Заточённый

      Уже несколько дней они колесили по новому миру в поисках ответов. Селена устало сидела в кресле в полутьме и смотрела в потолок, когда Мэри подошла к ней.       — Сколько можно сидеть? Идем спать, завтра встанешь пораньше и пойдешь искать цветок.       — Да, ты права, — она потерла глаза и взглянула на картину, в которой всё еще был заточён её возлюбленный.       «Как же мне тебя отсюда вытащить…» — Селена нагнулась через подлокотник и погладила раму, Лиам моляще потянулся вверх и закрыл глаза, пытаясь ощутить хоть что-то.       — Тебе пора идти, моя дорогая Лилит. Завтра будет тяжелый день.       — Верно, — она грустно улыбнулась и встала, одёргивая платье. Прошла несколько шагов к двери и обернулась, чтобы еще раз попрощаться. На неё смотрели два серо-голубых глаза, будто пытающиеся запомнить каждое её движение в страхе не встретиться завтра.       «Нет.» — Она резко развернулась, схватила холст, прижимая к груди, словно маленький ребенок, боящийся, что его игрушку вот-вот отберут. Удивленный Лиам противиться не стал.       Зайдя в пыльные, обветшалые покои она поставила его на стол.       — Что ты так на меня смотришь?       — Это… было довольно неожиданно, — парень по ту сторону благодарно улыбнулся.       — Я не могу оставить тебя там одного.       — Спасибо, Лилит.       Селена также импульсивно, как до этого схватила картину, поднесла стул и села на него расставив ноги и облокотившись на спинку. Внимательно вгляделась в лицо на картине, снова поднесла пальцы, но провела уже по лицу. Лиам следовал за рукой, как бы подставляя щеку. Девушка наклонилась еще ниже и прижалась лбом к его лбу, он последовал за ней. Закрыв глаза, она представляла, как держит его за лицо, путает пальцы в волосах. От этого под кожей почувствовалось тепло.       — Как близки мы были, Лилит? — спросил Лиам, когда она отпрянула. Её лицо тут же зарделось, кажется, она только сейчас поняла, что принесла его в свои покои, и что он будет видеть её всю ночь.       — Мы были очень близки, Лиам. В том мире… Но так мало. Нам было отведено слишком мало времени.       — А в другом? Мне привиделось два мира… Тот, что был похож на этот? Кем мы были там?       — О, — Селена хохотнула, — там всё было иначе.       — Расскажешь? — Лиам сложил руки, подпирая подбородок, — какими были мы.       Она вспомнила тот вечер, когда она также, как он сейчас сидела, облокотившись на кисти и слушала его рассказы о них. Интересно, чувствует ли Лиам сейчас то же, что чувствовала она? Понимает, что это действительно был он, или также принимает все за сказку?       — Там... в Тотспеле всё началось… Раньше я была скована, не подпускала мужчин, я словно закутала себя в панцирь, не давая шанса слабости.       — И что произошло?       — Появился ты. Сложно сказать, что именно случилось, но я начала таять. Помнишь, ты говорил про любовь с первого взгляда? Не знаю, что ты имел ввиду под этими словами, но кажется, тогда я чувствовала то же самое. Совершенно незнакомый человек во враждебном мне мире показался самым родным и близким. И хотя я опасалась тебя, что-то внутри неистово тянуло.       — Что же я такого сделал?       Селена раскраснелась, снова вспомнив свои первые дни в том злосчастном городе. Как он гладил листья своими тонкими пальцами, прекрасно замечая, что его спутница стесняется, как поцеловал её в нос в первый день знакомства, как сидел у её двери, лишь бы ей, запертой там, не было скучно, как бежал за ней, теряющей сознание на руках Роба, манипуляциями заставляя сестру спасти её.       Лиам рассмеялся.       — Ладно, можешь не рассказывать, я чувствую, что было. Ложись спать.       — А ты?       — А мне не суждено уснуть. Можешь отвернуть меня, если тебе неловко.       Селена еще раз прошлась тыльной стороной ладони по холсту и отвернула его. Подошла к постели и принялась развязывать шнуровку.       — Неудобное платье, паскуда. Не могу дотянуться, - проскрипела она.       — У тебя проблемы? — раздался голос со стороны картины, — ты так забавно ругаешься.       — Да, платье расстегнуть не могу.       — Если бы я был по ту сторону, я… — парень осекся, осознав, что такие комментарии излишни. Но тут же почувствовал свет и снова увидел Селену, развернувшую его к себе лицом. Платье слегка оголяло плечо, показывая скрытые ранее белые пятна. Не дыша, он смотрел на неё минуту, — я помню эти пятна… Они... как облака, я помню их, Лилит. Такие же на пояснице и около пупка. — Сердце девушки закололо от услышанного. Лиам продолжал, — Я помню ночь, я целовал их и наслаждался твоим видом, словно самой прекрасной и дорогой картиной во всём мире, — он не переставал разглядывать её, но в этом взгляде не было пошлости.       Стало невыносимо жарко, рассудок был затуманен, Селена не могла поверить, что он вспоминает. Здесь и сейчас. Она думала, что стоит ему коснуться её, вдохнуть её запах, он сразу всё поймет, но это было невозможно.       