Закон равновесия

Тогда, когда все это случается, Дэрил первее всех бросается на поиски. Разбивает черепа оставшимся ходячим, разбивает собственные руки, отбрасывая камни и куски дерева. Мог бы разбить еще очень многое, только сердце его явно уже ничего не спасет. Он ищет, как поисковая собака, едва не воет от тоски, преданный до конца, как пригретая хозяином дворовая псина. Полу не нравится сравнение, но ничего более точного на ум не идет. Конечно, Рика ищут все. Никто не может остаться равнодушным и безразличным, слишком многое он для них сделал, слишком многим пожертвовал и слишком родным для всех стал. Но постепенно даже у самых крепких и верных опускаются руки. И через две недели Мишонн приказывает прекратить поиски. Пол знает, как нелегко ей это дается. Но она всегда была умна и практична. Она знает, если они до сих пор не нашли Рика, значит его тут нет. И причина почему — его отнесло течением реки далеко вниз или от него банально ничего после взрыва не осталось — важна, но куда важнее жизни остальных. Под их ответственностью слишком много душ. Но Дэрил одиночка — был им до встречи с Риком — и теперь у него нет ни одного повода не вспомнить об этом. Дэрил в каком-то смысле даже любит их всех — оставшихся в живых — хороших людей и тех, кого он мог бы смело назвать друзьями, но вряд ли когда-нибудь назовет. Но ничто не может его удержать от дела, которое он счел теперь своим долгом. Пол знает, когда Дэрил возвращается в Хиллтоп и залетает в фургон, в котором оставались какие-то его вещи, что если он выйдет за ворота сейчас, он уже никогда не вернётся. Пол не знает эгоист он или слишком думает о других. Он понимает, что и Дэрилу место среди них, даже если сейчас его рана слишком свежа. Наедине с самим собой он ее явно не залижет, только раздерет сильнее, чтобы никогда не забывать, что никого нельзя впускать в свое сердце. Но и людям в Хиллтопе-ли, в Александрии-ли, — где бы он ни решил остаться, — нужен такой человек как Дэрил. Умеющий выживать и защищать других. Пол молчит о себе. Потому что о себе думать сейчас кажется последним делом. Надо быть законченным обмудком, чтобы вспоминать о своих мечтах и желаниях. Но если Дэрил сейчас уйдет, каждый из них лишится последнего шанса. Поэтому Пол заходит в трейлер. Слыша, как скрипит половица на входе под тяжестью его тела. Медленно закрывает дверь, не отрывая взгляда от Дэрила, точно тот разъяренный тигр, который в любой момент нападет на человека, осмелившегося остаться с ним в закрытом пространстве. Дэрил на секунду бросает на него хмурый взгляд и тут же продолжает возиться с вещами. — Дэрил…— пытается сказать Пол — сам не понимая еще что именно. Но ведь, как говорится, главное начать. — Отвали, — отрезает Дэрил. Ему не нужны слова утешения — они ничего не дадут. Ни успокоения, ни надежды. Они пустые. И бесят его. Его реакция такая яркая и острая, что кажется, будто взрыв произошел не более получаса назад. Но Пол не может отступить. Если Дэрил уйдет, он больше не вернётся. — Я тебя не отпущу, — бросает Пол первое, до ужаса правдивое и до крайности неуместное. — Не тогда, когда ты на взводе. Дэрил только фыркает — тихо, без запала. И продолжает собираться. Пол как никогда прежде жалеет о том, как мало у Дэрила вещей. Что вообще держит его в Хиллтопе? Явно не затасканное цветное пончо и пара рубашек. — Дэрил, — зовет он и делает шаг, протягивая руку. — Поговори со мной. И Дэрил буквально отшатывается, словно к нему тянется не Пол, а самый прогнивший ходячий. — Что в слове «отвали» тебе непонятно? — рычит он. «Ты не можешь мне помочь», — говорит по сути. Но Пол согласиться не может. Он к такому не приучен: ни сдаваться, ни позволять другим себя разрушать. Но он совсем не понимает, как к Дэрилу сейчас подступиться. Тот ершится и скалится, и, если его тронуть сейчас, точно укусит. Как кусаются звери, которых спасают из силков. Пол знает, на что идет. У него нет защитной куртки и толстых перчаток — только обнаженное сердце и желание удержать от необдуманных решений. На защиту они тянут слабо, больше на провокацию. Он понимает, что в сердце его вонзят когти и зубы, да вот парадокс — оно ему уже давно не принадлежит. Право хозяина распоряжаться им как ему только вздумается. Впрочем, сейчас это не важно. — Я не умею отваливать. — Очень зря, — Дэрил делает последнее предупреждение. Иначе это никак не назвать. Пол играет с огнем. Пол играет со спичками рядом с разлитой цистерной топлива. Он пожимает плечами. — Так и знал, — цедит тот: — Не надо было сюда заходить. — Уходя — уходи, — кивает Пол, всеми силами стараясь сохранять спокойствие. Оно бы, пожалуй, граничило с невозмутимостью, но в подобной ситуации ее могли бы счесть банальным неуважением так же как и привычную защитную реакцию — пошутить. — Может, ты затем и зашел? Чтобы можно было остаться? Он кладет ладонь на плечо Дэрила, зная, что тот попробует ее сбросить. — Пошел ты, — бросает Дэрил. Но эффекта нет. Наверное, чужое спокойствие бесит его безмерно. До такой степени, что он даже смотрит в глаза, хотя обычно не любит зрительного контакта, и в его собственных плещется ярость. Практически ненависть — Пол не потерял