Последнее лето детства (теперь с эпилогом)

Матч между первым и вторым отрядом проходил сложно. Когда Дима добрался до трибуны, где сидели его ребята, в их рядах царило уныние. — Чего киснем? Кто ведет в счете? – Дима решительно пытался переключиться и отвлечься от своих нелегких мыслей. — Да, проигрывают наши, — Егор Иващенко, который за свой вес и неповоротливость был усажен на скамейку запасных, вяло махнул рукой. -- Вроде и делают все правильно, а не везет. — А как же наш форвард, Пантелеев? Он то что? Дима высматривал на поле «своих» в зеленых майках и при этом не забывал поглядывать на вход, чтобы увидеть, придет Влад на спортплощадку, или проигнорирует его слова. — А что Пантелеев? Ему в самом начале так по ноге заехали, хромает бедняга, но борется за победу, как лев, — с гордостью произнес Егор. — Гор, а счет какой? – Дима привстал со своего места, чтобы увидеть как Данька бежит по полю. — Два ноль в пользу второго отряда, — Иващенко обреченно мял в руках большую панаму от солнца, — эх, да что тут говорить. Дима все же пропустил момент, когда Влад пришел на поле. Он плюхнулся на скамейку рядом с Егором и произнес насмешливым тоном: — Ну, что? Судью на мыло? Плакала ваша победа? Дима бросил на него короткий взгляд, и шальная мысль, которая пришла в голову, удивила его самого. — А это мы сейчас увидим, плакала или нет! Дима потер ладони, и, сняв очки, сунул их в руки Егору. — Держи крепко. Доверяю! Он натянул на себя майку, которая лежала тут же на скамейке запасных, и, перескакивая через несколько ступенек, быстро сбежал вниз на поле к своей команде. — Резвый какой, скачет, как заяц! Иващенко в недоумении обернулся: — Кто скачет? Дима? — Ну, а кто еще? — Влад вопросительно поглядел на толстяка. — Судя по майке, ты тоже наш? — А ты чей? — Ваш. Только приехал, — он протянул руку, — Влад Романовский, а тебя как зовут? — Я Егор, можно просто Гора, будем знакомы! — толстяк пожал протянутую руку. — Это тебя за необъятные объемы горОй зовут? — Ничего и не горА, а Гора! Это у меня просто сильно развитая грудная клетка, от пения! Я занимаюсь в вокальной студии при Оперном театре! В нашем деле опора для голоса, самое важное! – гордо заявил Егор и еще сильнее выпятил грудь. — Час от часу не легче, — Влад покачал головой. — То вожатый - сайгак, то подопечный - Карузо. — О, ты и про Карузо слышал? Значит не все еще потеряно. Иващенко беззлобно рассмеялся. — А про Диму ты зря, так говоришь. Он классный, ты еще увидишь. По нему все девчонки нашего отряда млеют. Да, и пацаны буквально в рот ему смотрят. О! Смотри, смотри, кажется, он сам собирается на поле идти, сейчас замену произведут. Он, наверняка, вместо Даньки играть будет. И Егор потерял всякий интерес к своему собеседнику. На поле в этот момент, действительно, произвели замену. Вместо хромающего Пантелеева на поле вышел Дима. Свисток прозвучал пронзительно и тайм начался. Дима сразу перехватил мяч и, ловко обходя одного за другим, стремительно рванул в сторону ворот соперника. Игра за пару минут приняла совсем другой оборот. Ребята, ободренные его присутствием, почувствовали свои силы и уверенней бросились в атаку. Передача! Еще. Еще одна, удар… — Г-о-о-о-о-л! — крик счастливых болельщиков оглушил Влада, а Егор схватил его за майку и затряс что есть силы. — Я же тебе говорил! Он все может! Я так и знал, если Дима выйдет на поле победа будет за нами! — Ну, один гол, это еще не победа! Нужно как минимум еще два удара! Влад наклонился вперед и заинтересованно стал наблюдать за событиями, которые развивались на поле стремительно. Он и не подозревал, что этот «ботаник» такой спортивный малый. А Дима ловко перемещался по полю, владея мячом виртуозно. Он шутя обходил соперников. Все передачи его были точными, и сам он не потерял мяч ни разу. Прошло всего несколько минут, а второй гол достиг ворот противника. — Афигеть, а-фи-геть, что он творит на поле! – Иващенко хватался за голову и тряс Влада за рукав в приступе восхищения. Девчонки визжали от восторга