(не)правильные чувства

— Молодой человек, покупки возьмите, — Чонгук поворачивается на голос и понимает, что оплатить оплатил, а вот пакеты не взял. — Спасибо, — кидает дежурную реплику и, забрав своё, выходит. Эта кондитерская на окраине города любима альфой ещё с детства. Они с папой часто сюда заходили и пробовали разнообразные десерты. А выпить ароматного чаю, отведать вкусного фирменного пирога и обязательно взять кусок с собой для отца было не чем иным, как само собой разумеющимся. Вот и сейчас, собираясь ехать к отчему дому, Чонгук остановился, заприметив знакомую вывеску. Себе взял двойной американо, а соседу, что присматривает за опустевшим родительским, то есть теперь уже его домом, фирменного лакомства. Он укладывает покупки на заднее сидение автомобиля, оглядывается по сторонам, поджимая губы и пристраивая кофе в подстаканник садится за руль. Телефон кладёт на специальную подставку на передней панели и сразу переключает на громкую, дабы в случае непредвиденного звонка не отвлекаться от дороги и движения. День не задался с самого утра. Деловые переговоры обещали быть не очень приятными, но всё вышло, прямо скажем, хреново. Чонгук заводит машину и выруливает на дорогу. Мысли в голове бегают смешавшимися табунами лошадей, топают, поднимая пыль, и не дают сосредоточиться. И альфа очень надеется, что поездка поможет ему собрать своих скакунов в кучу и направить по верному пути. Сегодня состоялась встреча с так называемыми конкурентами, что ещё два года назад пытались прибрать к рукам, то бишь подавить начинающий развиваться бизнес и подмять самого Чонгука. Тогда он отказался и действовал, можно сказать, с излишней горячностью. Молодой альфа был очень упрям, имел свою точку зрения и яро защищал и себя, и свои начинания в сфере строительного бизнеса. Учёба, саморазвитие и работа были тогда основой его жизни. Он как будто пытался не столько окружающим, сколько самому себе доказать, что не бесполезен, что родители не зря прожили жизнь и единственного сына вырастили достойным человеком. В помощь ему были большое желание, вера в свои силы, энергия и напор. И он без страха и сомнений ввязался в борьбу, чем привлёк к себе внимание определённых, так сказать, серьёзных деловых людей. Чонгук даже не понял на каком этапе выяснение отношений и распределение зон влияния прекратилось, а он оказался за столом переговоров. К слову, в тот момент ему это казалось абсолютно неважным. Сторонам удалось достичь компромисса и заключить перемирие на два с половиной года, что вполне альфу устраивало. И он полностью окунулся в работу. Надо заметить, что за эти тридцать месяцев не только Чонгук сумел развить и укрепить своё дело. Но и его конкуренты стали очень влиятельны. И он был абсолютно уверен, что не совсем легально ведут бизнес, который является прикрытием для чего-то более масштабного и противозаконного. Что ж, время оно таки бежит быстро. Избитая истина, верно? Но, тем не менее, это так. И вот в один чудесный летний день Чонгук вновь оказывается за столом переговоров. На сегодняшней деловой встрече ему предложили два варианта развития событий. Либо он соглашается на слияние своей фирмы с конкурентами и работает по их правилам и законам, либо его разоряют, и он остаётся ни с чем. Отменный выбор, неправда ли? В пору вспомнить Юнги, что ещё два года назад объяснял и даже, можно сказать, настаивал, чтобы Чонгук привлёк стороннюю фирму для спокойного течения и развития своего дела. Заключил договор с определёнными людьми и имел соответствующих спецов, которые решали бы подобные спорные вопросы, помогали бы по распределению и взаимодействию внутри зон влияния, а при необходимости осуществляли охрану. Чонгук тогда не соглашался ни в какую, спорил, возмущался. И Юнги решил отпустить ситуацию, посчитав, что ничего особо дельного у младшего не выйдет, считая его скорее творческой натурой, чем хладнокровным бизнесменом. В данный момент времени Юнги испытывает, с одной стороны, гордость за брата, с другой — беспокойство, зная о сегодняшней встрече. Город позади и Чонгук вливается в автомобильный поток на трассе, прибавляет скорость. В голове всплывают презрительные взгляды с делового обеда и разговоры такие слегка надменно покровительственные, мол, чего ты тут ерепенишься, парень. У тебя нет выбора. Так что соглашайся и избавь всех от излишней мороки. По салону автомобиля проносится рычание, альфа злится, и сильнее сжимает руки на руле. Идти на внутренний конфликт с самим собой Чонгук однозначно не собирается. Как удержать фирму и продолжать работать, необходимо обдумать. Он включает первую попавшуюся радиостанцию и настроив звук, чтобы