+++++
— Мистер Ким, вам чай или кофе? Тэхён одаривает секретаря, который разносит напитки, лёгкой полуулыбкой и просит подать ему бутылку негазированной воды. В переговорной кофе пауза. Атмосфера непринуждённая, перешедшая от делового в неформальное общение, что впрочем совсем неудивительно. Длительное заседание, которое стало некой конечной точкой и собрало в кучу окончательные варианты всех отработанных версий и предложений, закончилось. В результате Тэхён заключает договор на издание не только отдельных книг, но и сборников с несколькими авторскими работами в каждом. Плюс небольшой партией будет напечатана биография писателя, так сказать, для особо интересующихся. Так же их издательское агентство займётся разработкой и печатью буклетной продукции не только о юбиляре, но и по тематике проведения скорого праздничного мероприятия. Эта идея накануне пришла Тэ в голову и была сперва поддержана Рыжиком, а затем и принята организаторами, согласившимися, что очень выгодно и удобно заказать весь необходимый печатный материал в одном месте. Итоги проделанной работы вполне радуют обе стороны и оцениваются положительно. За большим овальным столом витает оживление, и Тэхён вроде как должен испытывать радость и удовлетворение от качественно выполненной работы. Ему на завтрашний день осталось только подписать документы, которые в данный момент активно проверяют юристы обеих сторон, и на этом рабочую часть командировки можно будет считать завершённой. Но омега испытывает смешанные чувства. Да, в плане работы всё отлично. А оставшийся свободный день принимающая сторона отвела под познавательно-развлекательную программу — неплохое завершение командировки, верно? Но Тэхён ловит себя на мысли: а не рвануть ли в Сеул сразу после подписания договоров? Плюнув на эти достопримечательности. — Благодарю, — ещё одна милая улыбка летит в сторону секретаря, когда перед ним ставят бутылку воды. Присутствующие расслабленно пьют свои напитки и наперебой советуют Тэхёну различные варианты экскурсий и поездок, желая удивить столичного гостя местным колоритом. Кто-то даже предлагает задержаться на выходные, чтобы иметь больше времени и возможности для ознакомления и отдыха. Рядом сидящий Рыжик уже привычно оставляет свои комментарии каждому предложению, но Тэ его не слушает. Внезапно накатывает усталость — он чувствует шум в ушах и небольшую головную боль. Хочется выйти на свежий воздух или хотя бы просто выйти из переполненного кабинета, что омега незамедлительно и делает, предварительно извинившись. Когда оказывается в пустом холле, то глубоко вдыхает и медленно выдыхает, а затем направляется в сторону уборной. Холодная вода освежает лицо, и он разглядывает своё отражение в зеркале, давая каплям высохнуть самостоятельно. После шумной переговорной да напряжённого совещания пройтись по пустому коридору, разминая скованное от долгого сидения тело, оказывается полезным. Он чувствует себя значительно лучше, особо не задумываясь о недомогании, списывая на рабочий перегруз, духоту, да мало ли что ещё… Возможно, и голод, как раз неожиданно отозвавшийся трелью в желудке и напомнивший, что кое-кто сегодня не обедал. Ему определённо повезло, что в уборной сейчас никого нет, и он спокойно подставляет руки под поток прохладной воды, а затем проводит по шее сзади, наслаждаясь приятно разбегающимся холодком, что дарят собственные ладони. А может, не надо бежать в Сеул? Может, наоборот? В голове явно просветлело, и омега задумывается, насколько возможна и приемлема идея, спонтанно пришедшая в голову. Несмотря на всю занятость последних дней, он соврёт, если скажет, что был в обычной командировке. И дело не только в проснувшихся творческих порывах — дело в Чонгуке, который просто не оставлял ему возможности