.
Холл травмпункта полон людей. Всё-таки, находясь вблизи прибрежной полосы, которая предлагает множество разнообразных развлечений как на море, так и вне его, приёмному отделению приходится часто оказывать помощь отдыхающим с проблемами различного характера: от тепловых ударов и солнечных ожогов до растяжений и серьезных переломов.
Чонгук в своём гостиничном халате с грязными разводами от земли и цветов сразу привлекает всеобщее внимание. Но ему откровенно плевать на любопытные и порой укоризненные взгляды.
У альфы своя цель: аккуратно придерживая омегу, он осматривает помещение, абсолютно не задерживая своего внимания на ожидающих.
— А дядя что, давно не мылся?
Детский голос тоже не привлекает особого внимания, пока Чонгук не получает порцию воды из водного пистолета. Это заставляет дёрнуться, отчётливо ощущая, как халат неприятно пропитывается влагой.
— Чёрт! — шипит сквозь стиснутые зубы, поправляя мокрый подол, нещадно липнувший к причинному месту.
— Сынхван! — возмущённый окрик уже мало чем способен помочь.
Альфа поджимает губы, чуть кивает, принимая извинения, видимо от родителя мальчика.
Ну не скандал же устраивать из-за детской шалости, верно?
— Смотрите, у него попа голая! — не успокаивается ребёнок, громко и радостно оповещая окружающих.
Чонгук поворачивает голову, встречаясь с горящими любопытными глазками на измазанном личике. Мальчик смотрит прямо на него, не обращая никакого внимания на разглагольствования родителя о хорошем поведении. И этот забавный мальчуган с торчащими ёжиком короткими чёрными волосами не пугается, не убегает, а смело отражает взгляд взрослого человека, чем вызывает у Чона добродушную улыбку. И он просто подмигивает тому.
— У меня такое ощущение, что это про нас, — Тэхён чуть наклоняется к альфе, шёпотом проявляя интерес. — У кого и что голое?
— Да тут такое дело, — пытается объяснить. — Один мелкий проказник облил меня. И, похоже, промокший халат просвечивает, — виноватые нотки в голосе развлекают омегу.
— Развратник, — Тэхён издаёт смешок и несильно пихает локтем альфу под рёбра.
Чонгук смотрит на проскальзывающие на бледном лице искорки игривого настроения, и напряжение последнего получаса немного отпускает.
— Я готов раздеться вовсе, лишь бы тебе было хорошо, и ты улыбался, — притягивает к себе ближе, говоря на самое ушко.
Кажется, Чонгук совершенно забыл про неудобства в виде мокрого халата и людей вокруг.
— С ума сошёл! Ты в общественном месте, — получает шипение в ответ вместе с очередным тычком.
— Окей, оставим это на потом, моё сокровище, — звучит просто и естественно. — Нам надо срочно промыть глаза. Постой-ка тут, я всё узнаю.
Спокойно направляется к административному окну, игнорируя осуждающие взгляды. А Тэхён замирает, не дыша.
Он думал — ему стало легче? Да ничего подобного!
В горле спазм, а внутри всё рассыпается на мелкие частицы от ласкающих слух слов.
«Сокровище...»
Его так никто никогда не называл.
Невозможно красиво.
Тэхён катает слово на языке, мысленно смакует его, совсем не желая глотать.
Даже не сразу слышит громкий голос Чонгука, что недовольством разлетается по холлу приёмного отделения травмпункта.
Немного повернув голову, улавливает, как альфе объясняют, что промыть глаза, обработать кожу можно было и самостоятельно. Но тот настойчиво требует профессионального вмешательства и осмотра врачом.
Тэхёну немного неудобно и безумно приятно одновременно.
Следующие слова медицинского работника заставляют смущённо сморщить нос в попытке сдержать глупую улыбку. Потому как альфе вновь указывают на неподобающий вид и вежливо просят покинуть помещение.
А Чонгук заявляет, что выйдет, только когда его омегой займутся специалисты.
«Его… омегой...»
Да сколько можно? Откройте Тэхёну глаза, в конце то концов!
Он отчаянно желает видеть эмоции на лице альфы, когда тот окунает его заполошно бьющееся сердечко в теплоту и заботу, заставляя барахтаться в непривычных ощущениях.
Как же, оказывается, отрадно, когда ты не один. Когда есть человек, которому ты не безразличен.
