Как стать злодеем

      За завтраком на следующий день я получил записку от Седрика. Он звал в наше любимое место за теплицами. Так и недоев свой завтрак, я рванул к выходу, сопровождаемый удивлёнными взглядами сокурсников. Седрик уже был там, он сидел на траве и меланхолично курил.       — Быстро ты. — Он выглядел невыспавшимся и взъерошенным. — Не мог уснуть ночью, — пояснил он свой внешний вид.       — Ты же хотел этого. — Я упал на землю рядом с ним. Я на секунду вспомнил прошлую весну и как я постоянно следил за его лицом, сглатывая и ненавидя каждую сигарету, что он обхватывал тонкими губами. Сейчас, глядя на них, я вспомнил, как плотно они обхватывали мой член. Всё-таки Седрик был воплощением порока.       — Как будто я могу радоваться этому, видя твоё беспокойство. — Он предложил мне сигарету, и я обхватил её губами и прикурил от его. Я сделал глубокую затяжку, и тяжёлый дым заполнил лёгкие. Седрик курил только крепкие сигареты со вкусом вишни, после них на губах оставалась лёгкая сладость. Он облокотился на меня сбоку и уткнулся носом в плечо. — Со мной точно всё будет хорошо, я обещаю.       — Я знаю, Седрик. — Я чмокнул его в макушку и затянулся снова. — Ты выиграешь этот чёртов турнир.       Мне хотелось разреветься, попросить, чтобы он отказался от участия. Но я прекрасно понимал, что сейчас единственное, что я могу сделать — поддержать. Внутри всё сжалось от невыносимой боли. Нужно было терпеть.       — Кажется, Поттер будет вынужден принять участие из-за магического контракта, который чемпионы заключают с кубком, — проговорил он. — Теперь у нас Турнир Четырёх Волшебников.       Я не хотел говорить о нём, тем более была вещь, которая беспокоила меня сильнее.       — Меня вчера поцеловал Малфой, — я должен был сказать это Седрику, потому что иначе бы чувствовал себя хреново. А мне хотелось быть с ним честным, потому что ценнее наших отношений у меня сейчас ничего не было.       — Не удивительно, учитывая то, как он всегда на тебя смотрит, — Диггори даже и бровью не повёл. Мне стало как-то даже обидно от такой равнодушной реакции.       — И ты ничего не скажешь? — выдохнул я разочарованно.       — А что я должен говорить? — Он быстро затушил свой окурок и встал на колени. — Что меня драконит от одной только мысли о том, что кто-то кроме меня может к тебе прикасаться? — Он перекинул ногу через меня, оказываясь на моих бёдрах. — Или то, что я хочу запереть тебя у себя в комнате и не выпускать никогда в своей жизни? — Диггори придвинулся ближе, и я могу почувствовать лавандовый аромат, исходящий от его волос. Он выдыхал слова мне в губы, так и не касаясь их. — Или, может, то, что я хочу убить и Поттера, и Малфоя? А следом за ними Грейнджер и Луну, Лонгботтома и Томаса, обеих сестёр Патил и Лаванду Браун? — Я чувствовал, как сильно он меня хочет, и, не выдержав, притянул его к себе, запуская руку в каштановые локоны. Губы Седрика были на вкус, как вишня, я провёл языком по ним, проникая глубже. Седрик остановил меня. — Как он это сделал?       — Просто коснулся губ и сбежал, — прохрипел я.       — И ты не ответил ему? — Глаза Седрика смотрели на меня так пронзительно, как будто решая мою судьбу. Я мотнул в ответ головой. — Рассказал всё мне, чувствуя себя виноватым. Ты был хорошим мальчиком, Рон. Ты заслужил награду.       Он выпустил из плена брюк оба наших члена, чуть отодвигаясь назад. Я потянулся за поцелуем, но Седрик отодвинул меня, заставив прислониться спиной к стене.       — Смотри внимательно, но трогать нельзя. — Он расстегнул свою рубашку и начал дразнить свои соски. Те быстро налились кровью. Хотелось прикоснуться к нему, пометить, чтобы все видели, что Диггори принадлежит мне. Я обхватил основание своего члена рукой и начал двигаться, легонько сжимая. — Хочешь меня?       — Мерлин, больше всего на свете, — выдохнул я.       — Больше, чем Малфоя? — Я непонимающе посмотрел на него. — Да или нет?       — Я не хочу никого, кроме тебя.       — Правильный ответ. — Он дотронулся до себя, и я, наплевав на его указания, схватил его за бёдра. Тело Седрика отзывалось моим прикосновениям, и он начал постанывать. Я провёл пальцами вдоль ложбинки, легонько задевая руками анус. От неожиданности он слегка вздрогнул. Я заставил его придвинуться ближе, чтобы он оказался на коленях, а его член был напротив моего лица.       — Ты не обязан это делать, — прошипел Диггори.       — Я не обязан, но хочу. — Я припал к тазовой косточке, оставляя засос на ней. Пусть никто этого не увидит, но я буду знать, что мой след красуется на любимом теле. Я провёл вдоль по его члену языком. У меня не было никакого опыта в этом, поэтому я делал то, что могло бы принести удовольствие мне самому. Губами я обхватил головку его члена и стал её томно посасывать, поддевая языком. Седрик застонал, не скрывая удовольствия, значит, я всё делал правильно.       — Хочу войти тебе в глотку полностью, — прошипел он, насаживаясь глубже. Он забрался тонкими пальцами мне в волосы и нежно поглаживал голову, направляя на идеальный для себя ритм. Это было похоже на медитацию. Я чувствовал себя невероятно умиротворённо с членом во рту, подстраиваясь под ритм своего парня. Я сдавливал его член языком, усиливал давление, втягивая щёки, и пытался максимально расслабить глотку. Седрик стал увеличивать темп. Я замер, зафиксировав его бёдра напротив и выпуская его член изо рта. Он протестующе заёрзал. — Рон, что ты творишь?..       Я засунул себе в рот два пальца и начал их медленно посасывать, с вызовом глядя на любимого, когда я почувствовал, что они достаточно мокрые, я снова насадился на член Седрика ртом, рукой проникая к звёздочке его ануса, когда я ввёл в него один палец, он поддался вперёд и замер. Внутри Седрика было горячо, он инстинктивно сжимался, противясь постороннему вторжению. Я начал двигать головой сам, пальцем играя с его входом. Когда он немного отмер, я добавил ещё один палец, входя глубже в любимого. Когда я добавил третий палец, я смог нащупать простату внутри, легонько надавил на комочек нервов.       — Рон, это так охуенно… — Он начал снова подмахивать сам, спереди входя ко мне в глотку на полную длину, а сзади насаживаясь на мои пальцы. — Можно я кончу тебе в рот?       Я одобрительно замычал, и, резко замедляясь, Седрик начал ввинчиваться в меня, приближаясь к оргазму. На каждое его резкое движение я сильнее насаживал его на свои пальцы, надавливая на простату. Пара таких движений, и я почувствовал сперму, заполняющую мой рот. Диггори обмяк и сел в непозволительной близости от моего члена, забытого нами обоими до этого момента.       Я пытался проглотить сперму и слизывал её со своих губ и пальцев, убирая остатки с шеи и подбородка. Седрик смотрел на меня, согнувшись в бессилии. Его мускулы слабо перекатывались под золотистой от загара кожей. Мы смотрели друг другу в глаза, когда он сорвался и прильнул к моим губам своими. Своей рукой он коснулся моего члена.       — Без смазки я не смогу его принять, — прошептал он мне в губы и задвигал рукой по стволу, — поэтому сегодня так.       Мерлин, что он вытворял своей рукой, доводя меня до разрядки… То обхватывал рукой полностью, то проходился пальцами по чувствительной головке, слегка надавливая на чувствительную дырочку, он пальцами очерчивал каждую венку на моем члене, нежно поддевая яйца. Он пристроился ближе ко мне, и я заметил, что его член снова встал. Он обхватил оба наших члена, и стало так невыносимо хорошо, я припал губами к его соску, другой рукой оглаживая второй, Седрик снова застонал, он выгнулся назад, открывая жилистую загорелую шею, и я провёл языком по сонной артерии вверх, после чего слегка прикусил мочку его уха, тут же посасывая её, чтобы убрать боль. Ещё пара движений, и он кончил снова. Почувствовав его сперму на своём члене, я обхватил руку Седрика своей, подстраивая под желанный ритм, и тоже через несколько движений кончил.       — Какой ты у меня умный и усердный, — прошептал Седрик мне в шею. Он наложил на нас очищающее заклинание и принялся одеваться. — Тебе понравилась твоя награда?       — Очень. — Он застегнул все пуговицы на своей рубашке и начал воевать с моими брюками.       — Помни, мне больно от одной только мысли, что кто-то касается тебя, но я тебе верю, — сказал он строго и посмотрел прямо мне в глаза. — Я так невозможно сильно тебя люблю.       — Я тоже тебя люблю, — эхом откликнулся я.       — Спасибо, что рассказал про Малфоя. А теперь нам пора на занятия. — Он клюнул меня в щёку и встал, подавая руку. — Что у тебя сегодня первой парой?       — Зелья, — простонал я.       — Пусть земля тебе будет пухом, — он засмеялся, и мы в обнимку двинулись обратно к школе.              Чарли прислал мне сову позже вечером. Он, ничего не объясняя, сказал мне пойти к опушке Запретного Леса. Не сказать чтобы я был дико счастлив подобному предложению, прекрасно помня об акромантулах. Однако если Чарли в Хоге, значит, возможно, следующим испытанием станут драконы, и я мог бы помочь Седрику с этим. Поэтому, подавляя желание сбежать, я ещё до ужина отправился к брату.              Вид огромной хвостороги впечатлял. Если честно, мне не нравились ни змеи, ни ящерицы, ни их увеличенные копии вроде василиска или драконов. Почему все животные в мире не могут по виду напоминать миленьких котиков? Эволюция, проклятая ты сука!       — Ну, как тебе? — спросил Чарли, когда я залип на мирно спящего китайского дракона.       — Ты сумасшедший, если выбрал эту работу сам, — глубокомысленно изрёк я. Нет, ну вот серьёзно, кто в здравом уме будет рисковать жизнью ради громадных ящериц? — Но я не осуждаю, а, скорее, восхищён твоим безрассудством.       — Ну инстинкт самосохранения в нашей семье весьма слаб, — гоготнул брат. — Я с Фредом и Джорджем увидеться смогу только через пару дней, они всё ещё в больничном крыле.       — Точно, — в тон ему рассмеялся я. — Билл работает с проклятиями, Перси в Министерстве, Джинни, похоже, будет отлично играть в квиддич, я дружил с Поттером, а папа женился на маме. Всё сходится — это точно генетика!       — Как у тебя дела, Рон? — Чарли закинул мне руку на плечо, он был ниже, чем я, ростом, но при этом невероятно сильный. Мне пришлось наклониться, чтобы ему было удобнее стоять.       — Ну, в Хоге всё отлично, праздничная атмосфера. Профессора всё равно заваливают всех домашкой. Поттер пытается понять, кто кинул его имя в Кубок, а у Гермионы, кажется, появился поклонник в лице Крама, — я замолчал, ощущая странный взгляд Чарли. — Что?       — Я спросил, как у тебя дела. — Его лицо было удивительно серьёзным, у меня внутри всё как будто похолодело.       — Нормально. — В горле пересохло.       — Рон…       — Что «Рон»? Сказал же, у меня всё нормально. — Брат меня действительно выводит из себя. Чарли всегда был далёк и эмоционально, и физически. Я понятия не имею, чем внезапно заслужил такое повышенное внимание с его стороны. — Мне нужно передать Поттеру, что первое испытание — драконы, ты ведь для этого меня позвал?       — Рон, не злись, — он говорит со мной, как с больным.       — Я и не злюсь, я скажу ему. — Я стараюсь сдержать свою ярость, потому что Чарли этого не заслужил. Он не обязан меня любить просто потому, что я существую. Однако никто из моих братьев не имеет права требовать от меня быть откровенным. Я — всего лишь очередная неудавшаяся попытка родителей заделать дочку. А вся моя ценность определялась дружбой с Избранным. Сейчас она равна нулю.       — Рон, меня беспокоит, что ты очень отдалился…       — Чарли, не в обиду, мне не нужен психоанализ, — говорю максимально спокойно, пытаясь не сорваться. Он не виноват, никто не виноват. Нужно сказать Седрику про драконов. — Я пойду, приятно было повидаться.              