One More Time (With Feeling)

В течение первых шести часов страх был сильнее тошноты. Эндрю и раньше засиживался допоздна на ночных тренировках Кевина или для выполнения школьной работы, о которой он был слишком пьян, чтобы заботиться днем. Тупой дискомфорт всегда стоил тех часов покоя, которые они ему дарили. Но стало бы только хуже, а не лучше, а память у Эндрю была слишком хорошей, чтобы он мог забыть об этом даже на мгновение. —Тебе нужно поспать, - сказал ему Нил мягким голосом через толстые дюймы дерева между ними.— Нужно отдохнуть. —Тебе следует заткнуться, - посоветовал ему Эндрю. —Мне ничего не нужно. —Это была ложь, которую он обычно больше не говорил Нилу, но он не мог остановить слова, слетающие с его губ. Он закрыл глаза и покачал головой, протягивая руку, чтобы прижать ее к твердой деревянной двери. —Поговори со мной,- попросил он, заставляя свой голос звучать мягко. - Что-нибудь конкретное? - спросил Нил, звуча совершенно равнодушно к дерьмовому отношению Эндрю. Прошли годы, и Эндрю все еще не знал, почему Нил выбрал его или почему он прислушался, когда никто другой этого не сделал. В конечном счете, это не имело значения. Эндрю никогда бы не принял его как должное. —Не экси,—уточнил Эндрю, смирившись с тем фактом, что Нил всегда будет идти туда первым. Нил сморщился, но спорить не стал. —Хочешь услышать о том, как я убил Дрейка? Эндрю предпочел бы обсудить все бесчисленные планы, которые у него были в отношении Малкольмов, Мясника и Рико Мориямы, но он предположил, что примириться с тем, что Дрейк больше не представляет угрозы для Аарона, было неплохим способом потратить час впустую. —Не хочешь ли ты рассказать мне?- подсказал Эндрю, почти слыша дикую ухмылку Нила через дверь. —Кому еще я должен рассказать? —Психотерапевт?—Эндрю предложил это без энтузиазма, не питая иллюзий, что его предложение останется в силе после стольких лет, которых еще не было. Нил, возможно, больше не морщился при упоминании Би, но он никогда не использовал ее так, как следовало бы, и не обращался к собственному психологу. Эндрю однажды спросил Нила, как ему удается сохранять спокойствие, несмотря на все травмы и багаж своего прошлого. Нил только пожал плечами. Я могу придумать что угодно в своей голове, если только смогу остаться. Он не сказал, что Эндрю был тем, кто остановил его от бега, когда он проснулся со слишком натянутой кожей, голосом матери в ухе и призрачными кулаками, дергающими его за волосы, но ему и не нужно было этого делать. —я не твой ответ, - напомнил ему Эндрю, в его голосе звучала ярость. Он едва мог контролировать свою собственную травму, как мог Нил доверять ему, чтобы он справился и со своей тоже? Нил посмотрел на него так же невозмутимо, как и в первый раз. Ты - это вопрос, сказал он, ответ - да. В этом не было никакого смысла, кроме довольно дерьмовой выходки, но Нил выглядел таким довольным собой, что Эндрю пришлось стереть это выражение с его лица. —Он не смог бы снова прикоснуться ко мне, - отметил Эндрю. —Когда мы знали, что он придёт. —Убийство Дрейка всегда занимало последнее место в списке приоритетов Эндрю. Никакое насилие не исправит того, что с ним сделали, поэтому не было смысла идти на риск, который мог бы заставить его отказаться от своих обещаний. Тем не менее, убийство Нила означало, что по крайней мере один из планов Рико был сорван, и уже одно это того стоило. —Он вообще не должен был прикасаться к тебе, - тихо сказал Нил, в его голосе было достаточно неприкрытой ярости, чтобы брови Эндрю поднялись. —Если бы Аарон не убил его в прошлый раз, я бы это сделал. Рука Эндрю была потной, когда он вцепился в фарфоровую поверхность ванны и подтянул колени ближе к груди, как будто, спрятав живот, он мог предотвратить тошноту. —Я все еще не нуждаюсь в твоей защите, - сказал ему Эндрю, - но я рад, что он мертв. —Это было признание, которое он не смог бы сделать даже несколько лет назад. Пальцы Нила просунулись под дверь. Эндрю скользнул рукой по двери и просунул между ними свои пальцы. —Я защищаю тебя, - сказал Нил, - так же, как ты защищаешь меня. Эндрю закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы запомнить