***
Эке Султан бежала по коридорам гарема к покоям своей тётушки. Девочка понимала, что Повелитель пришёл к маме не просто так. А тётушки Хатидже и Шах-и-Хубан Султан умели усмерить гнев Падишаха. Рыжеволосая госпожа влетела в покои Хатидже. Сёстры Султана обсуждали поднявшийся в гареме шум. Увидев встревоженную племянницу, они подскочили с тахты. — Что случилось, Эке? Тебя выдают снова замуж? — обеспокоенно спросила Шах. Женщина знала о страхе племянницы. Что тут таить? Об этом знали все. Кроме Сулеймана, разумеется. — Подожди, Шах! — одёрнула сестру Хатидже. Эке трясло, как при лихорадке. Такое последний раз случалось, когда Сулейман заходил в покои Хюррем три года назад. — Он снова к Хюррем пришёл? — Да, — тихо ответила Эке. Ей было страшно. Тогда***
— Хюррем, пожалуйста, скажи правду! — Султан сделал ещё один шаг ближе к жене. — Не тронь её, Сулейман! — голос Хатидже эхом пронёсся по покоям. Султанша в несколько шагов преодолела расстояние от дверей до Султана и Хюррем. Она оттокнула мужчину и встала между ним и подругой. В руке госпожа крепко сжимала саблю. — Убирайся в свои покои! — прощипела она. Потом тон её голоса изменился. Он стал мягким, даже заботливым. — Он тебе ничего не сделал? — Нет, — медленно ответила Хюррем, разминая запястья. Он заметил, что кожа сильно покраснела в тех местах, где он её держал. — Вроде нет. — Прикажи слугам собирать ваши с Эке вещи. Вместе с Шах уедите в её дворец. — Спасибо, Хатидже, — рыжеволосая Хасеки улыбнулась женщине. Так тепло она улыбалась только детям и ему. Оставив подругу командовать, Хатидже схватила Сулеймана за руку и потащила его через весь гарем. Чтобы он не дёргался иногда размахивала оружием. Стража, встречавшаяся на пути, молча отходила в сторону. Никто не хотел вызывать гнев Хатидже Султан. Да и сабля в руке, если честно, пугала… — Ты хочешь знать, что случилось с Михримах?! Хочешь знать, что она пережила?! Что мы пережили?! — Хатидже было всё равно, что с ней будет дальше. Ей просто надоело молчать. Надоело каждый день смотреть на то, кем стал её некогда любимый брат. — Да, — Сулейман согласился. Он не знал, что здесь произошло. Но сердце говорило, что это его вина. — Да?! Тогда слушай!***
Два года назад
Вечерело. По дороге ехали две кареты, запряжённные вороными лошадьми. В одной ехали тринадцатилетняя Айше-Хюмашах Султан и девятилетний Султанадзе Осман. В другой — сама Михримах Султан, её младшая дочь — Нур-Хюррем Султан и служанка Нюлифер-хатун. Они ехали домой, в свой дворец. Рустему Паше пришлось остаться в главном дворце. Внезапно кареты остановились. На улице послышалась какая-то возня. Михримах осторожно выглянула в окно из-за шторы. — Мама, что там? — тихонечко спросила шестилетняя Нур. — Тише, солнышко, не бойся, — госпожа нервно погладила дочку по огненно-рыжим волосам. — Нюлифер, слева от нас лес. Карету прижали прямо к краю дороги. Бери Нур, и уходите. Быстро! — Х-хорошо, госпожа, — ответила служанка со слезами на глазах. Девушка взяла ребёнка на руки и вышла из кареты, закрыв дверцы. Как и приказала Михримах, она побежала в глубь леса. В это же время из первой кареты выбежала Айше-Хюмашах и её служанка. — Не смейте трогать матушку! — раздался громкий голос Османа. Султанадзе выхватил саблю из ножен убитого янычара. Несколько секунд было тихо. Потом раздался душераздирающий крик: «Осма-а-а-а-н!». Снова тишина. Топот копыт. Когда лошади удалились, Хюмашах побежала к дороге. Михримах Султан нигде не было. Наверное, её забрали. Девочка упала на колени рядом с братом, пытаясь привести его в чувства. По щекам султанши катились слёзы. Нур села рядом с сестрой, вцепившись маленькими ручками в её платье. — Простите, — прошептал Осман. Его ресницы дрогнули, серые глаза открылись. Сколько боли в них было! — Айше, Нур, простите… я… я не защитил матушку! Что один Осман мог сделать этим бандитам? Девочки не винили брата. Они помогли ему подняться, а потом крепко обняли. Вдали послышался топот лошадиных копыт. Осман, как настоящий воин, вновь поднял с земли саблю и вышел вперёд, оставив за спиной женщин. Его старшая сестра тоже взяла в руки оружие, передав Нур служанкам. С приближением лошади всадника становилось видней всё лучше. Дети облегчённо вздохнули, увидев отца и двух янычар. Приблизились