лился из динамиков не сильно громко, а шёл как бы нейтральным фоном, пытается сосредоточиться. Воевать бесполезно, силы не равны. Да и не хочется. Ещё не хватало бандитские разборки устраивать, как в дерьмовых малобюджетных боевиках. Чонгук поджимает губы и слегка мотает головой. Нет, это ему претит. Значит, придётся идти на уступки. И его задача — придумать, как обернуть всё в свою сторону. Чтобы ощущение было, якобы собака накормлена, а по факту ты скинул ненужную кость, а вот мясо, собственно, себе на ужин оставил. Чонгук, почесав переносицу и вспомнив про кофе, берёт его и отпивает несколько глотков, задумываясь, что он имеет. С одной стороны, производство стройматериалов. Неплохой такой вид деятельности: цех, база, магазин. Чонгуку нравится эта атмосфера — от запаха на производстве до продаваемого готового продукта, за качеством которого следит чуть ли не лично. Тем более он собирается расширяться, ибо рынок сбыта давненько уже так вышел за рамки собственного строительства, и постоянных крупных клиентов у него становится всё больше и больше. Альфа немного отвлекается на дорогу, перестраиваясь и осуществляя манёвр, а затем возвращается к своим размышлениям. С другой стороны, сами заказы по муниципальному строительству. А вот тут, скорей всего, та самая собака и зарыта. Бегает голодная, мечтая оттяпать кусок пирога, то бишь регулярного финансового потока. Чонгук не сдерживается и бьёт по рулю, а салон наполняется тревожно агрессивными феромонами. Он что, зря пахал? Никогда не поддавался на уговоры снизить себестоимость строящихся объектов в угоду большей прибыли. А сколько он ругался и проверял лично все поставки, да чуть ли не каждое строящееся здание, порой работая и за себя, и за того парня, и устраивая головомойку и работникам, и нервный тик себе. А сколько он выслушивал, что, мол, прогоришь, юный горе-бизнесмен. Не всё ли равно, где нищие и сироты будут проживать… Да хоть картонные стены сделай, главное в срок. Но Чонгук не шёл на сделку с совестью и всегда считал, что сейчас создаёт себе репутацию, которая в будущем будет работать на него. И он чувствовал, что на верном пути, ведь с каждым разом муниципалитет отдавал ему все больше новых контрактов. Доверие к нему росло, поскольку Чон — это качество и, соответственно, положительные отзывы, что немаловажно для окружных чиновников, итак, захлёбывающихся жалобами. Несколько дней назад он подписал контракт на всё плановое бюджетное строительство ближайших двух лет. Ликовал и был уверен, что вот оно свершилось и можно начинать работать в полную мощь. Но нет. Оказывается, приплыли. «Блядь, ещё не хватало, чтобы какой-то хер собачий от его имени стал строить откровенное фуфло», — от подобной мысли Чонгука передёрнуло. Конечно, он догадывается, что к рукам хотят прибрать непосредственно этот крайне лакомый кусок пирога. Но тут загвоздка, ибо контракт уже подписан. И именно с Чон Чонгуком. «Разорву контракт к ебеням и всё. Что, я себе работы не найду? Зато этих уродов оставлю с носом». Да нет, Чонгук прекрасно знает, что всё далеко не так просто. Но очень хочется обыграть эту тему с уже подписанными документами. В мыслях промелькнула надежда, что лишиться благосклонности муниципальных органов, да и вообще связываться с власть имущими его оппоненты не захотят. Для этого есть Чон Чонгук, так ведь? Ну, а в таком случае пусть с ним считаются. И раз уже всё подписано, то пусть подождут ещё пару лет, да? Допив остатки уже почти остывшего кофе, Чонгук приходит к выводу, что ему крайне важно составить и подписать новый документ о перемирии. Ему сейчас просто необходимо выиграть время. А чтобы подсластить пилюлю, как говорится, придётся жертвовать первым. Он предложит слить или продать производство стройматериалов. Оформит всё юридически, чтобы выглядело достаточно правдоподобно. Типа, я с вами тут какие-то общие дела имею, значит, мне можно доверять и пару лет не приставать. Альфа сморщил нос и оскалился. Естественно, он понимает, что тут придётся всё взвесить и тщательно спланировать. Посоветоваться с юристами, съездить в муниципалитет и оформить страховку подписанного контракта, продумать все варианты — от разговора до возможных непредвиденных ситуаций. Но примерное развитие событий он мысленно принял, а на детали есть ещё два дня. Прикинут. Обдумают. Сделают. И хотя на задворках сознания витало нечто едко неприятное, и разум пытался подкинуть мыслишки, что Чонгук что-то упускает, что ввязываться не стоит, альфа мотнул головой, прогоняя негатив, и уверенно нажал кнопку телефона, чтобы позвонить своему помощнику и дать необходимые распоряжения для юристов и всей своей команды.

