+++++
Выезд на трассу в сумерках и тем более глубокой ночью — всегда некоторый риск. Ночная поездка требует тщательной подготовки: достаточно важно проверить действие фар, поворотников, провести чистку стёкол и зеркал, поскольку видимость в тёмное время суток по понятным причинам снижается, а грязь рассеивает свет от встречных машин. А самое главное — не стоит забывать, что к обычным опасностям добавляется физиологическая усталость человеческого организма. К ночи активизируются процессы торможения, ослабевает бдительность и скорость реакции. Но сейчас мысли Чонгука заняты совсем другими проблемами: он петляет по городским улицам, на всякий случай желая убедиться в отсутствии «хвоста» несмотря на то, что они с альфами продумали сей момент. Буквально пару часов назад Хосок отчётливо наблюдал чёрный внедорожник, последовавший за двумя пьяными (привет школьный драматический кружок)! которые вразвалочку вышли из клуба и забрались в пикап Чонгука. А также Чон внимательно проследил, как парни резко свернули на автозаправочную станцию, а внедорожник, замешкавшись и перестраиваясь, потерял полный обзор, только частично наблюдая остановившийся у мусорных баков (мало ли мусор выкинуть) синий автомобиль, в следствии чего не заметил быстро покинувшего свой Форд альфу, который, присев за пластиковой перегородкой, проводил взглядом и мысленно помахал ручкой и своей машине, и Юнги за рулём. И только удостоверившись, что внедорожник последовал за оставшимся в машине Мин Юнги, Хосок вернулся за ожидавшим его в условленном месте беглецом. Парни потратили ещё некоторое время на решение важных вопросов, после чего на имя Чон Хосока взяли в аренду автомобиль, на котором и рассекает в данный момент Чонгук. Спросите, зачем нужны эти игры, если Чон намеревается в открытую сотрудничать с Суном? Ответ на поверхности: мистеру Суну он не доверяет, и ему важно обезопасить своих близких. Именно поэтому они поменялись местами с Юнги. И хотя старший альфа уступает размерами младшему, парни понадеялись, что в вечернее время, да в объёмной толстовке Чонгука с накинутым на голову капюшоном, в подъезд тот проскользнёт неузнанным. Синий Форд-пикап останется мозолить глаза на своём обычном месте, Юнги переночует у брата, создавая видимость присутствия того в квартире, а Чонгук в это время окажется вне зоны досягаемости. Всё просто. Убедившись и порадовавшись, что до утра о нём никто точно не вспомнит, Чонгук выезжает за город, оставляя за собой яркость неоновых вывесок и погрузившийся в ночную жизнь Сеул. Чужой автомобиль не вызывает опасений, у Чона достаточный опыт вождения, но вот отсутствие личных вещей немного напрягает. Мелькает мысль посетить какой-нибудь круглосуточный маркет, дабы приобрести банальный дорожный набор да смену белья. Но альфа решительно перестраивается и выруливает на прямую трассу, ибо нет смысла в такой легкомысленной трате времени: устанет только больше, а путь предстоит не близкий, так что всё необходимое придётся купить завтра на месте. Первую сотню километров Чонгук абсолютно не замечает, поскольку вливается в поток автомобилей, в большей степени состоящий из грузовых фур (ночная транспортная логистика), и дорога его совершенно не напрягает. Он десятки раз прокручивает в голове одни и те же разговоры и события прошедшего дня, уделяя внимание деталям, пытаясь найти брешь в их плане, просчитать возможные последствия. Такая концентрация даёт возможность организму бодрствовать, не испытывая потребности в сне или отдыхе, несмотря на перевалившее за полночь время. Чонгук кидает взгляд на приборную панель, обращая внимание, что топлива достаточно и все