Последнее лето детства (теперь с эпилогом)

Влад обернулся к двери. — Кажется, я не сказал ей, до свидания... — Да, ладно, ты же только приехал, еще все успеется. Пошли скорее, я совсем не хочу опоздать на матч. Хочу посмотреть, как наши сегодня "сделают" Второй отряд. Они вчера грозились нас обыграть, но думаю, что у них ничего не выйдет. У нас ребята ого-го! Сам увидишь. Влад еле поспевал за вихрастым пареньком. Кажется место, в которое он попал, влияло на всех странным образом. Превращая «ботаников» в суровых вожатых. А худощавых пацанов, в атлетов. — А ты откуда? Как попал сюда? — Я? — Влад удивленно распахнул глаза. — Из Москвы, я просто приехал. Родители купили путевку и вот я тут, а что сюда можно попасть как-то по-другому? — Можно! Я, например, дипломант конкурса юных артистов цирка. — Клоун что ли? — Почему сразу клоун, — парень улыбнулся. — Я дрессировщик. Ты про морских львов что-нибудь слышал? — А-а-а, это эти, – Влад задрал голову и захлопал вытянутыми вперед руками, как ластами, изображая циркового питомца. Тимошенко рассмеялся. — Ага, именно, эти самые. — То есть ты хочешь сказать, что ты такой мелкий, а дрессируешь таких больших животных? — Смешной ты, дело ведь не в росте. А в любви к ним. Я их люблю, а они отвечают мне тем же. — Кто? Котики? — Не котики, чудак, а морские львы. — Отвечают? Ты что издеваешься? — от такого потока информации голова у Влада шла кругом, и он совершенно отказывался уже что-либо воспринимать. — Ну, конечно! Какой ты странный. Ты что животных не любишь? — Почему? Люблю. У меня на даче три кошки живут, собака, попугай у сестры. — Ну, вот видишь. А у нас династия цирковая, понимаешь? Мои родители известные цирковые артисты, я с детства с ними, а теперь вот сам. У меня свой номер, я с ним победил на конкурсе и был премирован поездкой в «Артек». — Да, сложно мне будет, если тут все такие особенные. Придется срочно придумать из-за чего меня сюда сослали. — В каком смысле сослали? — Да, в прямом. Отчим уговорил мою мать и вот я тут. Без всяких этих ваших заслуг. Хотя можно сказать наоборот, за определенные заслуги перед семьей и отечеством. — Да, брось ты огород городить. Просто отдыхай и все. Подумаешь, в семье чего только не бывает, да и родителям нужно побыть одним. Ты же не маленький, понимать должен. — Понимать? А меня кто-нибудь должен понимать? — Влад сердито мотнул головой. За этим разговором Влад и не заметил, как они подошли к красивому современному корпусу. — Вот и наш корпус, называется «Голубая лагуна». Мы на втором этаже, пойдем, вон видишь балкон? Это наша комната и есть. У нас как раз одна кровать свободная. Теперь будет полный комплект. Второй парень тебе обязательно понравится. Данька Пантелеев. Ты про эстрадный балет «Стрит данс» слышал что-нибудь? — Да, конечно! Даже был на одном их выступлении. Мой отчим хореограф, мы были вместе с ним приглашены. Ух, и здорово танцуют! — Ну, вот! А Даня из «Стрита» как раз и есть. Классный пацан, веселый такой, все время пританцовывает и всякие «па» выделывает, обещал научить меня. — Танцы — это клево! — А то! Давай заходи! — И Василий распахнул дверь. Комната оказалась очень просторной. Отличные кровати с широкими полками у изголовья, стол, встроенный шкаф с зеркальными дверями от пола до потолка, а по центру оставалось еще достаточно места для мягких кресел. — Ну, как тебе наши хоромы? — Не пять звезд, но жить можно. — Да ты что, классно же! Душ, своя туалетная комната, все в нашем распоряжении. — А телевизор где? — Не-е-е, этого добра и даром не нужно. Никаких компьютеров и телевизоров. Кинотеатр под открытым небом есть и компьютерный клуб, вот туда добро пожаловать, а тут сплошной отдых и никаких экранов. Я рад, потому что сам люблю посидеть за компом, а тут волей неволей отвлекаешься на другие дела. Влад раскрыл чемодан и стал раскладывать свои вещи, заботливо собранные матерью. — Слушай, может ты хочешь душ принять? — Василий явно не хотел тут долго задерживаться. — Ты давай не стесняйся, а потом придешь в-о-о-н туда. Видишь, за поворотом футбольное поле? — Ну, вижу! — Тогда давай сам. Разберешься, я думаю.