Послание в бутылке

Ёсан проснулся с чувством, что не засыпал вовсе. Усталость после долгого путешествия никуда не делась, к ней лишь прибавилась больная поясница, ноющая так, словно по ней промчалось целое стадо мамонтов, и гудящая с похмелья голова. Однако одними головокружительно-спиноломательными болями молодой человек не отделался. Окончательно добивала стоящая в салоне жара. Слегка приоткрытые стёкла ситуации не спасали. Даже наоборот, как раз из них несло раскалённым воздухом, давящим на мозги стальным кулаком. Кан приподнялся на локтях, потёр слипающиеся глаза и попытался вспомнить, в какой именно момент вчерашнего вечера отключился. Не смог: алкоголь просто взял вверх — и стёр грань между реальностью и миром грёз, оставив трезвеющего Кана с новой загадкой, на которую, наверное, и не стоило искать ответ. Толку ломать голову, если та и так поломана похмельем? «Чёртов… — Ёсан так и не нашёлся со словом, которое следовало хулить в первую очередь. Обругать на чём свет стоит хотелось и духоту, и неудобное сидение, и виски. И себя — за то, что в очередной раз подставлял щёку под смачную пощёчину судьбы. — Если бы только я был везучее…» Однако сетование на фатальность своей доли — дело неблагодарное и бессмысленное. Куда более действенным лекарством от хандры был старый добрый опохмел, на поиски которого стоило бы отправляться незамедлительно. Потому Кан собрал остаток сил в кулак, заскочил в дом, чтобы сменить пропитавшуюся потом одежду на что-то более свежее, и по самому солнцепёку поплёлся в сторону уже знакомого магазина. Продуктовый встретил его раздражающе-бодрым звоном дверного колокольчика и фальшивой приветливостью продавца. Ёсан уже готовился вежливо-отстранённо отвечать на вопросы из стандартного набора «маленьких разговоров» (этот набор, как показал опыт, не сильно менялся от страны к стране), однако дальше натянутой улыбки и пристального взгляда, следующего за Каном по пятам, дело не зашло: видимо, вчерашний набор покупок поселил в продавце сомнение во вменяемости приезжего. «А, может, все просто прознали, где я живу, » — резонно предположил молодой человек, вперившись в полки с полуфабрикатами несколько расфокусированным взглядом. Да только толку: даже пресловутый суп в банке, стараниями Уорхола возведённый в культ, подогреть было негде, ибо в доме всё ещё царил беспорядок масштабов Содома и Гоморры. «Надо бы разобраться с этим…» — мысль была очевидна, в отличие от возможности её претворения в жизнь. Чтобы привести хотя бы одну из спален в божеский вид, Ёсану требовалось не меньше пары дней отдыха, причём явно не на непригодном для лежания заднем сидении «Форда», и пара лишних рабочих рук. Значит, нужен был тот, кто мог бы взяться за грязную работёнку, и не абы где, а в самом навевающем ужас коттедже Томпсонов. Кан тяжело вздохнул: где ему найти умельца без предрассудков, желательно за адекватную цену? Ответ, на удивление, не заставил себя ждать. — Дай пачку «Lucky Strike», — знакомый голос раздался так неожиданно, что Ёсан чуть не уронил пачку вафель, непонятно с какой целью взятую с полки. — Юджин, мать твою! — застигнуть врасплох, кажется, удалось и продавца. — Ты-то что здесь забыл? Всё перетаскал, что ли? Кан незаметно выглянул из-за полок с продуктами и с интересом окинул взглядом импровизированную сцену, на которой с многострадальным Юджином разыгрывалась очередная драма. Тот стоял спиной к Ёсану, поэтому утверждать что-то наверняка было невозможно, но парня такое обращение, похоже, нисколько не напрягало. По крайней мере, ответил он вполне беззлобно: — Даже разобрал то, что побросали мои дорогие сменщики. Так что у меня заслуженный перекур. — Ладно, чёрт с тобой. Держи, — фыркнул продавец, сгрёб в кассовый аппарат оставленную Юджином купюру и бросил пачку сигарет на прилавок. — И принесла ж вас двоих нелёгкая в мою смену. — Двоих? «Двоих?» Кан поймал себя на мысли, что они с Юджином синхронно задались одним и тем же вопросом. Это было любопытно, и пусть молодой человек не был любителем погреть уши, но раз уж он стал невольным свидетелем беседы из разряда «рассерженный босс-неповинный подчинённый», оставалось лишь переждать