+++++

— Чонгуки-и, наконец-то приехал! — альфа оборачивается на голос пожилого аджосси, что живёт неподалёку и присматривает по его просьбе за домом. — Добрый день, дядюшка Сону, — Чонгук кланяется. — Да вот, приехал. Осматриваюсь. Родные места встречают тишиной и тихой грустью. И это радует альфу, поскольку настраивался он на другой исход своих внутренних переживаний. Чонгуку сразу же бросается в глаза, что дому как минимум необходим косметический ремонт, да и вокруг заросло, что тоже явно требует внимания и вмешательства. К собственному удивлению, запустение вокруг его не расстраивает, а только приводит к мысли, что он хочет заняться восстановлением и, возможно, даже реконструкцией родного дома. Довольно неожиданно. Потому как для него это посещение — немаловажный поступок. Слишком долгое время он, испытывая боль от утраты, хоть и загоняя её глубоко внутрь себя, не мог вернуться и решить, что ему делать с таким любимым и родным местом. — И правильно, сынок. Дом давно заждался хозяина, — пожилой человек подходит ближе и внимательно разглядывает парня. — Какой же ты… Весь в родителей! Чонгук хохотнул. Ну, потому что звучит потешно. В кого ж ему ещё быть, да? — Спасибо, — отвечает, смотря в глубокие карие глаза напротив, что разглядывают его с какой-то отеческой заботой и теплом. — Ну что надумал? — аккуратно так интересуются. — Продавать? — Не знаю, — медленно тянет Чонгук, поворачивая голову и снова оглядывая дом. — Пока только понял, что надо тут всё привести в порядок. — И это правильно, сынок, — мужчина согласно кивает. — А лучше сделай всё под себя. Дом добротный, опять же, родимый. Места тут прекрасные, сам знаешь. И ваш любимый Сеул близко… Подумай, Гук-и, с омегой своим посоветуйся, — продолжает тот. — Как говорится, от добра добра не ищут. — Нет у меня омеги, — бурчит в ответ Чонгук. — А ты, значит, только про омегу и услышал? — посмеивается. — Чего глазки то забегали? — с прищуром смотрит мужчина. Чонгук цокает и закатывает глаза. Дёрнул же его чёрт за язык. Теперь придётся наставления выслушивать, как маленькому. — Ох, молодёжь, всему то вас учить надо, — многозначительно произносит мужчина. — Вырос детиной, а небось, только в койку тащить и умеешь. — Дядюшка Сону, — начинает Чонгук, но договорить ему не дают. — Молчи! — мужчина машет на него рукой. — Знаю я вас. Сегодня с одним, завтра с другим… Живёте инстинктами, бежите всё куда-то чувств не замечая. — А я пирог вкусненный привёз, — пытается сменить тему Чонгук. — Может, чаем угостите? — Конечно-конечно сынок, идём, — затараторил дядюшка. — Расскажу тебе про чувства, — хитренько так улыбается. — Про любовь, — и, наблюдая хмурый взгляд Чонгука, посмеивается и добавляет. — Ладно тебе, не кисни... Про родителей расскажу. Вот уж где любовь была. После душевного разговора и вкусного душистого чая из свежесобранных трав и ягод, более тщательного осмотра отчего дома и непродолжительной прогулки настроение улучшилось. И обратный путь показался гораздо короче. Чонгук уже подъезжал к Сеулу, когда телефон зазвонил, и он нажал кнопку, принимая входящий вызов. — Привет, мелкий. Ты как, где? — по салону прокатился голос Юнги. — В твоей голове, — хохотнул Чонгук. — Да всё в порядке, хён. — Рассказывай. И Чонгук поведал брату про сегодняшнюю встречу, стараясь говорить без лишних эмоций и по факту. Юнги слушал внимательно, изредка уточняя детали, а после вздохнул и произнёс: — Так не пойдёт, Гук. Я настаиваю на встрече с Чон Хосоком. — Юн, нет никакой надобности. Я справлюсь. — Чонгук-а, послушай меня, — голос звучит обеспокоенно. — Тебе есть что терять, и ты вроде уже не юнец, чтобы тупо упрямиться, не признавая очевидного. — Юнги вздохнул. — Прошу, не противься. Тебе нужна квалифицированная помощь. — Нет. Я не буду сотрудничать с бандитами. — Они не бандиты! — возмущённо. — Что за подростковые инсинуации? И если на то пошло, то с бандитами ты сегодня вёл переговоры, не находишь? — В динамике что-то зашуршало, и Чонгук уже подумал было, что связь прервалась, но спустя пару минут вновь услышал голос брата. — Давай так. Только встреча и консультация. И ты прекрасно понимаешь, что это необходимо для полной картины восприятия. Просто подумай об этом, окей? Чонгук только и успел набрать воздуха в лёгкие, собираясь ответить, но услышал гудки. Вот теперь связь точно оборвалась. Вернее, Юнги отключился. Чонгук ухмыльнулся. Он хорошо знал брата, как и тот отлично знал его. Юнги закинул удочку и отстал, дав время переварить информацию. Но нет никаких сомнений, что к этому вопросу они ещё вернутся. И как бы Чонгук не противился, поразмышлять ему всё-таки придётся. Но это позже. Сейчас он прибавил звук в динамиках и решил насладиться мыслями о реконструкции дома. У него аж руки зачесались, как захотелось взять карандаш и начать воплощать свои мысли на бумаге, в набросках и чертежах. По салону автомобиля полилась достаточно динамичная мелодия, а исполнитель на припеве повторял одно и тоже: «Всё будет хорошо». Губы альфы тронула улыбка.