< /p> Оп-ля и Вася буквально испарился с того места, на котором только что стоял. — Цирк! Как есть цирк! Вот только его мне и не хватало для полного счастья. Влад тяжело вздохнул. — «Блондинка», которая совсем не блондинка. Циркач, который не клоун, да еще танцор в придачу. Романовский, кажется, ты попал в дурдом, только тебя об этом забыли предупредить. Влад стоял посередине своего нового жилища, не зная с чего начать. — Кажется, действительно, пора принять душ и смыть с себя наваждение сегодняшнего утра. Он вошел в душ и закрыл за собой дверь. Сбросил одежду и с удовольствием открутил кран до упора. Острые струйки врезались в разгоряченную кожу, и Влад почувствовал, как напряжение сегодняшнего утра стало потихоньку отпускать. Он простоял под прохладным душем не меньше двадцати минут и прилично замерз. Больше всего ему хотелось сейчас растереться махровым полотенцем. — Вот идиот, я же не взял с собой полотенце, нужно идти в комнату искать. Он вышел из душа и, оставляя мокрые следы, пошлепал в комнату. — Интересно, и где тут у них полотенца? — Влад? От неожиданности Романовский почти подпрыгнул на месте. — Что случилось? – Дима обеспокоенно рассматривал его. — Эээ.. я тут душ принимал, а полотенца нет… — Понятно, я сейчас, – Дима потянулся к верхней полке стеллажа и достал оттуда набор чистых полотенец. — Они лежат здесь, — но вместо того, чтобы просто отдать комплект из трех полотенец, два из них Дима отработанным движением разложил на кровати, а самое большое развернул и протянул Владу. — Держи! Лицо Романовского вытянулось, а губы сомкнулись в тонкую полоску. — Я не маленький. — Он с трудом сдерживал ярость. — Влад, не нужно так переживать. Успокойся, ты просил помочь, я помог. — В опеке я не нуждаюсь. И прошу не лезть в мою жизнь. Это, кажется, не входит в ваши обязанности, — и он выхватил полотенце из рук вожатого. — В мои обязанности входит все, потому что с этой минуты я (с нажимом на это «я» четко и резко проговорил Дима) отвечаю за твою жизнь, безопасность и здоровье, — его голос из заботливого и мягкого, вдруг стал ледяным. — Попрошу это усвоить. Влад поежился, но сцепив зубы процедил: — Иначе что? — вызов в словах Влада было не спутать ни с чем. — Надеюсь, ничего. Дима секунду помолчал, а потом словно ни в чем не бывало произнес: — Одевайся, я жду тебя на площадке, нам пора быть на матче, — и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. — Хочешь отвечать за мою жизнь? Я тебе устрою ответственность, — вслед ему озлоблено прошептал Влад, но что-то подсказывало, что счет в этом поединке был не в его пользу. *** Дима закрыл дверь и замер. — Вот же черт! И угораздило меня войти в такой неподходящий момент, и что он там себе вообразил, представляю. Дима перебирал в голове весь разговор между ними. Мало того, что отношения не сложились с самого начала, чего в принципе не бывало прежде, потому что он умел находить общий язык с мальчишками, а теперь еще эта ерунда с полотенцами. И что теперь делать? Педагогическая практика этим летом прошла на удивление легко, в какой-то момент Дима обрадовался, что она так и закончится без конфликтов и проблем, но, видимо, как всегда бывает в жизни: всё гладко быть не может и час испытаний настал. — Вот же! Непредсказуемое создание. Нужно было признать, что «непредсказуемое создание», каким оказался Влад, было не похоже на других ребят. — Дима, вы плохо себя чувствуете? – главный врач летнего лагеря, чем-то похожий на Доктора Айболита, в своем колпаке и нелепых очках, подошел поближе и взял его за локоть. — У вас всё в порядке? — Да, Вадим Георгиевич, все в порядке, не волнуйтесь, на здоровье никто не жалуется, в комнатах полный порядок, — Дима натянуто улыбнулся. — Так, небольшое недоразумение с новичком, который недавно приехал. — Я собственно и не о ребятах вас спрашиваю, я о вас беспокоюсь. Что-то вы сегодня бледны больше обычного. Часом не приболели? Я вижу, вы очень ответственно подходите к своей работе, частенько не спите ночами, свет в вашем окне горит порой до самого рассвета. Это непорядок. Давайте-ка, присядем на минутку, — и добрый «Доктор Айболит» потянул Диму присесть на диван, стоящий в холле. — Не нужно, Вадим Георгиевич, не сейчас. — Нужно, мой дорогой! Нужно уметь переключаться и отдыхать. Вожатому тоже нужны силы! Доктор говорил это и в то же время внимательно вглядывался в Димино лицо, выхватывая профессиональным взглядом тени усталости, которые залегли под глазами. Тревожность и какое-то непонятное смущение во взгляде. Казалось, Дима пытался отгородиться от вопросов. — Спасибо, Вадим Георгиевич я это учту, но вы же знаете, я совсем не умею отдыхать, работа и эти вот мальчишки с девчонками для меня все на свете и даже больше, — Дима старался улыбнуться, но понимал, что улыбка выходит натянутой, а скрыть от Вадима что-либо было невозможно. Он почти всю свою жизнь посвятил «Артеку» и работал тут с незапамятных времен, к тому же был не только отличным врачом, но и