друга, Брата. Повод достаточно веский. — Пошел. Ты. Дэрил отмахивается, сбрасывая с себя прикосновение. И тут же бросается вперед, стараясь повторить свой коронный правой. Но второй раз трюк не удается. Пол готов, у Пола есть место для маневра. Дэрил большой и сильный, и Пол понимает, что ему нельзя попасть под удар. Он виляет в узком пространстве, не обращая внимания на разрушение, остающееся за ними. Он следит за чужими конечностями, чтобы не упустить момент, когда ботинок врежется в солнечное сплетение или по челюсти пройдется крепкий кулак. Но в какой-то момент Дэрил молча делает рывок, заключая Пола в извращенное подобие объятий. Пол сначала слышит то ли рык, то ли стон. Потом до мозга доходит вспышка боли. Дэрил бьет в живот. Раз. Другой. Пол не стонет только потому, что воздух предательски покидает легкие. Но он с мазохичным упорством лишь хватается за Дэрила в ответ, с трудом удерживается, когда запястья сковывают крепкой хваткой и тянут в сторону. Валится вместе с ним на пол — в обломки полок и в слова с выпотрошенных книг — и ждет, напрягая пресс, когда Дэрил прекратит. Давай, — говорит он мысленно. Накажи меня за то, что я — не он. За то, что жив, а он — нет. Покажи мне, как больно тебе. Как мир несправедлив и ужасен. Расскажи мне, что чувствуешь и больше никогда не ври, что ничего. Я сохраню твою тайну. Давай, Дэрил. Бей! Сначала его удары тяжеловесны и мучительны. Он отдает в них всего себя. И Полу приходится нелегко, но все же это лучше, чем если бы Дэрил остался на ногах, а он лежал на полу. У Дэрила бы было куда больше возможностей. Может, он бы сдержался и не убил Пола. Но едва ли тот бы отделался синяками. Чем дальше, тем слабее становится Дэрил. Его ярость превращается в гнетущую тоску, осознание собственной беспомощности, понимание, что он ничего, в сущности, изменить не способен. Он дышит тяжело и загнанно, а вскоре и вовсе перестает бить. Просто цепляется за Пола и крупно дрожит от напряжения. Пол не шепчет утешительных слов, не ослабляет хватку, чтобы бездумно гладить по спине. Лишь кончики пальцев постепенно расслабляются и скользят по шее между темных прядей. Это не тянет на ласку. Он даже не уверен, что Дэрил чувствует эти невесомые прикосновения. Что Дэрил вообще хоть что-то осознает. Они ничего не говорят. Слова — просто шум в потоке времени. Пол просто рядом и старается доказать, что Дэрил все еще не один. Даже если наутро он все-таки решит уйти, он будет знать, что его всегда ждут. Пол не хочет сковывать его цепями ответственности и вязать канатные узлы привязанностей. Но он может попытаться оставить тоненькую ниточку, и Дэрил сам решит оборвать ее или позволить стать чем-то большим. Пол ждал уже долго. Постоянно откладывал, твердил себе, что не время. Что только все усложнит, если попробует стать ближе. Боялся, что Дэрил не потерпит наглости и просто уйдет к тем, с кем его связывает гораздо больше пережитого. А теперь, когда они вдвоем лежат на полу, цепляются друг за друга и громко дышат в оглушающей тишине, можно ли сказать более красноречиво? И Полу остается только ругать себя за заторможенность, своего рода трусость. Он знает, что заслужил его ярость. И как настоящий Иисус не зря принял на себя эту боль. ———— Утром Дэрил выпутывается из чужих рук, и тихо покидает трейлер. Пол не спит, лишь делает вид, чтобы не смущать его своей реакцией или ее отсутствием. Когда он уходит, Пол переворачивается на спину и слепо смотрит в потолок. У него сейчас нет сил и желания разбираться с беспорядком — в трейлере и жизни. Он чувствует смертельную усталость, словно и впрямь забрал у Дэрила все, что его тяготило. Хотелось бы в это верить, но Пол знает — ничего не проходит просто так по одному желанию. На плаву его держит лишь понимание, что они с Дэрилом прежде еще никогда не были так близки. Так ли важны обстоятельства, если он все еще ощущает на себе его крепкие руки, жар кожи под пальцами, слышит запах естественный и резкий. Пол облизывает пересохшие губы, жмурится, чтобы продлить этот миг. Он не извращенец и не урод, который возбудился от долгого воздержания и близости другого мужчины, но он знает, что не просто задержал Дэрила. Между ними случилось нечто более глубокое и серьезное, чем просто срыв и поддержка. Хотя они лишь раз посмотрели друг на друга, но не поцеловались и не позволили себе чего-то большего. Пол не то чтобы романтик, но он всегда был уверен в своих аналитических способностях. Он умел отличать «своих», даже там, где все другие, кричащие о своем безотказном «гей-радаре», отмахивались и говорили: «Тебе нечего тут ловить, парень». Чуть более долгий взгляд, незаметное касание, другие мелкие детали… Пол не думал, что всему причиной его природное обаяние и способность влюбить в себя любого. Не думал и теперь. Но именно сейчас, с Дэрилом, он бы и впрямь не отказался, если бы оно действительно работало. Он выходит из трейлера через час или больше, нацепив нелепые фенечки на запястья, чтобы спрятать от чужих взглядов синяки. Идет в кладовку, чтобы найти молоток и гвозди, может быть, лишние доски — некоторые полки едва ли подлежат восстановлению. Сейчас важно просто чем-то заняться, потому что