+++++

Тэхён подходит ближе и с замиранием сердца, стараясь очень аккуратно поворачивает ручку и… Дверь поддаётся. «Случайность или не обманул...» Он тихонечко, стремясь не издавать ни шороха, ни звука, заходит, оказываясь в полумраке прихожей. Останавливается и прислушивается. Тишина. Вокруг всё просто пропитано запахом Чонгука, и омега прикрывает глаза, делая глубокий вдох. Он не совсем осознаёт, что принюхивается, а когда приходит понимание, что чужой запах отсутствует, губы непроизвольно расплываются в довольной улыбке. Тэхён сейчас совершенно не испытывает страха и неудобства. В его голове чётко и быстро формируются определённые мысли. А собственно, чем он хуже Сиджуна? Почему его должно что-то останавливать, когда он полной грудью вдыхает этот пленительный аромат и чувствует, как внутренний омега чуть ли не урчит от предвкушения. «Да пошло оно всё! Я никому ничего не должен...» Ему, чёрт подери, нравится этот альфа. Он чувствует его, тянется к нему. И даже если он будет одним из… Плевать! Больше Тэхён не будет думать об обязательствах. Хватит подстраиваться под мнение людей, рамки приличия и, как оказалось, абсолютно фальшивые отношения. Он будет действовать по велению своего сердца и точка. Сиджун сам развязал ему руки, так ведь? Тэхён глубоко вдыхает, насыщаясь таким желанным, таким нужным ароматом, что накануне давал жизненные силы и успокаивал, а сейчас он явственно ощущает, как по телу прокатывается волна возбуждения. Задерживает дыхание, слушает свой внутренний голос и отчетливо осознаёт, что ему нужен именно Чонгук. Не теряя уверенности, двигается по направлению комнаты и заходит. Сердце начинает отстукивать бешеный танец, то замедляясь, то увеличивая темп. Чонгук стоит у окна к нему спиной в одних, чёрт подери, обтягивающих крепкие бёдра и задницу брюках. Полуголый. Снова. Уголки губ растягиваются в улыбку, и Тэхён поджимает их. Везёт же ему, однако. Мышцы спины в тусклом предзакатном свете выглядят привлекательно, мощно, сексуально. Ему хочется прижаться и почувствовать тепло кожи, разделить на двоих жар, что сейчас наполняет тело. Он ведёт носом, чувствуя, как терпкий запах альфы становится насыщеннее, проникает, затягивает в свои сети, опутывает. И Тэхёна накрывает более сильной волной возбуждения, а вкупе с испытываемой ранее злостью, это таким ураганом сносит все остатки самообладания, что его пробивает мелкой дрожью, разбегающейся по всему телу, и он прикусывает губу, пытаясь не застонать. «Чёрт…» Тэхён даже не знает, как обнаружить своё присутствие, что сказать, и лихорадочно ищет в своей голове решение. Он же хотел просто поговорить с Чонгуком, а по факту пришёл, захлёбываясь противоречивыми эмоциями, совершенно не понимая, что делать, теряясь в ощущениях и злясь на самого себя. Опускает голову и закрывает глаза, мысленно давая себе пару минут в надежде хоть немного успокоиться. Но только явственней чувствует — контролировать себя сложно. Внутри всё огнём полыхает, и такое ощущение, что нотки свежести в терпком привлекающем запахе, что так кружит голову, и есть его спасение. — Тэхён? — Чонгук медленно разворачивается. Откидывает, видимо, снятую не так давно рубашку куда-то в сторону и смотрит прямо на парня перед собой. — Привет. — Уф, — Тэ вздрагивает, но быстро приходит в себя — У тебя открыто, — он переминается с ноги на ногу, ожидая дальнейших действий со стороны альфы. — Я… Ты говорил… И да, привет. Разумеется, он понимает, что звучит и, скорее всего, выглядит нелепо, и это, стоит заметить, ощутимо так выводит из себя. Хотя, казалось бы, куда ещё больше. У него итак внутри чёртово колесо крутится из мыслей, эмоций, чувств. — Я всегда рад тебя видеть, — ровный голос Чонгука заставляет обратить на себя внимание и немного успокаивает. Ему кажется, что альфа нисколько не злится на такое несанкционированное вмешательство в свою личную жизнь. — Взаимно, — кидает в ответ и опускает глаза, тут же утыкаясь взглядом в голый торс альфы и чувствуя, как по щекам бежит смущение и румянец. Чонгук офигенно выглядит! И прижаться уже хочется к крепкой груди, пройтись пальцами по этим кубикам пресса и вниз, дальше… — Чёрт… — кажется вышло вслух и омега поспешно отводит глаза в сторону. Чонгук внимательно вглядывается в лицо напротив и отмечает, что выглядит Тэхён каким-то… взбудораженным, что ли. Альфа внутренне усмехается, поскольку сам чувствует себя не лучше. У него что-то неимоверное творится внутри, бегает и скребётся. Так что сохранять внешнюю невозмутимость удаётся довольно-таки непросто. Вообще-то Тэхёна он почувствовал сразу, как тот вошёл в квартиру. Впрочем, это совсем не удивительно. Альфа давно уже улавливает любимый аромат и в более низкой концентрации. А тут целое облако выпускаемых омегой феромонов, причём достаточно насыщенное, ярко показывающее спектр испытываемых противоречий. Такое ощущение, что его кидает от одного состояния к другому. Ну, знаете, как бывает: то жар, то холод, то смех, то слёзы. Чонгуку очень хочется успокоить, облегчить эти нотки горечи в запахе омеги. И в тоже время он боится