и усердно размахивали цветными помпонами в качестве поддержки. — Да, отпусти ты меня, вот сумасшедший, я же сам все вижу! Влад отмахнулся от Егора, как от назойливой мухи, потому что не хотел пропустить такой захватывающей игры. Он сам удивился, но вожатый приковал все его внимание, и Влад злился, когда кто-нибудь перекрывал игроков, не давая возможности рассмотреть очередной финт с мячом. — Вот тебе и «ботаник», — пробормотал Влад, — просто какой-то скрытый Диего Марадона. Исход первого тайма был предрешен, свисток об окончании тайма прозвучал, и Влад с сожалением сел на свое место. — Ну, и как тебе? – Егор с превосходством смотрел на Влада. — Да, никак, подумаешь мастерство, мяч по полю гонять, — Влад намеренно сделал безразличное лицо и пренебрежительно сплюнул. — Ну, не скажи, играет наш Дмитрий Алексеевич виртуозно. И Егор перешагнул через скамейку, чтобы сесть ближе к полю и подальше от своего циничного соседа. А мальчишки из команды тем временем прыгали по полю, обнявшись за плечи, и распевали во весь голос. — О-ле! Оле, оле, оле-е-е! Мы будем чемпионы! Дима тоже включился в эту нехитрую задорную игру. Больше всего ему хотелось сейчас оглянуться на Влада, чтобы увидеть его реакцию на происходящее. Но он не мог себе позволить обернуться и дать понять, что сейчас это волнует его больше всего. «А меня это волнует?» Ему вдруг почудилось, что все звуки — крики болельщиков, залихватская песня команды, свистки рефери — отошли на второй план, а голос Вадима Георгиевича возник из небытия: «… достучаться до самых потаенных уголков души! Ведь кроме вас никто этого сделать не сможет...» Не в силах больше сдерживаться, Дима обернулся. Влад склонил голову набок и с ухмылкой рассматривал происходящее. Сам не понимая зачем это делает, Дима вдруг легко встал на обе руки и лихо прошелся по полю. Затем вернулся в исходное положение и сделал прыжок через голову назад, не касаясь земли, чем вызвал бурное ликование трибун, особенно тех, где сидели девчонки их отряда! — Во, дает! — Влад опешил от такого неожиданного трюка. — Я ж тебе говорил! Кра-а-а-савчик! — Иващенко с восхищением смотрел на вожатого. — Эх. Всю жизнь мечтал иметь такого друга! — Да, что в нем такого особенного? – Романовский переступил скамейку и снова уселся рядом с Егором. — Всё! В нем всё особенное, ты просто слепой, если не видишь, — и Иващенко как-то странно почти по-девичьи вздохнул. — Да? Интересное замечание, он часом не святой у вас? Влада начинал раздражать этот разговор о достоинствах «ботаника». — А я вот сейчас сбегу, предположим, на море купаться, вот и посмотрим, надолго хватит его благородных манер? — На море? Один? Ты что это же опасно! Это тебе не в бассейне плескаться, хочешь, чтобы у Алексеевича проблемы из-за тебя были? — Ладно, ладно не подпрыгивай. Это я так, для примера, вон уже второй тайм начинается. Следи, давай за своим кумиром, а то не дай бог пропустишь, его божественную улыбку. Иващенко глянул на Влада и вдруг заржал. — Вот видишь, какой прогресс, даже ты заметил, что улыбка у него — божественная! — Да пошел ты… Влад резко встал и, сдерживая себя, чтобы не заехать этому любвеобильному оперному персонажу, вернулся на свое место на верхней скамейке. Он хмуро наблюдал, как Дима творил на поле чудеса, приковывая внимание всех болельщиков, и непонятное чувство закипало у него внутри. Больше всего на свете он мечтал, быть вот таким вот. Нет, не «гламурным ботаником», а человеком, который бы вызывал неподдельное восхищение окружающих. Погрузившись в эти размышления, Влад и не заметил, как прозвучал финальный свисток. Он очнулся только тогда, когда команда мальчишек, которая стянула с себя мокрые от пота майки и, размахивая ими в воздухе, вопила во всю глотку, а бесстрастное табло выдало итог матча. "4:2 в пользу команды первого отряда!" Голос судьи несся из рупора над полем, а неоспоримый факт оставался фактом -- Дима был главным героем этого матча. *** Прошло несколько дней. Каждое утро Влад просыпался под мерный