иначе кажется, что поток бесполезных мыслей просто разорвет его на части. И он действительно удивлен, увидев у забора Дэрила. Да, он заметил, что вещи его остались на месте, но он действительно мог бы уйти в том, чем был — он никогда не был требовательным в вопросах комфорта. Дэрил чистит оружие, сосредоточенно и упоенно, словно погрузился в транс и ничего вокруг не существует. Однако, словно почувствовав на себе чужой взгляд, он поднимает голову и смотрит на Пола. Он не встревожен, но явно чуть смущен. Его поведение — не обещание и не надежда на развитие чего-бы то ни было. Он явно хотел бы спрятаться, отстраниться, списать все, что случилось на глюк или помешательство. И все-таки. Он все еще в Хиллтопе. Пол счастлив и этому факту. Он слегка улыбается и скрывается в кладовой, даже не пытаясь успокоить разогнавшееся сердце. ———— Их нелепые танцы вокруг друг друга в последующие дни то веселят, то откровенно бесят обоих. Дэрил не возвращается в трейлер. Бог его знает, где он проводит ночи. Возможно, на крыльце особняка, а может, на ночной охоте. Иногда он уходит из поселения на несколько дней, а когда возвращается, не ищет встреч с Полом. И все-таки… Все-таки однажды, когда Пол сидит у трейлера и читает книгу — солнечный день сейчас лучшая пора для чтения — Дэрил подходит сам, смущенный то ли фактом своей смелости, то ли тем, что тень его легла на страницы и он, вроде как, мешает. — Привет, — говорит Пол, взглянув на него, не в силах сдержать улыбки и не жмуриться от солнца. Дэрил в своей вечной черной рубашке с закатанными рукавами и жилете с крыльями, в старых потертых брюках и потрепанных ботинках. На голове его привычный хаос черных волн. Словом, Дэрил выглядит потрясающе. Пол не может представить лучшего. — Привет, — хрипит Дэрил. Пол пытается не цепляться за детали, убеждает себя, что его совершенно ничего не возбуждает. Перед ним обычный мужик. С самыми обычными руками, волосами, глазами. Мало ли таких — с волчьим взглядом и рокочущим голосом? — Читаешь? — спрашивает он очевидное. Полу знаком такой подход — узнать что-то бессмысленное и совершенно незначимое, а по реакции решить, стоит ли переходить к сути. — Ага. «Повелитель мух», — Пол дружелюбен и не спрашивает, знаком ли он Дэрилу. Он не сомневается в его интеллектуальных способностях, но на любителя засесть с книгой в свободное время тот откровенно не похож. Дэрил только кивает, чем подтверждает догадки о том, что литература его едва ли интересует. По крайней мере сейчас. — Мало тебе повелителей за забором? — тем не менее хмыкает он. Полу нравится аналогия и он улыбается шире. — Она не про ходячих. Скорее про таких, как мы. Дэрил некоторое время молчит. Скользит взглядом по лицу, задерживаясь на губах. Топчется на месте и все-таки переходит к сути. — Я хотел извиниться. На самом деле, Полу не нужны извинения. Он не зол и не обижен на Дэрила. Глупо было бы обижаться на то, чего ожидал, на то, к чему шел абсолютно сознательно. Дэрилу нужно было спустить пар, Дэрила нужно было остановить. — За что? И вообще-то, это важная деталь. Может, в координатах Дэрила вовсе не драка является чем-то требующим урегулирования. Возможно, его больше напрягает то, что Пол провел с ним ночь — пусть это и не включало в себя сексуальный подтекст. Может, для него неприемлемым был сам факт, что кто-то возился с ним, утешал, тратил свое время просто на то, чтобы быть рядом. — За всё, — Дэрил отводит взгляд, подбирает слова, которыми и обычно-то не привык жонглировать. — Я не должен был на тебе срываться. Все-таки драка. Дэрил чувствует вину за причиненную боль. И это не может не радовать. Но Пол не намерен заверять его в том, что всё в порядке. Потому что это ни разу не так. Он не хочет врать и делать вид, будто ничего не случилось, и между ними всё как раньше. Как раньше — это ничего. Приятели, даже не друзья. Пусть каждый и уверен в надежности другого. Но Полу мало «ничего». Пол распробовал «большее» и видит как оно может превратиться в реальность. Пол знает эту надежду, мелькающую в интересе Дэрила, в том как он смотрит на него иногда, думая, что Пол не замечает. В том, в конце концов, что Дэрил все еще в Хиллтопе, хотя никто больше не хватает его на пороге и не просит остаться. Пол откладывает книгу и неторопливо встает. — Хочешь, чтобы я сказал, что прощаю тебя? Они с Дэрилом теперь близко, но до уровня той ночи, конечно, не дотягивают. Дэрил ведет плечом. — Не знаю. Если это так. — Нет, я тебя не прощаю, — Пол по-прежнему мягок в тоне, не улыбается, но, если посмотреть в глаза, все сразу станет ясно. Пол затеял игру. Только вот Дэрил в глаза не смотрит. — Ты даже не помог мне устранить тот хаос, что остался после тебя в трейлере. И мои ребра все еще ноют после твоих кулаков. Дэрил закусывает губу, похоже, признает несостоятельность своей просьбы. Кивает сам себе и уходит. А следующим утром Пол находит прислоненными к боку трейлера цельные дверцы, идеально подходящие к шкафу, который пострадал в их потасовке. ———— Вечером уже Пол находит Дэрила. Тот возится с мотоциклом. И Пол говорит себе в очередной раз, что нельзя просто так залипнуть на его руках, испачканных в чем-то темном