сделать лишнее движение, дабы того не спугнуть. Пытается подобрать правильные слова, но собственные похотливые мыслишки определённо не способствуют ясности сознания, а наоборот, туманят мозг. И альфа прикладывает немалые усилия, чтобы сдержаться и не реагировать на такого прекрасного и желанного омегу. Одно знает точно. Им надо поговорить. — Тэхён, с тобой всё в порядке? — Чонгук заботливо смотрит на парня и с улыбкой продолжает. — Ты напугал нас вчера. — Вас? Серьезно! — омега ухмыляется. — Ты о себе во множественном числе? Корона не, не давит? Тэхён себя не узнаёт. Становится неловко от своих же слов, и он поглядывает из-под упавшей на глаза чёлки. Но альфа вроде как не обращает на его околесицу никакого внимания и пробует снова построить разговор. — Я могу тебе чем-то помочь? — спрашивает, стараясь сохранять спокойствие, хотя это самое спокойствие в данный момент абсолютно не чувствует. — А зачем я, по-твоему пришёл? — фырканье в ответ. Тэхёна раздражает ситуация, а вернее то, что он не совсем понимает, как себя вести. Омега, естественно, осознаёт, что альфа ничего не знает о его проблемах. Но также он в курсе того, что не чувствовать возбуждение и влечение, которое откровенно витает в комнате и попросту сквозит между ними, Чонгук точно не может. А в таком случае хочется прокричать: «Какого чёрта?!» — Давай присядем, и ты всё расскажешь. Я обяза… — А может, приляжем?! — Что? — Приляжем, — Тэхён показывает на кровать, стоящую слева от окна. — Лежа же, удобнее разговаривать. О погоде, например. Чонгук вопросительно выгибает бровь, лёгкая полуулыбка появляется на губах. Это что-то новенькое. Тэхён определённо выглядит сегодня по-новому. Но альфу нисколько не отталкивает ни сарказм, ни напускная бравада омеги. Он пришёл к нему. Сам пришёл. А это что-то да значит, правильно? Альфа медленно выдыхает и делает два шага вперёд, разглядывая нежданного, но такого желанного гостя. Тэхён стоит в одном халате, словно только после душа, и у Чонгука перехватывает дыхание от промелькнувшей мысли, что омега под халатом может оказаться без нижнего белья. Его близость возбуждает, а запах одурманивает. Он немного растрёпанный, явно взволнованный, но такой прекрасный. Чонгук смотрит в горящие с лёгкой поволокой карамельные глаза в обрамлении пушистых ресниц, один взмах которых вызывает блаженную улыбку. И он улыбается, а в душе что-то трепещет, приятно покалывая. Тэхён непроизвольно облизывает губы. Чонгук сглатывает. Ох уж этот язычок! Такое впечатление, что живёт своей жизнью, постоянно приковывает внимание к этим пухлым, безумно манящим губам. Ему приходится сжать зубы и собрать все свои внутренние резервы, чтобы сдержаться и усмирить инстинкты. Ну потому что любимый Тэхён именно сейчас, в этом нелепом халате, с растрёпанными волосами и нахмуренными бровями, выглядит как сексуально нечто, как самая желанная мечта, приправленная сгустком невероятной бешенной энергии, что разлетается от него по комнате и сражает наповал, делая альфу счастливым и… зависимым. Кажется, он сделает всё возможное и невозможное, чтобы помочь расслабиться, разнежить этого чертёнка, рвущегося из Тэ, чтобы тот только мурчал и стонал от удовольствия. «Стоп!» — даёт себе мысленную затрещину Чонгук. Нужно поговорить! Это важно, чтобы выстроить дальнейшее общение. Это правильно. И он точно знает, что им это просто необходимо. «Блядьблядьблядь…» Чонгук готов волосы на себе рвать, он ведь действительно не железный, у него кровь приливает совсем не туда, от чего мозг плохо выстраивает мыслительные цепочки. — Тэхён-и, — начинает аккуратно. — Нам не мешало бы поговорить. — Чонгук-и, — вторит тот, передразнивая. — Ты тугодум или импотент? Может я переоценил твои возможности? Разговор явно не складывается, и Чонгук чувствует волну возмущения. Он, правда, старается, но все его попытки разбиваются вдребезги от одного вида охренительного Тэхёна, что решителен и несдержан. Чонгук прекрасно понимает, что в таком состоянии беседы ведутся несколько иного характера. И нет, Чонгук, конечно, не против. Наоборот, всеми руками и ногами только за. Да даже зубами, которые сводит от желания прикусить этот дерзкий розовый язычок. Но он боится запутать ещё больше их, итак непонятные отношения. — Полегче, малыш, — альфа скрипит зубами. — Моё терпение не вечно. — Дык моё тоже, — омега усмехается. — Если я недостаточно хорош для тебя, то, пожалуй, пойду… — Стоять! — рыкнул альфа и Тэхён не успев даже развернуться, застыл как вкопанный. В комнате полумрак. Освещение ещё не включено, и лучи закатного солнца пускают кое где полосы тусклого красноватого света. Внимательный взгляд проходится по лицу омеги, задерживается на губах, и тот снова непроизвольно проводит по ним языком, увлажняя. — Ты самый лучший для меня, — Чонгук начинает мягким завораживающим голосом. — И твой запах, что наполнил комнату…. Ты меня с ума сводишь, Тэхён-и, — альфа делает небольшую паузу. — И я всего лишь хочу поговорить, обозначить наше дальнейшее взаимодействие. — Угу, — Тэхён уже не настолько уверен, голос звучит