для привычного одинокого самокопания по вечерам. Который каждый день звонил и интересовался подробностями его пребывания, устраивая такие удивительно приятные, полночные разговоры. Который слушал и участвовал, шутил и заставлял широко улыбаться, чуть ли не физически осязать неповторимую лёгкость их общения. Такую, знаете, когда не замечаешь ни времени, ни происходящего вокруг, а словно растворяешься в моменте, радуясь и радуя. Всё происходило так естественно, что он даже не заметил, как рассказал Чонгуку о своём заброшенном хобби, поделившись, что снова начал писать. И альфа не смеялся, не обесценивал, а внимательно слушал и даже попросил что-нибудь прочесть из своего. Тэхён, правда, не решился, но сама просьба уютно окутала теплом, мягко пошуршав в левом подреберье. После таких душевных разговоров становилось так тепло и комфортно, что даже сейчас от воспоминаний Тэхён улыбается, совершенно забыв про своё недомогание, и решает, что сегодня не будет вечером брать с собой планшет, а позвонит Чонгуку из кафе или прогуляется по побережью, разговаривая с альфой и посылая ему красивые фото. Он закрывает кран и вытирает руки бумажным полотенцем, отчётливо понимая, что совершенно незаметно впустил Чонгука в свою жизнь, в свои мысли, желания, мечты. И разве это не взаимно? Тогда какого чёрта он грузится! Тэхён смешно морщит нос и показывает в зеркало самому себе язык, слегка посмеиваясь от своих действий. Решено. Он продлит пребывание в отеле для двоих и пригласит Чонгука на выходные в Пусан. Кто сказал, что романтики могут устраивать только альфы? Тэхён чувствует желание и необходимость, значит, сделает и точка. И пусть только Чонгук посмеет отказаться — да он волоком притащит его! Улыбка не сходит с губ, и так хочется уткнуться в изгиб шеи, почувствовать аромат альфы и желательно... Он блаженно прикрывает глаза, потому как мозг-предатель начинает подкидывать прекрасные картинки, которые всполохами воспоминаний от чудесного озера до горячих ласк в квартире альфы разбегаются по телу эндорфинами. Его накрывает и омега чувствует заинтересованный отклик, что импульсами возбуждения проходится по телу. Эмоциональными, конечно же. Тэхён быстро поправляет одежду, слегка стукает себя ладонями по щекам и, полный решимости, направляется в переговорную, мечтая поскорее закончить все рабочие дела.+++++
Сеул кипит круглые сутки, как и многие другие мегаполисы, не останавливаясь ни на минуту. А посему абсолютно никому нет никакого дела, если ты захочешь посетить клубное заведение посреди рабочей недели. И речь сейчас не о Юнги с Чонгуком, встреча которых в ночном клубе «BUZA» не должна вызывать подозрения, родственники, как ни как. Речь о Чон Хосоке, который уверенным шагом, будто постоянный клиент и откровенный тусовщик, заходит в ночной клуб. И вероятность, что его появление здесь свяжут именно с хозяином заведения или тем более с его двоюродным братом, достаточно минимальна. Он совершенно ничем не отличается от других посетителей. Проходит по залу, немного задерживается у барной стойки, присматриваясь, затем прогуливается вдоль танцпола, лениво разглядывая, даже наведывается в туалетную комнату. И только убедившись, что всё в порядке, аккуратно ныряет сквозь предупреждённую охрану на второй этаж. — Забавно, — хмыкает Хосок. — Столько времени искал возможность подобраться к этому человеку, а всё сошлось на твоём брате, — подтянутый высокий парень, скорее похожий на модного айдола, чем на серьезного тридцатидвухлетнего мужчину, стоит у окна в кабинете Юнги, наблюдая мигающие внизу огни светомузыки и бушующую энергию ночного развлекательного заведения, в которое люди приходят отдыхать и расслабляться, где вполне реально затеряться в толпе, и это действительно самое удобное