и тягучем, какими бы притягательными они ни были. Он отсчитывает ровно две секунды для своей слабости, вскидывает брови и отводит взгляд, чтобы придать лицу выражение привычной безмятежности. — Ты опять пропустил ужин, — тянет он, разглядывая темнеющие в закатном солнце облака. Дэрил оглядывается, но явно не знает, какие комментарии нужны в ответ на это риторическое замечание. — Я тебе захватил, пока все не разобрали, — добавляет Пол и показывает две тарелки в своих руках. — Ты же не на какой-то старомодной диете? Дэрилу неловко. Он бормочет еле слышное «спасибо» и ищет тряпку, чтобы протереть ладони. А Пол снова позволяет себе немного посмотреть. Потом они садятся рядом на низкую, не слишком удобную лавочку и даже немного болтают о чепухе пока едят. О погоде, что нужно будет проверить крышу, о том, что миссис Нолан говорила, что ей можно принести вещи на стирку. Жизнь продолжается, течет в мелких делах и бытовых вопросах. Совершенно не обязательно каждый день бороться за свою жизнь или жизнь кого-то близкого даже сейчас. У них все еще есть право на тишину и отдых, по крайней мере, до тех пор, пока снова какие-нибудь гады, желающие поживиться, не заявятся на порог. — Ночью будет дождь, — говорит Пол, когда в тарелках ничего не остается, и Дэрил замолкает, словно изумившись этому факту, потому что теперь, кажется, диалог тоже нужно прекращать. — Не думаю, — Дэрил с сомнением косится на небо. Не сегодня, так завтра, — замечает мысленно Пол. — В любом случае, место в трейлере для тебя все еще есть. Мне бы спалось спокойнее, если бы я знал, что ты не мокнешь где-то на улице. Он забирает посуду и оставляет Дэрилу право решать, готов ли он зайти в открытую дверь. И Дэрил приходит. Но, как ни странно, их отношения данный факт теплее не делает. Удивительным образом Дэрил умудряется еще реже пересекаться с Полом. Приходит поздно ночью, пробирается к своему месту в темноте и уходит еще до рассвета. О его присутствии здесь хоть иногда говорят только тушки зверей, которых он приносит с охоты. И то он быстро прекращает, очевидно заметив, что сам Пол с разделкой и готовкой возиться не привык. Куда надежнее отнести их повару. Все равно Пол не сделает себе кроличью шапку, даже если захочет. А иногда что-то меняется в самом трейлере, если Пол занят где-то целый день. Дэрил установил двери, которые сам принес раньше, поправил полки, но расставлять книги и мелкие безделушки не стал. Пол думает, что его слова о заглаживании вины принесли свои плоды. Но этого ему становится мало. Ему не нравится, что Дэрил избегает его, изображает из себя неуловимую тень. Отчасти он понимает причину такого поведения. Или хочет верить, что понимает, и причина именно в том, о чем он и думает. У него нет другого пути, кроме как проверить свои догадки. Он думает, что терять ему нечего, потому что в нос-то он уже получал. И не только в нос. Единственное, что слегка его тормозит — это опасение, что Дэрил просто станет еще дальше. Флиртовать с Дэрилом сложно. Важно не перейти тонкую грань, когда флирт станет очевиден и удержаться на отметке «чуть серьезнее, чем дружеские» беседы. Полу не хочется казаться похотливым извращенцем, но ему нужна какая-то ясность насчёт мыслей Дэрила по поводу себя. Может быть, и самому Дэрилу она нужна. ———— День выдаётся теплым, но не солнечным. Плотные белесые облака неравномерным ватным одеялом закрывает небо, отбрасывая на землю тень. Воздух свеж, бодрит размякшее после сна тело. Пол с крыльца видит, как Дэрил о чем-то переговаривается с Тарой, стоя у ворот. Тара что-то объясняет, активно жестикулируя, а Дэрил слушает и время от времени кивает. Реже — что-то отвечает, коротко и расслабленно. Они достаточно далеко, но Пол невольно замирает, рассматривая их взаимодействие. Влияние Дэрила на всю его сущность даже на этом расстоянии кажется издевательским и несправедливым. Пол не может не дышать глубже при виде широких плечей, загорелой полоски кожи под волосами. Пол не может не хотеть увидеть больше. Ему не нужно долго думать, чтобы накинуть на плечи плащ, подойти к ним. За спиной Дэрила рюкзак и арбалет. И это отличный повод, чтобы увязаться за ним и оказаться вдали от города и посторонних глаз. Возможно, отсутствие свидетелей его хоть немного раскрепостит. Возможно, Полу нужно быть более настойчивым, чтобы перестать топтаться на месте в их неловких отношениях. Уж лучше получить уверенное «нет», чем бесконечно надеяться, что полупрозрачные намеки означают «да». — Привет, — бросает Пол им обоим. — Составлю тебе компанию, если ты не возражаешь. Наверное, Дэрила должно разозлить подобное нахальство, но его замешательство длится недолго, и он молча пожимает плечом — как пожелаешь. Всегда бы так. Желаний у Пола хоть отбавляй. Они пробираются по лесу почти не разговаривая. Деревья хранят покой, окутанные сумраком, редкие птицы перебрасываются мелодичной трелью и замолкают, шорох насекомых ритмичен и монотонен. Дэрил явно привык сливаться с пространством, таким же диким и сосредоточенным, как он сам. Пол видит это ясно по уверенным, бесшумным шагам, по тому, как он держит голову, различая самые незаметные знаки, вслушивается и не упускает