бурю и покинуть магазин как ни в чём не бывало. Правда, перед тем неплохо было бы привести в действие назревший план. — Тебя и этого залётного британца, — прошептал продавец, думая, что его не услышат. — Что ему только надо в нашем городке? — Может, он проездом, — Юджин пожал своими мощными плечами и повернулся вполоборота. Ёсан напряг зрение, чтобы рассмотреть его лицо, но тут вмешался продавец — перегнулся через прилавок с намерением шлёпнуть парня по плечу полотенцем, которым до этого утирал свою потную физиономию. Тот оказался быстрее — моментально отпрыгнул и радостно усмехнулся. — Ты на перекур шёл — вот и иди. Не мозоль глаза. Испытывать терпение продавца Юджин не стал, поэтому схватил сигареты и пошёл к выходу. Однако и тут мужчина остался недоволен. — Через чёрный ход, а то покупателей отпугнёшь. Парень и теперь не воспротивился: развернулся прямо на ходу и, насвистывая себе под нос какой-то несуразный, но знакомый мотив, скрылся за дверью с надписью «Служебное помещение». Ёсан, выждав пару минут, наконец решил показаться из своего убежища, взяв-таки одни вафли и попавшуюся по дороге банку Колы. Продавец, завидев «залётного британца», вновь натянул дежурную улыбку. — Что-то ещё? — как можно более непринужденно поинтересовался он, пробив нехитрые Кановы покупки. — «Dunhill». — Сейчас посмотрю, — буркнул мужчина и нырнул под прилавок. Ёсан решил воспользоваться этой вынужденной паузой. — Я тут недавно переехал в ваш городок и теперь ищу крепкого парня для разгрузки вещей. Нет ли кого на примете? — Не завезли, — продавец поднялся с характерным вздохом тучного человека, вынужденного совершать лишние движения, и тут же принялся вытирать выступившие на лоб капельки пота. Предыдущую реплику Кана он то ли не расслышал, то ли намеренно проигнорировал. — Тогда «Lucky Strike». Мужчина сдвинул брови и пристально зыркнул на Ёсана, пытаясь понять, было ли это простым совпадением или тот подслушал их с Юджином разговор. Каков был чужой вердикт, Кан так и не понял, но пачку сигарет всё же получил. — С вас 7 долларов. Молодой человек сунул руки в карманы и выгреб оттуда целую горсть центов, оставшихся после прошлого визита в магазин. — Так что скажете? — решил дожать Ёсан, высчитывая на прилавке нужную сумму. — Работёнка непыльная, плачу сразу. Да и глаза никому мозолить не надо. Если уж после этого намёка до продавца не дошло бы, Кан готов был проклясть тупорылость местных жителей, стимулированную не иначе чем аномальной жарой. Он и сам чувствовал, как под кепкой плавятся его собственные мозги. — Ну… — продавец вымученно выдохнул и обмахнулся полотенцем, — есть один пацан… Ёсан не понимал, намеренно ли мужчина выдерживает такие долгие паузы или вся жизнь вокруг теперь течёт как в замедленной съёмке из-за жары. Не мог же он, в конце-то концов, заработать солнечный удар? «Чёртова жара, » — выругался Кан и плюнул на маскировку: снял кепку, зачесал назад намокшие выцветшие пряди и приложил холодную банку Колы ко лбу. Он сам не понял, в какой именно момент очки соскользнули со вспотевшего носа вниз, и его взгляд встретился с удивлённым взглядом продавца. — Узкоглазый! — только и вырвалось у мужчины. Реакция Ёсана была мгновенной: он бросил на прилавок остатки мелочи, схватил сигареты и пулей вылетел из злосчастного магазина. «Чтоб тебя, чтоб тебя, чтоб тебя…» — как мантру бубнил Кан, плетясь по теневой стороне улицы. Он только что заработал ещё одно нестираемое пятно на своей и без того замаранной репутации: чужак, британец, жилец дома Томпсонов, ещё и «узкоглазый». «Скажи кто, что я пью кровь девственниц и по ночам обращаюсь в волка — они поверят и, того глядишь, на костре сожгут!» От радужных перспектив разделить судьбу главного антагониста фильмов про нечисть действительно захотелось выть по-волчьи. Но миру уже давно был известен более «цивилизованный» способ успокоить потрёпанные нервы. Щелчок найденной в кармане зажигалки, вдумчивая затяжка — и первая порция никотина проникла в лёгкие, растворив часть забот. — Гадость, — Ёсан поморщился от мерзкого послевкусия дешёвого табака на языке, но всё же поспешил затянуться вновь. — Э, аннён! Кан вздрогнул, подумав, что