свадьбы на драконьих костях и обломках солнца

Роберт возвращается в столицу с присягой от Тиреллов и снятой осадой Штормового предела. Несмотря на удачи кампании, он явно недоволен — никакой битвы, так горячащей кровь, не случилось; только едва заметные стычки. А потом приходит письмо от лорда Эддарда из Дорна. Ярость и страдание короля слышит весь Красный замок. Джон Аррен предпринимает отчаянные попытки вразумить воспитанника, но Баратеон оказывается полностью глух к увещеваниям мудрого десницы. Трагическая смерть Лианны в башне Радости полностью затуманивает разум короля — алкоголь, льющийся реками, только усугбляет это. Немногочисленные придворные и лорды, явившиеся на поклон или с прошениями к новому королю, предпочитают затаиться по самым дальним углам и не высовываться. Многим из них к подобному даже привыкать не надо. Делегация дорнийцев во главе с Оберином Мартеллом прибывает совершенно некстати.        Джейме не ждёт ничего хорошего, когда к нему утром заходит мальчик-паж и сообщает, что лорд Ланнистер желает его видеть. Шитый золотом дублет с гербом по-прежнему ощущается чужеродно. Когда он заходит в покои, Тайвин как всегда сидит за своим столом, перебирая бумаги. Сбоку от него стоит кувшин вина — не самая типичная деталь для рабочего кабинета Ланнистера. — Отец, — Джейме почтительно склоняет голову. — Садись, — Тайвин не глядя указывает ему на кресло напротив. Сюжет неумолимо повторяется, — я хотел переговорить с тобой по поводу твоего нового положения. Теперь ты вновь наследник Кастерли Рок и это налагает многочисленные обязательства, — Джейме понимает, куда клонит его отец. В памяти тут же вспыхивает гневной зеленью глаза Серсеи — второй раз один и тот же трюк провернуть не удастся. — Ты говоришь о женитьбе? — он предпочитает поставить вопрос прямо. — Именно, — Тайвин, наконец, отрывается от бумаг и сам разливает вино по двум кубкам. Джейме берёт свой, торопливо делая глоток, — тебе нужна жена, и чем скорее, тем лучше. — Но незамужних девиц у великих домов нет, насколько я знаю, — осторожно уточняет младший Ланнистер. — И это стало бы проблемой, если бы у нас не было другой цели, — холодные глаза Тайвина буквально пригвождают Джейме к месту. Он всегда был недоволен недостаточной догадливостью и сообразительностью своего старшего сына, — на данный момент один из самых острых вопросов — укрепление отношений с Дорном. — Но и у Мартеллов нет незамужних девиц, а принцесса Арианна слишком мала, отец. — Даже если бы они были, то Мартеллы никогда бы не отдали их за Ланнистера, — с лёгкими нотками недовольства обрывает его Тайвин, — но в Дорне немало и других старинных и богатых родов. Именно поэтому я послал письмо в Звездопад. — Ты выбрал леди Эшару? — Джейме даже не нужно изображать удивление. — Она знатная девица и была одной из компаньонок принцессы Элии. Это хороший союз. Ты женишься на ней тогда, когда мы получим ответ. — Дорнийцы могут отказать… — Не станут, — Тайвин опускает на стол нетронутый кубок вина. Джейме же разом осушает свой, — союз Ланнистера и дорнийки — не то, чего бы я хотел, но особого выбора нет. — Я понял, отец. Могу идти? — Иди, — Тайвин вновь опускает глаза в бумаги. Когда Джейме покидает кабинет отца, то чувствует, что тот затеял игру, которая ему пока непонятна. И он в этой игре — просто одна из пешек, которую только и можно, что передвинуть повыгоднее.        Делегация дорнийцев прибывает ко двору не в привычных золотых и багряных шелках, шитых золотом; вместо пёстрых кафтанов на них траурные одеяния. Останки Элии и её детей уже покоятся в песках Дорна. Их встречает десница короля Джон Аррен. Сам Баратеон по его приказу заперт в покоях — он не то, что говорить; даже стоять не особо в состоянии. — Принц Оберин, — Аррен приветственно кивает, зарабатывая в ответ едва заметный ответный кивок и кривую ухмылку. Красный Змей не пышет дружелюбием. — А я-то думал, что нас встретит новоявленный король. Где же он, если это не государственная тайна, конечно. — Здоровье Его величества не позволяет ему пока покинуть покои. Он просил передать вам свои сердечные извинения, — аккуратно объясняет десница. Конечно, Роберт даже близко подобного не говорил. — Моя уважаемая матушка также просила передать, что Дорн не будет говорить ни с кем, кроме короля. Как и приносить клятвы верности, пока голова твари Клигана не будет болтаться на пике, где ей самое место, — Оберин делает незаметный шаг вперёд. Его улыбка приобретает угрожающие изгибы, — Дорн требует справедливого суда, но лично я бы предпочёл ему смерть более медленную и мучительную. Такую же, которой умерла Элия. — Я прекрасно знаю о требованиях Дорна, но вы ведь прекрасно понимаете, чем может обернуться отказ преклонить колено перед короной? — Аррен не уступает — запальчивость Красного Змея, кажется, его совершенно не трогает. Только вот денег на новую войну с по-прежнему сильным (несмотря на разгром дорнийцев в битве