шум прибоя и крики чаек, и настроение от этого сразу становилось праздничным, а на душе было легко. Все заботы остались где-то там, в далекой Москве, а размеренный ритм жизни «Артека» с его жестким распорядком, даже начинал Владу нравиться. По крайней мере, ничего непредсказуемого. Но больше всего Влада радовали его новые друзья, Данька и Вася. Веселые и клевые парни, они готовы были поддержать любую идею. Вася часто рассказывал о своей работе в цирке, и обещал, как только вернутся домой пригласить ребят на представление, а Данька старался научить их несложным танцам. Васе при всей его творческой натуре танцы не давались, он промучился несколько дней, но так и не смог запомнить несложную связку танцевальных движений, идущих одно за другим. А вот Влад был словно рожден для танца. Он схватывал слету каждое новое движение и легко запоминал. Он запросто мог бы участвовать в танцевальном конкурсе, которые проводились в «Артеке» по вечерам. Настроение Влада улучшалось с каждым днем. Он даже позвонил в один из дней в Москву, матери, чтобы сказать что у него все в порядке. Нет, он не скучал, просто не мог забыть, как они неудачно попрощались, и Марина вся в слезах ушла, махнув на него рукой. Влад любил мать и сейчас, когда он уехал от нее так далеко, чувство вины и легкая тоска щемила сердце. А тут еще Дима со своей заботой и неуемным желанием быть «супергероем» везде и во всем, сказал, что нужно позвонить родителям. Что так положено после нескольких дней, которые отводились на адаптацию в летнем лагере. И Влад согласился. Дима… Влад был удивлен, как много мыслей в голове были заняты им. Никогда прежде, никто другой так не раздражал и не восхищал его одновременно. Никогда прежде он не следил за человеком из-под ресниц так, чтобы никто не замечал его заинтересованного взгляда. Дима был определенно особенным парнем. Он легко подхватывал любую тему и сыпал фактами, словно бегло читал энциклопедию. Мог отпустить колкую шуточку, а мог проникновенно читать стихи у вечернего костра, отчего у всех девчонок наворачивались слезы. При этом он не был типичным «ботаником», вернее сказать, он не был им вовсе. Очки, в которых Влад повстречал его в первый день знакомства, куда-то бесследно исчезли с его носа и больше не появлялись. Влад решил, что их умыкнул влюбленный Егорушка, после того знаменитого матча, когда Дима, словно по волшебству забил подряд несколько голов в ворота противника. И в то же время, Влада удивляло, как при такой сахарной внешности, Дима мог быть строгим и настойчивым одновременно. Чистый мужской характер без всяких примесей «блондинки». Когда он начинал сердиться, внутри у Влада все начинало гореть, а от замечания, сделанного тихим, но четким голосом бежали мурашки по всему телу. В этот миг Владу хотелось подойти как можно ближе, чтобы еще сильнее чувствовать эту перемену своего состояния. И как Влад мог перепутать его в первый день с девушкой? Да — высокий, да — стройный, да — чуть удлиненные волосы, а не короткая стрижка… ну и все! Скорее всего, Влада ввела в заблуждение его манера двигаться. Дима перемещался в пространстве как-то необъяснимо. Красиво что-ли. Влад замирал всякий раз, наблюдая, как Дима бежит по дорожке свою обязательную утреннюю пробежку. Он не мог оторвать взгляда, когда играя по вечерам в большой теннис с Иркой, вожатой второго отряда, Дима как в замедленной съемке, буквально зависал в воздухе в своем стремительном прыжке за мячом. Влад всегда снисходительно улыбался, наблюдая, как Дима поддается, чтобы польстить ее самолюбию. Ах, боже ты мой, Ирина Александровна выиграла сет у «самого Беляева». Чушь собачья. Влад видел, как вечером, когда все укладывались спать, Дима не меньше чем по тридцать минут в три подхода тренировал удары и набивал руку. Удары у него были резкие и мощные, а передвигался по площадке он так стремительно, что если бы стал играть в полную силу, Ирке бы пришлось уползать с площадки, разгромленной подчистую. И все же движения его при этом были грациозны