Весло в песке

      Влага стекала по окнам изакая, оседая на подоконниках и скамейках. Кончиком пальца я поймала шальную каплю с края подоконника и позволила ей стечь меж пальцев. На другом конце комнаты на банкетке лежала Куина. Она прикрывала глаза рукой, чтобы заслонить свет, который проникал внутрь. Чишия сидел напротив меня в кабинке, прислонившись головой к перегородке.              — Думаешь, там безопасно? — спросила я.              — Из-за Нираги или из-за дождя? — глаза Чишии были закрыты, тело совершенно неподвижно, и, если бы не его вопрос, можно было решить, что он спит.              — Я имела в виду не только Нираги. Отсюда трудно понять, где сейчас Король Пик.              — Мы бы все равно услышали его дирижабль, — пробормотала Куина. — И, если бы он действительно оказался тут, мы бы уже были мертвы.              Несмотря на обстановку, все мы бодрствовали, чуть ли не ожидая следующего знаменательного события, которое вот-вот нагрянет. Прошло всего три дня с начала второго этапа, а мы не переставали сталкиваться с все новыми испытаниями. От встречи с Королем Пик до преследования Нираги, трагической смерти Татты… В тишине изакая мы словно ждали начала битвы.              «Вопрос лишь в том, какой она будет?»              Уличные вывески скрипели на ветру, раскачиваясь из стороны в сторону, когда дождь усилился. С банкетки Куина проворчала:              — Почему Нираги никак не умрет? Его сожгли заживо, избили Агуни и Арису, да и я тоже. Как он до сих пор держится?              — Тараканы известны своей живучестью, — пробормотал Чишия.              — Куина, — тихо сказала я. — Мне очень жаль, что с твоей квартирой так вышло.              Она равнодушно хмыкнула:              — У нас их целый город. Могу даже найти квартиру получше, может, с личным бассейном и тренажерным залом, как у Ямапи, — она негромко хихикнула. — Кто знает? Вдруг стану такой же рельефной, как он, когда вернусь домой.              Я понимала, что Куина просто пытается разрядить обстановку, но внутри меня нарастало разочарование. Как бы мы ни старались, избавиться от Нираги не удавалось. Если бы я знала, что все будет так плохо, я бы избегала его еще на Пляже. Но разве я могла поступить иначе? Ведь не я спалила его комнату и подожгла его самого, я лишь ему отказала. Мне начинало надоедать все время отбиваться от него и постоянно уворачиваться от пуль.              «К слову об этом…»              — Надо было спросить раньше, — сказала я, — но кто-нибудь ранен?              Если не считать синяков на руках и ногах, а еще горла, которое по-прежнему горело от хватки Нираги, со мной все было в порядке. Куина отняла руку от лица и осмотрела себя. Ее плечо пострадало от разлетевшегося стекла.              — Просто царапина, — заверила она меня. — Бывало и хуже.              Она улыбалась, но я хорошо ее знала. Даже в тусклом свете виден был блеск крови, капля стекала по ее плечу, словно дождь по окну.              — Найдем поликлинику или больницу, — сказала я ей. — Чишия и правда в этом хорош.              Затем я сосредоточила свое внимание на нем. Он казался спокойным, почти полностью умиротворенным. Но после того, как мы с ним едва выбрались из национального парка Синдзюку Гёэн, я знала, как мастерски он умел скрывать свои раны.              — Чишия?              Он проигнорировал меня, все так же не открывая глаз. Для человека, критикующего всех за предсказуемость, он и сам был довольно предсказуем. Я перегнулась через столик в кабинке и потянулась к молнии его толстовки. Его пальцы сжали мое запястье прежде, чем я успела хоть что-нибудь сделать.              — Пустяк, — заявил он, наконец открыв глаза. — Оставь в покое.              — Ты ведь помнишь тот случай после игры «Сезон охоты»? — напомнила я ему. — Двойка Пик. Тебе пришлось хромать всю дорогу до Пляжа. Если начнется сепсис, как ты собираешься выиграть следующую игру?              При этих словах он воспрянул:              — О? Я-то думал, ты против того, чтобы я играл?              Я высвободила свое запястье:              — Да ладно, просто дай мне взглянуть. Хуже точно не сделаю.              — Тебе бы я это не доверил, — пробормотал он, опуская капюшон. Но вместо того, чтобы расстегнуть его, как я ожидала, он откинул волосы назад, обнажив основание шеи. Его рана, оставшаяся после нашей встречи с Королем Пик, снова начала кровоточить, темный багрянец просачивался сквозь повязку и оставлял пятна на внутренней стороне ткани. Моя рука машинально потянулась, чтобы коснуться его, но я замешкалась. Он уже дал понять, что не желает, чтобы я дергала его, ну а мне не хотелось, чтобы рана воспалилась сильнее и стала причинять еще большую боль.              — Боже мой… почему ты ничего не сказал?              Он оттолкнул меня и снова натянул толстовку:              — Тут нет ничего такого, чего бы не мог исправить я сам.              — Точно, — сказала я, вспоминая наш прошлый сеанс оказания первой помощи. — Интересно, кто же помог тебе залатать ее в первый раз?              Он отвернулся, не желая отступать. Куина на банкетке застонала и села. Она поправила волосы и прислонилась спиной к стене, выглядя даже более измученной, чем я когда-либо видела. Тени под ее глазами стали глубже, будто она постарела на несколько лет с момента нашей первой встречи.              — Знаете, иногда я скучаю по Пляжу, — увидев мое и его выражение лиц, она подняла руку. — Слушайте, я понимаю, что это было безумием. Шляпник сумасшедший, все это место — культ, и мы прошли через все круги ада, только чтобы попытаться выбраться оттуда. Но я забыла, как там было просто. Не нужно было постоянно кочевать, там было тепло. Свежая вода. Еда.              — И нам не нужно было уворачиваться от противотанковых ружей, — добавила я. Мою кожу все еще покалывало от разлетевшегося во все стороны раскаленного металла и стекла, когда перед нами взорвался фургон.              Куина глубоко вздохнула:              — Сейчас, оглядываясь назад, все эти игры кажутся легкими. В игре Короля Треф было слишком много правил, поначалу невозможно было за ними уследить.              В прошлый раз, когда Куина упоминала Короля Треф, она опустила массу подробностей. Увидев ее разбитое состояние, я не захотела давить на нее, но теперь она, похоже, стала чуть более откровенной.              — Ты не рассказала мне об этом в хозяйственном магазине, — сказала я. — Каким был Король?              Она фыркнула:              — Яйца у него были, это уж точно.              Краем глаза я заметила, как Чишия усмехнулся. — Что ты имеешь в виду? — спросила я. — Как если бы он и правда был в себе уверен?              — Ага, — хмыкнула она. — Он не боялся выставить себя напоказ — уж точно снял все наносное.              Глядя то на лукавое выражение Чишии, то на неспособность Куины сохранять серьезное лицо, я поняла, что чего-то тут не хватает. Может, это языковой каламбур?              — ヌーデスト, — произнес Чишия себе под нос, так тихо, что я едва расслышала.              — Что? — пробормотала я. — Серьезно? — дождь снаружи теперь бил в окно. — Разве ему не было холодно?              Плечи Куины слегка подрагивали, пока она пыталась сдержать хихикание:              — Не знаю. Возможно. Но он казался реально крутым, как человек, с которым захочется пообщаться в реальном мире. Он так много говорил о том, чтобы до смерти стоять за свои идеалы, бороться за свою жизнь изо всех сил, ну, понимаешь, в таком духе.              Когда я услышала это, то поняла, что опыт Куины перекликается с моим собственным. Эти граждане не были похожи на тех, кто затевает смертельные игры, убивая людей просто ради забавы. Они казались искренними, открытыми и очень, очень человечными.              — Бубновая Королева была такой же. Она все время говорила о добре и зле, — Ницше. О том, как наше восприятие ограничено черно-белым восприятием морали.              Куина робко улыбнулась:              — Прости, я не совсем эксперт по Ницше. Придется тебе объяснить.              — Он написал книгу под названием «По ту сторону добра и зла». В основном он утверждает, что невозможно отнести людей или поступки к добру или злу, и вообще такой образ мышления совершенно бесполезен. Отстранившись от такого образа мыслей, можно увидеть мир таким, каков он на самом деле, — я сделала паузу, вспомнив стук туфель Королевы о пол в последние минуты ее жизни. — Она ясно дала понять, что не является нашим врагом.              В комнате воцарилась тишина, а все веселье, которое мы разделили от обсуждения Короля Треф, вдруг окрасилось в мрачные тона, пока мы пытались собрать кусочки головоломки воедино. Кто-то должен был спроектировать этот параллельный мир. Он был слишком сложным, со слишком большим количеством правил и систем, чтобы быть всего лишь простым совпадением.              — Если только они тоже не следуют правилам, — сказал, наконец, Чишия. — Как и у дилеров, может найтись кто-то выше их. Иерархия.              Его слова пробудили воспоминание… что-то, сказанное Королевой. Это была незначительная оговорка, но она говорила о многом. В конце концов, теория Чишии могла оказаться верной.              — Когда я попыталась задать ей вопрос на игре, — начала я, — Королева заявила, что «и так уже слишком много сказала». Как будто она знала, что если скажет что-то не то, случится нечто плохое. Что-то вроде Асаи и лазеров.              Куина и Чишия медленно кивнули. Они тоже видели то, как Асаи громко и четко объявила посреди холла отеля, что она — дилер «Охоты на ведьм». Лазер тут же заставил ее замолчать. Очевидно, таким было правило, о котором она знала.              — Аргх! — простонала Куина, яростно потирая глаза. — Чем больше об этом думаю, тем больше у меня болит голова!              — И у меня, — признала я.              Куина поднялась и вытянула руки над головой, слегка поморщившись из-за пореза на плече.              — Точно! — она хлопнула в ладоши. — Кто хочет сходить в больницу?              Больница представляла собой терракотовое здание с темными стеклянными панелями вдоль восточной наружной стены. Сам вход был скрыт под навесом, под которым мы втроем смогли укрыться. Дождь не прекращался, и ветер пронизывал мою одежду. Я потерла руки, надеясь сохранить хотя бы немного тепла.              — Сюда, — сказал Чишия и направился к стеклянным двойным дверям. Мы с Куиной последовали за ним, стремясь поскорее убраться с холода.              Наш первоначальный план состоял в том, чтобы направиться в Токийскую городскую больницу Оцука, но как только мы приблизились, показался и Король Пик. Его дирижабль завис над городом Тосима, направляясь на юго-запад к Сибуе, и, хотя дирижабль удалялся от нас, мы решили, что лучше совсем не попадать на радар Короля, если такое вообще возможно. Поэтому мы направились вглубь города Бункё, где Чишия выполнял роль компаса, направляя нас к ближайшему медцентру.              Внутри находилась стойка регистрации с несколькими белыми кушетками в центре вестибюля. Плакаты с мультяшными вирусами рекламировали прививки от гриппа и предупреждали об опасности чрезмерного использования антибиотиков. В одном конце вестибюля находился киоск с газетами и закусками.              — Да! — Куина сразу же направилась к киоску и порылась в витрине. Она протянула пачку печенья и пакет лапши быстрого приготовления. — Здесь на несколько дней хватит. Мы могли бы тут переночевать.              — Думаю, наверху много кроватей, — сказала я, листая журнал о домашнем декоре. С глянцевых страниц с уютными домами, украшенных всякими безделушками и украшениями, а также мастер-классами по рукоделию, сквозило какой-то затянувшейся трагедией. В реальном мире я бы никогда не обратила внимания на подобные журналы. Но сейчас мое сердце истосковалось по такой простоте.              «Быть может, если я вернусь, все-таки куплю один из них».              — Пошли, — сказал Чишия. — Обсудим это наверху.              Он повел нас к лестнице, даже не потрудившись разобраться, куда она ведет. Я не стала расспрашивать его об этом. Он казался более взвинченным, чем обычно, и я подумала, не беспокоит ли его рана на шее.              — Не похоже, что тут много людей побывало, — заметила Куина, когда мы шли по длинному коридору, минуя указатели, ведущие в радиологию, кардиологию и поликлинику.              — Может и побывало, — мой взгляд остановился на пустой обертке от сэндвича на подоконнике. — Хотя мы узнаем об этом в зависимости от того, сколько запасов осталось.              — В подвале припрятаны коробки, — сказал Чишия.              Он повернулся и открыл еще одну двойную дверь, которая выходила в большое отделение с собственной регистратурой, палатой для выздоравливающих и несколькими дверями с надписью 手術室.              «Операционные?»              — Почему бы вам двоим не присесть вон там? — я кивнула в сторону операционной. — Прихвачу кое-что из кладовой.              Куина охотно запрыгнула на кровать, но выражение лица Чишии осталось неподвижным. — Ты даже не поймешь, что нужно.              — Пойму, — настойчиво сказала я. — Ты ведь учил меня, помнишь?              Он промолчал, но блеск в его глазах показал, что он прекрасно все помнит. То, как я сидела на его кровати с миской воды и тряпкой, тихий разговор об интеллекте и Боге, прикосновение холодных пальцев к его коже.              — Ты всерьез намерен так себя вести? — спросила я. — Я же не за молотком с гвоздями собираюсь.              — Хм? А ты вообще починила дверь в ванную?              «Что он только что сказал?!»              От изумления я чуть не потеряла дар речи:              — Эй! Несправедливо, ведь это ты ее сломал, — ничего не ответив, он прошел мимо меня, не меняя своего курса. — Чишия! — окликнула я, следуя за ним.              Он не протестовал, когда я вошла в комнату снабжения и начала выдвигать ящики, вынимая пластырь, марлю, перевязки, хлоргексидин. Поскольку нас там было двое, не потребовалось много времени, чтобы отыскать все необходимое, и, несмотря на всю суету, которую он развел, у меня сложилось впечатление, что он вовсе не возражал против моей помощи.              Сначала он обработал порез Куины. Они вдвоем сидели на одной из восстановительных кроватей, пока он дезинфицировал и обрабатывал ее рану. Они увлеченно переговаривались, а я воспользовалась возможностью побродить по отделению.              В операционных было холодно и стерильно, но, открыв единственную дверь, спрятанную в нише, я обнаружила мини-кухню, которая вела в помещение, похожее на комнату для персонала. Вдоль задней стены стояли скамейки, а в углу удалось уместить стол и восемь стульев. Вдоль всех стен висели пробковые доски с последними объявлениями, изменениями в политике, новыми заказами на поставки. Мне нравилось читать их: немногочисленные обрывки рукописных заметок позволяли заглянуть в давно минувший мир. Мой взгляд прошелся по ряду стикеров и напоминаний, пока я пыталась расшифровать япон…              Глаза остановились на листе бумаги, озаглавленном 木曜日の研修会. Внизу разными цветами и разным почерком было нацарапано несколько имен.              阿久田 小衿              伝谷 一向              苣屋 駿太郎              鈴木 大翔              Хотя я не понимала кандзи, одно имя выделялось. Этот почерк я уже видела на записке, приклеенной к верхней части самодельного шокера. Я бы узнала его где угодно.              苣屋 駿太郎              Уголки моих губ растянулись в улыбке, когда я осторожно коснулась иероглифов кончиками пальцев, прослеживая каждый росчерк синей ручки. На краю сознания разнесся стук шагов, доносящихся из небольшой кухни.              — Нашла что-нибудь полезное?              Я не сводила взгляда с надписи, впитывая каждый мельчайший символ, самый крохотный штрих каждого кандзи. — Ты не сказал нам, что это твоя больница.              «То, как он вел нас сюда… он даже не удосужился посмотреть на знаки…»              Возможно, стоило бы заметить, что это больница Токийского университета, но я тоже не останавливалась, чтобы прочесть вывески.              — Неважно, — сказал Чишия.              Я взглянула на него. Он уже наложил новую повязку на рану на шее, а кожа вокруг нее приобрела оранжевый оттенок из-за хлоргексидина. Его волосы выглядели неряшливо, а лицо казалось старше, словно Пограничье добавило нам лет.              