***
Уилл просыпается с чувством непереносимой головной боли. Поначалу он благостно оглушен ею, но затем к нему возвращается способность мыслить. "Вот блять", - думает Уилл первым делом. Не то чтобы он удивлен. Разочарован? Пожалуй. Не сразу он открывает глаза, а, открыв, какое-то время моргает, ничего не видя перед собой. Затем клетки его мозга восстанавливаются, и зрение возвращается тоже. Небо все такое же голубое, может, лишь стало темнее на пару тонов. Уилл ужасно продрог, даже несмотря на то что влага не пробивается сквозь его рыболовную экипировку, - холод расползается по нему изнутри. Сколько он был мертв на этот раз - пару часов? Уилл подносит слабую руку с наручными часами, заляпанными брызгами крови, к глазам и удивляется, обнаружив, что прошло пять часов. "Ого, - думает он. - В прошлый раз меня не было едва ли час". И то большую часть времени он насильно заставлял себя дрейфовать на границе между жизнью и смертью, неудачно выстрелив в висок. Пуля прошла на вылет под неправильным углом, удивительным образом не оборвав его жизнь до конца, а лишь повредив часть мозга. Мышцы дрожат, и Уилл роняет руку обратно на землю. Он едва ли сможет шевелиться ближайшую четверть часа, и придется полежать в ожидании, пока основные функции восстановятся. Обычно это не занимает много времени, хотя его голова будет зверски болеть по меньшей мере неделю. Ах да. Уилл не может умереть. Ага. Он проверял. В смысле, вот прямо сейчас. Да вы и сами видели. Вздохнув, он прикрывает глаза, ощущая, как дыра во лбу медленно и болезненно затягивается тонкой кожицей. Обычно этот процесс занимает от трех до шести часов. Что ж, видимо, он в самом деле провалялся в отключке довольно долго. Мысленно Уилл хвалит себя. Класс, он прогрессирует. Или, возможно, это из-за того, что он стареет - раньше ему требовалось едва ли пятнадцать минут, чтобы прийти в себя. Ужасно. Уилл смазывает подсохшее месиво из крови, мозгового вещества и осколков кости со лба, а затем обтирает руку о траву. Это всегда довольно неприятно, но он научился не придавать этому особого значения. Теперь пару дней он будет чувствовать себя слабым и будто пьяным - таковы последствия, и с этим он тоже научился жить. Жить. Уиллу вечно приходится жить и мириться со всем дерьмом, что с ним происходит. Что за черт. Пока он собирается с духом, чтобы встать, незаметно становится еще темнее. Краем глаза Уилл вдруг замечает чужое присутствие и, моргнув, чуть смещает голову, чтобы внезапно увидеть Гаррета Джейкоба Хоббса, прислоненного к стволу дерева и тоже сплошь забрызганного кровью. Ладно. Не то чтобы внезапно. - Видишь? Видишь? - шипит Хоббс, кося стеклянными глазами. - О, заткнись. С момента смерти Хоббса прошел едва ли месяц, а этот говнюк уже прочно поселился в его перекрученных набекрень мозгах. Первое время он напрягал Уилла, но - ой, да ладно - этот парень не первая преследующая его галлюцинация. Это, как и слабость в теле, результат его пагубной привычки. Уилл научился жить и с этим. (Разве что по пьяни он начинает жутко злиться на Хоббса, изводясь от зависти из-за того, что тот мертв. Ну, Уилл не отказался бы оказаться на его месте, и что с того? Вот он, лежит в этой мокрой холодной траве, как какой-то галлюцинирующий придурок.) Раздраженно нахмурившись, он встает и, пошатываясь, проходит мимо мертвого Хоббса неровной походкой. После него на траве остается примятый след от тела и кровавое пятно. Если постараться, в земле можно даже найти пулю, пробившую Уиллу череп. Затягивающаяся кожа зудит, особенно на затылке. Уилл силой воли удерживается от того, чтобы не расчесать ее - его руки жутко грязные, и вообще это плохая идея. Когда он добредает до машины, сумерки уже покачиваются на верхушках деревьев. Уилл забирается внутрь, хлопнув за собой дверью. Какое-то