к каретам, Рустем помрачнел. Вокруг валялись трупы охраны. Старшие дети стояли с салями в руках. А младшая дочь еле сдерживала слёзы стояла рядом с двумя служанками. Но Михримах нигде не было видно. Если честно, в голову Паши стали лезть самые дурные мысли. — Что произошло? Вы целы? Где Михримах?! — засыпал вопросами старших детей мужчина, спрыгнув с коня. — На нас напали, — ответил Осман. — Я видел, что Нюлифер-хатун и Авшар-хатун забрали сестёр и побежали с ними в лес. Матушка и я остались… — Отец, брат честно пытался защитить нас, но их было слишком много, — перебила Османа Айше. — Когда мы выбежали из леса, он лежал на земле без сознания! Во время рассказа Нур побежала к отцу. Паша, не долго думая, поднял её на руки. Рыжеволосая малышка тихо заплакала, прижавшись к нему. — Возвращаемся в Топ-Капы! — приказал Паша. Он обратился к стражникам. — Батухан, отправляйся вперёд и попроси прислать людей, чтобы доставили кареты во дворец. Давут, Нюлифер-хатун, Авшар-хатун, ждите подкрепление здесь. — Как прикажете, Паша Хазрет Лери! — хором ответили воины и служанки. Рустем усадил дочку в седло, а сам сел позади. Осман сначала помог сесть Айше, не смотря на то, что девочка и так это умела, потом запрыгнул на лошадь сам.***
— Мы пришли к тебе за помощью, но ты отказался её искать! Ты аргументировал это тем, что Михримах решила сбежать от мужа! — Хатидже опустила взгляд. Сулейман понял, что сестра была в ярости. Как он мог о таком подумать? Если бы Михримах не любила мужа, сбегать бы не стала. — Только через год Рустем, Джихангир и Ибрагим нашли Михримах! Твоя дочь была при смерти… — Хатидже замолчала. — Нет, ты потерял своих детей, когда пригласил в свою постель эту Фирузе-хатун! — султанша никогда не признает эту мразь, виновную в смерти Валиде, равной себе. — Дочь священной династии Османов была при смерти! Сулейман попятился назад и рухнул у кровати.***
Волосы были растрёпаны. Одежда порвана. На лице засохли солёные дорожки, смешанные с кровью. Дышать тяжело. Сколько её здесь держат? Месяц? Полгода? Год? Она не знала. Не знала, где её держат. Над ней издевались. Насиловали физически и морально. Не давали есть. У этих разбойников была цель: сломать девушку. «Я, Михримах Султан, дочь Хюррем Султан! Я жена второго визиря нашего государства Рустема Паши, мать его детей! Я дочь династии Османов! Я любимая племянница дочерей покойного Султана Селима Хана! Я сестра своих братьев! Я не сломаюсь!» — повторяла про себя султанша. Она не показывала похитителям свою слабость. Плакала лишь тогда, когда никого в подвале не было. Михримах отползала в угол, пытаясь отбиться от мускулистого мужчины. Она поняла его намерения, когда тот только полез ей под юбку. До этого они «работали» только на верху. Заставляли обсасывать их члены, избивали прямо на лицо. Некоторые личности вставляли члены между грудей… — Н-не над-до, п-пож-жалуйста! — она вжалась в угол. Закрывает глаза, скатывась по стене вниз. Кожу на спине она, разумеется, сдирает. Дверь снова открывается, впуская кого-то. Она слышит, что чьи-то тяжёлые шаги подходят ближе. Потом свис металла. Грохот. Что-то упало. К ней подбегают и крепко-крепко обнимают. Султанша приоткрывает глаза и видит напротив себя лицо мужа. Он помогает ей подняться и прижимает к себе. Михримах дрожит, сжимает в руках ткань его кафтана. Мужчина одевает на супругу свой кафтан и застёгивает каждую пуговицу. — Р-рус-с-стем? — голос дрожит, как и всё тело. В глазах пустота, но где-то на дне всё ещё горит маленький огонёк. - Тише, тише, — успокаивающе шепчет Паша. Он приобнимает её за плечи и ведёт к выходу, на свободу. — Теперь всё хорошо.***