— Пойдём, — чувствует руки на талии.
Его обнимают и тянут за собой, побуждая идти.
— Вам туда нельзя, уважаемый, — совсем рядом раздаётся резкий скрипучий голос. — Идите и оденьтесь лучше, молодой человек!
— Не бойся, — ухо опаляет приятная волна шёпота. — Я переоденусь в машине и буду ждать тебя тут. Всё будет хорошо.
— Личные вещи и телефон отдайте альфе, — указывает всё тот же неприятно скрипучий голос. — Следуйте со мной. — Тэхён чувствует, как запястья касается чужая рука.
Он достаёт из кармана телефон и вместе с сумкой протягивает Чонгуку, который, взяв вещи, провожает взглядом скрывающихся за ширмой и только после разворачивается и направляется к выходу.
Телефон и сумка летят на переднее сидение, а Чонгук забирается в заднюю дверь автомобиля.
Снять халат большого труда не составляет, а вот натянуть, скрючившись, штаны оказывается задачей не из лёгких. Но, как говорится, было бы желание…
Спустя пять минут при полном параде Чонгук стоит у открытой дверцы автомобиля и смотрит на издающий настойчивые звуки чужой телефон.
Имя на экране радует глаз, и, не веря своему счастью, он принимает вызов.
— Чимин, срочно дай трубку Юнги! — тоном, нетерпящим возражения.
— А здороваться тебя никто не учил? — Чимин, конечно, реагирует на (приказ) просьбу и двигается в сторону кабинета босса, но, тем не менее продолжает сыпать вопросами. — Где мой Тэ? Почему ты хватаешь его телефон? Что-то случилось?
— Всё хорошо с ним — не стоит переживать, — тон немного смягчается. — Сам тебе позвонит, когда сможет.
— Что стоит мне делать, а что нет... Не твоего ума дело, — перебивает Пак. — И что значит когда сможет? Что ты с ним сделал?
— Я?!.. Опять двадцать пять, — разговор явно ведёт куда-то не туда, и Чонгуку это определённо не нравится. Но он тоже не железный: нервотрёпка последних дней, беспокойство и частично грызущая вина за случившееся с Тэхёном спокойствия не добавляют. Да и желание устраивать словесные баталии с омегой напрочь отсутствует. — Я могу сделать только очень приятно. Тебе, блядь, в подробностях рассказать или показать?! — рявкает альфа. — Юнги — дай!
— Совсем охренел?! — слова, пропитанные негодованием, недовольное выражение лица и Чимин без стука заходит в кабинет босса. Мин поднимает недоумённый взгляд. — Да пошёл ты, говнюк! — с пылом восклицает, протягивая трубку своему альфе.
— Что за на хер? — Юнги медленно встаёт из-за стола, пронзая вошедшего вспыхнувшим недовольством. — Ты ничего не попутал, Мини?
— Это не я, это не тебе… — омега тут же меняется в лице, хлопает ресницами, аккурат сама невинность. — Это всё твой Чонгук.
— При чём тут… — Юнги с прищуром вглядывается в лицо парня напротив, словно нехотя берёт протянутый телефон и подносит к уху. — Слушаю, — получается резко.
— Юн, привет. Нужна помощь.
— Чонгук?! — эмоции на лице меняются, альфа выпускает воздух с некоторым облегчением, но тут же становиться серьезным и машет рукой Чимину, мол, иди, оставь меня одного. Тот, насупившись и поджав губы, стоит, с места не двигаясь. — Сделай мне кофе, — миролюбиво обращается к омеге. Спорить не собирается, но выпроводить из кабинета, так сказать, лишние уши торопится. — Пожалуйста, Мини.
— Ладно уж, выйду, — бурчит Чимин и покидает кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— Говори, — альфа садиться обратно в рабочее кресло.
— Мне нужно зарядное. Закажи на имя Ким Тэхёна срочную доставку, — Чонгук проговаривает адрес отеля.
— Записал. И это всё? — чуть удивлённо.
— Пусть Хосок позвонит на этот номер. Срочно.
— Понял. Считай, уже сделано. У тебя всё в порядке? — беспокоится.
— Нормально, — даже через расстояние Юнги чувствует нетерпение младшего. — Юн, я без телефона, как без рук. Давай потом. Сделай, что прошу.
— Окей. До связи.