время он просто молча смотрит перед собой. Голова пульсирует. "По крайней мере, я умер часов на пять", - успокаивает он себя, прежде чем бросить взгляд на свое отражение в зеркале заднего вида. Лицо его сплошь перемазано в крови, будто он самым зверским образом выстрелил себе в лоб (что является правдой), и несколько капель даже попало на одежду. О, отлично. Досадно нахмурившись, Уилл достает пачку влажных салфеток из бардачка и, протерев кожу, небрежно откидывает скомканную салфетку на сидение. Он разберется с этим позже. Телефон, оставленный на панели, коротко вибрирует. Уилл берет его в руки и обнаруживает несколько пропущенных звонков и сообщение от доктора Лектера. Ах да, сеанс. Ну, кто же знал, что Уилл умрет на пять часов. Если бы он уложился в час, то успел бы приехать. Коротко застонав, он откидывает телефон туда же, куда и грязную салфетку. С этим он тоже разберется позже. А сейчас ему нужно вернуться домой и покормить собак.***
Уилл угрюмо взирает на тело. Джек отдувается рядом, шумный и навязчивый, и Уилл может чувствовать его нетерпение на кончике языка. Боже, как же он устал. - Ну, что скажешь? Это наш Подражатель? Уилл трет лоб, на котором все еще, прикрытый спутанными волосами, пульсирует недавний след от пули. После кратковременной смерти он обычно забывается беспробудным сном, в котором его не могут побеспокоить даже самые настойчивые кошмары, но прошлой ночью он просыпался трижды, все три раза полностью вымокший от пота и задыхающийся от ужаса. Можно сказать, последние сутки он не спал вовсе. Это расплата за пять часов полного покоя? О, отлично. Боль ввинчивается тупым ржавым гвоздем прямиком в мозг. Неудивительно, ведь он выстрелил себе в голову позапрошлым днем. Пожалуй, пора закупиться обезболивающим - он доел последние таблетки полчаса назад (это был его ужин, по правде говоря). - Уилл. Моргнув, Уилл на мгновение переводит взгляд на Джека, который настойчиво сверлит в нем дыру взглядом. "Господи боже", - угрюмо думает Уилл, не имея этим в виду ничего конкретного и одновременно моля силы небесные обо всем: о том, чтобы поспать, и о том, чтобы Джек от него отвязался, и о том, чтобы головная боль прекратилась, а еще лучше о том, чтобы он умер прямо здесь на этом самом месте и чтобы его больше никто и никогда не трогал. - Нет, это не Подражатель. - Ты уверен? - наседает Джек и указывает на тело убитого. - В его рту обнаружили волосы возможной жертвы Подражателя. - Возможной, Джек. Мы не знаем наверняка. Джек на секунду недовольно поджимает губы, прежде чем его терпение иссякает. - Так узнай сейчас же. Для этого ты здесь, Уилл, чтобы видеть связи. Что ты видишь? Уилл видит на обеденном столе труп мужчины, чья грудная клетка вскрыта, и ребра торчат наружу, словно робкие лепестки распустившегося цветка. Его голову венчают два оленьих рога (при жизни мужчина занимался браконьерством), а рот действительно набит женскими волосами, образец которых уже везут в лабораторию, чтобы установить, принадлежат ли они прошлой жертве или нет. Вместо того чтобы увидеть убийцу и его методичные шаги, Уилл видит сгорбленную фигуру убитого мужчины, который сидит на стуле и грустно смотрит на собственный труп. "Вот блять, - расстроенно бормочет он. - Чувак, я собирался на свидание сегодня вечером, посмотри на мои начищенные туфли и чисто побритое лицо, хотя на всех фотографиях я ношу бороду. Какого хрена?" Боже, как же дико болит голова. Помимо головной боли его мучает беспокойная мысль, что он забыл о чем-то важном. Может, он не закрыл кран на кухне, прежде чем уехать на работу? Уилл морщится. - Ничего конкретного, - он в общих чертах высказывает все то, что Джек и сам прекрасно видит. - Ну же, сосредоточься. Я знаю, ты способен на большее, Уилл. Это связано с прошлыми жертвами? - Не