Сулеймана разбудило щебетание птиц за окном. Он встал с огромной кровати и вышел на балкон. Погода была прекрасной. Солнце ярко светило, в саду летали птички и насекомые.
Через несколько минут в покои вошли слуги. В руках у них были несколько одеяний для Султана, кувшин с водой, махровое полотенце и небольшой тазик.
Сделав все водные процедуры и одевшись в тёмно-синий кафтан, Сулейман отправил рабов восвояси, а сам подошёл к рабочему столу.
По документам, лежащим на нём, о понял, что попал в август 1549 года.
Сулейман решил пойти к жене. В это время здесь, в ТопКапы, находился самый младший из их сыновей. Не будь у Джихангира этого горба, Шехзаде бы отправился в свой санджак.
Планы Падишаха разрушились в тот момент, когда двери открылись.
— Сулейман, — мягко произнесла вошедшая девушка. Фирузе… это её голос, но в это время хатун уже не было во дворце. — Наш сын, Назенин и её дочка Разие скоро подойдут. Я распорядилась подать завтрак на балконе!
— Кто тебе разрешал здесь хозяйничать, Фирузе?! — грозно спросил Султан. — Ты разве не…
— Папа, обед подали Назенин Султан и сестрёнка Разие уже на балконе! — речь Повелителя трёх континентов прервал тринадцатилетний Шехзаде.
Такое наглое обращение к своей персоне Султан терпеть не мог. Его разозлило поведение сына от этой… мегеры! Даже Мустафа в этом возрасте не позволял себе так обращаться к отцу.
— Марш в свои покои, Фирузе! — приказал Султан. — И его забери с собой!
— Но… — хотела что-то сказать девушка. Увидев взгляд правителя Империи, она обратилась к сыну. — Пойдём, Абдулла, папа сегодня не в духе. Позавтракаем с Назенин и Разие в наших покоях.
— Хорошо, мама.
Как только дверь за Фирузе и их, как понял Сулейман, сыном закрылась, Султан вернулся на террасу. Он распорядился подать ему завтрак сюда, на балкон, и продолжил смотреть вдаль.
Взгляд Падишаха зацепился за голубя, летевшего на нижнюю террасу. Это насторожило Сулеймана. Кто мог посылать письма
его хасеки?!
Вместо Хюррем на балкон вышла рыжеволосая девочка. На ней было одето нежно-зелёное платье. В волосах, заплетённых в косу, виднелась маленькая тиара. Девочка отвязала письмо от лапки голубя и дала птице что-то поесть.
— От кого письмо, Эке? — вот теперь к девочке вышла статная рыжеволосая женщина в изумрудном платье.
— Мехмед из Амасьи пишет, — ответила Эке. От этих слов Сулейман успокоился. — Сестре стало значительно лучше! — эта фраза заставила Падишаха насторожиться и задуматься. Сестрой могла быть и Михримах. Но что с ней случилось? От следующих слов Эке Падишах чуть не упал в обморок. — Повелителя уведомлять будем? — до этого тёплый, ласковый голос Эке стал холодным, как лёд.
— Сначала расскажем эту новость Хатидже. Потом передадим её через Сюмбюля Повелителю.
Султан стало страшно. Такого холодного голоса от жены он ещё не слышал. А это «Повелитель» сказано так сухо и без эмоций. Ему даже показалось, что Хюррем решила так сделать только из-за формальностей. Словно Сулеймана никогда не волновало здоровье детей!
Отдавшись размышлениям, он не заметил, как терраса Хюррем опустела. Единственное, что Султан увидел, — то, как рабыня уносит птицу с перил балкона.
Падишах распорядился вызвать к нему Великого Визиря. Вместо Лютфи Паши в покои вошёл Ибрагим.
— Повелитель, Вы пожелали меня видеть? — голос Ибрагима звучал отстранённо и холодно. Сулейману даже показалось, что зять его ненавидит.
— Да, Ибрагим, — мягко ответил ему Сулейман. Он надеялся, что Ибрагим перестанет говорить так холодно. — Ты, как мой друг и муж моей сестры, должен знать про здоровье моих детей.
— Шехзаде Абдулла и Разие Султан прекрасно себя чувствуют, Повелитель, — Паша говорил также отстранённо, смотря в пол. Его голос даже на секунду не стал теплее. Но ещё больше удивило Султана то, что его друг начал с сына наглой Фирузе и дочери его последней наложницы.
— А другие Шехзаде и Султанши? — уточнил Султан. — Как в своих санджаках Мустафа, Мехмед, Селим, Баязед. Как самочувствие Михримах, Джихангира и Эке? — имя последней он сказал на всякий случай, чтобы Ибрагим ничего не заподозрил.
«Зачем ему это? — удивился Великий Визирь. — После рождения Абдуллы ему стало всё равно на детей Хюррем».
—
Все Шехзаде прекрасно освоились в своих санджаках, — Ибрагим сделал акцент на первое слово. Он решил, что Падишах забыл возраст Джихангира, как и то, что Шехзаде находится в санджаке. — Нет причин волноваться, Повелитель.