и, самое странное, Влад с удивлением понимал — ему это нравится! Больше всего Влад мечтал сыграть с Димой хотя бы раз и обязательно разгромить его. В своих силах он не сомневался. С четырех лет он занимался различными видами спорта: и боксом, и плаванием, и катался на борде, но последние пять лет он не вылезал с теннисного корта, пока Марина не привела в дом Андрея. Вот тогда Влад забросил всё и учебу, и спорт в том числе, но навыки, которые он впитал "с потом и кровью" на тренировках, остались в нем навсегда. У него даже созрел план, но он не знал, как его осуществить. Но навязчивая идея хоть в чем-то обойти вожатого не давала ему покоя. — Тоже мне благородный рыцарь: жалеет её, играет не серьезно, лениво бьет по мячу, чтобы Ирка могла добежать и отбить удар. — Ты чего там бормочешь все утро? — Даня громко зевнул и перевернулся на другой бок. — Спать людям не даешь. — Да, вот размышляю, от чего наш Дмитрий такой весь правильный, словно равнобедренный треугольник. Ему самому не скучно? Влад пнул ногой одеяло, под которым дрых Данька. — Хватить дрыхнуть, вставай. Так всю жизнь можно проспать! — Я честно выиграл танцевальный батл у этого длинного, как его там? Имею право не идти на утреннюю зарядку, я свои калории уже потратил, вчера, — и он снова засопел, уткнувшись носом в подушку. — Скучно? — Вася шарил под кроватью в поисках своих шлепок. — С чего ты решил, что он праведник? — Ну, не знаю.... Вид у него такой. Влад обернулся и не смог удержать улыбку. Вася был как всегда лохматый и жутко смешной. Определенно, цирк по нему «плакал», в самом хорошем смысле этого слова. Был он таким обаятельным и добрым, что Влад каждый раз все больше уверялся в том, что животные делают человека лучше, даже такие неповоротливые как тюлени. — Вид? Прости друг, но на монаха он совсем не похож. Он же молодой парень, а молодым, как говорится, «ничто человеческое не чуждо», — и Вася ритмично задвигал бедрами. — Видел бы ты, что вожатые по ночам вытворяют. — А у тебя, откуда такие сведения? — Влад заржал и удивленно приподнял бровь. — От верблюда. Он мне на ухо нашептал. — А если серьезно? — Влад не отступался. — А ты однажды ночью встань и пройдись по пляжу, думаю, ты там много интересного увидишь, — Вася, наконец-то, отыскал свои шлепки и двинулся в сторону душа. — Ты Тимошенко не темни, ты спишь по ночам как сурок, да еще и храпишь, откуда тебе знать, что на пляже творится? — Влад преградил ему дорогу. — Вот все тебе нужно знать. Я видимо персиков переел, в туалет меня всю ночь гоняло. Слышу смех на пляже. Ржут наши вожатые, будь здоров. Голышом они там купаются что ли. Визг стоит такой, что за километр слышно. Всю ночь тусуются, а потом половина из них спит до обеда. — Да, интересные факты вскрываются. Слушайте, пацаны, а давайте сегодня ночью устроим вылазку на пляж. Уж больно мне интересно поглядеть, на нашего Алексеевича в неформальной обстановке. — И что ты думаешь там усмотреть? — Даня высунул голову из-под одеяла и с любопытством уставился на Влада. — Понятия не имею, но посмотреть — любопытно. — Да ну, была охота по ночам таскаться, вот если бы искупаться в ночном море, я бы не отказался, говорят, оно светится в ночи. Красота афигенная. А высматривать, как они там обжимаются, нет интереса. — А кто нам запретит, отойдем чуток и искупаемся. Васька, ты с нами? — С вами, не переживай! Сегодня ночью как раз и пойдем, — Васятка вытирался полотенцем и разглядывал себя в зеркало. — Я, кажется, поправился: кормят тут как на убой. А мне толстеть никак нельзя, по осени в костюм не влезу, так что плавать, плавать и плавать, по утрам и вечерам, а лентяям и обжорам стыд и срам. — Васька, да ты у нас поэт, как я не погляжу. — Может и не поэт, а когда на боках жир, это хреново, — он многозначительно вздохнул и упал посередине комнаты на вытянутые руки, чтобы сделать десяток ритмичных отжиманий. Влад потянул за край одеяла Пантелеева. — Вставай, вставай, хватит дрыхнуть! — Даня захватил другой конец в цепкий захват, устраивая из