место для встречи. — Почему сейчас, когда я уже почти отчаялся? — Значит пришло твоё время, Хос, — меланхолично произносит Юнги, особо не догоняя, что там с чем у того сошлось. — У мироздания нет чётких правил и шаблонов. Мин сидит в кресле и вертит в руках бутылку Соджу, а на столике около него расставлены тарелки с закусками. Он, как радушный хозяин, считал своим долгом и накормить, и напоить гостей, а пришедший Чон Хосок заказал только кофе. — И это меня пугает. Я не хочу его упустить. — говорит медленно, словно в никуда. Юнги ставит бутылку на столик и удобнее устраивается в кресле, взглядом утыкаясь в спину парня, всё продолжающего стоять у окна. — Кто он? Почему ему нужен мой Гук? — прерывает возникшую в кабинете тишину. Сун, — Хосок делает паузу, будто обдумывает, как точнее донести. — Жёсткий, бескомпромиссный бизнесмен. И бизнес, как понимаешь, не совсем законный, — информацию выдаёт дозировано и на это у него есть свои основания. Чон Хосок не раскидывается особо личными данными, живёт по принципу: меньше знают – лучше спят. Кто ему Юнги? Клиент. Да, хороший парень и вполне мог бы стать другом. Но он ему оказывает определённые услуги, взаимоотношения регулируются договором и как бы не хотелось иметь более близкого приятеля в лице Мина Чон держит того на расстоянии. — Чонгук не полезет в противозаконное дерьмо! Он в этом плане тоже своего рода бескомпромиссный, — Юнги улыбается. Неожиданный стук в дверь отвлекает и заставляет заинтересованно посмотреть в сторону его источника. Но в кабинет заходит всего лишь официант, который ставит на столик заказанный кофе и, поклонившись, почти беззвучно исчезает. Хосок поворачивается и отходит от окна, только когда за официантом закрывается дверь. Он присаживается на соседнее кресло, берёт чашку и делает пару глотков, с удовольствием причмокнув и слегка выгнув брови: — Неплохо. — Да, — Юнги удовлетворённо хмыкает. — Мой бармен действительно готовит отменный кофе. — Согласен, — делает ещё пару глотков, смакуя и неторопливо глотая. — На европейский манер оставил бы чаевые, — уголки губ растягиваются, а во взгляде появляется хитринка. — Но поскольку я твой гость, то требую для парня премию. — За одну чашку? — хмыкает со смешком хозяин кабинета. — Ты меня разорить хочешь? Поверь, он неплохо зарабатывает, да и чаевые получает исправно. Ночные заведения давно работают по западным стандартам. — Ладно. Объявишь благодарность и повесишь на доску, — Хосок подмигивает. — Какую? Их разыскивает полиция, — Юнги смеётся, представляя эту долбанную доску. — Хватит и благодарности. — Уговорил, — Хосок становится серьезным, поворачивает голову, наблюдая за успокаивающимся от смеха Юнги. — Вернёмся к нашей проблеме. — Окей, надеюсь Чонгук скоро будет. — Сун — искусствовед, дизайнер, а также довольно приличный управленец, — начинает говорить Хосок. — Он поднял свою небольшую фирму, которая начинала заниматься ремонтом квартир, до серьезной корпорации, обслуживающей такие районы, как Каннамгу, Апкучжон и Чхондами. Там и частное строительство, и дизайн во всех проявлениях, и даже авторское производство мебели. Всё по индивидуальным проектам собственных разработок, скажем так, очень дорого для очень богатых. — Ого, — удивлённо присвистывает Юнги. — Твой брат с ним не пересекался, потому как сферы влияния немного разные, хотя, возможно, имя и слышал, а может, значения не придавал, занимаясь своим делом, — продолжает, глядя на внимательно слушающего Мина. — А ещё он коллекционер, прекрасно разбирающийся в произведениях искусства и украшающий дома своих богатых клиентов сплошь и рядом творениями именитых и великих, чему те, разумеется, только рады, выкладывая немалые суммы. Эксклюзив типа, — Хосок усмехается. — В общем, его уважают, ему