— Тогда почему Мехмед написал, что Михримах стало лучше? — Суйлейман пытался посмотреть в глаза другу. — Что с ней произошло?!
— Лекари посоветовали Госпоже поехать в Манису. Там воздух лучше, — ответил Ибрагим. Султан он не лгал, но и не говорил всей правды. — У Михримах Султан обнаружились проблемы с сердцем, поэтому…
— Причину! — рявкнул Сулейман. — Не могли у неё из ничего возникнуть такие проблемы!
— Я не знаю, Повелитель, — коротко ответил Паша.
Сулейман разрешил другу удалиться. Ибрагим действительно мог не знать всех причин. Султан решил пойти к Хюррем. Его хасеки точно знает, почему Михримах заболела.
***
Сулейман шел по коридорам гарема. Его пугала эта тишина, стоящая повсюду. Она напрягала. Девушки вели себя тише воды, ниже травы. Ни сплетен, ни смеха, ни разговоров — ничего не было слышно. Даже слуги не бегали туда-сюда. Казалось, что гарем спал.
Рабыни присели в молчаливом поклоне. На них были простые платья, которые выдают новоприбывшим во дворец. У них даже прически были одинаковыми!
«Надо будет разобраться и с этим», — решил Султан. Он поднялся на второй этаж гарема, где расположились комнаты фавориток, пустовавшие много лет. Дальше по коридору начинались покои тех, кто подарил правителю потенциального наследника или дочку. Дальше следовали комнаты, в которых располагались сестры и выросшие дети правящего Султана. В самом конце находились покои управляющей гаремом. Как правило их занимала мать Султана, но сейчас там жила любимая жена Сулеймана.
Проходя мимо одних покоев, он резко остановился. Из-за закрытых дверей были слышны четыре голоса. Два из них принадлежали сестрам Сулеймана: Фатьме и Бейхнан Султан. Владелицами двух других были Фирузе и Назенин.
Ну разговаривали они и что с того? Притензий не было бы, если бы не то, о чем они говорили. Теперь-то Сулейман понял, почему наглая шпионка вошла в его покои. Она считала, что он уже умер. Скорее всего разыграла бы сцену, возвела на трон своего не менее наглого сына и, скорее всего, казнить всех остальных.
— Стража! — рявкнул Сулейман. Дождавшись евнухов, он, яростно сверкая глазами, продолжил. — Увести в темницу четырех девиц-заговорщиц и из детей прихватите!
Евнухи сглотнули, но приказ поспешили исполнить. Они редко видели государя в таком гневе. Сопротивляющихся дам поволокли в тюремные камеры. Следом за ними вывели и двух детей.
Сулейман проводил их суровым взглядом. Для себя Падишах все решил, щадить он никого не будет! Даже если это его родные сестры. Головы полетят у всех. Может быть только Абдулла и Разие избегут смертной казни и поедут куда-нибудь подальше от столицы…
***
За действиями Султана наблюдал Сюмбюль-ага, спрятавшийся за углом. Евнуха очень испугал этот приказ. А если следом Повелитель прикажет увести Хатидже Султан, Хюррем Султан или, не допусти Аллах, Эке Султан?!
Главный евнух побежал к своей рыжеволосой госпоже. Он буквально влетел в покои, чуть не сбив с ног служанок и напугав Султанш, попивающих шербет.
— Сюмбюль, что случилось? — взволнованно спросила Хюррем. Таким испуганным она видела его довольно давно в тот день, когда Валиде Султан скончалась.
— Повелитель идет сюда! — сообщил евнух. — Он приказал увести Фатьму Султан, Бейхан Султан, Фирузе Султан и Назенин хатун в темницу. А ещё Шехзаде Абдуллу и Разие Султан повели туда же!
— Аллах, помилуй! — прошептала Хюррем, поднимаясь с софы.
В коридоре послышались тяжелые шаги Султана. Хасеки не успела отдать приказы служанкам, как деревянные двери раскрылись, чуть не слетев с петель. В покои вошел Сулейман, все присутствующие склонили головы.
— Эке, ты, кажется, хотела рассказать Хатидже Султан что-то важное, — славянка говорила как-то странно. Как и на балконе, когда увидела Сулеймана.
— Да, матушка, — Эке ответила ей также бесстасно. Не поднимая головы, молодая Султанша вышла из покоев. Следом за ней выбежали Сюмбюль и остальные служанки, закрыв двери.
Сулейман разглядывал свою любимою жену. Она была какой-то другой. Не такой Хюррем, которую он запомнил. Та Хюррем была яркой, веселой, всегда была рада видеть своего мужа. Но сейчас перед ним стояла холодная, спокойная, чужая Хюррем. Или эта безэмоциональность появлялась только в его присутствии?
— Вы что-то хотели, Повелитель? — наконец спросила Султанша.
«Что же здесь произошло? Почему ты стала такой? Почему гарем утратил все краски и эмоции? Почему все боятся меня? — думал Султан. — О, Аллах, этот мир еще кошмарнее моего!»