ничего из внимания. Поэтому Дэрил все еще жив. Потому что умеет отличить след наевшейся недавно собаки от косой поступи ходячего, запах раненого от мертвого, по звукам шагов своего от чужого. Пол мешает ему. Он не враг и не желает ему зла, но с каждой новой потерей Дэрил все яснее понимает, что одиночка. Так проще идти и не вслушиваться, отстал ли спутник просто чтобы завязать шнурок на ботинке или потому что костлявые гнилые пальцы впились в его шею. Так не нужно бежать кого-то спасать и слушать позже разрывающееся сердце, потому что оказался бесполезен. В этом новом, страшном мире Пол не знает проживет ли он еще хотя бы год или умрет сегодня же из-за какой-то нелепой, злой случайности. Может быть, зря он пытается ворваться в чужую душу, если не может пообещать хотя бы такую малость — прожить как минимум столько же, сколько и он. Но, если уж быть до конца честным, разве в прежнем мире мог? Да, шансы быть целым и невредимым несколько снизились, да, из каждого подвала не вываливались толпы мертвецов. Но Пол все еще мог перечислить с ходу столько возможностей покалечиться, что оправдания кажутся абсолютно глупыми и пустыми. Пол знает, сейчас, как и раньше, есть только здесь и сейчас. Никакого «через год» или «вечером», никаких отсрочек и промедлений. Иначе — не успеть. — Отличный день, — улыбается Пол этой мысли. Дэрил останавливается и оглядывается. В глазах — непонимание и ожидание подставы. Неужели он так привык искать в словах Пола подвох? — Наверное, — недоверчиво отвечает Дэрил. — Ты даже не спросишь, чем? — Пол знает, что в глазах его лукавство, а в словах напускное разочарование. — Ты же и так скажешь, — резонно замечает Дэрил. И, тем не менее, это победа. Пол равняется с ним и идет бок о бок, чтобы в красках расписать, что его так радует, ну и, конечно, чтобы сократить расстояние. — Ну, раз ты настаиваешь, — Пол улыбается шире. Идет шаг в шаг, отдаваясь во власть игривому настроению. Обычно так это и работает — он отгоняет меланхоличные мысли, ловит за хвост хоть тень позитивного, и дальше дело привычки. — Что может быть лучше вылазки на природу? Сегодня не жарко и совсем не холодно. А выйдя из трейлера я сразу увидел самого милого человека во всем Хиллтопе. Он делает нарочитую паузу, чтобы заметить легкую заминку в чужих шагах. Дэрил тушуется, но старается не показывать виду. И, чтобы вернуть ему ощущение безопасности, Пол добавляет: — Серьезно, Тара — просто прелесть. Если начал день со встречи с ней, значит, он сложится отлично. — Это что, народная мудрость? — Дэрил едва заметно ухмыляется. До конца, конечно, не верит, но принимает правила. — Можно сказать и так. — Ты же понимаешь, что мы на охоте? Пол вскидывает бровь, ожидая пояснений. — Ты сказал, что у нас вылазка на природу, — беззлобно говорит Дэрил. Наверное, он ожидает, что напоминание опустит Пола с небес на землю. А его самого убедит в том, что ничего страшного для его душевного спокойствия Пол не выкинет. К несчастью для Дэрила, Пол как никто другой понимает, что охота уже давно в разгаре. Он понятливо кивает и делает вид, что увлекся разглядыванием деревьев. Пол дает ему время привыкнуть к своей компании, увериться, что все идет по запланированному Дэрилом плану. Тут ничего сложного — идти молча и не отсвечивать. Смотреть на Дэрила с вниманием, доверяя ему путь и командование. Дает время себе — насладиться моментом затишья и стабильности. Потому что то, что он затеял сам, явно выбьет почву у них из-под ног. Дальше будет либо все, либо ничего. И, несмотря на весь свой оптимизм, Пол понимает, что злой неслучайностью сегодня вполне может оказаться арбалетный болт прямо промеж его бесстыжих глаз. Пол, ты уверен, что хочешь полезть к парню, воспитанному на культуре токсичной маскулинности? Он прекрасно знает, что идея — так себе. Прямо скажем — дерьмовая идея. Но выбора у него нет. Пол делает несколько решительных шагов, обгоняя Дэрила. Сам — точно в бездну бросается. Адреналин разгоняет сердце и тут же дарит эйфорию, заставляя забыть об опасности. Оказавшись перед Дэрилом лицом к лицу, он делает еще один шаг, заставляя его пятиться. И, видимо, делает свое дело так неожиданно и уверенно, что Дэрил поддается. Дэрил прижат к стене — метафорически, практически — к дереву. В любом случае, бежать ему некуда. — Пора, — многозначительно говорит Пол. Дэрил в глаза не смотрит, чуть хмурится, борясь сразу со всеми своими демонами. И кто знает, скольких он там внутри себя приютил? — Что пора? — он делает вид, что ничего не понимает — абсолютно — что хочет от него Пол. Что ему вообще может от него понадобиться. Совершенно никаких догадок. Поэтому кусает губу, нервно облизывает, а пальцами крепче впивается в арбалет, словно верное оружие и на сей раз сможет его спасти. — Отдавать долг. Пол делает шаг. Ещё ближе. Расстояние непозволительное — точнее его отсутствие. Запах Дэрила соленый как морской ветер, дурманящий похлеще самой ядреной травки — будь она неладна. Дэрил — наркотик, к счастью, абсолютно легальный. Но ни хрена не безопасный. Ребра фантомно гудят, помня жесткость его кулаков. Пол охотно бы познакомился с раскрытыми ладонями, еще не понимая ласковы они