знаю. - Как он их выбирает? - Спроси у него. - Я спрашиваю у тебя. - Если тебе не нравятся мои ответы, придумай свои, - повышает голос Уилл. Джек разворачивается к нему с таким видом, будто собирается разорвать его пополам на ровном месте. Кучка криминалистов, снующих туда-сюда, решают за лучшее оставить их наедине, исчезая так внезапно, что Уилл задается вопросом, были ли они вообще настоящими или их образ спроецировал его больной мозг, как и хныкающего мужчину на стуле (все еще там и все еще расстроен). Если Уилл повысил голос в полтора раза, то Джек в ответ повышает раза в три, не меньше. - Я притворюсь, что не слышал этого. - Джек? Уилл? Часто заморгав, Уилл поворачивает голову и натыкается взглядом на Ганнибала, стоящего неподалеку от них с выражением сдержанной обеспокоенности на лице. Боже милостивый, а он-то когда успел здесь появиться? Уилл хмурится. - Что ты тут делаешь? - огрызается он, а затем, развернувшись к Джеку, настойчиво тычет в Ганнибала пальцем. - Что он здесь делает? - Уилл! - рявкает Джек, пока Ганнибал вежливо стоит рядом с видом оскорбленной добродетели. - Прекрати сейчас же! Что с тобой происходит? - Я просто пытаюсь понять, для чего ты вызвал моего психотерапевта на место преступления. Уилл ебнутый на голову. Он видит всякое. Конечно, он видит Джека Кроуфорда насквозь (и того мертвого парня на стуле). Его намерения прозрачны как вода, а Уилл ненавидит, когда о нем пекутся. - Я позвал доктора Лектера для того, чтобы ты заземлился. И, - снова рявкает он с такой силой, что слюни летят из его рта прямо Уиллу в лицо, - ты заткнешься и без возражений вернешься к работе, и позволишь доктору Лектеру хоть за руку тебя держать, если он решит, что так нужно, тебе ясно? Уилл кидает короткий кусачий взгляд в сторону Ганнибала. Тот крошечным движением дергает бровями, с нескрываемым интересом переводя взгляд с Джека на него, словно ожидая, как он отреагирует. Отвернувшись, Уилл буркает: - Ясно. - Возражения? - гремит Джек. Ну и скверный же у него характер. Не то чтобы Уилл ведет себя лучше, но, по крайней мере, он быстро утомляется, не то что Джек, гнев которого только раздувается и раздувается, словно лесной пожар. - Возражений нет. - Вот и отлично. А теперь я даю тебе ровно пять минут и жду результатов. Уилл, кажется, глохнет на одно ухо. Дождавшись, пока Джек уйдет, он кидает мрачный взгляд на Ганнибала, который с невозмутимым видом занимает место рядом с ним. Не то чтобы удивительно видеть психотерапевта здесь - Джек уже как-то грозил, что вызовет его, чтобы держать разум Уилла в узде. В прошлый раз он отключился минут на сорок, впав в кататонию и напугав всех до усрачки. Что ж, сегодня он не может погрузиться в чужой замысел вовсе благодаря вытягивающей из него все соки головной боли (его мозг судорожно пытается залатать сам себя после выстрела, это нормально, Уилл постоянно чувствует себя подобным образом после попытки застрелиться). - Доктор Лектер, - сухо произносит он, отворачиваясь к трупу и поправляя очки. - Вам вовсе не обязательно плясать под дудку Джека. Ганнибал, упакованный в дорогое плотное пальто кофейного цвета, сцепляет руки за спиной. Если бы Уилл смотрел на него, он бы обязательно отметил, что тот ведет себя чересчур непринужденно на месте преступления, но он пытается не смотреть. По правде говоря, психотерапевт жутко его раздражает. - Что вы, Уилл, - миролюбиво возражает тот. - Джек мой друг, к тому же я тоже переживаю о вашем психическом здоровье. Не мне одному вы кажетесь ужасно рассеянным последнее время. Уилл украдкой закатывает глаза. - Я уже извинился перед вами за отмененный сеанс. Он пытается не вспоминать, как Ганнибал в меру строго пожурил его, словно нашкодившего ребенка, и попросил впредь уведомлять заранее о таких вещах. "Ах да, - представляет