у Трезубца) противником у короны элементарно нет средств. — Но мы ведь с вами умные люди, лорд Аррен. Не так ли? — Оберин улыбается, но десница прекрасно понимает, сколько яда может за не скрываться, — давайте продолжим наш очаровательный диалог тогда, когда Его величество будет способен к нам присоединиться. — Поужинаете со мной сегодня вечером? Мы можем обсудить всё более детально и… — Вынужден с прискорбием отказаться, лорд Аррен. Местная кухня мне не по вкусу, как и вам дорнийская. Разрешите откланяться? — Конечно, принц Оберин. Конечно, — Мартелл со своей свитой исчезают из тронного зала, оставляя после себя терпкий запах специй и кисловатый аромат лимонов. Аррен растирает переносицу — он и не думал, что всё будет просто.        — Мне сказали, что тебя теперь всегда можно найти здесь, — Эшара, стоящая на коленях, вздрагивает, оборачивается и вскрикивает, стремительно бросаясь на шею неслышно подошедшему Оберину. Дорнийский принц крепко сжимает девушку в объятиях, отрывая от земли и пару раз прокружив её в воздухе. — Оберин, хвала всем Семерым, ты приехал! — принц аккуратно опускает леди Дейн обратно, — в этом дворце уже нечем дышать, кроме как кровью и ложью. — Они расплатятся за всё, что сделали. Это я тебе обещаю, — Оберин усаживает Эшару на скамейку, смахнув с неё пожелтевшие листья. Та слабо улыбается в ответ — в Водных садах её улыбка сияла ярче жемчуга на её шее и ярче белоснежного мрамора в фонтанах. — Я и не сомневаюсь в тебе, Оберин, — взгляд Эшары падает на почти увядшие лилии, — только платим пока по-прежнему мы. Вчера Узурпатору пришло письмо от Старка: Волчица мертва. А знаешь, что ещё это значит? — Эртур мёртв, — Красный Змей угадывает безошибочно, сжимая руки в перстнях в кулаки так, что на коже наверняка останутся следы. Эшара и сама так делала — на нескольких пальцах порезы от острых граней камней. — Я не хочу в это верить. Но ещё больше не хочу верить в то, что брат мог попрать свои клятвы. — О нет, Эртур бы этого никогда не сделал. Наверняка он умер, по-прежнему верный драконьему принцу. — Рейгар этого не стоил, — Эшара переводит тему. Она не хочет верить, что Эртур, её Эртур, теперь покоится в земле Дорна. — Элии он тоже не стоил. Но выбираем не мы, а наше сердце. Кто, как не дорнийцы, знают об этом. И мы всегда будем верны тому, кто нам дорог, — Оберин задумчиво прокручивает перстень на указательном пальце, — знаешь, я ведь предлагал, я умолял матушку вытащить Элию и её детей из Красного замка, когда стало понятно, что они заложники. Только она прислала нам письмо, где уверяла, что верит в своего мужа. И это после того, как он опозорил её перед всеми. Мне не дано этого понять. — Как много тех, кто верил Рейгару, умер, — тонкие пальцы Эшары касаются загнивающих лепестков, роняют их на охладевшую землю, — наверное именно поэтому я и осталась жива. Хотя мой долг был быть рядом с Эли. — Ты бы просто умерла вместе с ней, — Оберин поводит плечами — осень в Королевской гавани тянет с моря постоянной промозглостью. — Я бы хотя бы не сожалела. Знаешь, Оберин, в чём-то я не лучше Рейгара. Не один он сошёл с ума на Харренхольском турнире. — Ты о Тихом волке? — проницательность Красного Змея пугает многих, но не Эшару, которая ещё босоногой девчонкой бегала с ним по Водным садам, расплёскивая воду во все стороны и шутливо орудуя небольшим серебряным ножичком — подарком Эртура. — Накануне штурма я потеряла волчьего бастарда. — Старк ведь женился на рыжеволосой рыбке, я не ошибаюсь? — Верно. И у них скоро родится ребёнок, — Дейн устало проводит руками по лицу, зачёсывает назад подхваченные ветром чёрные волны волос, укутывающие её траурным покрывалом. — А то думал, что этот Старк помешан на чести. Признаться, ты удивила меня. Но так будет даже лучше, как бы это не звучало. — Я знаю. Эртур бы сказал мне тоже самое. Знаешь, я очень хочу в Водные сады. Туда, где мы резвились, будучи беззаботными и глупыми, и ещё не знали, что нас ждёт впереди, — Эшара сминает пальцами тяжёлую ткань тёмного платья, выдыхает, закрывая глаза. Там ей тепло улыбается Эртур, Элия, сидящая в тени, угощает их апельсинами и жареными со специями лимонами, а по садам разносится лёгкий перезвон хрустальных и серебряных украшений на их телах. — Мы заберём тебя обратно в Дорн, Эшара. — Не выйдет, Оберин. Я теперь здесь значу то же, что значила Элия. Очередная разменная монета. Только номинал гораздо меньше. — Чёртовы лорды, — выругивается Красный Змей, — тогда сторгуемся настолько дорого, насколько сможем. — На меньшее, чем на голову Клигана, я не согласна, — Эшара резко поднимается — ветер бьёт её подолом платья по ногам. Оберин встаёт следом. Опасная усмешка вновь красуется на его губах. — Поужинаешь с нами сегодня? Иначе, клянусь, ещё одна встреча с местными лордишками и я разберу этот замок по кирпичику. — Тебе придётся постараться, Оберин, — Эшара принимает предложенную руку. Призраки смотрят им вслед.