ему показалось, но, когда сзади послышались быстрые шаги и корявое «чаль чинесоё?», он готов был поверить, что это всё же не результат теплового удара, усугублённого никотиновым эффектом. Молодой человек обернулся и увидел направляющегося ему навстречу корейца. Самого настоящего, мать его, корейца! Здесь, в Карнеги! «И как его только занесло в такую глухомань?» — поразился Ёсан, и тут же прыснул: таким же вопросом наверняка задавался его появившийся из ниоткуда «соотечественник». — Чонын хангумаль чаль мутэё, — бросил Кан, давая понять, что к праздным беседам не расположен, и зашагал дальше. — Чего? Ёсан уж было понадеялся, что на этом шапочное знакомство с парнем закончится, но тот, отойдя от своеобразного культурного шока, продолжил наступление и уже через пару секунд поравнялся с Каном. — Нихао? — попытал удачу незнакомец. — Аригато? Ёсан намеревался до последнего игнорировать существование навязчивого незнакомца, но, когда тот решил показать свой «фантастический» дар полиглота (а заодно и неумение различать корейцев, китайцев и японцев), замечание вырвалось само собой: — «Аригато» — это «спасибо», идиот. И я, вообще-то, кореец. На оскорбление парень никак не отреагировал, лишь усмехнулся, будто ситуация действительно показалась ему забавной, и заверил: — Не обижайся. Это я так, для галочки, чтобы босс отвязался. Он подумал, вдруг ты по родной речи истосковался. — Очень мило с его стороны. Приятно было поболтать, мне пора. Кажется, по тону Кана можно было понять, что обе фразы были наглой ложью, но и это незнакомца никак не смутило. — Ты же меня искал, разве нет? Ёсан резко остановился, отчего тут же врезался в чужое плечо. — Ты Юджин? — уточнил он с явным неверием. Впрочем, внимательно изучив парня напротив, Кан готов был поверить: вчера, стоя в узком проходе между стеллажами музыкального магазина, и сегодня, наблюдая за беседой парня с продавцом, он успел сформировать впечатление об атлетичности чужого телосложения и колоссальном росте. Да и одет Юджин был во всё ту же рабочую одежду — джинсы цвета индиго и светлую футболку. Разве что сейчас на нём была ещё и безразмерная клетчатая рубашка, дополняющая образ типичного американского деревенщины. — А ты что, ожидал увидеть кого-то с менее узким разрезом глаз? Замечание было вполне справедливым, но Кан признавать резонность чужой подколки не хотел, поэтому ограничился размытым «да нет». — Ла-а-адно, — протянул Юджин и склонил голову вбок, подразумевая, что ждёт объяснений. — Заработать хочешь? — Ёсан затянулся в последний раз, только сейчас вспомнив про почти дотлевшую сигарету, и по-щегольски отбросил её щелчком пальцем. — Спрашиваешь! — Мне нужно разобрать погром дома. Правда, живу я… — На Кэрол-стрит, 602, — прозвучало так, будто эта информация успела стать общественным достоянием всего Карнеги. — Что, откажешь из-за бредней про какую-то сумасшедшую семейку, жившую там раньше? Ёсан тяжко вздохнул, уже готовясь получить отказ, но Юджин покачал головой. — Нет. — Правда? — Правда, — Юджин улыбнулся в подтверждение, и Кан немного растерялся: при великанском росте улыбка у парня была невинно-детская, располагающая к себе и вызывающая безоговорочное доверие. — Так когда надо приступать? — спросил он, засунув руки в карманы джинсов и перевалившись с ноги на ногу. — Ты свободен, скажем, сегодня вечером? Хочу разобраться хотя бы в одной спальне. Юджин помрачнел на мгновенье, но тут же поспешил вернуть своему лицу былую доброжелательность. Не натянутую, как то было у вчерашнего консультанта в музыкальном магазинчике или сегодняшнего продавца из продуктового. Настоящую. Искреннюю. — У меня запланировано одно небольшое дельце, но много времени оно не займёт. Я приду к шести, тебя устроит? Ёсан, покорённый этим необъяснимым обаянием, просто не мог не улыбнуться в ответ. — Конечно. Буду ждать. Он так бы и ушёл, не заметив подвоха, если бы Юджин не окликнул. — Как тебя звать-то хоть? Простой вопрос напрочь выбил из колеи. Действительно, нормальные люди при знакомствах перво-наперво узнают имена друг друга. Но разве рядом с ним можно было говорить о нормальности? — Ах да. Я Джон. — Тогда свидимся, Джон.