Уилл подобный разговор у себя в голове. - Здравствуйте, доктор Лектер. Всего лишь звоню вам, чтобы предупредить, что собираюсь выстрелить себе в лицо завтра после обеда, поэтому, возможно, наш сеанс придется отменить. Надеюсь, это не доставит вам хлопот? Нет-нет, на следующей неделе все в силе". Боже. - Не стоит беспокоиться об этом, Уилл. Мы уже обговорили с вами этот момент. В любом случае, я здесь, чтобы помочь вам остаться на плаву. Честно признаться, я крайне заинтригован возможностью увидеть вас в поле. Хотя наши беседы дают достаточное представление о характере ваших способностей, все же это совершенно иной опыт - оказаться с вами здесь бок о бок. - Ага. - Привлечение полученного опыта может сказаться благотворно как на моем, так и на вашем восприятии, что позволит нам погрузиться в контекст ваших переживаний глубже во время следующих бесед. - Мм, - мычит Уилл. - Возможно, я смогу спуститься в темные воды вашего разума вслед за вами, получив тот же опыт, которым вы овладеваете, проецируя действия убийцы на себя. "О боже, - думает Уилл. - Хватит болтать". - Если вы не против, - прерывает он словоизлияния Ганнибала и тычет в сторону трупа, - я должен сосредоточиться. Тот делает театральный жест рукой, склонив голову. - Конечно, Уилл. Прошу вас. "Придурок", - думает Уилл. Он не замечает микродвижения головы Ганнибала, то, как его подбородок вздергивается на полдюйма, будто он уловил нелестную мысль в свою сторону, что имеет смысл, учитывая, какой его психотерапевт распоследний павлин. Ладно, Уилл замечает, очевидно. Ну, ему все равно плевать, понятно? Закрыв глаза, он глубоко вдыхает и выдыхает, маятник проносится перед внутренним взором туда и сюда, прежде чем он снова может ясно видеть место преступления, но уже без Ганнибала (слава богу). Труп все еще здесь, как и его живой расстроенный фантом на стуле. Уилл молча подходит к столу и выдвигает стул напротив. Поймав затравленный взгляд убитого, он, помня о приличиях, коротко спрашивает: - Я присяду, вы не против? - Нет-нет, конечно, - машет тот рукой, опечаленный и участливый. - Чувствуй себя как дома, я все равно умер. Уилл ничего не отвечает, лишь садится и, откинувшись на стул, прикрывает глаза. У него есть в запасе минут десять, прежде чем кто-нибудь приведет его в чувство, и он собирается подремать хотя бы это время. Да, он на работе и не должен спать на месте преступления, ну, а еще он не должен стрелять себе в голову и не умирать, однако посмотрите на него. Черт вас подери. Отстаньте. - Я не ожидал увидеть убийцу, - доносится до него слабое откровение со стула напротив. - Однако он был мне знаком, ведь следов взлома нигде нет. Я сам открыл ему дверь, представляете? Не открывая глаз, Уилл вздыхает. - Да-да, - говорит он. - Давайте просто помолчим немного, хорошо? И они, в общем-то, неплохо проводят время вместе в полной тишине. Уилл даже почти вспоминает о том, что же он забыл. А потом кто-то втягивает носом воздух прямо возле его шеи. Уилл открывает глаза. На этот раз по-настоящему открывает, в своем физическом воплощении, где существует Ганнибал Лектер, его психотерапевт (черт возьми). В замешательстве Уилл разворачивается к нему. - Ты что, только что понюхал меня? Он едва замечает, что перешел на неформальный тон, настолько все это сбивает с толку. Ганнибал абсолютно невозмутим, его глаза горят угольками в хреновом освещении дома. - У меня острое обоняние, - извиняющимся тоном поясняет он, хотя его лицо принимает задумчивое выражение с затаенной ноткой хищной торжественности (Уилл понятия не имеет, как Ганнибалу удается делать такое лицо). - Однажды во время конференции я учуял сладковатый запах болезни от своего коллеги. Месяцем позже ему диагностировали рак легких. Уилл молчит какое-то время, прежде чем сухо