— Михримах ничего нам не рассказывала. Мы все: Хюррем, Рустем, я, Шах, Эке, дети Михримах и Рустема — все были рядом… из санджаков каждую неделю приходили письма… Только тебе, Фатьме, Бейхан, Фирузе и Назенин было всё равно! Сулейману стало плохо. Теперь он понимал, почему дочь уехала в Амасью. «Хюррем, Хатидже, Шах и Эке тоже могли уехать, — вдруг понял он. — Неужели… неужели я заставил их здесь остаться?!» — Я ненавижу тебя, Сулейман! Мы все тебя ненавидим. Даже отец был лучше тебя! — прошипела Хатидже перед тем, как выйти из покоев. Султан молча слушал сестру. В кого он превратился в этом мире? В монстра. Каким бы жестоким не был его отец, но Султан Селим отправил бы всю армию на поиски дочерей, если бы одну из них похитили. Он бы медленно отрезал по кусочку тела от тех глупцов, посмевших пальцем тронуть его султанш. Чуть позже в покои молча вошёл Ибрагим. Паша положил на султанский стол печать Великого Везиря. Он уже собирался удалиться, но Сулейман окликнул старого друга. — Ибрагим, подожди! — Султан вскочил на ноги и подбежал к мужу сестры. — Да, Повелитель, — Паша остановился. Сулейман почувствовал, как его напряглись плечи, когда Султан дотронулся до него. Что ж, Ибрагим имеет полное право ненавидеть своего шурина. — Расскажи, почему меня боится Эке. Пожалуйста, Ибрагим, я должен знать… Ибрагим удивлённо посмотрел на бывшего лучшего друга. Эке боялась не только Повелителя. Она боялась почти всех мужчин. Исключением являются только близкие: братья, племянники, он сам, Рустем, Лютфи и Баран, муж Махидевран Султан.***
Шесть лет назад
Ибрагим шёл к султанским покоям. Ему срочно нужно было рассказать другу о будущем муже его младшей дочери. Азиз Паша был красивым, богатым, но жестоким. Постоянными избиениями он довёл свою прошлую супругу до смерти. Ибрагим, как и все во дворце, знал о том, как сильно султанши любят Эке. Девочка была копией своей матери, когда та только попала в гарем. Чистая, невинная, добрая рыжеволосая молодая госпожа. К ней тянулись все: племянники в тёте души не чаяли, рабыни тоже любили её. Ну не мог Ибрагим допустить, чтобы эту светлую девочку уничтожил жестокий Азиз! Сулейман внимательно слушал Ибрагима. Но в конце речи паргалы Султан засмеялся. Ну не верил Падишах в жестокость Азиза.***
— Свадьба состоялась. Эке и Азиз уехали во дворец Паши. Через три года Вы вызвали Шехзаде в столицу. Шехзаде Джихангир должен был пройти посвещение, — да Сулейман помнил ту церемонию. Он был рад, что все его дети дожили до неё. — Тогда мы гуляли на лошадях в лесу.***
Лето. Солнце светит, трава блестит, птицы поют. В небольшой роще, окружающей дворец Ибрагима Паши раздался топот копыт. Пока султанши вели беседу в беседке, мужчины решили покататься на лошадях. Проезжая мимо очередного дерева, Шехзаде Джихангир увидел женскую руку. Он остановился и слез с коня. Обойдя растение, он сам чуть не упал. У дерева сидела его сестра. На ней было простое чёрное платье, её кожа неестественно бледна. — Джихангир, что-то случилось? — к младшему Шехзаде подъехали остальные братья. — П-подойдите сюда, — прошептал Джихангир. Баязед подбежал к бледному брату, чтобы удержать от падения. — О, Аллах! Её скорее надо к целителям отвести! — крикнул Мехмед. Он с Мустафой взяли её под руки. Эке была в сознании, но ничего не соображала. Паши заметили отсутствие братьев и развернулись. Они быстро нашли их. Увидев Эке, они всё поняли.***
Сулейман в который раз за день захотел провалиться сквозь землю. Он добровольно отдал свою дочку замуж за такого человека. Другую же даже искать не стал! Да, он понимает ненависть Хатидже, и холод Хюррем. Её дети страдали, а она ничем не могла им помочь! Холод Ибрагима теперь тоже понятен. Паргалы ведь тоже отец. Если бы кто-то посмел навредить его Хуриджихан… Сулейман представлял, чтобы его друг сделал. Скорее всего Лютфи Паша и Рустем Паша тоже будут холодны с ним при встречи. Вероятно, последний Султана просто ненавидел. — Мы успели вовремя, Эке Султан удалось спасти. Потом шли недели бессонных ночей. Однажды вечером Вы ворвались в покои Хюррем Султан.***
Сулейману только что сообщили о смерти Азиза Паши Бейхан и Фатьма. Но он уже нёсся в покои жены. Ведь это не дело: убивать супруга из-за неприязни! Эке должна знать своё место. — Ты не посмеешь тронуть мою дочь! Хюррем смотрела на него. Она не боялась. В глазах было только одно желание: защитить дочь. Но Султан молча влепил ей пощёчину, потом ещё одну и ещё… Мужчина остановился только после крика Эке. Тогда Падишах переключился на неё. Он бил девочку по животу, груди, ногам и рукам. Когда Сулейман выходил, в главных покоях лежали два тела. Слава Аллаху, их успели спасти!***
— Эке Султан больше не сможет иметь детей, — тихо сказал Ибрагим, завершая свой рассказ. Паша ушёл. А Сулейман остался. Как же ему хотелось снова умереть! Этот мир ещё хуже. Здесь он сам уничтожил всё, чем дорожил.