приборы работают исправно. Удовлетворённо хмыкает, продолжая внимательно следить за дорогой. Они с Чон Хосоком обо всём договорились, он сделал необходимые распоряжения, и уже через несколько часов начнётся ремонт и переоборудование территории складов. Так что альфа вполне может позволить себе отдых на пару дней. Как только эта мысль посещает голову, Чонгук чувствует накатывающуюся усталость. Словно пружину, сковывающую и плотно удерживающую тонус организма, отпускает, а тело тут же благодарно расслабляется в ответ. Чонгук жмурит глаза и мотает головой, замечая, что теряет бдительность. Слегка сбрасывает скорость, внимательно вглядываясь в дорожные указатели в надежде увидеть место, где можно остановиться. Ещё в детстве он заметил, что отец при длительных перемещениях с семьей на машине, когда ощущал чрезмерную усталость или сонливость, всегда устраивал небольшой перерыв. Объяснял сыну, что смена деятельности, выход на свежий воздух, несколько физических упражнений или сон, пусть даже минут двадцать, способны взбодрить и на какое -то время вернуть концентрацию внимания и реакцию. Отец был очень аккуратным водителем и учил сына не пренебрегать ни своей безопасностью, ни здоровьем других людей. Когда-то альфа очень злился, что, несмотря на осторожность отца, дорожная катастрофа забрала у него родных людей. Он вымещал свою боль, гоняя, как сумасшедший и рискуя совершенно необоснованно. К счастью, это период закончился без особых потерь, за что Чонгук очень благодарен Юнги и дяде, которые поняли, поддержали, просто находились рядом. Сейчас он соблюдает заветы отца: создавать аварийную ситуацию или, не дай бог, отключиться за рулём в его планы однозначно не входит. Так что спустя полчаса, Чонгук сворачивает и останавливается на стоянке около придорожного кафе. — Блядь! — раскатисто катится в тишине салона, когда альфа, взяв в руки телефон, обнаруживает пропущенные от Тэхёна. Такой насыщенный работой и серьезными событиями день его отнюдь не оправдывает. Он должен был связаться с омегой! И более того, собирался кинуть пару нежных строк, извиниться, что не смогут поболтать вечером, но… По салону разлетается новая порция ругательств, когда он заходит в их чат и только сейчас, почти в два ночи, читает предложение Тэ о совместном виртуальном ужине и прогулке. — Прости, малыш, — добавляет уже еле слышно. Устало вздыхает, ставит таймер на двадцать пять минут и откидывает голову на подголовник. Посреди ночи будить омегу звуковыми оповещениями смысла не видит, лучше быстренько восстановится и продолжит свой путь. До Пусана осталось немногим больше двухсот километров.+++++
Раннее утро. Поток воздуха распахивает неплотно прикрытую балконную дверь, врываясь в комнату и наполняя пространство утренней, такой приятной после дождя свежестью. Днём воздух наверняка прогреется, но сейчас веет прохладой и заставляет спящего Тэхёна машинально плотнее завернуться в одеяло. Сон омеги довольно крепок, а потому он не сразу понимает, что такое врезается в сознание, и не даёт расслабленно отдыхать. Неприятный шум не прекращается, всё-таки заставляя парня сморщиться и сделать вид, что приоткрыл один глаз, прислушиваясь и не понимая. Уже в следующее мгновение омега нехотя шарит рукой в поисках источника звука, что настойчиво звенит, мешает, повышая градус тревожности ещё сонного организма. — Чёрт! — Тэхён вспоминает наконец, что откинул вчера телефон в сторону и поворачивается, начиная искать на второй половине кровати. Ему кажется, что всё затягивается лет эдак на двадцать, но на самом деле проходит от силы минуты две, когда его поиски венчаются успехом. И он садится на