доверяют, слава бежит впереди паровоза... И постепенно начинают заказывать всякие шедевры всё больше и больше. Так и началась его торговля, а затем и подделка этих самых шедевров. — О, как! — восклицает Юнги. — Интересный экземпляр. — Да, — продолжает Хосок. — Сун долгое время наслаждался своими махинациями, презирая всех обманутых за глупость. Толстосумы отдавали баснословные деньги за эксклюзивную живопись 18 века, например, а получали всего лишь прекрасно выполненную копию, — поза Хосока становится напряжённой. — Но это всё до поры до времени сходило с рук, пока он никого не трогал. — Что значит «до поры до времени»? — Ты знаешь, что такое карма, Юнги? — Ну я как бы не пятилетний ребёнок… — Люди по вине Суна оказывались на мели, порой теряли абсолютно всё, отдавая огромные средства за фальшивые произведения искусства, а Сун потерял единственного сына. Его мальчик — юный омега, студент первого курса Ёнсе, пропал около года назад, аккурат перед смотринами. Сун со всей присущей ему пышностью собирался представить сына своим выгодным бизнес парнёрам, но... Поговаривали, что парня накануне напоили дрянью на студенческой вечеринке, и он вполне мог где-то откинуться. Но ни тела, ни следов насилия обнаружить не удалось. Последний раз его видели уходящим с той самой студенческой вечеринки, что проводилась, как понимаешь, в известном месте обитания не самых прилежных и положительных учащихся. Причём, уходящим в компании иностранного студента, вроде как из Нью-Йорка, что учился в Ёнсе по обмену и почти сразу же покинул Корею в неизвестном направлении. В общем, тёмная история, даже, можно сказать, мутная. — Хосок разворачивается и сталкивается с удивлённо заинтересованным взглядом Юнги. — Конечно, Сун искал, были подключены все возможные связи. Но тот парень как в лету канул, а больше никто никакой информацией не обладал. Его люди до сих пор шерстят Америку вдоль и поперёк, но пока безрезультатно. Спустя несколько месяцев полиция активные поиски прекратила, так рассылаются только разнарядки по отделениям. Нанятый детектив работает, но всё как-то медленно и вялотекуще — а время неумолимо, надежда испаряется... — Ох, — только и может вымолвить впечатлённый Юнги. — Сун замкнулся, и сперва это казалось естественным, тем более в его состоянии. Ведь кто-то переживает, шумно выплёскиваясь, а кто-то держит многое под замками, внутри себя. Согласен? — вопрос на самом деле в никуда, Хосок пожимает плечами и продолжает. — Знаешь, я даже не возьмусь с уверенностью назвать те или иные чувства правильными. Мы все разные. И реакция на утрату, боль, обиду… тоже разная. — делает небольшую паузу и подытоживает. — Но, когда ты резко меняешь суть своего бизнеса, связываясь с запрещёнными препаратами, которые начинаешь распространять среди молодежи и студентов, это не остаётся незамеченным и однозначно вызывает множество вопросов. В кабинете наступает тишина, поспешно растворяющая отзвуки голоса Хосока. — Мне не нравится твой Сун, мелкому на хрен всё такое не сдалось, — медленно и тихо говорит Юнги, переводя взгляд на гостя. — Я не совсем понимаю мотивы его поступков, Юн, но склоняюсь, что это в каком-то роде месть, — задумчиво тянет Хосок, допивая свой кофе. — Месть кому? При чем тут мой Чонгук? На хуй этого Суна! — словно на одном выдохе выпаливает Мин. Его реально подбешивает сложившаяся ситуация и он совершенно не понимает при чём тут муниципальное строительство и всё остальное. — Сколько домов восстанавливал твой брат в районе Ахен? — вопросом на вопросы реагирует Хосок. — И сколько ещё ему заказано там построить? — При чём тут Ахен? — восклицание с толикой возмущения в голосе. — Вообще-то Гук делает доброе дело! Там ветхое жилье, наспех построенное после войны. Куча домов в аварийном