필릭스 можем, я за когда?
Сообщение было прочитано моментально, как будто мессенджер был открыт всё это время. По плечам Феликса пробежала обжигающая дрожь. 010-3078-0362 супер, отлично через двадцать минут за тобой приедет машина, удобно?필릭스 удобно, давай напишешь, куда, окей?
010-3078-0362 конечно но водитель знает, куда ехать (прочитано) хочу тебя увидеть очень필릭스 я тебя тоже жду
Щёлкнув настольной лампой, Феликс бросился в ванную. Нужно было срочно принять душ, нужно было успеть до приезда машины. И побриться, обязательно… И подкрасить губы цветным бальзамом – Феликс помнил, какой эффект произвёл в прошлый раз. В тёмном салоне такси его почти что трясло. Если бы можно было переместиться в пространстве, он сделал бы именно это, прямо сейчас. Чтобы не ждать, пока машина проедет через половину города. Ему очень не терпелось. Дорогу до места он осознавал плохо, настолько было сильно предвкушение. На первом этаже на стойке регистрации он с трудом вспомнил назвать выдуманную фамилию, а потом сразу же помчался в сторону лифтов. Он чувствовал, как сильно его ждали за одной из дверей. Он постучался осторожно, как будто его могли узнать по стуку в дверь. Дверь потихоньку приоткрылась, приглашая его войти. Феликс шагнул прочь из общего коридора. Везде было темно. Единственным источником освещения были уличные огни, пробивавшиеся через тонкий тюль в основной комнате. Феликс снял кроссовки, шагнул вперёд. – Эй, это я, – сказал он шёпотом в темноту. А потом он почувствовал спиной тепло чужой груди. Дыхание застряло у него в горле. Потом всё как в тумане: сильные, очень сильные руки подхватили его, как будто он ничего не весил, понесли куда-то, бросили. Он упал спиной на кровать. От этой резкости, от разгона с ноля до ста двадцати, между ног начало горячо пульсировать и ритмично сжиматься. Ведь тело помнило всё. – Тебе окей? – спросил осипший голос сверху. – Ничего, что я так… что я так резко?.. – Всё супер, – Феликсу захотелось заскулить от того, что мускулистая фигура, нависшая над ним, была всё ещё одета. – Только… разденься, ладно? – Ты всё равно сейчас ничего не увидишь, – Феликс услышал в тихом голосе ухмылку. Он не успел ничего сообразить, как его перевернули на живот, начали стягивать джинсы. В низу живота желание разгорелось так сильно, что Феликсу пришлось закусить губу, чтобы не застонать от внезапно ударившей его боли из-за резко накатившего перевозбуждения. Он думал, что не дождётся, но всё-таки дождался. С момента получения сообщения с приглашением прошло всего минут сорок, но Феликсу казалось, что его ожидание затянулось на целую вечность. И теперь, когда его наконец-то раздели и поставили на колени, он смог начать улыбаться облегчённо. Всё напряжение, скопившееся за последние несколько дней, должно было вот-вот уйти благодаря сильным умелым рукам, превращавшим Феликса в кусок мягкой глины, из которой можно было вылепить что угодно. С губ Феликса сорвалось сначала удивлённое, а затем вытянувшееся в долгий, протяжный звук «О», когда его напряжённо сжатого кольца мышц коснулись не смазанные лубрикантом пальцы, а мягкий, влажный язык. Тело инстинктивно попыталось увернуться от настолько неожиданной и мощной стимуляции, но сильные руки удержали его на месте. Пальцы впивались в бёдра до боли, которая должна была оставить после себя тёмные синяки. – Хён… – простонал Феликс и услышал в собственном голосе мольбу, как будто пытаясь упросить, чтобы его больше не держали крепко, не продолжали исследовать языком там, где Феликс оказался слишком чувствительным. Ощущений было слишком много, и каждое ослепляло его, заставляя содрогаться всем телом. Он не понимал, что именно с ним делали: всё превратилось в вихрь запредельных по интенсивности эмоций, разрывавших его на сотни частей. – You… make… make me feel… so-so good… В ответ он даже не услышал, а почувствовал вибрацию, прокатившуюся от слишком влажной, разгорячённой кожи выше, дальше по позвоночнику. С губ Феликса сорвался дрожащий, как и всё его тело, стон. Колени разъезжались в разные