разворошенной постели, с победным видом держа в руках искомый объект, всё продолжающий издавать напрягающий звук. Беглый взгляд на экран — и сон мигом улетучивается, а омега принимает вызов, произнося на выдохе: — Чонгук?! — Тэхён-и… Он не дослушивает тихий низкий голос альфы, перебивая. — Ты где? Я тебе писал, звонил? С тобой всё хорошо? — Уже да… — альфа устало выдыхает. — Что случилось? — беспокоится Тэхён. — Ничего страшного, открой дверь. — Какую дверь? Сидит на кровати и хлопает длинными густыми ресницами в недоумении. — А сколько у тебя в номере дверей? — голос звучит всё так же тихо, но проскальзывающие лукавые нотки не остаются не замеченными. — В смысле? — Тэхён оглядывается, прикидывая количество. Кажется, он окончательно просыпается и что-то начинает понимать, но поворачивает голову в сторону выхода и смотрит совершенно не верящим взглядом. — Три. Наверное. Поверить действительно трудно, обмануться в догадках желания нет, разочароваться — тем более. Он прикусывает нижнюю губу и медленно проводит свободной рукой по волосам. Собственное нетерпение растягивает уголки губ, а предвкушение участившимся сердцебиением просится наружу, и ему кажется, что он забыл, как дышать, ожидая, что скажет альфа. — Может, тогда входную? — в голосе явно слышна улыбка. Тэхён дёргается, путается в одеяле, теряет телефон, который зачем-то начинает искать, и замирает, когда слышит в дверь два коротких негромких стука. Уже в следующую секунду он оказывается перед этой самой дверью, дёргано выдыхает и медленно нажимает кнопку разблокировки. Сперва выглядывает в небольшой проём, а затем распахивает на полную, даже не замечая больше ничего вокруг впечатывается в альфу, крепко обнимая и утыкаясь в изгиб шеи. — Тихо-тихо, мой хороший... Я же грязный. Чонгук широко улыбается, втягивает с волос пленительный аромат и не может насытиться. Но он действительно мокрый и грязный, а потому стоит несколько секунд, разведя руки в стороны и не касаясь. Тэхён не реагирует на его слова, только прижимается сильнее, и альфа сдаётся: обнимает за талию, целует в висок и делает несколько шагов вперёд вместе с омегой. Ногой толкает и захлопывает дверь номера. Тэхён мурчит в шею что-то непонятное, задевая кожу губами и пуская приятные мурашки по спине альфы, что табунами разбегаются в стороны, поднимая в груди упоительную волну собственной привязанности. — Что же ты со мной делаешь, малыш. Чонгук отстраняет его от себя, желая заглянуть в прекрасные глаза и расслышать, сказанное шёпотом: — Я так соскучился… — Я сильнее, — тихо выдыхает в самые губы и накрывает их своими. Целует аккуратно, нежно, трепетно... Поцелуй немного затягивается, и вот уже из лёгкой дурманящей ласки плавно перетекает во что-то требовательно горячее. Тэхён сам тянет альфу в комнату, не разрывая их губы, и тот сперва подаётся, а через пару шагов останавливается. — Дай мне раздеться, я грязный, — снова та же песня. Тэхён нехотя отпускает и возмущённо вскидывает глаза на альфу, с удивлением замечая, что имеется ввиду. Одежда Чонгука не просто мокрая, в серых разводах и брызгах. Альфа как будто искупался в грязной луже, для верности ещё и полежав там. У него даже лоб измазан, а мокрые волосы висят паклями. Омега переводит взгляд на себя и обнаруживает, что его пижама теперь просто мечтает быть снятой, и попасть в стиральную машину. Тэхён закрывает рот рукой, но это мало помогает, счастливые смешки так и лезут наружу. На что Чонгук только выгибает бровь, мол, весело тебе? Ну, посмейся… И Тэхён прыскает, приблизившись к альфе и чмокая этого грязнулю. — Что с тобой случилось? — делает шаг в сторону, позволяя тому