Чонгук сбрасывает вызов и оглядывается.
На стоянке около приёмного отделения машин немного. В принципе, ничего эдакого альфа не замечает, а потому закрывает дверцу автомобиля и только было собирается идти в сторону входа, как телефон оживает, показывая на экране незнакомый номер.
— Да, — спокойно произносит, прислушиваясь, чтобы понять, кто звонит. А услышав в динамике голос Чон Хосока, радостно восклицает. — Привет!
— Чонгук, что случилось? До тебя не дозвониться.
— Телефон разрядился.
— Так купи новый. Или зарядное.
— Слушай, Хосок, — перебивает. — Тут такое дело… Бом в Пусане. Я не знаю, что за игру ведёт мистер Сун, но, получается, следили не только за мной.
— Он тебя видел?
— Думаю, нет, — продолжает альфа. — Этот урод напал на омег прямо около отеля. Я среагировал, но пока добежал, Рыжика уже в машину затолкали.
— Тэхён в порядке? — Хосок пытается уловить суть. — И кто такой Рыжик?
— Приятель Тэхёна.
— А почему Рыжик?
— Блядь, откуда я знаю я его не видел! — восклицает несдержанно. — Может, на лисёнка похож, а может, волосы рыжие… Короче, пока я помогал Тэ, они пытались скрыться. — Чонгук уже подошёл к крыльцу и, остановившись немного слева от входа, продолжает рассказывать. — В общем, у них не вышло. Надеюсь, все в местном отделении полиции. Но мне бы узнать, что к чему… А я сейчас в травме — этот ушлёпок прыснул Тэхёну газом в глаза.
— Бом охуел, что ли? — возмущается Хоби. — Чёт не думаю, что Сун мог дать такое распоряжение. Ты же согласился. На хрена ему ссориться с тобой? Да и ремонт склада в разгаре.
— Вот и я не понимаю, — летит в ответ. — Что-то не складывается, но пока не догоняю, что именно. Ты уверен, что мы всё верно рассчитали?
— Спокойно, Чонгук, они уже схавали. Помощник из меня вредный, мои охранники люди грамотные. Не переживай, всё под надзором, — ровным голосом проговаривает Хосок. — Я усилю контроль, а ты занимайся своим омегой и выведи его из игры. Кстати, как он?
— Сейчас у врача. Спасибо. Но мы хотим знать, что с Рыжиком, Тэхён-и переживает. Что посоветуешь, стоит ли наведаться в участок?
— Нет, даже не думай, — резко отрезает. — Тебе нельзя светится.
— Я понимаю, но вдруг омеге нужна помощь? Да и моего надо успокоить... — Со стороны кажется, что альфа спокойно прогуливается туда-сюда в ожидании кого-нибудь, коротает время, так сказать, за мирным разговором ни о чём. На самом деле Чонгука несказанно радует, что поблизости никого нет. Он позволяет себе скинуть гневное возмущение, избавиться от негатива и выпустить феромоны. — Про Бома тоже не мешало бы узнать. Засадить бы этого урода за похищение средь бела дня. Достал уже, сука, отсвечивать своей гнусной мордой и дичь творить. Я всё-таки склоняюсь наведаться в участок. Я аккуратно, ежели что…
— Нет, Чонгук, не смей! Тебе нельзя! — голос Хосока звучит твёрдо. — У меня есть знакомые в Пусане, я сам всё узнаю и тебе сообщу.
— Лады. — соглашается сразу, прекрасно осознавая все риски. — На этот номер больше не звони. Я восстановлю свой, — задумчиво трёт переносицу и добавляет. — Если только про Рыжика сказать.
— Договорились. Ждите звонка. И помни, действуешь чётко по плану. На связи.
— Окей.
Чонгук на минуту задерживается на улице, думая о своём, затем заходит в холл травмпункта.
Когда утомлённый процедурами и последующим осмотром омега появляется из–за ширмы, то сразу же встречается с обеспокоенным взглядом альфы. И, недолго думая, падает в его объятия, прошептав, что не стоит тревожиться — с ним всё в порядке.
— Прости, это я виноват, — уже в машине начинает говорить Чонгук.