состоянии, где обитает беднота да голодные студенты, но они тоже люди! — А также шикарная расположенность этого квартала, не находишь? — Хосок отвечает спокойно, не реагируя на эмоциональность Юнги. — Почти самый центр Сеула, рядом несколько крупных университетов и колледжей. И в этом дешевом ветхом жилье, как ты верно заметил, проживают не очень обеспеченные люди, много маргиналов и целая россыпь голодных студентов. Одни хотят денег и готовы делать любую работу, даже противозаконную. А другие с ума сходят от бушующих гормонов, желаний и вседозволенности. Мечтают быть крутыми, а чаще всего в поисках красивой жизни становятся ведомыми и зависимыми. Местечко как раз для раненного разума Суна — гуляй не хочу! — В смысле? — Прекрасное поле для преступной деятельности! Причем, знаешь, пока некоторые выясняют отношения и делят зоны влияния, предъявляя свои претензии на Ахен, Сун взял и подсуетился. Оказался и умнее, и проворнее. — В чём умнее? — Получив контроль реконструкции и строительства, он хозяйничает в районе на законных основаниях, совершенно спокойно и на постоянной основе. Да к тому же ещё деньги будет отмывать под чутким взором власть имущих, прикрываясь благим делом, — Хосок смотрит прямо в лицо слегка обескураженного Юнги. — К слову, сейчас он ждёт партию запрещённых препаратов, что как раз набирают популярность в молодёдной среде. — Одного понять не могу, — устало выдыхает Юнги и трёт переносицу. — Как связано искусство и дрянь, что ты озвучил? Как этот типа культурный человек, разбирающийся в прекрасном докатился до незаконной деятельности?.. — поднимает на Хосока взгляд с лёгким прищуром. — И как с этим связан ты, Чон? Оказываешь услуги этому уроду? — Думаю, желание ломать и наказывать. Сделать так, чтобы больно было не только ему, — отвечает Хосок, оставив без внимания второй вопрос. — Смотри, есть информация, что сына накачали дрянью — он делает тоже самое с сотнями других… Вот и до места, где видели омегу последний раз, почти добрался. — Это звучит ужасно, это должно работать не так! — восклицает Юнги. — А как? — Да блядь, не знаю как — но не так! — Я с тобой солидарен, что не так, — горько усмехается Чон. — И его необходимо устранить. Что-то подсказывает мне, что ему нужна психологическая помощь. — И? — И если Суну нужен Чонгук, чтобы добраться до Ахена, то мне нужен Чонгук, чтобы добраться до Суна, — Хосок разводит руками, типа, что я могу поделать... — Я не согласен, — Юнги сверлит того взглядом. — Пусть Гук разрывает свою работу с муниципалитетом и к хуям это строительство! Он у нас смышлёный, найдёт чем заняться. — Боюсь, это не выход. Чонгук уже вляпался, когда сумел заполучить все контракты по Ахену. — Хосок смотрит, как Юнги нервно перебирает пальцы на руке. — Накажут. В конце концов купят, заставят, — Хосок шумно выдыхает. — Они остановятся только при ликвидации, — смотрит на растерянного Мина и даже сочувствует где-то парню. — Юнги и при всём моём уважении к тебе — это бизнес твоего брата, а он вроде как давно не маленький. Так что решать только ему. — Я согласен, — раздаётся знакомый голос, и Юнги нервно поворачивает голову, обнаруживая Чонгука, стоящего, опираясь бедром о его рабочий стол, упрямый вид которого просто кричит, что всё слышал, знает и сам разберётся. Юнги медленно сглатывает и поджимает губы, отчётливо осознавая, что преподнести информацию иначе уже не получится. — Хён, не надо за меня переживать. Это моё дело. — Не лезь, мелкий, прошу, — Юнги вскакивает с кресла и подходит ближе. — И как ты себе это представляешь — не переживай, а? — Чонгук видит недовольство в глазах напротив, но молча выдерживает возмущённый, просто прожигающий взгляд старшего. — Что я отцу скажу? — Юнги всплёскивает руками и поворачивается к Хосоку. — Что наш милый Чонгук-и решил в бандитов поиграть? — Кстати, по-поводу близких, — Хосок разрывает всё более накаляющуюся атмосферу между братьями, забирая внимание альф на себя.+++++