тише. — Настолько… что стоишь столбом и бездействуешь. Ты же не можешь не чувствовать моё влечение, не видеть, что я хочу. — О, да! — Чонгук улыбается. Ну а что? Подобное слышать весьма приятно. И тем не менее он продолжает, стараясь не терять визуальный контакт с Тэхёном. — Да я и сам на грани. Еле сдерживаюсь и безумно хочу тебя, — Чонгук гулко сглатывает и шумно выдыхает. — Но нисколько не меньше, я хочу присутствовать в твоей жизни, а не оставаться с разбитым сердцем и непонятными ожиданиями, — продолжает, абсолютно не обращая внимания на меняющиеся эмоции на лице омеги. — В любом качестве, — пожимает плечами, поджав губы, и добавляет. — Если я не имею права любить тебя, то я заткну свои чувства, и будет только дружеское общение и поддержка. —А, — Тэхён не верит собственным ушам. Такие откровения, слетающие с чужих уст, волнуют и бередят все нервные окончания, заставляя омегу тихо выдохнуть. Он, словно, зачарованный смотрит, не в силах отвести глаз от альфы, сглатывает подступивший ком в горле. Это что сейчас такое было? Вся бравада куда-то исчезает, и омега замирает, пытаясь осознать происходящее. Чонгук делает ещё шаги в его сторону, неторопливо приближаясь. Пронзительный взгляд скользит по лицу, и Тэхён не в силах оторваться от больших чёрных глаз. Они у Чонгука как блестящие галактики, заманивающие в свои сети. Никогда не мог противостоять этому словно прожигающему насквозь взгляду. Всегда смущался или убегал. Но сейчас такое ощущение, что Чонгук вытягивает все потаенные желания, и сладкий прилив возбуждения концентрируется внизу живота, разливается теплом, что приятной волной подавляет злость, успокаивает и хочется верить. Альфа уже слишком близко, но почему-то бездействует. Смотрит, как будто пытается разгадать его истинные мотивы. Тэхён медленно тянет носом воздух, и ноздри забивает пьянящий аромат. Пульс ускоряется, и дышать становится невыносимо трудно. Но он очень старается сдерживаться и не дрожать от этой волнительной близости жаркого тела. — Уверен? — Чонгук неожиданно опаляет своим дыханием ухо. — Чёрт, что? — Тэхён вздрагивает. Тэхёни-и, — голос звучит почти шёпотом, пробираясь под самую кожу, волнует и ведёт за собой. Альфа кладёт руки на заднюю поверхность шеи и начинает мягко поглаживать пальцами кончики волос. Спускается на плечи и, подцепляя ворот халата, приспускает его вниз. Руками нежно ведёт по ключицам, наклоняется и целует левое плечо, а затем широким мазком горячего языка перемещается по шее вверх. То покусывает, то неторопливо целует нежную кожу, прокладывая влажную дорожку от ключицы до ушка, побуждая омегу отклонить голову в бок и томно прикрыть глаза. — Обратного пути не будет, малыш. Ты же это понимаешь? Тэхён пытается что-то ускользающее поймать, но такое ощущение, что все мысли разом покинули сознание, а телом завладело то самое чувство, которого не испытывал уже очень давно. Такие простые и безумно приятные касания дарят столько долгожданных ощущений и отзываются дрожью в коленях. «Какой ещё путь? Куда... Зачем...» Чонгук покрывает невесомыми поцелуями лицо, продолжая руками ласкать разгорячённую кожу шеи, ключиц, плеч, вырывая из омеги сдавленный вздох. — Какой же ты вкусный! — хрипло прямо в губы. — Я могу… Ты уверен? — Чёрт тебя подери, Чонгук! — Тэхён вскидывается. Злость, жар, желание — всё смешивается в единый сосуд, который даёт трещину, и омега в попытке разорвать душащие его эмоции, толкает альфу. — Долго будешь в благородство играть? Чонгук делает шаг назад, чувствуя, как воздух в комнате сгущается и искрит. А он не может сдержаться от смешка и широкой улыбки, чем ещё больше раззадоривает омегу. Ну а коим образом, скажите, тут возможно сдержаться, когда его любимый Тэхён так великолепен сейчас, с раскрасневшимися щеками, светящимися глазами, вздымающейся грудью, пусть и кидающий в него молнии и колючки. Сказал бы кто ему подобное ещё час назад, ни за что бы не поверил. — Невероятный! — альфа улыбается и разводит руки в стороны, как бы в приглашающем жесте. Тэхён выдыхает, а в следующую секунду уже обнимает альфу, сразу же зарываясь пальцами в густые чёрные волосы, и впивается в губы голодным поцелуем, вкладывая все свои эмоции, показывая и уверенность, и желание. Стремясь утолить бушующий пожар внутри яростно засасывает, кусает, лижет, совершенно не контролируя себя и вспыхнувшие чувства. Он нисколько не замечает, с какой силой тянет волосы Чонгука, как крепко прижимается к сильному телу и шумно дышит в поцелуе. Отстраняется только от нехватки дыхания, спускается губами по шее, собирая терпкий вкус и вдыхая, вдыхая, вдыхая… Это слегка сбивает горячность действий, и Тэ сразу же отчетливо ощущает, как у него требовательно тянет и горит в паху. Чонгук даёт ему выплеснуться. Тэхёна определённо что-то баламутит и беспокоит, но все причины он узнает потом. А сейчас альфа ласково обнимает, мягко поглаживает по спине, как бы поощряя и успокаивая одновременно. А когда омега, обессилив, утыкается ему в шею, скользит руками под халат, ненавязчиво так распахивая его. Проводит ладонями по