Я добрался до гостиной как пьяный, пролетел мимо однокурсников и быстрым шагом направился в комнату. Меня раздражают мои внезапные психи. Я пытаюсь сдерживаться, но выходит всё хуже и хуже. В комнате, кажется, нет никого, нужно успокоиться.       Я беру банные принадлежности и иду в душ. Это поможет. Должно помочь. Но Фортуна сегодня явно не на моей стороне. Чёртов Поттер тоже в душе. Я игнорирую его и раздеваюсь, чтобы занять дальнюю от него кабинку.       Холодные струи воды успокаивают, они отдаются болью в каждом своём касании. Я плохо переношу холод, он приносит мне физическую боль, это и хорошо. Кожа быстро покрылась мурашками и как будто стала плотнее, я разглядываю свои посиневшие руки, когда замечаю придирчивый взгляд Поттера. Пусть смотрит — мне плевать. Я прикрываю глаза и выпадаю из реальности. Всё вокруг исчезает. Только тонкие иголочки холода пронизывают мою кожу, земля под ногами закрутилась, приходится резко раскрыть глаза и опереться рукой о кафельную стену.       — Ты бы хоть засосы прятал, — слышу голос Поттера. Да, на шее остались следы Седрика, мне было плевать, что подумают другие, главное, что Диггори было приятно видеть их. Но Поттера это вообще ебать не должно. Я не хочу начинать разговор с ним снова, и раз уж он заговорил первым, глупо не воспользоваться случаем.       — Первым испытанием будут драконы, — говорю тихо, слегка повернув голову в его сторону. Не услышит — так не услышит. Поттер тихо засмеялся.       — Теперь тебе легче?       — Что? — Я не понимаю, что именно он имеет ввиду.       — Такой хороший мальчик, помог своему бывшему, теперь чувствуешь себя лучше? — Он явно издевается. — Спорим, Седрик гордился бы тобой?       — Что ты несёшь, Поттер? Я тебе передаю то, что меня просили передать. По старой дружбе, так сказать.       — Правда? А я вот думаю, что ты пытаешься таким способом очистить свою совесть. — Он подходит к моей кабинке, мне хочется сбежать, но я стою на месте. Прошло то время, когда он мог доминировать надо мной и брать всё, что хочет. Этот сраный манипулятор всего лишь пытается вывести меня на эмоции. — Тебе невыносима сама мысль, что ты можешь кого-то ненавидеть, поэтому ты пытаешься облачиться в белое и сделать вид, что ты мученик. Уверен, в твоём воображении всё именно так и выглядит. «Этот плохой Гарри ведёт себя так отвратительно, а я, весь такой рыцарь в золотых доспехах, всё равно готов ему помочь».       — Поттер, вернись в реальность, ты слишком высокого о себе мнения. — Я который раз поражаюсь, как ни я, ни кто-либо другой не замечал этой стороны Героя. Он молчит долго, мне становится некомфортно под его взглядом, всё сильнее хочется сбежать. Я не знаю, что творится в его бедовой голове, но он как будто пытается решиться на что-то.       — Рональд Билиус Уизли, — говорит он тихо, буравя меня взглядом, — что если я скажу, что люблю тебя?       — Я скажу тебе, что сейчас уже поздно об этом говорить.       — Но ты ведь сам говорил, что любишь.       — Тот, кто говорил слова о любви, не был мной.       — Но это так несправедливо! — Поттер с силой бьёт кулаком о стену. — Ты любил меня и видел только меня, когда был глупым и неинтересным. А сейчас, когда я тебя изменил, когда ты стал таким притягательным… Ты мне больше не принадлежишь.       — Поттер, ты псих. — Слушать его бред у меня уже не хватает сил, я закрываю душ и иду одеваться. Что творится в голове у Героя — одному лишь дьяволу известно. Он сам вообще понимает, какой бред несёт? Он меня изменил? Я принадлежал ему? Что за кромешный пиздец?       — Я разрушу жизнь каждому, кто посмеет к тебе притронуться. — Его, лицо холодное и безразличное, было полно какой-то странной решимости. Мне становится тошно, и я, перебарывая себя, уже одетый, подхожу к нему.       — Если ты хоть пальцем тронешь Седрика, если скажешь хоть слово о нём или даже просто посмотришь в его сторону, Дамблдору придётся искать нового Героя. Надеюсь, ты меня понял.