Чимин сидит за кухонным столом и лениво ковыряет палочками рис, на другие закуски даже не обращая внимания. Юнги сегодня в своём клубе, а ему туда являться строго запретил, сославшись на важность какой-то встречи. Омега не совсем доволен происходящим, морщит нос и даже грешным делом подумывает было ослушаться альфу. Ну, потому как нравится ему танцевать, ловя восхищённые взгляды и вызывая возмущение хозяина заведения, а после оказываться в личной комнате босса, что так умело спрятана от лишних глаз, и где ему популярно объясняют, как ведут себя воспитанные омеги. Чимин вздыхает, стараясь прогнать от себя неправильные мысли, прекрасно зная, что такое важная деловая встреча. Поиграют дома. Лучше он придумает что-нибудь для Юнги приятно расслабляющее после длинного рабочего дня... А может, сам альфа захочет порадовать и сделает какой-нибудь сюрприз для своего омеги, так послушно оставшегося ужинать в одиночестве. О, Чимин бы очень этого хотел! Он переводит взгляд на мобильник, лежащий рядом на столе, и отмечает, что время тянется чрезвычайно медленно. Ему скучно. И Тэхёна нет поболтать… Хотя написать несколько строк ведь никто не запрещает, так? А прочтёт и ответит друг, когда сможет. Чимин откладывает палочки и только собирается взять в руки мобильник, как телефон издаёт звуковой сигнал, оповещая о новом сообщении. Любимый 21.26 — Мин-и, поднимай свою славную задницу и езжай к дому Чонгука. Ну или Тэхёна, как тебе будет понятней. Чимин с удивлением взирает на экран телефона и чувствует, что внутри поднимается волна ожидания. Неужели Юнги ему сюрприз приготовил? Настроение сразу же идёт в заметный плюс, омега даже пытается себя слегка урезонить в эмоциях, дабы в случае чего не расстраиваться. А потому аккуратно спрашивает. Твоя сладость (и не смей удалять!) 21.27 — На фигась? Любимый 21.27 — Сел в такси и поехал. Все вопросы на месте. Чимин кусает губы, предвкушение так и желает поднять голову и восторженными нотками бегать по телу. Экран загорается новым сообщением. Любимый 21.28 — Заходишь в подъезд, как ни в чём ни бывало. Если придётся меня немного подождать, веди себя спокойно. Не отсвечивай там, а тихо жди на этаже. Давай, Мин-и, будь хорошим мальчиком. От последних слов сдерживаться возможности не остается. Чимин чувствует, как предвкушение и желание понеслись по телу наперегонки. «Хорошим мальчиком? Конечно, Юни, жди...» — с загадочной улыбкой на пухлых губах парень быстро одевается и покидает квартиру. Добирается он без особых проблем и вот уже минут десять нетерпеливым шагом двигается по десятому этажу из стороны в сторону. Ему кажется, что прошла целая вечность, но уйти даже на крышу не осмеливается, опасаясь пропустить Юнги. Скрип двигающегося вверх лифта привлекает внимание омеги, и он, встав напротив дверей, замирает. Вместе с приближающейся кабиной в теле поднимается волна желания, Чимин прикусывает нижнюю губу, сдерживая рвущуюся улыбку в ожидании своего альфы. — Я уже теку от нетерпения, наконец-то, — он просто впрыгивает в открывающиеся двери кабины лифта и сразу оказывается на руках у альфы, обнимая его за шею и опоясывая ногами. И уже начиная осознавать, что вообще-то это не его альфа на автомате заканчивает фразу. — Любимый! — Это кто такой? — поворачивает голову на голос, обнаруживая в кабине лифта незнакомого парня, который просто расчленяет его взглядом. — Ты сбрендил, идиот? А, сука, больно, — Сиджун с перекошенным лицом делает шаг вперёд, выходя из лифта, и пытается скинуть с себя прицепившегося и, кажется, слегка обалдевшего омегу. — Слезь с