будут, когда Дэрил сам себе разрешит желаемое, или грубы от нетерпения и торопливости. Пол не хочет гадать. Он хочет знать точно. Он втягивает воздух, широко раздувая ноздри точно возбуждённая лошадь, ловит неспокойное море сразу себе в душу. Дэрил ведь любит лошадей. По крайней мере железных. Пол и хотел бы, но он-то — не железный. Он больше не может держаться вдали и ничего не делать, даже не пытаться — может ли быть грех ещё бОльший, чем бездействие? Дэрил хотя бы спасается бегством, а что ему остаётся? Собирать волосы в хвост, помня вцепившиеся в них крепкие пальцы, лелеять в голове образ уставшего, обессиленного зверя, позволившего себе принятие чужого тепла только тогда, когда оказался на грани. И то — сперва едва не убил. — Все просто, Дэрил. За каждый удар положен поцелуй. Дэрил хмурился сильнее, похоже, не веря, что Пол осмелился ему это предложить. Так дерзко, непозволительно похоже на флирт это звучит. Когда он вообще в последний раз слышал что-то подобное? Да ещё и от парня. Пол кладет ладонь на бок, туда, где сильнее всего ещё не так давно отливало синим. Запястье его обнажено, его не стягивают больше дурацкие фенечки, делающие его вылитым хиппи, только потому что больше на нем наконец нет следов чужой хватки. Но он был благодарен и боли — с какой-то идиотской мазохичной радостью, потому что ничего ближе к нежности у них с Дэрилом не было. Не сами удары, конечно. А то, что наступило после. Успокаивающееся дыхание и сон. Дэрил следит за его рукой. Он помнит, конечно, он помнит. И то, как это было, и как вжимался потом, словно хотел спрятаться, вплавиться под чужую кожу, хотя скорее грозил сжечь. Он и так уже был под ней, в каждой клетке, в каждой молекуле. Во всех мыслях и каждом помысле. — Я не по этой части, — фыркает Дэрил и, надо отметить, на секунду вскидывает взгляд. Доказывает себе и всем остальным, что не врет. Ну что ж, он честно пытается в это верить. Соблазн спросить, по какой же он тогда части, велик так, что лукавая улыбка сама собой просится на лицо. Пол держится, не имея привычки спорить с чужими заблуждениями. — Тебе и не надо. Всего лишь маленький акт уравновешивания ради вселенских законов, — голос Пола льется тихим ручьем среди темного леса. Он старается выглядеть смело и беспечно. Достаточно тут напряженных на квадратный метр. — Боишься стать геем от одного поцелуя? — Зачем тебе я? — спрашивает Дэрил, очевидно стремясь сменить тему, а не выяснить истину. Вопрос странный. Проще отзеркалить: как ты можешь быть не нужен? — Потому что таких больше нет, — Пол честен. Время вранья закончено. Но Дэрил все равно замыкается и не даёт до себя дотронуться, хотя даже не двигается. Все его тело напряжено, и кажется, если к нему прикоснуться, ощутишь каменную твердь. — Всего один, — шепчет Пол, разглядывая короткие ресницы. Им обоим это нужно, но если бы не крайняя степень голода или опьянения, за которой, кажется, смерть, то он бы не стал его мучить. Пол уважает чужой выбор, даже если это выбор несёт вред. — И я обещаю больше никогда к тебе не приставать, если тебе не понравится. Наверняка Дэрил слышит за этой клятвой второе дно, скрытое за словом «если». Если понравится, — я от тебя не отстану. Если понравится, ты сам никуда не уйдешь. И, наверное, для Дэрила это даже еще страшнее — снова дать себе разрешение привязаться к кому-то, кого в нынешнем безумном мире удержать практически невозможно. Он не знает, кажется ему или это игра света и тени от качнувшего ветви ветра, или Дэрил действительно кивнул. Еле заметно. Скорее даже моргнул, принимая для себя неизбежное. Но терпеть дальше физически невозможно. Это даже не откровенное «нет», после которого нельзя, банально неправильно дальше давить тараном. Это просто молчание. Признание Дэрилом вины — действительно делал больно, не желая этого. Действительно должен искупить. Но будет ли это искуплением, если ему самому хочется? Пол подаётся ближе, упирается грудью в твердь арбалета и чувствует, как Дэрил убирает его вниз и в сторону, переставая использовать как импровизированный щит. И уже только от этого сердце ускоряется до скорости света, окрыленное чужим согласием. Безумие, да и только. Больше похоже на один из чудесных снов, которых люди уже давненько не видели, чем на действительность. Только богу ведомо, как тяжело дается Полу сохранить видимость спокойствия и контроля, не дать пальцам предательски задрожать, когда он тянется к родинке над губой так давно манящую его. Но подушечки чувствуют жесткость щетины и мягкость кожи, когда он ведет по щеке вверх, чтобы зарыться в темные вихры волос. Не сон. Хотя он будет не против, если ночью момент повторится — такой же реальный и волнующий. Пол смелеет или наглеет настолько, что позволяет себе прикосновение и второй рукой. Чертит линии скул, убирает пряди, мешающие разглядывать эти глаза с прищуром, способным свести с ума. На все это Дэрил разрешения не давал, и Пол серьезно рискует, но кто сейчас нет? Тот, наверное, уже давно шагает в бесконечной армии мертвецов и не страдает от собственных желаний. Напряжение не покидает Дэрила, но постепенно меняет вектор. Из испуганного — если бы только Дэрил Дикстон умел