— С ума сошёл! Да этот урод ещё у офиса отсвечивал, а за рулём мой бывший начальник— чтоб его черти разодрали! Помнишь, что в клубе приставал? Он потом чуть издательство не обокрал, и его уволили, — возмущается, жестикулирует руками, наполняет салон автомобиля своим запахом, голосом, эмоциями. — Я когда увидел — офигел конкретно так! — замолкает на несколько секунд и тише, спокойнее добавляет. — А Рыжик, где он сейчас…
Чонгук молча переваривает новость.
«Бом и начальник Тэхёна. Странное сочетание. Нужно поделиться с Хосоком».
Тэхён берёт в руки телефон и обнаруживает множество пропущенных. Фыркает, чем привлекает внимание альфы.
— Ты как? — ободряюще поглаживает по руке.
— Не хочу ни с кем разговаривать, особенно с руководством, — вздыхает.
— Что-то случилось? — хмурится.
— Да так… — тянет, не зная толком, что сказать. — Рабочие моменты.
— Я могу помочь? — заботливо интересуется.
— Обними меня, — Чонгук еле успевает нажать рукой рычаг под сидением и немного отодвинуться от руля, как Тэхён оказывается у него на коленях. Сразу льнёт, обхватывает руками и утыкается в изгиб шеи, глубоко вдыхая. — Ты такой хороший. Всегда мне помогаешь.
Чонгук обнимает, поглаживает спину вдоль позвоночника и блаженно улыбается, прикрывая глаза. Тэхён так доверчиво прижимается к нему, щекочет своим дыханием шею, а когда непроизвольно касается губами, то пускает мурашки по взмокшей то ли от нервов, то ли от жары коже.
Сладкие ощущения.
И вроде всё должно быть простым и понятным. Вот же оно, то самое чувство! Интимным облаком окутывает, прячет в кокон два бьющихся сердца, что доверяют и тянутся друг к другу.
Но страхи и сомнения, груз предстоящих серьёзных дел, невесёлым шлейфом пробираются в сознание альфы.
Это напрягает.
В голове совершенно отчетливо звенит: Ты должен его оставить, для его же блага. И тут же еле слышный шепоток вторит: не отпускай.
Чонгук забирается под футболку, касаясь голой спины тёплыми жаждущими ладонями и решительно признаётся самому себе, что не может отпустить.
Эгоистично? Возможно.
Но, с другой стороны, кто сказал, что без него омеге будет лучше?
А как же: и в радости, и в горе…
Тьфу!
Чонгук внутренне скрипит зубами.
Ну не дурак ли? О чём он вообще думает, если Тэхён даже признания его не смог принять, не позволил произнести рвущиеся из самого сердца слова.
Не готов ещё? Разумеется, не готов.
Омега даже не разведён. И если альфе на сей факт откровенно плевать, то внутренние ощущения Тэхёна могут быть диаметрально противоположными. Так ведь?
Он же такой искренний, нежный, правильный…
— Тэхён-и, у меня есть свободные два дня, предлагаю провести их со мной в укромном месте. — Чонгук чувствует, как парень замирает в его объятиях. Видимо, прислушиваясь к словам. — Что скажешь?
— Хочу, — звука почти не слышно. Тэхён мажет губами по шее альфы, и новая порция мурашек прокладывает себе путь, разбегаясь в разные стороны.
Чонгук несдержанно выдыхает.
Входящий звонок разрушает момент. Тэхён нехотя откатывается на место, медленно достаёт телефон, словно желая не успеть ответить на бесящий сейчас вызов. И тут же вскидывается, чуть ли не подскакивая на сидении, с воодушевлением тыкая в кнопку «принять».
— Хён, это я, — не успевает поднести трубку к уху, как слышит такой необходимый сейчас голос.
— Где ты? Что с тобой? — ярко вспыхнувшая радость смешивается с остатками беспокойства.
— Хён, не волнуйся, со мной всё в порядке, я в безопасности. Ты как?
— Хорошо, — на выдохе, даже не пытаясь сдержать улыбку. — Вот теперь точно очень хорошо.
— Это твой Рыжик? — Чонгук, наблюдая радужные эмоции омеги, не удерживается от вопроса.
— Да-да, это он, — разворачивается к альфе, одаривая сияющей улыбкой. — Гук-и, ты не представляешь, как мне полегчало!
— Хён, ты не один. Я помешал? — смущается Рыжик. — Прости.
— Ты чего? Всё нормально, — ободряюще произносит Тэхён.