поинтересоваться: - Вы намекаете, что у меня рак? - Вовсе нет, - отступает Ганнибал, в то же время вглядываясь в него с нервирующей настойчивостью. - Я бы сказал вам прямо, если бы у меня были подозрения о подобном. Я чую лишь отголоски вашей стаи и след ваших ночных... скитаний. "Ага, черта с два ты скажешь прямо, - думает Уилл. - Какой деликатный способ намекнуть, что мне пора помыться". - Прелые листья имеют довольно специфический запах, - он замолкает на секунду, словно ожидая, когда Уилл в шоке разинет рот и спросит, не долбаный ли он фокусник. - Вы действительно проводите много времени на природе, не так ли, Уилл? "Какого хрена? Ты жуткий, чувак, - думает Уилл. - Надо было надеть свежую рубашку". Ганнибал словно все еще чего-то ждет от него, подчеркнуто замолкая. Уилл чешет щеку, избегая взгляда. - Не так много, как хотелось бы, - говорит он, имея в виду, что было бы неплохо, если бы он оказался в сырой земле, типа, навсегда. Пожалуй, это не та вещь, о которой он может сказать прямо своему психотерапевту, которого ему, кстати говоря, навязали насильно (Джек тот еще козел временами, хотя в остальном он неплохой человек). Ну, по крайней мере, он может намекнуть. Жизнь Уилла действительно полный отстой. - Недалеко от дома есть заповедник, - зачем-то добавляет он, испытывая потребность показаться нормальным. - Иногда удается выбраться на рыбалку вместе с собаками. В основном это ложь - в заповеднике редко появляются люди, а шум ручья способен приглушить его... кратковременные передышки, даже если кто-то окажется неподалеку. Все это время Уиллу, несмотря на то что ему никогда не везет, везло - он еще ни разу не обнаружил возле себя расстроенного бедолагу, не знающего, что делать с охладевающим трупом Уилла Грэма, который вдруг открыл глаза с внушительной дырой во лбу. Дверь в комнату раскрывается, прерывая их и являя нетерпеливого Джека. - Ну? - с порога командует он. - Надеюсь, тебе есть чем меня порадовать? О, отлично.***
Уилл не может спать. Едва его веки смыкаются, разум наполняется зыбкими кошмарами, впивается в него тысячью глаз, миллионами пальцев. Уилл захлебывается в водах, в ужасе прячется от кого-то под кроватью и хрипит, повернув голову и обнаружив кого-то в дюйме от своего лица. Смерть преследует его через образы умерших, которых он видит в жизни, и Уилл спасается бегством, чувствуя, как его затылок опаляет смрадное дыхание. Открыв глаза, задыхающийся и мокрый, Уилл судорожно проводит руками по лицу. "Какого хрена? - недоумевает он. - Я же хочу умереть". Словом, Уилл понятия не имеет, почему первобытный страх смерти мучает его, однако факт налицо - он не может спать. Что еще следовало бы отметить, так это то, что первобытные страхи мучают его лишь во снах. Наяву он слишком устал, чтобы реагировать даже на Хоббса, который таится в темном углу его собственной спальни в полчетвертого утра. Голубые глаза Хоббса как всегда огромны и полны предчувствия наседающего сумасшествия. Уилл вздыхает. Боже, как же он устал. Кошмары мучают его уже больше недели, он едва ли спит по три часа в сутки, и его мозг однозначно не отдыхает в то время, когда ему вообще-то положено это делать. Можно сказать, Уилл на грани. "Нет, - говорит он себе. - Ты уже стрелял себе в голову в этом месяце. Если сорвешься сейчас, будет только хуже". По правде говоря, это пустые разговоры, потому что Уилл прекрасно осознает, что вот сейчас он встанет и пойдет за пушкой. "Вот сейчас, - думает он, закрыв глаза. - Вот еще пару минут, и точно пойду. Вот сейчас точно. Ну еще немного. Все, иду. Ладно. Вот сейчас точно иду. Ладно. Все. Все, ладно. Встаю". Встав, Уилл в темноте бредет на кухню. Его потряхивает от лихорадки, и он всерьез задумывается, принять таблетки до или после кратковременного облегчения. Кратковременное