Указав на заголовок в верхней части листа, я спросила:              — Что это значит? Знаю, здесь говорится, что в четверг будет что-то… но это слово длиннее.              Он подошел к доске, мельком посмотрев на лист бумаги. — Учебная сессия. Каждый четверг они проводили тренинг для студентов-медиков и младших врачей, — он сделал паузу, едва заметный намек на ухмылку: — Не думал, что ты знаешь, как пишется мое имя.              — Не знаю, — призналась я. — Почерк твой. У него небольшой наклон, и когда ты выводишь эти крошечные квадратики в кандзи, ты придаешь углам особую остроту, словно это шипы.              —… Понятно.              Я присела на сиденье скамьи, устраиваясь поудобнее на гладком, мягком материале. У меня почти получилось представить Чишию сидящим в подобном месте с бумажным стаканчиком ужасного кофе. — Какая у тебя специальность? Ты так и не рассказал мне о ней, а она ведь наверняка есть.              — Сердечно-сосудистая хирургия, — ответил он. — Интересно было изучать человеческое сердце.              «В нескольких смыслах, да?»              Он вдруг пододвинулся ко мне, откинувшись назад так, что я почувствовала тепло его кожи через толстовку. Велико было искушение просто сдвинуть голову на пару дюймов и прильнуть к его плечу, но я не хотела еще больше бередить его рану.              — Не знаю, хочу ли я, чтобы ты разрезал меня на столе, — сказала я негромко. — Можешь случайно задеть мою аорту.              — Я ничего не делаю случайно.              — Это должно было прозвучать обнадеживающе, доктор Чишия?              — О? — его глаза сузились, когда он медленно наклонился ближе, дыхание касалось моего носа и щек. — Кто сказал, что я пытаюсь быть обнадеживающим?              Словно подхваченная приливом, я погрузилась в поцелуй, его руки поддерживали мою спину, когда он толкнул меня на скамью. Его фигура нависала надо мной, теплее его тела в комнате ничего не было, и я просунула обе руки под его толстовку, пытаясь уменьшить пространство между нами. Было немного неловко, учитывая, что он не из тех, кто часто проявляет инициативу к физической близости, и часть меня слегка насторожилась, но я хотела сполна насладиться моментом.              Но потом…              Я оторвалась от поцелуя:              — Ты правда считаешь, что нам стоит заниматься этим сейчас?              Он хмыкнул, ни о чем не заботясь, и уткнулся лицом в ложбинку на моей шее:              — Твой доктор говорит, что все в порядке, значит, все так и есть.              — Куина за дверью, — прошептала я, пытаясь дать отпор его притягательности. — Что, если она зайдет?              — Кого это волнует? Ее проблемы.              Небо за окном темнело, сливаясь с дождевыми облаками и закатом. В глубоком синем свете волосы Чишии вновь приобрели серебристый оттенок, а глаза искрились весельем, как тогда, когда он впервые обрабатывал мою рану от пули в аптеке. Вот только сцена получилась зеркальной — полной инверсией наших прежних отношений. Он опирался на локти, одна его рука покоилась на моей голове, а кончики пальцев перебирали прядь моих волос — то, что еще несколько недель назад показалось бы чистой фантазией. При взгляде на него сейчас я словно смотрела в глаза совершенно другому человеку.              «Ну, думаю, не совсем другому».               — Чишия, — удобно устроившись на скамье, я не хотела двигаться, но спросить было нужно… — Сколько дней визы у тебя осталось?              Доля веселости исчезла с его лица, пока он обдумывал свой ответ:              — Прошло три дня с начала второго этапа. Думаю, что раз уж игры прекратились после того, как мы прошли «Охоту на ведьм», у меня осталась неделя.              «Значит, не срочно».              Меня охватило облегчение, но, правда, оставался еще один вопрос. Если Чишия подождет неделю, прежде чем принять участие в другой игре, то есть шанс, что Бубны и Червы уже будут пройдены, а Пики и Трефы вряд ли относились к его сильным сторонам. Хотя я и говорила, что не планирую снова в них участвовать, похоже, мне придется взять слова обратно.              — Слушай, — пробормотала я, — знаю, что ты хочешь попробовать одну игру. Постоянно проверяешь дирижабли, и, хотя мне это не нравится, в реальности я ничего не могу поделать, даже если захочу, чтобы помешать тебе принять в ней участие.              Чишия не сводил с меня глаз, его любопытство уже разгорелось. Пальцы замерли, больше не играя с моими волосами:              — И?              — Хочу заключить другую сделку, — я не собиралась произносить эти слова настолько неуверенно, но мое сердце стучало так громко, что я была уверена, он мог его почувствовать. — Можешь выбрать любую игру — любую, какую захочешь, — но мы пройдем ее вместе.              — Нет.              — Знаю, ты сказал, что не хочешь, чтобы я участвовала в твоих играх…              — Значит, все решено.              — Нет, все не так, — подняв руку, я прикоснулась к его щеке. Мои пальцы были ледяными, но, казалось, его это не волновало. — Понимаю, ты хочешь проявить себя, даже если у меня не получается определить, почему, но я не могу просто помахать тебе на прощание и надеяться на лучшее. Со мной рядом у тебя будет на одного врага меньше. Хочу сделать все возможное, чтобы ты выиграл.              Он поднял бровь:              — А если победитель всего один?       Я сглотнула. Такая ситуация представлялась вполне возможной. — Тогда так тому и быть.              Его губы изогнулись, но в этом выражении не было никакой радости:              — Правда хочешь рискнуть таким исходом? Как эгоистично.              «Эгоистично?»              До чего странный выбор слов. Разве эгоистично хотеть, чтобы кто-то другой выжил вместо тебя?              — Как я уже сказала, можешь выбрать любую игру. Необязательно Бубны — оставь их себе. Просто позволь мне провести завтрашний день с тобой. Один день вместе — на случай, если все пойдет не по плану.              Он молчал несколько секунд, но эти секунды все тянулись и тянулись, пока он размышлял над моим предложением. И как раз тогда, когда я решила, что он отвергнет эту задумку, в конце концов он пришел к мирному решению:              — Ладно.              — Ладно?              — Ты победила, — сказал он. — Но спорить с моим выбором игры, даже если она тебе не понравится, не получится.              Запустив пальцы в его волосы, я притянула его голову и поцеловала:              — Спасибо, Чишия.              Я таяла в его объятиях, зная, что на этот раз мы пройдем игру вместе. Как команда. Даже если придется поставить на кон мою собственную жизнь, я бы хотела, чтобы он победил. Хотела, чтобы он вернулся домой другим человеком, не похожим на своего отца, способным на любовь и доброту, на искренний смех, который он смог бы ощутить в глубине души, а не просто сымитировать. Хотела, чтобы у него была жизнь, которую стоит прожить.              В какой-то момент руки Чишии скользнули под мою рубашку, а поцелуи стали все более настойчивыми. Закатав мою рубашку, прохладные подушечки его пальцев рисовали созвездия на моей коже, каждый след ногтей словно зажигал новую звезду, отражаясь от всего моего существа.              — Какого черта?              Мои глаза распахнулись. Чишия затих, слегка отстранился, но не предпринял ничего больше. Куина стояла в дверях с отвисшей челюстью.              «О нет…»              — О Боже, поверить не могу, что вы двое! — она шагала взад-вперед, качая головой. — Могли бы просто сказать, что хотите уединиться или придумать отговорку, а не просто исчезнуть.              «О, нет, нет, нет…»              Мои щеки пылали от стыда, в то время как Чишию абсолютно не волновало это вторжение, и он снова переключил свое внимание на мое горло. Как бы мне ни были приятны его ласки, момент оказался упущен. Я похлопала его по плечу в качестве сигнала к отступлению.              — Вы все еще… Боже мой! — прикрыв глаза ладонями, Куина бросилась к двери. — Я буквально только что была в другой комнате, как мне это развидеть?!              — Подожди, — я попыталась высвободиться. — Перестань, Чишия. Куина, подожди!              Даже когда дверь со скрипом закрылась, протесты Куины эхом прокатились по пустой палате. Уткнувшись лицом в теплое плечо Чишии, я не удержалась от смеха.