бокам, пояснице, спускается вниз, сминая аппетитные ягодицы, прижимая к себе вплотную. И чувствует, как Тэхён делает робкое движение, потираясь о его стояк своим возбуждением. Внутри что-то щёлкает, выключаясь и Чонгук резко подхватывает парня под бёдра, а тот сразу оплетает его ногами. Кажется они оба сходят с ума. Снова губы в губы, терзая друг друга и жадно сплетая языки. Тэхён прижимается сильнее и утопает в волнах удовольствия, откидывая все ненужные мысли. Всё потом. А сейчас только страсть Чонгука, что стискивает сильными руками, аккуратно усаживает на письменный стол, встаёт между разведённых ног и снимает с него болтающийся, можно сказать, на одном честном слове халат. Альфа восторженно выдыхает через приоткрытый рот, ласкает взглядом медовую кожу, острые ключицы, бусины сосков, с упоением блуждая глазами по идеальному телу. Тэхён слегка отклоняется назад, разглядывая из-под опущенных ресниц реакцию Чонгука, и не испытывает никакого смущения по поводу свой наготы. Принять ситуацию оказалось не сложно и даже очень приятно. Восхищение в глазах альфы вселяет уверенность, льстит, будоражит… — Боже, какой ты красивый!— звучит от Чонгука с некими нотками удовольствия. Влажный язык рисует какие-то замысловатые узоры по нежной коже, пальцы одной руки сжимают сосок, а другой пробегаются по позвоночнику вниз. И Чонгук наслаждается мнгновенной реакцией на каждое своё действие. Он покрывает поцелуями грудь, ключицы, позволяя себе оставить одну маленькую метку, что на глазах расцветает розовым. И просто сходит с ума от того, какой Тэхён открытый, как подрагивает и выгибается в ответ на его прикосновения. Чонгук нехотя отстраняется, потому как в штанах тесно, и плотно сидящие брюки делают уже невыносимо больно. Тэхён открывает глаза и встречается с тёмными омутами, в которых столько страсти и желания, что омега просто тонет, идя ко дну. Низ живота вспыхивает новыми искрами. Больше нет сил ждать, и он сам тянется к альфе, начиная расстёгивать ремень, пуговицу, молнию. — Боже, какой ты горячий, — возвращает севшим голосом. Дыхание совсем сбивается, а дрожащие пальцы ныряют в расстёгнутые штаны, обхватывают член и принимаются ласкать. Тэхён давно мечтал, чтобы вот так. Смело, открыто, а главное — взаимно. Всё происходит так естественно и свободно. И эта жажда не только получить удовольствие, но и дарить его друг другу, заставляет испытывать восторженные эмоции. Ему нравится чувствовать под пальцами горячую нежную плоть, вздутые венки и, поглаживая большим пальцем головку, слышать рваные выдохи Чонгука. Он сам тает от жарких поцелуев, что альфа снова и снова рассыпает по бархатной коже. А осознание, что можно касаться где угодно, как угодно и вместе сгорать от непередаваемых ощущений, заставляет полностью потерять контроль. Чонгук наклоняется вплотную. Так близко, так жарко. И Тэхён только закатывает глаза, чувствуя очередную порцию смазки меж ягодиц и надеясь, что не запачкал на столе ничего стоящего. — Притормози, — опаляет горячим неровным дыханием. — Ты же не хочешь закончить, не начав. Чонгук вытаскивает его руку из своих штанов и отстраняется, делая шаг назад. Разочарованных выдох слетает с губ омеги. — А ты мило смотришься на моём столе... — А так? Тэхён откидывается на локти, прогибаясь и раскрываясь, и тут же обнаруживает на дне чужих зрачков неистовое желание, а взгляд альфы туманится. Он с нескрываемым удовольствием наблюдает, как Чонгук спешно избавляется от брюк и белья. — Что ты творишь? Это безумие! — хрипит альфа, облизывая свои губы. — Ты сводишь меня с ума. Он тянется куда-то за Тэхёна и, пошарив, распрямляется с презервативами в руке и серьезным выражением на лице, имея явное намерение что-то спросить. — Если ты сейчас ещё раз ляпнешь «уверен», — омега выгибает бровь и смотрит прямо в глаза. — Я встану и уйду на хрен отсюда. — Уверен? — Чонгук издаёт смешок, а Тэхён решительно спрыгивает со стола и наступает на альфу, оттесняя его к кровати, пока тот не падает навзничь, утягивая его за собой. Чонгук тут же переворачивается, подминая омегу под себя и прижимаясь к мягким желанным губам. Целует аккуратно, нежно посасывает и слегка прикусывает, проникая горячим языком и делая поцелуй более влажным. Но в тоже время действует и ласкает мягко и бережно, чувствуя, как омега постепенно поддаётся и снова расслабляется. Такое впечатление, что даже не замечает пальцев внутри себя, которыми альфа осторожно массирует нежные стенки. Но нет, конечно, Тэхён замечает. Просто где-то за рёбрами отчаянно колотится сердце, а в голове стучит одна мысль на повторе. «Это действительно происходит… » Он с Чонгуком. В его постели. А собственное тело, словно оголённый нерв, дарит бурю ощущений, пропитывается стойким насыщенным запахом, что густым облаком концентрируется вокруг и кружит голову смешением их ароматов в потрясающий коктейль чувственного желания. Тэхён хватает ртом воздух, а альфу за плечи, оставляя горящие полосы, потому как внутри уже три пальца и Чонгук задевает простату, заставляя омегу выгибаться и ловить изумительные разряды тока. Чонгук