облегчение - интересно, на сколько ему удастся умереть в этот раз? "После", - угрюмо решает он и включает свет на кухне. Хоббс стоит возле раковины, провожая его осуждающим взглядом. Последнее время он в основном молчит. Наверное, настроение у него тоже так себе. - Слушай, мне вставать через два часа, - огрызается Уилл, кидая на него косой взгляд. - А потом лекции до четырех. И убийства до восьми. А потом хренов сеанс психотерапии. Я приеду домой только после десяти. Мне очень нужно отдохнуть, понятно? Хоббс ничего не говорит. Осел. Уилл берет нож поострее. Он не любит стреляться дома - это напугает собак, а Уилл не хочет, чтобы они нервничали. К тому же он не уверен, как они отреагируют на его труп - Плюшечка, которую он подобрал совсем недавно, довольно прожорливая собака и не гнушается падалью, а Уилл не планирует проснуться с отгрызенной рукой. Успокоив некоторых собак, сонно моргающих в его сторону со своих лежанок, Уилл поднимается на второй этаж и захлопывает дверь прямо перед носом Хоббса. - Козел, - бурчит он. (Уилл ничего не может поделать со своей завистью к его мертвости.) Следом за этим он проверяет будильник на телефоне, который взял с собой. К тридцати восьми годам Уилл Грэм научился очухиваться от смерти по звонку будильника. Быть взрослым, которому каждое утро нужно идти на работу, чтобы оплачивать счета, довольно уныло. Иногда даже Уилл подумывает покончить со всем этим, но... Ах да. Он же не может умереть. - Черт, - ворчит Уилл и опускается на пол. Его ванная комната довольно тесная, а душевая кабина явно не предназначена для того, чтобы сидеть в ней с комфортом. Уилл угрюмо задумывается, не может ли он как-то перетерпеть кошмары и бессонницу, чтобы потом не тратить весь следующий вечер на отмывание душевой кабины от засохшей крови. Он и так чувствует себя как дерьмо и последний раз убирался даже не в прошлом месяце. Он убирался даже не в прошлом месяце - ну так какая тогда разница, если дома станет чуть-чуть грязней? Уилл не любит лишать себя жизни ножом. Это очень грязно и болезненно, к тому же он остается в сознании слишком долго. Пистолет в этом плане нравится ему гораздо больше, но он ни за что не пойдет сейчас в поле хотя бы из-за того, что ему придется одеваться. Уже слишком холодно, чтобы бегать в одном пропотевшем ночном белье, а проснуться с гриппом после смерти не лучшее чувство (у Уилла есть некоторый плачевный опыт, хотя весь опыт в его жизни можно назвать таковым). Итак, Уилл подкладывает под себя скомканную простынь, вытащенную из корзины с грязным бельем, чтобы не простыть на холодном полу. Вряд ли он сможет отстирать кровь, учитывая, что скорее всего он вспомнит о простыне через неделю, но плевать. Последнее время Уилл все равно спит на полотенцах, которые можно легко сменить во время его чрезмерной ночной потливости. Устроившись поудобнее, Уилл вздыхает и задумывается, не забыл ли он чего. Последнее время ему постоянно кажется, что он о чем-то забыл. Затем одним знающим движением он перерезает себе горло. Острая боль пронзает насквозь, нож выпадает из его руки. Кровь хлещет из разреза, выплескиваясь на стеклянные дверцы душевой кабины и за ее пределы, попадая на унитаз, на корзину с грязным бельем, коврик для ног и полотенца. "Вот блять, - расстраивается Уилл ослабевающим разумом, невольно хватаясь за перерезанное горло. - Каждый раз одно и то же". Его сознание медленно меркнет.***