— Ты очень хороший, хён. Береги себя, ладно? А я обязательно к тебе приеду. Вот соберусь и приеду. Все. Пока. Не буду мешать, — и, не дожидаясь ответа разрывает звонок.
Тэхён опускает руку с телефоном вниз, медленно пережёвывая случившееся.
Его кроет усталостью, и он откидывается на сидении, с тяжёлым шумом выпуская воздух. Пружина внутри разжалась, а чувства, ощущения, переживания... Всё смешалось, делая тело вялым, а сознание непослушным.
Наверное, ему сейчас необходима тишина.
Определённо.
Чонгук ничего и не говорит, не спрашивает, а молча заводит автомобиль.
Поразительно понятливый альфа.
Тэхён благодарен. Очень.
На входе в гостиничный комплекс они встречают своего юного приятеля.
Рассказ того про посещение полицейского участка краток: поведал стражам порядка о случившемся, и у него забрали снятое на телефон видео. Всё.
Тэхён только слегка улыбнулся. Рыжик сам позвонил, он в безопасности, остальное кажется теперь абсолютно неважным.
— Спасибо. Ты молодец, — Чонгук подбадривающе хлопает мальчишку по плечу. — Можешь организовать нам ужин в номер? Через час, может полтора.
— Конечно! — воодушевлённое восклицание прилетает без промедления. — Я тут всё знаю.
— Что ты хочешь? — альфа поворачивает голову, обращаясь к Тэхёну.
— Просто воды, — пожимает плечами. — Закажи сам, я пойду. Устал.
— Хорошо, — звучит вслед направляющемуся к лестнице омеге.
— Знаете, что, — Чонгук разворачивается на голос мальчишки. — Я не стал говорить при нём, — кивает в сторону удаляющейся фигуры. — Я видел, как всех троих увезли на чёрных больших машинах.
— Кто увёз? — Чонгук смотрит явно заинтересованно. — Полиция?
— Не знаю, — шепчет оглядываясь, звучит заговорщицки. — А вдруг мафия? Пробейте по своим каналам, а?
— Хорошо, пробью, — альфа сдерживает улыбку, стараясь выглядеть серьёзно. — Расскажи всё, что видел.
— Меня выпроводили. А на улице, увидев три шикарных блестящих тонированных авто, я стал делать вид, что завязываю шнурки, — Чонгук ободряюще кивает. — Их вывели по одному и посадили в разные машины. Полицейские были, но это же прикрытие, да? Ну, чтоб никто ничего не понял. Типа, перевозят в центральное управление.
— Возможно. Продолжай.
— Это всё. Они сразу уехали, — мальчик смотрит озадаченно, хлопает ресницами. — А, забыл. Омега шёл спокойно, разговаривал по телефону. А те двое в наручниках. — И добавляет с некоторой надеждой в голосе:
— Это мафия, да?
— Нет, это полиция, — альфа треплет по волосам, не обращая внимания не поджатые губы. — Организуй-ка нам ужин. Что-нибудь вкусное и питательное. Справишься — получишь чаевые.
Правда? Я мигом, вы точно останетесь довольны.
— Дерзай! — Чонгук хмыкает, глядя в след убегающему мальчишке.
Уже в номере Тэхёна заботливо укладывают в постель, предлагая подремать в ожидании ужина. Омега не сопротивляется, только тянет альфу за собой, побуждая лечь рядом и укутать своим запахом и теплом. Обнимает в ответ и расслабляется в крепких объятиях, незаметно для себя засыпая.
Совсем не слышит, как Чонгук получает доставку и ставит на зарядку телефон, как заказывает необходимые вещи и обсуждает с администратором возможность переезда в номер на побережье, информацию о котором обнаружил в рекламных буклетах отеля, что Тэхён оставил на тумбочке.
Его пробуждает аромат свежеприготовленной еды, на который непроизвольно откликается тело, напоминая хозяину о необходимости что-то сделать с мучающим желудок голодом. Тэхён остро чувствует проснувшийся аппетит и открывает глаза, встречаясь со сверкающей чёрной нежностью. Ощущает мягкое поглаживание по предплечью и садиться, сразу приближаясь вплотную к Чонгуку, склоняя ещё тяжёлую со сна голову на плечо альфы.
— Как ты себя чувствуешь? — бережно обнимает.
— Хочу есть. — констатирует. — Значит, здоров!
— Интересная мысль, — улыбается.