неплохим психологом. — Вы не против, если мы прогуляемся до соседнего корпуса, и вы мне расскажите, что тут у вас произошло с вашим новеньким? — Вадим Георгиевич опять взял Диму за локоть. Голос его стал доверительным, от чего стало сразу легко, и Дима почувствовал, что именно сейчас он может поделиться своими сомнениями. Они вышли из корпуса и пошли неторопливым шагом. — Я, честно говоря, и сам не понимаю, что происходит. Я посмотрел документы, вроде все в порядке. Мальчишка, как мальчишка. Никаких особых заслуг, просто школьник и все. Но отчего-то ведет себя как избалованный «папенькин сынок». Дерзит, сопротивляется там, где ему никто ничего не запрещает. Отказывается от любой даже самой элементарной помощи, тяжело идет на контакт. И с самой первой встречи у меня сложилось впечатление, что у него есть проблемы в семье. — Ну-ну, говорите, говорите! Это интересно! — Вот я и думаю. Как пробить эту ледяную стену? Как прорваться через недоверие? Похоже, ничего не поможет. Ни то, что я вожатый, ни то, что старше его. Первый раз я не знаю, как себя вести, — Дима остановился и развел руками. — Да, интересный случай, практически первый в мировой практике, — Вадим Георгиевич, снял очки и хитро улыбнулся, — ну и какими методами вы собираетесь бороться с этим монстром, батенька? — Вы все шутите, Вадим Георгиевич, а я серьезно, — Дима наконец-то расслабился и улыбнулся, как всегда ярко и открыто, от чего лицо его буквально засветилось. — Да я понимаю, что он не монстр, но и не простой мальчик, с которым можно как со всеми. Но я хочу, чтобы он оттаял. Отдыхал, получал удовольствие от пребывания тут. — Совершенно верно, Дмитрий Алексеевич! Дети приезжают к нам отдыхать и их комфорт, и хорошее настроение наша задача. Вадим, привычным жестом протер очки и водрузил их на нос. — Видимо, жизнь предлагает вам экзамен. Ведь все дети не могут быть паиньками. Встречаются и трудные подростки. Вот тут вам и придется проявить все свои таланты, а их у вас достаточное количество. Думаю, вы справитесь. Доктор дружески похлопал Диму по руке, затем снова улыбнулся, и хитрые чертики заплясали у него в глазах. — А для того чтобы он оттаял, как вы говорите, вам придется сделать самую малость. Вам, голубчик, придется завоевать его сердце! Дима удивленно посмотрел на доктора и, не выдержав его пронзительного взгляда, опустил глаза. — Вадим Георгиевич, вам не кажется, что это звучит как-то двусмысленно? — Ни в коем случае. Именно завоевать! Достучаться до самых потаенных уголков души. Ведь кроме вас никто этого сделать не сможет, вы же помните, что сейчас у этих мальчишек и девчонок нет никакой другой защиты и помощи кроме вашей. Вам и действовать, мой друг! — Спасибо, Вадим Георгиевич, я подумаю над вашими словами. Я пойду, они меня ждут, там, на футбольном поле, мы сегодня должны — как они говорят — разделать под орех второй отряд! И Дима махнул рукой в сторону спортплощадки, с которой доносились крики болельщиков. — Идите, идите, я и так вас задержал, больше не смею! Доктор замахал руками и заторопился по своим делам, но на секунду притормозил и обернулся: — А вы все же озорник, Дима. Теперь я понимаю, за что они вас так любят. Внутри вас прячется такой же озорной и хулиганистый мальчишка. И снимите вы эти очки, к чему все эти взрослые штучки? — Ох, Вадим Георгиевич, ничего-то от вас не скроешь. А очки я сниму, — и Дима поднял руку вверх, и, салютуя, приложил кончики пальцев к невидимой фуражке. — Обещаю! — Дерзайте! — и доктор снова заторопился по своим делам. — Дерзайте! Легко сказать... Дима снова замедлил шаг и задумался. Было еще что-то во всем этом, о чем он умолчал в разговоре с доктором. Чему не было названия. Какое-то непонятное тревожное чувство, которое поселилось внутри с самой первой встречи. Отчего у него сбивалось дыхание, стоило ему заговорить с этим мальчишкой. Дима поймал себя на том, что пытается воссоздать его образ и подсознание услужливо подбросило ему картинку. Мокрые волосы, с которых струйками стекает вода. Вниз по обнаженной спине, по бедрам, очерчивая красивую совсем не детскую фигуру. Секунда, резкий поворот головы, и вот Дима уже тонет в бездне испуганных голубых глаз. От этой мимолетной картинки, которая вспыхнула и тут же погасла, сердце вдруг учащенно забилось, а голос доктора прозвучал удаляющимся эхом: «Вам придется завоевать его сердце…» — Что за черт? Чушь какая-то. Кажется, действительно, нужно больше отдыхать. Сегодня никаких дел, обязательно выспаться. Осталось еще совсем чуть-чуть, последняя смена и всё. Домой!