стороны. Он больше не мог контролировать себя, больше вообще ничего не соображал. Он превратился в сгусток горячей пульсации. Он очнулся лишь тогда, когда почувствовал растяжение у самого входа. Он резко включился в действительность. Понял, что всё лицо было залито слезами, что на простыни внизу натекла неприятная лужица смазки. Он был весь потный и грязный, но при этом он чувствовал себя хорошо. Жизнь за пределами этой комнаты перестала существовать. Остались только обнажённые эмоции и ощущения – горячие, доводящие до безумия, самые настоящие. Едва он успел прошептать глухим голосом «Готов», – видимо, до этого он стонал настолько громко, что теперь горло ощущалось рыхлым, как при простуде, – в него начали входить и выходить грубо, быстро, ритмично. Придерживая за бёдра, оставляя жадные поцелуи сзади на шее, между лопаток, спускаясь вниз по позвоночнику; шлёпая его по обеим ягодицам, прищипывая по очереди оба соска, заводя руки за спину, чтобы он не мог прикасаться к своему ярко-красному, пылающему, истекающему смазкой члену. От ритмичных движений член тяжело раскачивался между ног туда-сюда, наливаясь болью ещё больше. В глазах всё плыло от слёз, но губы не смыкались, выпуская вздохи, стоны, непонятные грудные звуки. Может, ничего этого не было на самом деле? Может, он просто бредил от перенапряжения?.. – Хён… ещё… ещё! Fuck, I want MORE!.. – Ну что за грязный ротик, а, Ликс-и? Сейчас, сейчас... Скорость увеличилась до предела. Если бы не заведённые за спину руки, Феликс упал бы лицом в простынь и точно не смог бы подняться. Ему казалось, что низ живота налился кипящей лавой до предела и вот-вот лопнет, разорвётся, затапливая всё вокруг ало-оранжевым жидким огнём. Он мог лишь мычать – то выше, каким-то пошлым женским голосом, то ниже, почти переходя на свой реп-голос. – Хё-ё-ён!.. Он вскрикнул высоко-высоко, смутно увидев сквозь черноту перед глазами, как его собственный член изливается густыми, пульсирующими струями прямо на простынь. Сзади сквозь шум в ушах он услышал тяжёлое, хрипящее дыхание. – Ликс-и, какой ты молодец… Ты потерпишь немного?.. Ещё немного, пожалуйста… Феликс, забыв, кто он, что из себя представляет и кем был минут тридцать тому назад, лениво убрал мокрые волосы со лба, промычав «Мх-м-м-м» вместо ответа, как проститутка. Ему уже было всё равно, как он выглядел со стороны. Только что его прошил насквозь один из самых мощных оргазмов в его жизни, оставив его тело ватным, размякшим. Единственное, что ему хотелось сделать, так это отплатить за настолько ценное для него самого удовольствие. Собрав остатки сил и морщась от перевозбуждения, он сжался вокруг чужого члена как можно сильнее. Затем он почувствовал, как внутри него разлилось тяжёлое тепло, и улыбнулся пьяной довольной улыбкой. – Ты как? Феликс уже лежал на чистой половине кровати, закинув руки за голову и лениво раскачивая согнутым коленом, как маятником. В темноте он слышал, как сняли презерватив, завязали его крепким узлом и выкинули в мусорное ведро в ванной. В номере по-прежнему не горел свет, и Феликсу это очень нравилось: казалось, что они оба скрыты от чужих любопытных глаз тонкой чёрной вуалью. – Всё болит, но это кайф, хён… Давай обниматься? Пожалуйста! Феликс ничего не мог с собой поделать: каждый раз, после мощного оргазма ему хотелось говорить всякие глупости, лежать на кровати голышом и обниматься. Даже если время было ограниченно. В ответ ему только хмыкнули, но мускулистая фигура всё-таки устроилась рядом с ним, сгребая его в медвежье объятие и притягивая ближе к потной широкой груди. Феликс перекинул ногу через сильные бёдра, уткнулся носом в чужое плечо. В этих объятиях ему было хорошо и спокойно. И отдельно ему нравился тот факт, что никто никому ничего не должен. – Хён, сколько у нас есть времени? – Хм… Ещё около часа. Успеем покемарить немного. Надо только завести будильник… И прикрыть хоть чем-нибудь твою задницу, а то она мне не даёт покоя. Феликс рассмеялся, чувствуя жар в щеках от чужих слов, и натянул край одеяла на них обоих.