этого шутливую потасовку. — Так, Романовский, я не понял, нахрен тебе мое одеяло сдалось? — Даня упорно не хотел его выпускать из рук. — Хочу узнать, что ты там прячешь, наш милый друг, уж не утренний ли стояк? — Влад посмеивался и продолжал тянуть одеяло на себя. — Ох, Романовский, ничего от тебя не скроешь! — Тогда колись, что тебе такое приснилось? — Влад не унимался, — что одеяло торчком стоит! — Влад, э-э-эм… давай потом, — Даня вдруг изменился в лице. Он не сразу заметил, как в комнату вошел Дима, но зато узрел Васятку, который прыгал и строил страшные рожи, изображая конец света и апокалипсис в одном флаконе, зажимая рот рукой, чтобы не разоржаться в голос. — Поделись с одиноким другом таким счастьем, может и у нас утренняя эрекция приключится, — Романовский разошелся не на шутку, думая, что смутил Даню своими словами. — Счастьем он поделиться после завтрака, — Димин голос прозвучал так внезапно, что Влад от неожиданности выпустил край одеяла и рухнул ему под ноги, — а пока попрошу всех выйти на зарядку, весь отряд уже давно там, только вашей троицы нет. Или ты Романовский предпочитаешь индивидуальные занятия? Дима взял Влада за плечи и одним движением поставил его на ноги, резко развернув к себе лицом. — Я могу тебе поспособствовать. Первый раз они стояли так близко, глядя друг другу в глаза. Серые — против голубых, утопая в их бездонной глубине. И голубые — против серых, различая мельчайшие оттенки от утреннего серого, до грозового черного. Так близко, что Дима смог увидеть, как расширились зрачки Влада до невероятных размеров. «Да он меня боится? Вот те раз. Я-то думал… я думал… Почему он так смотрит на меня?» А Влад смотрел и не мог насмотреться. «Надо же, какая кожа у него на лице нежная, а щетина все же пробивается, а я думал, что нет… Черт, кажется надо прекратить пялиться на него, как девчонка…» — Ну, что же ты, Романовский, замер? — Дима постарался взять себя в руки. Нужно было возвращаться с небес на землю. — Только что ты был бодр и весьма весел. — Мы просто шутили, — Влад смутился. — А если без шуток? — А если без шуток! — Влад с вызовом посмотрел на вожатого. — Как насчет игры в теннис? Кто, кого? — Когда? — Дима от удивления широко распахнул глаза. И все же этот мальчишка не переставал его удивлять. — Во время тихого часа. — Ты же знаешь, Вадим Георгиевич будет недоволен. — Это значит нет? Вы же только что обещали поспособствовать?! — Ты серьезно? — Серьезнее не бывает. — Ладно, чемпион. Приходи на корт к двум часам, а я договорюсь, чтобы тебя не штрафовали за нарушение режима, берусь уладить этот вопрос. А сейчас бегом на зарядку пока вас не отметили. И Дима уверенным шагом вышел за дверь. — Ну, ты Владюха, даешь! Я думал, сдохну, — Тимошенко давился от смеха и медленно съезжал по стенке, — шутили они. — Ладно, ты тоже хорош, мог бы и чихнуть или сигнал какой подать. Теперь он хрен знает, что обо мне подумает. — Да что он о тебе подумает? Мужик он или нет, в конце концов. Вы же ничего такого не говорили, только святую правду, — Вася прямо давился от смеха. — И чего ты ржешь, как конь? — Влад недовольно отшвырнул в сторону майку и решительно направился на зарядку без неё. — Ты бы видел свое лицо! — Вася понемногу успокоился. — А что было с моим лицом? – Влад недовольно глянул на себя в зеркальную дверцу шкафа. — Да, странное оно у тебя было, словно ты его в первый раз увидел, испуганное какое-то. — Испугаешься тут, когда тебя вызывают на соревнование такие асы! — съязвил Романовский. — Да уж! Я бы не отказался взять у Димы парочку уроков по крученой подаче, —Василий вздохнул. Данька уже натянул спортивные штаны и присоединился к ним на выходе. — Считай, повезло тебе, Романовский! Будешь в старости вспоминать, как тебя сам Алексеич на корте дрючил, — и Даня неприлично заржал. — Ладно, катись давай, Дрючило. Только одно на уме. До спортивной площади они бежали наперегонки. Свежее утро встретило их приятной прохладой, и они торопились, подгоняемые звуками музыкальной разминки.