него, придурок! Чимин, получив от незнакомца тычок в бок, спрыгивает и немного отходит, обращая внимание на бледное с синяками лицо альфы, пластырь, наклеенный на переносицу, а также замечает, что Джун стоит, чуть наклонившись и прижимает руку к ребрам, а на лице болезненная гримаса. Омега кажется догоняет, что тот травмирован, но его это мало беспокоит. Волна негодования смешивается с обидой за друга и просто кипит внутри в поисках выхода. — Мало тебя отделали смотрю, кобелина сутулая, — Чимин сжимает кулаки. — Ничего, я добавлю! — Джуни, это кто? — резкий возглас вновь забирает внимание. — Почему он назвал тебя любимым? Чимин не глупый, он соображает быстро, а потому останавливается и обращается уже к парню: — А ты думал ты один у него такой? Ха! Держи карман шире… — Детка, не слушай его, — подаёт голос Сиджун и немного разгибается, убирая руку от грудной клетки. — Он мне никто! Ты же видишь, ненормальный какой-то… А любимый — только ты! — Похоже, ты совсем заврался, Джуни, — Лиён цедит сквозь зубы. — Кто у тебя бывший, кто настоящий, кто больной, кто любимый… — Да, детка, — Чимин дразнит. — Наш Джуни — он такой. Врет, сука и не краснеет. А в любви то мне клялся… Лиён переводит взгляд со своего альфы на незнакомого омегу и пыхтит. Врезать хочется и тому, и другому, но драться позволить себе он сейчас не может, про своё положение всё-таки не забывает. Да и нервишки стоит поберечь, а потому начинает пятится к лифту. — Ли, постой, я тебе всё объясню, — Джун с силой толкает Чимина, и тот не удерживается и шлёпается на пол. — Айщ, — кряхтя поднимается на ноги, потирая мягкое место. — Ты зачем так с моей попой — она любит деликатное обращение. — Ещё шаг, Джуни, и ты нас не увидишь, — Лиён сверкает глазами и выглядит почти устрашающе. Сиджун останавливается в метре от парня. — Я тебе больше не верю. Моему сыну не нужен такой отец! — Лиён… —Заткнись! — омега похоже настроен решительно. — У тебя есть законный супруг, есть любовник, — кивает на Чимина, который стоит и хмурит брови, понимая, что на их крики сейчас сбежится если не весь подъезд, то пару этажей точно. — А я поищу своему сыну отца, который захочет дать ему семью. — Не смей даже говорить так — это мой сын! — Докажи! — Лиён поворачивается к открывающимся дверям лифта, чуть не сталкивается с выходящим из кабины и делает шаг в сторону. — Что здесь происходит? Чимин округляет глаза, оглядывая не пойми откуда взявшегося Юнги. Он с неким восторгом ловит и вдыхает любимый аромат альфы, что резко окутывает, сгущается вокруг него, вытесняя другие. Всё сразу становится неважным и омега совершенно не обращает внимания на разбирающуюся между собой парочку, на крики и шум, гулким эхом разносящиеся по подъезду. Он виновато поглядывает на своего парня, который молча открывает дверь квартиры Чонгука, кивает ему, и Чимин мышкой проскальзывает внутрь. — Вы сегодня все меня довести решили? — Юнги пронзает своим возмущением. — Что в словах «спокойно» «тихо» «не отсвечивай» тебе не понятно? Так трудно не создавать вокруг себя хаос? Альфа явно заведён и сшибает омегу энергетикой подавляющей силы и желания, а у Чимина ноги подгибаются, он шумно дышит и инстинктивно ищет опору. — Прости, — шёпотом. — Я исправлюсь. Кажется, игра началась. Юнги щурит глаза и, глубоко вдохнув сладость усиливающегося аромата омеги, недолго думая, вжимает того в стену прямо в прихожей брата. С пухлых манящих губ срывается сдавленный стон, а Чимин хватается руками за бока альфы. Юнги кончиками пальцев пробегается по пылающей щеке омеги, затем проводит по приоткрытым губам, наблюдая, как тот закатывает глаза, отдаваясь ощущениям. — Конечно исправишься, сладкий, и очень постараешься, — хрипло выдыхает в самые губы, тут же жадно впиваясь в них требовательным поцелуем.