спорить и что-то доказывать?       — Ты уверен в этом на все сто? — с надеждой тихо спросила она.       — На сто я сейчас мало в чем уверен.       — А в будущем есть ли хоть какой-то шанс?       Данил задумался, по-прежнему глядя сквозь пол в пустоту.       — Возможно.       Алиса сидела, опустив голову и обхватив ладонями колени. Она предчувствовала неладное, когда шла сюда. Нет, еще с разговора в больнице она ждала чего-то неприятного, но не думала, что у них все оборвется вот так.       Совсем недавно Алиса поняла, что, действительно, влюблена. Ей почти удалось разобраться в самой себе, но это нисколько не помогло их отношениям. Данил был не готов, либо просто не чувствовал того же, что и она.       — Ты любишь меня? — вытирая слезы, спросила Алиса, пожалев моментально о том, что произнесла это вслух.       Данил поднял на нее удивленный взгляд голубых глаз и, встретившись с ее зелеными, тут же неловко опустил.       — Я не знаю.       Алиса тяжело вздохнула, швыркнула носом и встала с кровати. Низко опустив голову, она быстро пошла к выходу из комнаты.       — Я провожу, — встав следом, произнес Данил.       Он молча наблюдал за тем, как она надевала куртку, проглатывая слезы. С сожалением в голосе попрощался с ней и закрыл дверь.       Он решил быть честным, дабы снять с себя лишний груз, но почему-то ему стало еще тяжелее. Злясь на самого себя, Данил вернулся в комнату и рухнул на кровать. Следующие несколько минут, а может и часов, он бессмысленно изучал белый потолок.       Данил понял одну жуткую истину. Неважно, как сильно ты стараешься быть хорошим и поступать правильно. Что бы ты ни делал, какие титанические усилия ни прикладывал, чтобы всех осчастливить и успокоить, всегда будут люди, которые страдают из-за тебя. И с этим ничего нельзя поделать.