присесть, чтобы развязать шнурки насквозь промокших кроссовок. — Колесо взорвалось, — скинув обувь, Чонгук поднимается, наблюдая округлившиеся глаза напротив. — Ужас какой! Ты что, приехал на машине? — Ну да, — звучит как само собой разумеющееся. — Темно, трасса мокрая, видимость нулевая... Вот и напоролся на что-то. Пришлось менять под проливным дождём. Хорошо хоть запаска была. — И давно? — Что? — Мокрый давно? — Тэхён начинает злится на бестолковую болтовню, осознавая, что альфу необходимо срочно согреть и переодеть. Да и накормить не мешало бы. Шутка ли — ночь за рулём. — Часа полтора назад, может, больше… — Чонгук пожимает плечами, немного хмурится, отмечая изменение настроения на любимом лице. — Почему ты не переоделся в машине в сухую одежду? — взволнованно. Чонгуку безумно приятно, что за него так явно переживают. — С этим проблемка, Тэ, — альфа немного мнётся, думая, как сказать. — Так вышло, что у меня нет с собой другой одежды. — Откуда ты такой свалился? — всплёскивает руками. — Ты мне не рад?.. Чонгук делает шаг к нему, и ощущение сузившегося пространства накрывает обоих. — Очень рад, — звучит на грани слышимости. Тэхён пальцами пробегается по лбу альфы, пытаясь убрать засохшую грязь, и смущённо улыбается, когда Чонгук перехватывает его руку и прижимает к своим губам. На дне больших чёрных глаз столько обожания и тепла, что дух захватывает. Чонгук всегда смотрит на него, словно он нечто драгоценное. Они стоят очень близко, чувствуя дыхание друг друга, и просто плывут по волнам своих мыслей, наслаждаясь покоем. —Тэ, — альфа первым нарушает тишину, но омега не даёт договорить. — Быстро в душ — надо согреться! — тянет за собой в ванную комнату, а затащив, поворачивается, складывая руки на груди, и командует. — Раздевайся! — Хм, мне нравится твой настрой, — Чонгук медленно стягивает промокшую футболку, с лёгкой усмешкой поглядывая на такого мило взъерошенного командира перед собой. Лязгает пряжкой ремня, расстёгивает пуговицу, молнию и, подцепляя пальцами мокрую ткань, тянет вниз, поглядывая на замершего омегу, который, похоже, потерялся где-то в районе витиеватых рисунков на забитом рукаве. Альфа, не задумываясь, избавляется от штанов, что прихватывают с собой и боксеры, а когда освобождает ноги, немного повозившись с отяжелевшими штанинами, и поднимается в полный рост, с искренним наслаждением наблюдает, как Тэхён разглядывает его тело, а на дне прекрасных карамельных глаз загорается недвусмысленный огонёк. Чонгук чувствует усиливающийся аромат омеги, тут же непроизвольно реагирует сгустившимся своим. Он сейчас абсолютно обнажён в своих желаниях, и его это нисколько не смущает. Протягивает руку, почти касаясь. — Иди ко мне, — хриплым шёпотом, обдавая жаром своего нетерпения. — Снимем с тебя заляпанное и примем душ вместе... — Я за чистой одеждой, — Тэхён отступает к двери, видит немой вопрос в глазах напротив и, виновато улыбнувшись, кидает. — Я сейчас, ты пока грейся, мойся… В спальне переводит сбившееся дыхание, стягивает запачканную пижаму, попутно ругая себя за глупый побег. Какая, к чёрту, чистая одежда? И только Тэхён собирается взять это самое чистое, да поскорее вернуться в ванную комнату, как потерянно озирается, понимая, что порыться в шкафу в поисках чего-нибудь объёмного для альфы не получиться. Не даст же он Чонгуку свой деловой костюм или пляжные шорты — у него вообще-то с собой только самое необходимое взято. Омега растерянно садится на кровать, издавая непроизвольный смешок. Ну, потому что представил Чонгука, вышагивающего в одном полотенце, считай, набедренной повязке среди толпы одетых людей, которые готовы