чего-то бояться — становится выжидающим. Дыхание становится глубоким, почти тяжёлым. Он не может позволить себе закрыть глаза и упрямо смотрит на Пола, пока тот не оказывается настолько близко, что черты лица размываются и визуальный контакт становится незначим под напором тактильности. Дэрилу нравятся прикосновения, судя по тому, как реагирует его тело — нерешительной отзывчивостью, неосознанным продлением каждой линии, начатой Полом. Он ждёт, когда уже Пол прекратит мучение, коснется его губ и покажет, как хочет его, продемонстрирует самый потрясающий поцелуй из возможных, соревнуясь неизвестно с кем. Пол видит, как опасение обращается практически в потребность. Он и сам едва сдерживается, но понимает, что другого раза может и не быть, а значит, стоит из настоящего момента получить как можно больше. Он мягко ведёт кончиком носа по щеке Дэрила, не зная, можно ли испытывать ещё больше нежности, искренности и боли. Чужое дыхание щекотит губы. Ладонь Пола, оказавшаяся на шее Дэрила, улавливает движение кадыка под тонкой кожей. Он понимает, что Дэрил готов, не против — воздух из приоткрывшихся губ порывисто горяч. Он наслаждается тишиной, разбираемой только шумным дыханием обоих и шорохом леса, сохраняет в памяти каждую секунду, пока ещё дозволительно. И наконец его губы соприкасаются с Дэрилом и оставляют мягкий, совсем невинный поцелуй на скуле, почти у самого виска. Дэрил не двигается и какое-то время, очевидно, ждёт другого. И Пол мог бы — и очень хотел сам — сделать что-то более серьезное, но он лишь медленно убирает руки и отступает. Он не спрашивает: «Ну как?», чтобы не провоцировать чужую злость. Но по поджавшимся губам и залегшей меж бровей морщинке, понимает, что Дэрил удивлен. Разочарован. Ему хочется улыбнуться и сказать: «Неужели ты ждал другого?» Губы к губам, язык по засохшей трещинке. То ли поцелуй, то ли борьба. Но Пол необычайно серьёзен и молчалив. Пусть Дэрил признается себе сам. Пол закрывает на мгновение глаза, делает глубокий вздох. Пусть Дэрил поймет, что это не игра, а если и игра, то очень серьезная. Пол делает ещё один шаг назад и только потом, развернувшись, открывает глаза, чтобы оставить Дэрила наедине со своими мыслями. Если он обернется, то не уйдет. Как не ушел Дэрил, которого заставили обернуться и взглянуть на прочих людей — не только для Рика он был всегда важен и нужен. ———— Тара удивлена, что он возвратился один. Пол весело улыбается и уверяет, что все в порядке. Дэрилу иногда нужно одиночество, а Пол очень чуткий к чужому настроению, чтобы не понять. Тара проницательна не меньше него, по ее недоверчивому взгляду ясно читается: «Солнце, если ты обидел Дэрила, с рук тебе это не сойдет». И Полу действительно радостно, что того действительно ценят и любят не меньше более общительных товарищей, но правда, неужели кто-то может его обидеть без ущерба для себя? С чего она взяла, что у Пола может быть над ним такая власть? Просто смешно. — Он вернется до заката. Вот увидишь, — заверяет он, хотя не уверен и сам. Что если Дэрил теперь точно сбежит? Испугается собственных желаний, с которыми не дружил, видно, с самого детства. Нельзя быть хлюпиком, Дэрил. Плачут только бабы. Что это за пидорская рубашка? Сними и не позорь фамилию Диксонов. Хуже негров только пидоры. С таким смазливым личиком как у тебя в тюрьму нельзя, братец. Так что будь осторожен, но не становись размазней. Пол, конечно, не знал точно, но он имел понятия о том, какая риторика ведется в кругах, в которых водился Дэрил. Иронично, что чтобы из них выбраться ему пришлось буквально пережить Апокалипсис. Пол знает, как сильны установки, вдалбливаемые в голову с детства, и как тяжело с ними бороться. Даже теперь, оказавшись на свободе от прежних рамок, в мире, перевернутом с ног на голову и потерявшем все прежние ориентиры, оказаться от них может быть подобно отказу от самого себя. Кто ты, Дэрил Диксон? Белый нормальный парень с четким вектором и убеждениями или жалкий пидор, запавший на милого парня? Словно эти понятия обязательно исключают друг друга. Пол понимает, что такая система работает в головах особо консервативного населения, но никогда не знал, почему. Не находил логики и не понимал, зачем усложнять и без того нелегкую жизнь. И снова его несет в круговерти бессмысленных дел — помочь мисс Эвелин на кухне, собрать высохшие с веревок вещи, проверить забор — что угодно, лишь бы не думать. Не вспоминать непонимающий взгляд, направленный на него тогда, когда он сделал шаг назад. Не думать, что упустил свой единственный шанс поцеловать Дэрила. И, конечно же, заставить себя поверить, что не стал причиной его побега. Разве Дэрил такой? Разве он трус, боящийся собственной тени? Дэрил — самый храбрый и честный парень из всех, кого Пол когда-либо встречал. И нет, в нем говорит вовсе не влюбленность, затуманившая глаза и адекватное восприятие. Дэрил не врал даже Нигану, дабы потешить его самолюбие и улучшить свое положение. Он всегда оставался верен тем, кого назвал семьей, а значит — и себе. Но проблема реальности в том, что она всегда жестока и не оправдывает ожиданий. Он почти счастлив, когда бредет в темноте к себе, что не встретил