Глядя на портрет, она спустила со второго плеча рукав, оголяя всё больше тела, дотянулась до шнуровки на корсете и полностью ослабила её, завязки упали на пол, за ними упал и сам корсет. Оставшись в тонком спущенном платье перед ним, она казалось более нагой, чем без одежды, Лиам не опускал глаз, не отворачивался, не моргал. Не дыша, он поднял взгляд, проникая в её внимательные зелёные глаза. Тогда она наконец опустила руки, и платье упало, оставив её в одном белье.       Обнаженная грудь вздымалась от тяжелых вздохов, в комнате стало слишком жарко и влажно. Под светом дрожащей свечи, Лиам изучал каждое движение её пальцев, отстегивающих чулок от панталон и медленно спускающих его вниз, затем второй. Она не отводила взгляд от холста. Лиам по ту сторону тоже покрылся испариной и, хоть и пытался не выдавать тяжелое дыхание, выходило это неважно. От цепких глаз не ускользнули ни влажность тела, ни исцарапанные в кровь колени и локти, вероятно, пострадавшие во время бегства от псов Сета.       Оставшись совсем нагой, Селена закрыла глаза, проводя пальцами по телу, ощущая мелкую щекотку, отзывающуюся от прикосновений к бёдрам и низу живота, подушечками пальцев поднималась выше, представляя, что это не она трогает себя. Безымянными пальцем обвела вокруг соска и несильно сжала грудь, второй рукой поглаживая ключицы. Схватила ленту, лежащую на столе и завязала волосы, открывая тонкую шею.       На щеках Лиама показался нездоровый румянец, он всё еще нервно пытался справиться с импульсами, рождающимися в его теле.       Тогда Селена взяла картину и переставила на тумбу близ кровати, а сама села на постель, взяла из ящика эфирное масло, капнула на запястья и растерла до горяча, затем намазала шею. Теперь вокруг витал запах жасмина и миндаля. Лиам пытался представить, какой аромат мог исходить от Селены теперь, но спрашивать не стал — не хотел портить момент.       Догорающая свеча на старом металлическом подсвечнике отчетливо освещала её рельефный живот и пышную грудь, придавая им еще больше объема. Девушка вылила еще несколько капель на ладони и умаслила грудь, затем, сидя на коленях, раздвинула ноги и опустила пальцы к интимному месту. Закрыв глаза, немного откинула голову назад, румянец жег не только щеки, казалось, ей было до безумия стыдно, но тело делало всё само. Одной рукой лаская себя, другой она прикоснулась к холсту, будто настраивая связь. Лиам не отвлекаясь наблюдал за ней, сейчас рама сковывала его как никогда раньше. Ему еще никогда не было так тесно в ней, казалось, она, буквально, давила на плечи. Он изо всех сил прижал пальцы к полотну, будто надеясь, что они вот-вот выйдут наружу, но этого не происходило. Не выдерживая напряжения, Селена тихо застонала сквозь губы, боясь, что кто-то может услышать.       Отведя взгляд, Лиам увидел напольное зеркало чуть позади своей возлюбленной, в котором открывался вид на возбуждённое изнывающее тело совсем с другого ракурса. Изнемогая, он на мгновение зажмурился, тяжело вдыхая воздух через рот. Он так давно не ел, не спал, не чувствовал ароматы и температуры, не испытывал желания, что сейчас он будто чувствовал это впервые, словно подросток, опасаясь своих чувств, не до конца понимая, правильно ли это. Он снова открыл глаза, переводя взор от подрагивающих ресниц к сокращающимся мышцам пресса и до дёргано массирующих пальцев.       Не переставая мастурбировать, Селена отпустила картину и отставила руку назад, выгнувшись еще сильнее. Пальцы на ногах сжимались в узлы, бедра непроизвольно подёргивались, руки тряслись и не слушались, но продолжали доводить её до пика. Она до боли зажмурилась и прикусила губу так, что во рту почувствовался металлический вкус крови. Тело обмякло, она сгорбилась, пытаясь отдышаться, на мгновение забыв о присутствии в комнате еще одного человека. Взглянула на него исподлобья и тут же раскраснелась с еще большей силой.       — Лилит, ты…       — Не говори ничего. — Она дернула рукой, отрезая его слова. Дрожащие ноги не слушались, когда девушка встала с постели, стараясь найти глазами ночную сорочку.       — Чистое совершенство, — полушёпотом, одними губами произнёс Лиам, в последний раз проводя взглядом по её изгибам.       Селена легла на живот и притянула холст к себе, по щеке пробежала обжигающая слеза.       — В следующий раз ты будешь здесь со мной. Ты меня слышишь, — снова прижалась лицом к полотну, Лиам провел большим пальцем по её щеке, будто пытаясь вытереть слезу, но тут же вспомнил, что это невозможно.       — Я знаю, моя Лилит, я знаю. — По ту сторону он тоже прижался лицом к картине и закрыл глаза.       Взглянув на его тонченое лицо, такое же, как в тех мирах, только недостижимо далёкое, она коснулась губами его глаз, скулы, затем губ, провела носом по холсту и еще раз поцеловала. Лиам повторил её действия. Совсем близко, здесь, прямо под боком, но в то же время до невозможности далеко, он шептал ей что-то, стараясь утешить, она не разбирала его речи, это было и не нужно. Главное, что он здесь. Живой. А остальное можно было исправить, она это знала.       Огарок свечи, окончательно утонувший в воске потух, и они оба погрузились в темноту. Селена положила Лиама на соседнюю подушку и зачем-то накрыла одеялом, так и уснув нагая, не отпуская полотно всю ночь.