свернуть себе шеи от такого шикарного зрелища. Тэхён рыкает. А нечего пялиться на его альфу! Боже, неужели он правда сможет когда-нибудь сказать это вслух? — Мой альфа, — медленно произносит, просто пробуя слова на вкус и представляя Чонгука. Глаза закрываются сами, а под веками — наполнившаяся горячим воздухом душевая кабина. И он льёт гель для душа на торс альфы, а потом распределяет руками субстанцию по твёрдой груди, гладит, слегка надавливая и чуть задевая короткими ногтями соски. Тэхён судорожно сглатывает от собственных мыслей и откидывается спиной на расправленную постель, отодвигая подушки. Вот он спускается к животу альфы, пробегаясь пальцами по каждому кубику пресса, и, взяв с держателя душ, направляет воду сверху вниз, пуская пенные потоки, что бегут, словно облизывая подтянутое тело. Он непроизвольно сводит ноги, чувствуя, как возбуждается всё сильнее, заполняя комнату ароматом желания: сгибает колени, устраиваясь удобнее, и понимает, что совсем дурной раз отшвыривает одеяло с кровати, дабы не запачкать собственной смазкой, и продолжает мечтать, когда совсем рядом мечты могут стать явью. — Кто разрешал трогать себя? — рука останавливается на полпути. Тэхён чувствует присутствие альфы. — А...о, — нервно выдыхает. — Какой же ты непослушный. Обещал вернуться, а сам... — голос глубокий, обволакивающий. Тэхён приоткрывает глаза, поглядывая из-под ресниц, ощущая смущённый румянец на щеках и представляя, как пошло сейчас выглядит: лежит такой жаждущий, распластавшись на смятых простынях. А Чонгука невозможно ведёт от этой картины. Не зря он торопливо мылся и, почти не вытираясь, вышел из ванной. Такое вкусное зрелище грех было бы пропустить. Да и вмешаться стоило, а то ишь чего удумал этот чертёнок. Взгляд альфы мутнеет. Он ощущает просто дикое желание зацеловать каждый кусочек бархатной кожи. Удовлетворить, пометить, растворить в своём запахе каждый миллиметр идеального тела. Чтобы только его. Чтобы никто не посмел. Тэхён, затаив дыхание, смотрит на возвышающегося прямо перед ним Чонгука. Россыпь капель воды переливается и поблёскивает на крепком теле, руки придерживают полотенце с двух сторон, которое висит на шее, абсолютно ничего не скрывая. И выглядит альфа таким горячим, что губы приоткрываются в несдержанном выдохе. В комнате определённо подскакивает температура, или это его смывает жаркой волной пронзительного взгляда чёрных глаз. Смущение мгновенно отступает, когда Тэхён проваливается в глубину манящих омутов, что затягивают, ласково купая и многое обещая. — Руки над головой. Почему это звучит так горячо и скручивает низ живота, отзываясь дрожью в коленях? Тэхён рефлекторно ерзает, теряясь в попытке свести ноги, но Чонгук ставит своё колено между, не позволяя. Матрас прогибается под весом альфы, который оставляет мягкий успокаивающий поцелуй на губах, а когда омега пытается обнять за шею — отстраняется. — Чонгук-и, — шёпотом. Губ касается указательный палец, не давая сказать. Альфа мотает головой, цокает, чуть растягивая губы, мол, нет, так не пойдёт. — Я жду. Тэхён сглатывает, поднимает руки, слегка запрокинув голову, и тут же выгибается, чувствуя влажный язык, забирающийся в пупок. Колени непроизвольно сжимают бока альфы, а тот, не обращая внимания, ведёт по разгорячённой коже языком вверх, оставляя мокрые дорожки и пуская по чувствительному телу обжигающие волны мелкой дрожи. Кажется, сейчас Тэ получает именно то, чего так не хватало — его нежно ласкают, много целуют, слегка покусывают, а интимный шёпот сводит с ума. Сладкая пытка. Чонгук касается губами родинок, рассыпанных по медовой коже, скользит языком по острым