эти слова, хотя в этом и не было необходимости. Он хотел, чтобы они играли снова и снова на следующей неделе, чтобы он мог держаться за них и за Нила, даже когда ему казалось, что он вот-вот умрет. Желудок Эндрю скрутило, и он оторвался от Нила, чтобы перевалиться через унитаз. Он оставался там долгое время, не в силах пошевелиться, так как конвульсии сотрясали его тело. Он не мог найти свой голос, он едва мог дышать, но, несмотря на все это, Нил продолжал говорить. Эндрю не потребовалось много времени, чтобы потерять нить его слов, но его голос оставался достаточно твердым, чтобы Эндрю мог держать себя в руках. Тошнота длилась дольше, чем пища и жидкости в организме Эндрю. —Пей, - уговаривал его Нил в какой-то момент. —В углу, за дверью, есть поддон с водой.—Эндрю услышал его, но даже смотреть туда казалось слишком большим усилием. Его колени были холодными, онемевшими и покрытыми синяками от того, что он держал свой вес на неумолимом кафеле, но Эндрю не хватало сил, чтобы оттащить свое тело от туалета к груде подушек и одеял, которые оставил ему Нил. Кроме того, Эндрю не хотел воды. Он не хотел есть. Он даже не хотел утешения. Он просто хотел получить свои лекарства. Во рту у него пересохло, а мысли метались, пытаясь придумать способ заполучить в свои руки хотя бы одну из них. Снова и снова он живо вспоминал, как сухой глоток таблетки скребет по горлу и расцветает в животе, вызывая эйфорию в каждой клеточке его тела. Он хотел этого. Он нуждался в этом. Она была у Нила. Он мог сопротивляться желанию сделать это, пока не заснул, но желание было намного сильнее, когда он проснулся. Он не был уверен, сколько времени прошло, но за окном было похоже на ранний рассвет. Эндрю на онемевших ногах дотащился до двери и ухватился за отверстие, где должна была быть дверная ручка, колотя по нему, пока не убедился, что кости в его руке вот-вот раздробятся. —Нил, - сказал он хриплым от рвоты и ломки голосом. —Открой дверь. С другой стороны, Нил перенес свой вес. —Нет, - сказал он. —Эндрю. —Нил, - снова сказал Эндрю, опасно понизив голос. —Открой дверь сейчас же.—Он ударил кулаком по двери, отчаяние нарастало. —Эндрю, —мягко сказал Нил ,— я здесь, ты не один. Ярость охватила Эндрю. —Я не хочу тебя! - выплюнул он, просовывая пальцы под дверь и дергая, напрягаясь, чтобы сорвать ее с петель. —Мне нужны мои таблетки! Его руки подкосились, и он упал обратно на кафель, обливаясь потом и дрожа. —Нет, - снова сказал Нил, заставив Эндрю зарычать. Ярость и отчаяние поднялись, заглушая все, кроме сладкого зова таблеток. В средней школе Эндрю прочитал книгу, в которой описывался метод пыток, при котором к животу человека привязывали горшок с живой крысой внутри. Факел был опущен на заднюю стенку горшка, заставляя крысу прогрызать себе путь через тело человека, чтобы избежать жара. Эндрю чувствовал себя крысой. Эндрю чувствовал себя настоящим мужчиной. Эндрю даже чувствовал себя как горшок, и было легко рассматривать Нила как факел. Что бы не повредило крысе, чтобы избежать жара готовки? Чем бы не пожертвовал этот человек, чтобы погасить факел? Эндрю знал все слабые места Нила. Он защищал каждого из них нежными руками и твердыми границами, которые ему никогда не приходило в голову переступить. До сих пор. Эндрю чувствовал себя не в своей тарелке. Он чувствовал себя марионеткой, рупором своей зависимости, неуправляемым, истеричным и отвратительным. Слова выскользнули из его рта, как рвота, такие же болезненные и неудержимые, как поток тошноты, который все еще окрашивал внутреннюю часть туалета. —Натаниэль, - сказал Эндрю, - жаль, что твоему отцу не удалось убить тебя. Если ты сейчас же не откроешь эту дверь, я сам закончу работу. Даже сквозь бешеный стук сердца и тошноту Эндрю услышал, как Нил резко вдохнул, и почувствовал болезненный трепет победы. Еще больше жестокости выплеснулось наружу. Эндрю сравнил Нила со своим отцом, обвинил его в том, что он поместил Эндрю в одну комнату с Дрейком, сказал ему, что он не хочет его, что он ничто. Ложь обожгла его горло сильнее, чем желчь, но, тем не менее, Нил не ушел. Каждый раз, когда Эндрю приходилось делать паузу в своей обличительной