Солнце для Икара

Девушка на руках спокойно спит. Крепкие мужские руки аккуратно опускают тело на тёплую постель соседнего номера. Тёмные волосы, падающие на губы, заставляют улыбнуться. — Уходишь? — Хочу фильм досмотреть, милая! Виктория смущённо улыбнулась. — Я буду ждать. Торкио лишь целует за ушком, нежно дотронувшись до затылка. — Я скоро. Рука вдруг останавливает, заставляя обернуться. — Может быть нам стоит чаще так отдыхать вместе… — осторожно молвит та, заметив тёплую улыбку. — Я поговорю с ними!

***

Итан проводит пальцами по нежной коже, почти уже заснувшего вокалиста. — Дами… — тихо тянет тот, прикасаясь губами к щеке. Дамиано только поднимает глаза. А внутри зрачков сияет вопрос. — Пойдём, поговорим. — он привстает на логти, дальше садится в ожидании ответа. Давид оказывается рядом, но секунду выждав, встаёт и направляется в соседнюю комнату — кухню. Шатен облокачивается на столешницу, пока Итан медлит, становясь к нему спиной. Темно. Свет проходит в окно, отражаясь на кафеле. Оба, в сиянии луны, стоят не подвижно. — Совесть мучает? Итан наконец оборачивается, легко кивая. — Ты же всё понимаешь, Дам! — Не я предложил трахаться втроём! Что ты, сука, сделал со мной?! Дамиано спокоен. Он лишь двигает ногой, очерчивая круг на полу. — Я не об этом! Ты знаешь… Томас не тот, кто тебе нужен… Улыбка, удивление. Эмоции на лице вокалиста меняються. — Ревность? — смеётся тот. Итан не мог принять мысль и факт того, что его Дамиано с кем-то трахается. — Пожалуйста, прекрати играть! Тебе не подходит жизнь наполненная лишь временными перепихонами! И ты это понимаешь! Дамиано отрицательно кивая, поджимает губы. Складывает руки на груди и наконец поднимает глаза. — А что ты хочешь? Хочешь, чтоб я любил? Он подходит чуть ближе. — Я любил. — слова растворяються в памяти, в воздухе, проходят сквозь. Итан пытается уберечь его от очередного осколка в сердце и сам же прокручивает нож внутри. — Ты, сука, избавился от меня, когда я так нуждался в поддержке! — он тычет пальцем в грудь, отходит, поднимая руки вверх. — Ты знал причину… — Давай! Давай скажи, что это был я! — он медленно переходит с осторожного шёпота на более громкие тона. — Не ты, твоя любовь! Твоя любовь мешала всему! Слова режущие слух, звенят в ушах, так что Давид сжимается от накатывающей волны. — Не я, не Том не нужны тебе! — Заткнись! Боже, закрой рот! — сквозь зубы он проговаривает, так, что, тот вздрагивает, когда крепкие руки сжимают шею — Ты не имеешь права решать мою жизнь! Ты упустил один и единственный свой шанс, но я… — Давид утопает во влаге, что сочится из глаз, не в силах говорить. Воцарилось недолгое молчание. Короткий промежуток. Дамиано боязно отпускает Торкио, быстро вдыхая спертый воздух. Дыхание затруднённое и руки дрожат. Слишком уж резки были эти слова. «Ты и твоя любовь мешала. Снова отмели назад.» Скопившиеся в уголках глаз слезы, проявились тут же на белой коже, обжигая. Пальцы до боли сжали столик, костяшки захрустели. Итан не верит в собственные слова. Да, он виноват. Да, бездумно было снова начинать это. Он не верит, что Давид чувствовал любовь. Тогда какая причина? Он просто сдвинул его, поставив группу на первое место. Не дать ему повторить ошибку с Томасом? Появляется пропасть, разрыв, ненависть. Ему нужно услышать это, прожить заново. Словно обновить все свои замыслы одной лишь фразой. Итан оборачивается, видя, как тот в надежде на что-то, хапает ртом воздух, закинув голову наверх. Руки ложаться на скулы, заставляя смотреть на себя. Он прислоняется лбом к нему и секунду молчит. — Скажи это вслух. Давид прикрывает глаза, тяжело вдыхая. Мгновение. Страх прошибает остатки тела, вокруг всё расплывается, а рядом только он. — Я люблю тебя. Ты признал поражение, милый! Проиграл в свою же игру, по своим же правилам. — До сих пор. Я люблю тебя. Всё. Он надеется на точку. Голова теперь опущена, глаза устремлены в пол. Дамиано вздрагивает, возвращая себе уверенность. Теперь, сквозь пелену слез, покрасневшие зрачки видит Торкио. Улыбка медленно озаряет лицо. Жутко. — Но мне ничего от тебя не нужно! — сумасшедше шепчет тот. Онемевшую руку, что всё это время держалась за столешницу, вдруг пронзает током. Давид секунду смотрит на кисть, сгибая, чувствуя как кровь возвращается к кончикам пальцев. Итан выпрямившись, отходит. Правда больно колет. Страх за содеянное, накатывает всё больше. По номеру раздаётся резкий хлопок. На щеке барабанщика остаётся красная отметина от удара, а Дамиано лишь потирает ладонь. — Ничего. — склоняется к обессиленому телу вокалист. Итан возвращается, снова всматриваясь в глаза полные утеренной веры. Разочарованием наполнено сердце. Он грустно улыбнулся уголками губ. Желваки на скулах заходили. Он кивнул, понимающе. — Уходи. Он не сопротивлялся. Развернувшись, последнее, что Торкио услышал, был лишь тихий всхлип. Давид опустошён. Радость тонкой струйкой уходит, оставляя тело погибать. Гнить в безжалостном мире. Никто! Никто не смог понять его. Хотя в этом-то и проблема. Он сложный. Ноги медленно подгибаются, становятся резко ватными. Он оказывается на полу. Устремив свой взгляд в одну точку, он находит опору и спиной прислоняется к мини-бару. — Милый, что случилось? — слышится голос парня из темноты. Дамиано протягивает ладонь вперёд, находя там нежную кожу, он осторожно проводит по ней, зарываясь вдруг в пшеничные волосы. Томас поддаётся вперёд, целуя того, и в мгновение обвивает плечи, путает пальцы в волосах шатена, прижимая ближе к себе. — Предатель! — сквозь зубы бросает Дамиано — Предатель! — повторяет тот, уже крича вслед ушедшему барабанщику.