ключицам, спускаясь вниз, пересчитывая поцелуями ребра, и слегка прикусывает тазовые косточки. Тело в его руках стройное, гибкое, отзывчивое. Альфа негромко урчит и порыкивает от удовольствия, он абсолютно уверен, что вряд ли видел в жизни что-то прекраснее этих шикарных ног, которые идеально ложатся на его плечи, когда он подтягивает омегу ближе к себе, чуть сгибая. Тэхён окончательно расслабляется, покоряясь одуряющей ласке языка, который такое впечатление, что успевает пройтись везде. Он комкает в руках простыни, истекает, пылает от ощущений и не может сдержать рвущиеся наружу всхлипы. А когда чувствует, что язык проходится меж половинок и толкается внутрь, вскрикивает. — Гук-и нет! Ах... Да... Он дёргается, но сильные руки фиксируют, не давая увернуться и продолжая (мучить) дарить невозможные ощущения. Его умело растягивают, добавляя к языку пальцы, а он чувствует, что откровенно сгорает. Внутренности плавятся от густого запаха альфы, что словно обжигает всё нутро своей страстью и омега шумно хватает ртом воздух, а на выдохе шепчет имя. — Чонгук-и... Альфа и сам уже на пределе, а когда видит такого раскрытого Тэхёна, чувствует его неприкрытое желание, больше не медлит. Успокаивающе оглаживает бока омеги, собирает смазку меж ягодиц и распределяет по изнывающему члену. Нетерпеливо целует, сплетая их языки, и толкается между ног, заполняя собой и заставляя скулить ему в рот. Ловит все рваные выдохи, замирает, давая привыкнуть, непозволительно медленно начинает двигаться, стараясь быть предельно аккуратным, хотя сам тяжело дышит, потому что сдерживаться очень сложно. Но он же хотел залюбить..., и он любит, шепчет приятности, что-то не прекращая обещает, постепенно увеличивая темп. Тэхен, впрочем, уже не слышит слов, только купается в их общих звуках и переплетённых запахах, что будоражат и возвышают, заставляя трепетать сердце. И он прижимается плотнее, отдаётся каждому движению альфы, что вынуждает его захлёбываться в собственной чувствительности. — Невероятный! — Чонгук любуется раскрасневшимся лицом, трепещущими ресницами и не выдерживает, бездумно срываясь на бешеный ритм. Тэхен кончает без рук, мечется от удовольствия, до боли вцепившись в его предплечья, и, сладко простонав, пачкает живот. Чонгук сперва замирает, позволяет... Но, чувствуя усиливающееся давление сокращающихся стенок, делает глубокий толчок и сам падает в пропасть, с хриплым стоном наваливаясь на омегу. Они оба пропадают в этом обоюдном сладостном мгновении, окунувшись в пучину блаженства с головой. Альфа неосознанно сгребает Тэхёна в объятия и укрывает собой — это почему-то кажется очень важным. Особенно сейчас. Тэхен устало облизывает опухшие губы — Чонгук тянется и лениво прихватывает язык, а затем толкается в горячий рот. Целует медленно, плавно, тягуче, ощущая пальцы в своих мокрых после душа волосах, что чертовски приятно массируют голову. — Я так сейчас отрублюсь, а тебя надо в душ, — шёпотом щекочет щёку омеги. — Твои пальцы творят чудеса! Тэхён мягко мурчит, продолжая перебирать влажные пряди: — Может, слезешь с меня? И я тогда сам. — Мм, мне так хорошо сейчас. Мне кажется, я на своём месте. Но перекатывается на спину, притягивая Тэхёна к себе, который устраивается у него под боком, кладёт голову на плечо и обнимает, закидывая ногу на альфу. Чонгук блаженно выдыхает, внутри просто погибая от восторга. — Тебе надо поспать, — Тэхён что-то мягкими касаниями рисует на груди альфы. — Угу. — Я уйду на работу, но вернусь быстро. Ты ещё не успеешь проснуться. Глаза смыкаются сами, уставший организм постепенно проваливается в сладкую негу. Кажется, он не сможет отпустить.