— Так всегда говорил мой дедушка, — мило дует губы.
— Мм... Дедушка — это очень даже весомый аргумент, — Чонгук мимолётно бросает взгляд на карамельные глаза, отмечая про себя состояние, не вызывающее опасений. — Вставай, мой хороший, будем ужинать.
+++++
— Внимание, мы начинаем посадку. Просьба привести спинку кресла в вертикальное положение, пристегнуть ремень, открыть шторку иллюминатора…
Красивый, ухоженный омега задумчиво смотрит в окно, погружённый в только ему ведомые мысли.
Складывается впечатление, он не слышит ни детского плача, что надрывно разносится по салону, когда самолёт снижается, прокладывая себе путь сквозь облака, ни ворчливое бурчание альфы на соседнем сидении, который ещё совсем недавно пытался петушить свой престарелый хвост и подкатывать, а осознав бесполезность сего действа, превратился в угрюмого и противного аджосси, ворчащего и цепляющегося по поводу и без, постоянно нажимая кнопку вызова бортпроводника.
Кажется, он совсем не чувствует толчка, когда с характерным лязгающим звуком колёса шасси касаются посадочной полосы, а в салоне раздаются радостные воодушевлённые возгласы.
Его взгляд направлен в окно, за которым на скорости проносятся виды Сеульской природы и даже можно разглядеть вдалеке в серой дымке горы.
Звонкий голос шаблонными фразами предупреждает оставаться на своих местах до полной остановки самолёта, но тем не менее атмосфера в салоне становится более оживлённой.
Джин откидывается на спинку сидения и закрывает глаза, внутренне моля всех святых, чтобы неприятный сосед не сделал новых поползновений в его сторону, в духе помочь, подвезти, проводить…
Ким Сокджин, 37 лет от роду не был в этом городе пятнадцать лет. И ему, естественно, любопытно, что он почувствует после столь долгого отсутствия.
Увы, никаких тебе незнакомых ощущений. Внутри всё та же беспросветность: серая, глухая, виноватая.
«А разве может что-то изменится от решения вернуться на земли южнокорейские? — омега внутренне ухмыляется. — Кто тебя тут ждёт, кроме верного любимого тонсена, которого ты опекал в бытность весьма противоречивой жизни в детском приюте».
Естественно, так называемый младший братишка занимает особое место в сердце Сокджина. И, несмотря на расстояние, общению всегда было место в их жизни. Да и взаимная поддержка, безусловно, присутствовала.
Немного теплоты появляется за рёбрами, как только вспоминает младшего брата.
Они не родственники по крови, они скорее родственные души. А подобная связь иногда гораздо важнее. В их случае уж точно.
Когда-то в однообразных буднях детского приюта тринадцатилетний Джин увидел новенького, которого окружили сверстники и дети чуть постарше: хохотали и толкали по кругу, осыпая бесхитростными тычками и пинками, заставляя отдать личные, ещё не замызганные вещи. Джин прикрикнул, остановив своеобразную игру, и подошёл к мальчику, который поднял на него голову и улыбнулся сквозь слёзы такой солнечной лучезарной улыбкой, что сердце омеги болезненно сжалось.
С того дня он взял под защиту восьмилетнего альфочку, и жизнь неожиданно заиграла совершенно другими красками. Беспросветная действительность словно стала легче, лучше, насыщеннее. А мысль, что есть человек, которому ты важен и нужен, о котором ты обещал и должен заботиться, порой держала Джина на плаву, не давая совершать разные глупости.
Хотя самую свою большую ошибку он, наверное, не забудет никогда.
Столько лет прошло, а не отпускает, грызёт, не давая свободно дышать.
В шестнадцать Сокджин со всей свойственной только юной пылкости открытой душой бросился в отношения, приняв их за единственные и самые лучшие чувства. Его возлюбленный был на порядок старше, опытнее, мудрее, и Джин полностью отдался новым ощущениям, не задумываясь ни о чём.
Он мечтал построить семью и обрести дом, создать его собственными заботливыми руками. Представлял, как заберёт из приюта тонсена и позволит парнишке расти, учиться, развиваться в хороших условиях с любящими рядом людьми. Думал, что его альфочка станет хёном и будет оберегать уже его сына, а может и нескольких.
Воздушные замки разбились о горькую действительность. Его избранник растоптал молодое гордое сердце, довёл до постоянной боли и вечном чувстве вины.