речи, чтобы взбодриться, из-под двери доносился голос Нила, дрожащий, но стойкий, рассказывающий Эндрю об их доме в Денвере, или планах разозлить Кевина, или о чем-то еще, что приходило ему в голову. Эндрю не был уверен, кого он ненавидел больше. В конце концов, он замолчал, слишком измученный, чтобы продолжать свои оскорбления. Дрожа и обливаясь потом, он свернулся калачиком в ванне и молился о том, чтобы потерять сознание. Би назвала бы это прогрессом, поскольку он не молился о смерти. *** Медленное, непрерывное капание разбудило его некоторое время спустя. В комнате было темно, слабый лунный свет проникал сквозь непрозрачное окно над туалетом. Эндрю знал, что, как только он пошевелится, его тело начнет кричать на него, поэтому он оставался неподвижным, не сводя глаз с этого маленького окна. Казалось невозможным, что Нил прополз через него, чтобы сбежать от него после той первой катастрофической поездки в Райские сумерки Но Эндрю испытывал искушение попробовать это самому. Воспоминания вернулись к нему смутной, неумолимой волной. Он закрыл глаза и позволил своему лицу исказиться, вспоминая, как умолял, как говорил "пожалуйста" и предлагал сексуальные услуги, деньги и все остальное, что приходило ему в голову. Он плакал, он злился, он винил Нила в том, что День благодарения еще не состоялся - теперь этого никогда не случится. И Нил не ушел. Он прошептал в ответ. Обещания, воспоминания и постоянный поток одобрения и уверенности, которых Эндрю не заслуживал. И Эндрю наказывал его за это снова и снова. Он больше не разговаривал. Эндрю затаил дыхание и прислушался изо всех сил, но из-за двери не доносилось ни звука. Может быть, он сбежал, - прошептал ему на ухо злобный голос. Может быть, он ушел. Эндрю не удивился бы и не рассердился, если бы это произошло; он должен был это сделать. У Эндрю не было никакой возможности извиниться или взять свои слова обратно. Собрав все свое мужество, Эндрю повернул голову к двери, борясь с приступом головокружения на ходу. Эндрю, очевидно, не мог видеть через дверь, но он все равно воображал, что может сказать, был ли Нил все еще там. Вспышка боли, более острой, чем тошнота и мигрень, пронзила его грудь при мысли о том, что Нила больше нет. —Абрам, - сказал он грубым и тихим голосом. Послышался шорох, как будто кто-то перенес свой вес, а затем кончики двух пальцев просунулись в небольшую щель под дверью. —Я здесь, - сказал Нил еще тише.—Попробуй что-нибудь выпить, если ты не можешь есть. Нил не спрашивал Эндрю, как у него дела, как это мог бы сделать кто-то другой. Эндрю бросил взгляд в угол комнаты, его взгляд упал на стопки полуфабрикатов и gatorade. Его желудок взбунтовался при мысли о еде, но руки не переставали дрожать, поэтому он заставил себя ползти по полу, останавливаясь, чтобы его вырвало, прежде чем он сделал это. Пальцы под дверью зашевелились, побелев, когда Нил попытался засунуть руку поглубже. Эндрю протянул руку, чтобы слегка коснуться их, но этого было достаточно, чтобы Нил перестал пытаться нанести себе вред. Нил судорожно вздохнул и замер. Эндрю не мог заставить себя пошевелить рукой, поэтому он потянулся с пола, чтобы дотянуться до бутылки голубого gatorade. Он заставил себя сделать несколько глотков, осознав, как только жидкость достигла его горла, как сильно он хотел пить. Сахар подействовал на него почти сразу. —Как долго? - спросил он, наконец. Это было не то, что он хотел сказать, это было не то, чего Нил заслуживал от него, но это было все, что он мог сделать. —Три дня, - ответил Нил.