скользит цепким взглядом по его телу, наблюдая, как вздымается плоский живот от удовольствия, как Тэхён дрожит и мечется, томно моргая от наслаждения. Он уже не растягивает, он просто трахает его пальцами, нависая сверху, собирая своим ртом все выдохи с приоткрытых припухших губ до тех пор, пока Тэхён не начинает скулить. Чонгук и сам не может сдержаться. По комнате прокатывается рычание, и он садится, оставляя Тэхёна с чувством прохлады и пустоты. Омега распахивает глаза и наблюдает, как альфа хватает с кровати презерватив. Разрывает зубами фольгу, откидывая упаковку, и медленно раскатывает по всей длине. — Иди ко мне, — Чонгук тянет его вверх. Тэхён устраивается на крепких бёдрах, ощущая жар горячего тела и сумасшедший стук сердца альфы. Такое ощущение, что в унисон со своим. Ведёт ладонями по груди, плечам, прижимается губами к шее, оставляя несколько поцелуев, а затем прикусывает, с удовлетворением обращая внимание на прерывистый выдох альфы. Чонгук издаёт короткий рык, приподнимает его и уверенным движением насаживает на себя до упора. Замирает, давая привыкнуть к наполненности, и мечтательно улыбается, чувствуя, как Тэхён гладит пальцами его лицо, обводя лёгким касанием брови, скулы, линию челюсти, губы… — Все хорошо? — Чонгук прихватывает губами палец омеги — Да, — шепчет тот. — Тогда давай, — альфа дарит взгляд полный обожания и нежности. — Двигайся, чертёнок. Для Тэхёна подобная поза в новинку, и он сперва медленно покачивается, чувствуя, как по телу невидимыми шажочками ползёт удовольствие, но уже через несколько мгновений уверенно двигается и совершенно пропадает в новых ощущениях. Контролировать ситуацию оказывается очень даже приятно. И омега улыбается, сам утягивает Чонгука в сладкий поцелуй, то замедляясь, то снова наращивая темп. Ему нравится, как альфа ведёт руками от колен по бёдрам, пощипывает, пуская мурашки по жаждующему телу, сжимает бока и рвано выдыхает, когда Тэхён опускается на член полностью. — Ты прекрасен! — руки Чонгука гладят, мнут, ласкают. Губы нежат и обжигают. И он тает от чужих прикосновений, растворяется в умелых руках, забывая обо всём земном. Личные моральные устои плавятся, глаза закатываются, а крепкие бедра вдавливаются в него. Член входит плавно и ритмично, жар внизу живота нарастает, мышцы наливаются свинцом, и контролировать свои движения становится сложнее. Но Тэхён в крепких объятиях. Чонгук прижимает его к себе и меняет положение, наваливаясь сверху приятной тяжестью своего тела. Совсем не дав передышки, начинает вбиваться резче и быстрее, меняет угол проникновения, и омега пропадает в непрекращающихся ярких вспышках удовольствия, стягивающих в тугой узел низ живота. Он едва ли не задыхается в тягучем и густом смешении ароматов и хочет сказать, что уже близок, но член альфы вновь проезжается по простате, и Тэхён давится стонами, забывая все слова. У него кружится голова, в глазах те самые звёзды и он, кажется, сейчас сгорит в этой сладкой истоме. «Слишком хорошо…» — Гук-и, да.. пожа.. та, — как же это офигенно звучит для альфы. Чонгук входит глубоко, и Тэхён в его руках извивается, шумно дышит. Такой потрясающе идеальный, нежный, притягательный. И он с ума сходит, наслаждаясь его узостью, сладкими стонами и чувственными губами. Чонгук ловит от происходящего такой кайф, что ему почти становится страшно. Тэхён приворожил его, словно напоил чем-то, спутал все мысли. Альфа зависим и влюблён. Невероятные ощущения. Ему кажется, что это можно осязать, можно потрогать руками. Чонгуку нестерпимо хочется подарить всего себя, искупать омегу в своих чувствах, быть лучшим для него. Он касается его возбуждения, и Тэхён неосознанно вскрикивает, потому как уже изнывает на грани. Но Чонгук, кажется, всё понимает без лишних слов. — Тш… я знаю, — альфа забирает языком капельку пота у виска, целует и спускается вниз, мягко лаская губами мочку уха. — Давай, мой хороший. Вместе. Ещё буквально пара движений, и Тэхён, всхлипнув, замирает. Тело волнообразно прошибает чувственной дрожью, которая заставляет выгнуться и утонуть в пучине сладкого греха, запачкав их животы. Его потряхивает на волнах наслаждения, и он загнанно дышит, хватая ртом воздух. Чонгук обнимает горячее влажное тело, собирает языком сладость бархатной кожи и толкается последний раз, с надрывным стоном изливаясь в презерватив. Накрывает губы Тэхёна, ловя сладостные всхлипы и теряя в поцелуе своё глухое рычание. Выходит и обрушивается рядом, обнимая и утягивая размякшее тело омеги в объятия. Остатки удовольствия растекаются по кровеносным сосудам, сознание немного проясняется, и страсть сменяется усталым трепетом. Теплые пальцы альфы продолжают лениво блуждать по обнаженной спине Тэхёна. Лёгкий поцелуй в голову, нежный шепот... И так хорошо, так правильно всё, что Тэхён невольно улыбается. Ему легко и тепло рядом с Чонгуком. Все проблемы испаряются дымкой, в голове воцаряется опустошённость, некий вакуум, сосредоточенный лишь на блаженном ощущении чуда. Осознание того, что произошло, ещё не накрыло. Совесть спит. Возможно, пока спит.