Пятнадцать лет назад Сокджин постарался усилием воли вырвать все неправильные чувства к ужасному альфе. Мысленно выбросил их, словно ненужное, в иллюминатор быстро набирающего скорость самолёта. Следом отправил в невозвратный полёт ожидания, эмоции, иллюзии.
Мысли о братишке, которому он нужен, помогли собрать себя в кучу и направили всю оставшуюся энергию в образование и развитие. Он много учился, ещё больше работал. Отчасти это спасало от постоянно гнетущего состояния.
Правда, за внешней красотой и лоском совершенно не видно израненную душу. Сокджин и не собирается никому показывать. Все отношения, чувства, грёзы остались в далёком прошлом.
Всё, что требуется в настоящем — указано в его резюме.
А там определённо есть чем гордиться.
Особенно учитывая, что омега сделал себя сам в чужой стране, без связей и средств.
Но это уже другая история.
А сейчас он возвращается, выполнив все условия контракта, и просто хочет наладить свою жизнь. Возможно, некогда родной и любимый город примет его в свои объятия. А новая работа, новые знакомства подарят иные впечатления и раскрасят другими, более яркими красками его серые будни.
И самое главное — прощение. Омега надеется, что простит. В первую очередь самого себя.
Самолёт полностью останавливается, и сразу чувствуется суматоха и движение: люди встают со своих мест, начинают доставать с багажных полок вещи и заполняют проход, создавая очередь на выход.
Джин ощущает чужой взгляд на своём лице, но продолжает сидеть с закрытыми глазами, испытывая что-то сродни радости, когда сосед уходит, не произнеся ни слова. Поднимается со своего места, достаёт дорожную сумку и направляется к выходу из самолёта.
Стандартный путь по коридорам с многочисленными поворотами, и он оказывается в зале получения багажа.
— Джини — какой ты у меня красавец! — громкий возглас и тёплые объятия впервые за весь полёт вызывают широкую искреннюю улыбку.
— Привет, Хобичка! — он действительно безумно рад видеть чуть ли самого родного человека. — Да и ты ничего! — осматривает младшего, восклицая. — Мой братишка превратился в шикарного альфу!
Тёплая встреча, и сразу все беспокойные мысли улетучиваются, освобождая место доброму общению и взаимным незатейливым новостям, что сопровождают их всю дорогу до места назначения.
— Располагайся, — Хосок заносит чемоданы в небольшую съёмную квартиру. — У меня только полчаса, так что давай сразу на кухню, — забирает из рук омеги большой бумажный пакет.
— Что-то случилось или просто работа?
Сокджин следует за альфой, останавливается в проходе, опираясь плечом о косяк, и скользит оценивающим взглядом по кухне, пока брат достаёт из пакета и размещает на столе лотки, салфетки, приборы. О еде они побеспокоились по дороге из аэропорта.
Солнечный свет пробивается сквозь неплотно закрытые занавески, а Джин мысленно прикидывает цветовую гамму, в которой хочет обновить интерьер кухни. Улыбается своему желанию прямо сейчас содрать эти шторы, грязно-зелёный цвет которых совсем не способствует аппетиту, и переводит взгляд на альфу, отмечая несколько усталый вид младшего.
Хосок уже открывает коробочку с Чачжанмёном, с нескрываемым удовольствием вдыхая аппетитный запах.
— У меня ненормированный рабочий день, ты же всё прекрасно понимаешь, — голос ровный, спокойный. — Почему ты не подождал неделю? Зачем было менять билет?
— Расслабься, — Джин подходит сзади и начинает мягко массировать плечи альфы, на что тот довольно хмыкает. — Это проблема?
— Мм. Приятно то как… — чужие длинные пальцы действительно расслабляют. — Это обычное беспокойство, хён. Надо всё довести до конца. А тут он, ты… — Хоби блаженно выдыхает, чувствуя, как напряжение отпускает. — Да и внимание мне тебе не уделить. Я очень занят сейчас.
— За меня не волнуйся, я проблем не доставлю, — окутывает своим запахом и словно баюкает мягким спокойным тембром. А пальцы уже на шее: аккуратно проходятся до затылка, возвращаясь обратно. — Мне подвернулась работа, а поскольку мой контракт закончился, я не мог упустить действительно стоящее предложение. Тем более в Сеуле.