—Есть консервированный суп. Этого не было. Нил знал, что лучше не давать Эндрю ничего такого острого, как открытая крышка консервной банки, но под упаковкой батончиков было несколько коробок куриного бульона и минестроне. В обеих временных линиях прошли годы с тех пор, как Эндрю вымещал свою ярость на запястьях, но он был рад, что Нил проявил предусмотрительность, потому что острое скольжение ножа по его коже взывало к нему, заставляло его хотеть этого почти так же сильно, как он хотел наркотики. Почти так же сильно, как он хотел Нила. —Аарон? - спросил Эндрю, чтобы отвлечься от осмотра комнаты в поисках чего-нибудь достаточно острого, чтобы вызвать кровотечение. —Кевин? —Я отвечал на сообщения Ники с твоего телефона, - ответил Нил, его голос был тихим, успокаивающим гудением в глубине мозга Эндрю, успокаивая его более порочные побуждения. -По его словам, единственное, что задето, - это его чувства. Эндрю прижался щекой к прохладному кафелю и справился с волной головокружения. Ники был достаточно драматичен, чтобы сообщить о взломе дома напротив, так что оскорбленные чувства привели к тому, что у Эндрю не возникло никаких проблем с уборкой. По крайней мере, с ними. Эндрю уставился на пальцы Нила, зажатые между его пальцами. Его ногти были ободраны, ногтевые ложа окровавлены и порваны, обгрызены до костей. Если Нил не вымоет и не завернет их в ближайшее время, у него будет несколько незначительных инфекций и один-два вросших ногтя. —Я отпущу тебя завтра,-голос Нила звучал измученно и скучно. -Ты сказал, четыре дня, и, похоже, большая часть лекарств покинула твой организм. Эндрю хотел бы знать, откуда Нилу это известно. Предыдущие несколько дней прошли как в тумане, но Эндрю запомнил достаточно, чтобы устыдиться себя. Если Нил оценивал скорость детоксикации Эндрю, основываясь на степени психологической войны, которую Эндрю вел с ним, Эндрю даже не знал, что он будет делать. Нил простил его за миллион пересеченных линий, но это были выстрелы в темноте, прежде чем Нил дал о себе знать, ничего даже близкого к меткому оскорблению, которому Эндрю подвергал его последние 36 часов между приступами рвоты и дремоты. —Твои ногти выглядят дерьмово, Джостен, - сказал Эндрю, слова, которые он хотел сказать, трансформировались, когда они слетели с его губ. —Ты что-нибудь ел? Нил злобно рассмеялся, высоким, коротким лаем, который был совсем не забавным. —Я даже не дернулся. Гнев и беспокойство пытались подняться, но Эндрю был слишком выжат, чтобы по-настоящему справиться с этим. —Ты гребаный идиот,- сказал он.—Сделай бутерброд и иди, блядь, спать. Нил убрал пальцы, оставив руку Эндрю холодной и пустой. —Пошел ты, Дрю,—серьезно сказал Нил. Отказ, каким бы заслуженным он ни был, проскользнул под кожу Эндрю и вонзился ему между ребер достаточно больно, чтобы у Эндрю перехватило дыхание. Эндрю плотнее свернулся в клубок и спрятал лицо в вонючий рукав своей толстовки. Он смотрел на нижнюю часть двери, пока она не расплылась, и он снова отключился. *** Дверь была закрыта, когда Эндрю снова приоткрыл глаза. Голова Эндрю раскалывалась от боли, а мышцы и суставы болели и ныли от обезвоживания. Во рту у него был такой привкус, словно внутри кто-то умер от дизентерии, но в комнате слабо пахло отбеливателем. В какой-то момент Нил, должно быть, пришел и прибрался, пока Эндрю спал, но его явно никто не трогал. Эндрю затуманенно моргнул. Стакан воды, бутылка ацетаминофена и его ножи уставились на него, рядом с кучей чистых спортивных штанов. Если бы в организме Эндрю была хоть капля жидкости, он, возможно, заплакал бы от благодарности. Эндрю потребовались все усилия, чтобы принять сидячее положение и толкнуть дверь, но коридор был пуст. Эндрю почувствовал, как в груди у него зияет соответствующая пустота. Эндрю прислонился к шкафчику под раковиной и выпил воду, проглотив по четыре таблетки за раз, тупо глядя на бежевую стену холла. Ему показалось, что он чувствует запах кофе, но он не мог быть уверен ни в чем, кроме того, что от него воняло. Когда ему показалось, что он может, он сбросил с себя спортивные штаны и повязки и снова переполз через край ванны. Эндрю надавил на кран носком ботинка, пока холодная вода не залила его на долгие минуты, прежде чем она нагрелась достаточно, чтобы он перестал дрожать. Эндрю уставился на мыло, но на самом деле мытье было выше его сил, поэтому он просто позволил воде делать то, что она могла, пока она снова не остыла. Под струей Эндрю открыл рот и глотал воду глоток за глотком, пока его желудок не свело судорогой, но он не был уверен, было ли это от голода или от регидратации. Эндрю почувствовал себя немного лучше после душа и попытался встать на трясущиеся ноги, вцепившись в вешалку для полотенец, пока они не перестали дергаться. Одежда