- Уилл? Все в порядке? Ганнибал с хмурой тревогой вглядывается в него. Уилл уже с минуту смотрит за его плечо, поглаживая саднящее горло и наблюдая за тем, как черный, мать его, вендиго с лицом Ганнибала Лектера и огромными, мать твою, рогами, склоняет голову набок, словно насмехаясь над ним. О, отлично. - Уилл? Тихо шурша безупречным костюмом-тройкой, Ганнибал оборачивается, чтобы взглянуть за плечо. Заморгав, Уилл закрывает лицо ладонями и вздыхает. - Простите, - хрипло говорит он. - Я очень плохо сплю последнее время. - Вас мучают видения, - констатирует Ганнибал, вновь повернувшись к нему. Уилл криво улыбается. - Что-то вроде. - Что вы видите? "Очень лысого и очень уродливого тебя", - думает Уилл, но не говорит этого вслух, потому что вообще-то это не очень справедливо по отношению к доктору Лектеру, всегда одетого с иголочки и причесанного волосок к волоску. - Неприглядные образы, подкинутые бессознательным. Затянувшийся порез на шее саднит и чешется. Уилл не может перестать проводить по нему пальцем. Ганнибал задумчиво опускает взгляд на его ладонь, и Уилл заставляет себя положить ее на подлокотник. - И что говорит вам ваше бессознательное? - Остановись, - усмехается Уилл. Вендиго за плечом Ганнибала медленно проводит ребром ладони по своему горлу, имитируя разрез, а затем опускает большой палец вниз и качает головой, как бы говоря - какой отстой, больше так не делай. "Какой отстой, - соглашается Уилл, снова прикасаясь пальцами к шее. - До следующего отдыха придется подождать месяца три, иначе снова слечу с катушек". Ганнибал напротив него хищно раздувает ноздри. Уилл научился не обращать на это внимания - у его психотерапевта тоже есть свои заскоки, и Уилл не заинтересован в том, чтобы считывать с него лишнюю информацию, будто он один из людей вокруг. Ужасно изнуряюще. Вероятно, этим Ганнибал его и раздражает - своей утомительной человечностью. "Хм, - думает Уилл, на секунду примеряя на себя мысли Ганнибала, - у этого идиота рубашка не на ту пуговицу застегнута, он действительно не замечает этого? Он даже не платит мне за этот сеанс. Чертово ФБР. Чертов Джек Кроуфорд". Ганнибал чуть меняет положение, прикоснувшись пальцами к подбородку. Весь его вид кричит о задумчивости, и Уилл, устав смотреть на тщательно построенный фасад, отводит глаза в сторону. "Боже, - думает он. - Я знаю, что ты скучаешь, не делай такой излишне заинтересованный вид, просто потерпи меня час или типа того". - Чувство вины очень требовательно к нам. Поселившись в мыслях один раз, оно прорастает и пускает корни до тех пор, пока не иссушает нас досуха. В чем ваша вина, Уилл? Уилл честно борется с собой, кривя губы и упрямо не поднимая взгляда выше начищенных туфель. "Не смей, - сердито шлепает он себя в мыслях. - Просто молчи, серьезно. Он не должен знать". - Смерть. Это всегда смерть. О, отлично. Ганнибал чуть склоняет голову, пытливый и острый. Вендиго, наклонившись, проводит длинным языком по его гладко выбритой щеке, оставляя после себя слюнявый след. Какого черта? - Вы вините себя за смерть людей, чьи жизни оборваны не вашими руками? Уилл игнорирует толику самодовольства, проскочившей в голосе Ганнибала - за время их бесед стало более чем очевидно, что тот наслаждается каждой двусмысленностью, которая слетает с его губ. "Давай, - словно бы говорит он, - попробуй понять, что я хотел этим сказать, хваленый Уилл Грэм, умеющий строить связи из ничего и не заплативший мне ни цента". - Я виню себя... - Уилл замолкает на мгновение, пытаясь подобрать слова; его взгляд блуждает по кабинету, а руки мягко хлопают по подлокотникам. - Я виню себя за жизнь. Я бы с радостью поменялся местами с людьми, павшим от рук убийц. - Это довольно страшные смерти, - замечает Ганнибал. - Ваша самоотверженность простирается настолько далеко? - Это не самоотверженность, - возражает Уилл и со вздохом встает, чтобы не смотреть, как вендиго переходит от вылизывания лица на волосы (похоже, ему нравится Ганнибал). - Скорее эгоизм. - Вы видите эгоизм в желании сохранить чужую жизнь в обмен на собственную смерть. - Я вижу эгоизм в том, чтобы присвоить себе чужую смерть. "Ну, - думает Уилл, когда Ганнибал