Тару, потому что объясняться с ней, куда он девал Дэрила, было бы сущим мучением. И он совсем не удивлен, что трейлер его пуст, а в горле встает горький ком. Он зажигает гирлянду, работающую на батарейках. Свет от нее уже не так ярок, как прежде, но еще вполне способен осветить путь до койки. Он вешает плащ на крючок у входа и думает, что оставит свет до утра, даже если это будет значить, что придется искать новые батарейки. Конечно, это не знак, не сияние маяка в ночи, чтобы Дэрил понял, что его ждут. Глупо оставлять подсказки для того, кто все еще за воротами. Да и, скорее всего, Дэрил теперь зол на него, за то, что оставил его в дураках и ушел, не доведя дело до логического завершения. Так что ждать его не стоит ни этой ночью, ни следующей. Если потом, при новой попытке поговорить, Дэрил пошлет его на хуй, Пол даже не удивится. Но пока он может позволить себе не думать о будущем, а просто скинуть ботинки и выпутаться из футболки с длинными рукавами. Услышать скрип половицы. Обернуться. Дэрил стоит на пороге и смотрит на него нечитаемым взглядом из-под своей непослушной челки. Потом оставляет арбалет и рюкзак у стены и медленно идет к нему. Теперь уже Пол чувствует себя загнанным зверем. Глупой дворняжкой, которую пригрел хороший человек, а она сбежала от него, едва ее отпустили с поводка. Дэрил вдруг стал необычайно уверен в разглядывании чужого тела, и это тоже выбивает почву из-под ног. Полу кажется, что он перед ним абсолютно голый, хотя взгляд Дэрила не поднимается и не опускается ниже ребер и живота. — Сколько? — совершенно непонятно спрашивает Дэрил. И делает шаг вперед, зная, что отступать Полу некуда. Наверное, голову сносит от чужой близости, потому что Пол совершенно не понимает, о чем речь. Он чует жар Дэрила даже через одежду и его тянет пошутить о чем-нибудь пошлом, потому что, в самом деле, разве ему еще есть что терять? — Сколько я тебе должен? — еще раз спрашивает Дэрил. И звучит это одновременно угрожающе и горячо. Низкие рычащие нотки его голоса мешают думать. Точнее, думать о том, о чем нужно. Одно Пол знает: что сердце у него — подлый предатель, потому что стучит быстро-быстро и так громко, что он никак не может сообразить, что лучше ответить. Ты ничего мне не должен? Пол сам оценил долг в одно прикосновение к щеке. Я не считал? Потому что он действительно той ночью не заглядывал так далеко и, конечно же, не придумывал эту игру во всемирное равновесие тогда. И вообще, что будет значить его ответ? Что Дэрил щедро подарит ему, скажем, десяток поцелуев и скажет держаться от себя подальше? Наверное, Дэрил думает: «Пол, с каких пор ты стал таким тугодумом?» В конце концов он устает ждать, кладет ладонь на его грудь и заставляет отступить к стене, вжаться в нее спиной. Пол и не знал, что Дэрил умеет быть таким уверенным в вопросах близости, но он соврет, если скажет, что ему не нравится или он имеет что-то против. И когда его губы накрывают чужие, он забывает, как дышать, как действовать, как вообще — жить. Он тщетно уговаривает себя прийти в себя, вспомнить, что уже давно не подросток и точно не девственник. Это Дэрилу положено тупить и все отрицать, с чем прежде он прекрасно справлялся. Но сейчас… То, что творится сейчас, с лихвой перекрывает все тяготы ожидания. Пол приоткрывает губы со стоном, углубляя поцелуй. Он жалеет о том, что сам не проделал сегодня такое с Дэрилом, но лишь потому, что пришлось мучиться и ждать. И наверное, именно знание, что Дэрил сам переступил через свои границы и сносит ему голову. Он беспомощно хватается руками за что придется — ладони слепо шарят по широкой спине, запоминая грубые швы жилета. Он не удерживает предательский стон, но как же правильна и естественна эта реакция. Пол не властен над собой, и ему совсем не стыдно признавать свою слабость перед Дэрилом. Ему кажется, что Дэрил говорит ему: теперь я тебя поймал. Что он жалеет о том, что ему понадобилось так много времени, чтобы разобраться и пойти следом. Зверь в лице Пола всегда кружил рядом и жаждал быть пойманным. Он сам искал ловушки и не боялся арбалетного болта в сердце. Он ничего не видит и мало что понимает, когда Дэрил наконец отрывается от его рта. Ему требуется слишком много времени, чтобы перевести дыхание и сфокусировать взгляд. Глаза Дэрила перед ним темные-темные, а губы влажные и красные от поцелуя. Дэрил ждет и явно не намерен продолжать, пока не получит ответ. — Дэрил, — тянет Пол измученно и растягивает губы в такую же страдальческую улыбку. Откидывает голову назад, стукаясь затылком о стену. Он не знает ответа. Красноречие отказывает ему, он не в силах придумать остроумную фразу. — Хуево ты подготовился, — догадывается Дэрил. Конечно, он же не дурак. В отличие от. — Из рук вон, — соглашается Пол. — Тридцать тебя устроят? Дэрил усмехается своим мыслям. — Придурок, — заключает он беззлобно. А в следующий миг его руки, замершие на боках Пола приходят в движение, скользят ниже — хватают за задницу. И Пола подбрасывает вверх, заставляя проехаться спиной по стене. Разрушительная сила Дэрила обретает спокойную уверенность, перестает прятать свою сексуальность. — Ты заебешься считать, — обещает он.