была слишком отвратительной, чтобы даже думать о том, чтобы прикоснуться к ней, поэтому Эндрю оставил ее вонючей кучей в углу и с отвращением посмотрел на свои повязки. Они были липкими и грязными, но Эндрю не мог смириться с перспективой выйти из ванной без них, даже если в доме был только Нил. Если он вообще был в доме. В этой жизни у Нила их еще не было, а запасная пара Эндрю осталась дома у Эбби; досадная оплошность. Эндрю вздохнул с облегчением, убирая ножи на место, их привычный вес успокаивал его и напоминал, что он контролирует себя. Эндрю вдруг захотелось позвонить Би, но он не мог даже начать описывать, что с ним происходит, если только не хотел оказаться в комнате с мягкими стенами. Нила в их спальне не было, но его вещи были. Эндрю никогда не думал, что испытает такое облегчение, увидев потрепанную пару кроссовок , но Нил не ушел бы без своих кроссовок, так что, где бы он ни был, куда бы он ни пошел, это было рядом, и он планировал вернуться. У Эндрю мурашки побежали по коже, и он знал, что это было связано не столько с уходом, сколько с отсутствующим нападающим. Эндрю остро ощущал его отсутствие, и это грызло его, но, несмотря на это, часть Эндрю уклонялась от поисков его, потому что, как только он нашел его, Эндрю не был уверен, что сможет встретиться с ним лицом к лицу, не после всего, что он сказал. Эндрю знал, что он скажет "пожалуйста". Он знал, что будет умолять. Он не знал, что будет жесток с Нилом . Если бы он это сделал, то придумал бы что-нибудь еще. Эндрю был трезв, но ему казалось, что это того не стоит. Эндрю спустился вниз. На кухне кипела кастрюля с тушеной говядиной из единственной закусочной в радиусе десяти миль, которая доставляла еду. Он выглядел нетронутым, поэтому Эндрю приготовил две миски, собрался с духом и вышел на крыльцо. Было уже достаточно поздно, чтобы стемнело, и он не включил свет, но Нил сидел на верхней ступеньке, положив подбородок на колени. —Ты проснулся, - глухо сказал он, поворачивая щеку в сторону, чтобы посмотреть на Эндрю. —Я волновался. В следующий раз мы, блядь, позвоним Би —Следующего раза не будет, - сказал Эндрю, имея в виду нечто большее, чем просто отказ от наркотиков. Он поставил одну из мисок рядом с Нилом, когда тот не взял ее, и сел рядом с ним, достаточно близко, чтобы они могли разделить тепло тела, но недостаточно, чтобы соприкоснуться. Впервые за долгое время Эндрю не был уверен, что его прикосновение будет приветствоваться. —ты в порядке? —Я не тот, кто просто прошел детоксикацию без лекарств. Твоя еда не съест сама себя. —Как и твоя, - отметил Эндрю. Внезапно его охватил голод, и он сунул ложку в рот. —я не голоден, - сказал Нил, наблюдая за Эндрю так, словно не мог отвести взгляд. Но он по-прежнему не поднимал головы. В его голосе по-прежнему не было ни намека на интонацию. Это приводило в замешательство. Эндрю не нравилось, что Нил такой тихий. Эндрю хотел заставить его поесть, но он потерял право настаивать на чем-либо, связанном с ним. Аппетит у Эндрю пропал так же быстро, как и появился, и он со стуком поставил свою миску на стол. —Кровать?— он спросил. Его голос надломился от неупотребления и чего-то еще, и взгляд Нила немного заострился, когда он обдумал это. Эндрю затаил дыхание. Он не мог припомнить ни одного случая, чтобы Нил отказал ему в этом, и Эндрю не был уверен, как он перенесет это, если Нил скажет "нет". —Хорошо, - наконец согласился Нил, колени у него заскрипели, когда он встал от долгого неподвижного сидения. Эндрю оцепенело последовал за ним, тревога сжала его живот, как ледяной кулак. Он хотел что-то сказать, ему нужно было что-то сказать, но каждый раз, когда он открывал рот, чтобы попытаться, слова замирали у него на языке. Они долго лежали в темноте, не прикасаясь друг к другу, не разговаривая, прежде чем Нил повернулся лицом к Эндрю. —Ты должен заставить меня спать на диване, - сказал он Эндрю.—Тебе нужно поспать, а ты не сможешь из-за моих кошмаров. Эндрю знал, что случилось с Нилом, когда его назвали Натаниэлем, но Нил не звучал обвиняюще, хотя это была вина Эндрю. —Останься,—взмолился Эндрю, пряча руки под себя, чтобы не дотянуться. Нил остался.