замолкает. - Этот разговор зашел слишком далеко. Ты кретин, Грэм. Он ведь догадается". "О чем? - возражает он мысленно следом. - Что ты стреляешь себе в лицо каждый гребаный месяц?" "Ну, - снова продолжает Уилл спустя мгновение, - как бы то ни было, он может сделать определенные выводы и направиться к Джеку со справедливым замечанием, что в тебе сильны суицидальные наклонности. Джек не оставит тебя в покое после этого. Он уже навязал тебе сеансы с Ганнибалом Лектером. Что, если после этого они вдвоем отправят тебя в дурку?" О, посмотрите на него. Он разговаривает сам с собой. Отлично. - Об этом просит ваше бессознательное? Умерить аппетиты? Уилл качает головой и, повернувшись, застывает, внезапно обнаружив Ганнибала прямо за своей спиной. Как, черт возьми, он оказался там? Бесшумный мудак. Запнувшись на полуслове от неожиданности, Уилл теряет мысль. Ганнибал вдруг касается пальцем его подбородка, побуждая слегка откинуть голову, и клиническим взглядом оглядывает горло. - Ссадины выглядят свежими. "Чувак, - думает Уилл, - я буквально перерезал себе горло этой ночью. Конечно, они выглядят свежими". - Э-э. Я довольно беспокойно сплю. Вендиго за спиной Ганнибала сардонически роняет голову на плечо. "В самом деле?" - словно спрашивает оно. Внимательный взгляд преследует Уилла, пока тот отступает к бронзовой статуэтке оленя, которую всегда трогает, когда ему особенно невыносимо находиться в этом кабинете. Ганнибал поворачивается следом на каблуках, ни разу не оторвав взгляда от его лица. "Какого черта? - сердится Уилл. - Перестань быть таким жутким". - Вы ходите во сне, Уилл? - Я едва ли сплю, - возражает он. - Вы только что сказали, что беспокойно спите. - Настолько, что это едва ли можно считать сном. Ганнибал ненадолго замолкает. "О, - угрюмо думает Уилл. - Ну давай". - Deus ex machina, - произносит Ганнибал. - Древние греки в свою бытность злоупотребляли подобным приемом, стремясь разрешить клубок проблем героев чудесным и зачастую ничем не обоснованным явлением Бога на сцене. О, отлично. И что бы это значило? - Бог из машины, - хмыкает Уилл. - Да, я слышал этот термин. Люди до сих пор верят в божественное вмешательство в их жизни. - Вы верите, что на вашей сцене появится Бог, который нарочно дарует вам спасение? Вендиго забирается на стол с копытами и, поскользнувшись на бумагах, неловко падает на пол. Уилл прикрывает глаза. - Я не верю в то, что кто-то нарочно может даровать спасение. - Однако вы сами стремитесь к этому, - переведя взгляд на часы, Ганнибал коротко улыбается. - Боюсь, наш час истек. Вы выглядите уставшим, Уилл. Может, чашка кофе перед дорогой скрасит ваш путь? Уилл проводит рукой по лицу, заглушая вздох. - Нет, спасибо. Мне правда пора идти. Ему еще весь вечер предстоит чистить ванную комнату от крови. Развернувшись к двери, Уилл неуклюже цепляется носком ботинка за ножку столика, на котором стоит статуэтка бронзового оленя, и не падает только благодаря тому, что Ганнибал ловит его. Подождав, пока Уилл выпрямится, он кидает взгляд на зажатую в его руке ладонь и напоследок очаровательно улыбается. - Жаль. В таком случае жду вас на следующем сеансе, если нам, конечно, не посчастливится встретиться раньше. Уилл неловко забирает у него свою руку и, наскоро попрощавшись, торопится залезть в свою машину быстрее вендиго, который собрался последовать за ним. Оказавшись внутри, Уилл тихонько выдыхает и сжимает руль. Только сейчас он замечает черные ободки под ногтями от засохшей крови, очень сильно похожие на грязь. "Вот черт", - хмурится он, принимаясь выковыривать собственную кровь из-под ногтей, а, подняв глаза, дергается, в отражении зеркала заднего вида углядев сидящего позади вендиго. О, отлично. Уилл едет домой, думая о том, не забыл ли он чего. Кончаются последние дни его свободы.