— А вот это другой разговор, — альфа окончательно расслабляется. — Надеюсь, ты получишь это место. Я буду очень рад, если следующий контракт ты подпишешь дома.
— Обязательно получу! — уверенно восклицает. — Должен же быть и на нашей улице праздник… Да, мой любимый альфочка? — Джин посмеивается, пытаясь потрепать за щёки. — Куда ты дел мои сладкие щёчки?
— Садись, поешь, — Хосок перехватывает его руку и тянет обойти стол. — Я скоро уеду, а ты отдохнёшь с дороги и начнёшь обустраиваться в Сеуле. — Больше я тебя никуда не отпущу.
— Приятного аппетита! — омега присаживается напротив.
— Приятного! — одаривает старшего фирменной улыбкой и при этом уверенно добавляет. — Мы справимся, Джини, даже не сомневайся.
— Как же я рад тебя видеть! — во взгляде омеги столько нежности к младшему. — Ты стал такой взрослый, уверенный.
— А ты очень красивый, — вторит ему Хосок. — Дай себе шанс, хён. Прошу. — Джин только грустно вздыхает, вкладывает свою ладонь в протянутую через стол руку, ощущая такое многоговорящие пожатие. — Всё будет хорошо. Обещаю.
+++++
В тот самый заказанный номер, то есть в гостевое бунгало, расположенное у самого моря и находящееся в отдалении от других подобных, они добираются уже за полночь.
День выдался очень насыщенный.
Пара, не сговариваясь, оставляет вещи и выходит в широкие стеклянные двери на террасу, чтобы по дорожке спуститься прямиком на пляж.
Скинув обувь, медленно, слегка утопая в остывшем, но всё таки приятно массирующем ступни песку идут до воды.
Тёплая тихая ночь укрывает чернильным покрывалом. Воздух пахнет свежестью с примесью зелени и соли, что окружает двоих спокойным умиротворением в этом уютном, отдалённом от чужих глаз месте.
Они, взявшись за руки, бредут босыми ногами по тёплой воде, освещаемые только звёздами, которые отражаются в лунной световой дорожке на мягко покачивающихся волнах.
Иногда останавливаются, чтобы медленно целоваться, забираясь руками под футболки и, замерев, стоять, насыщаясь друг другом и комфортным единением.
За временем никто не следит. Вода мягко ласкает, снимая усталость, забирая все мысли и треволнения. Словно окунает двоих в тихую безмятежность.
Присев на берегу прямо на песок, Тэхён устраивается между ног Чонгука, опираясь на альфу спиной, с упоением ощущая любимые объятия и молчаливо глядя вперёд.
Отзвуки неспешно набегающих и облизывающих прибрежный песок волн создают особенную атмосферу.
Тихую, уютную, обволакивающую.
Он ощущает сзади мерно вздымающуюся грудь альфы, а тот невольно прислоняется щекой к его виску, задумчиво глядя вдаль. Тёплое дыхание касается скулы омеги, оставляя приятные покалывания лёгкой рябью восторженных эмоций, отзывающихся в душе. Переплетённые руки и нежные поглаживания отражают момент их душевного единения, что мягким теплом разливается осознанием правильности происходящего.
Разве случайна его встреча с Чонгуком?
Лица вскользь касается приятное дуновение солоноватого на вкус ветерка, и Тэхён прижимается к альфе сильнее. Тот реагирует и обнимает крепче, оставляя невесомый поцелуй где-то за ухом.
«Все в нашей жизни происходит неслучайно».
Философы любят доказывать правильность данного высказывания.
И сейчас Тэхён близок, как никогда с ними согласиться.
Бурные перемены, казалось, внесли в его жизнь полный бардак, всё запутали, унизили, разваливая до основания. И многие скажут зачем терпел, неправильно думал, а чувствовал ли вообще…
Ещё неделю назад Тэхёну казалось, что из этого не выбраться, что он притягивает сплошные неприятности.
Отнюдь, это совершенно не так.
Восстанавливая по порядку все жизненные события, он выстраивает их в единую цепочку.
Получается некий путь. Вот как эта чудесная лунная дорожка перед глазами.
Лёгкая улыбка трогает губы.
А эта тихая водная гладь, подсвеченная луной и звёздами, которая спустя несколько секунд поддёргивается, волнуется, накатывает и бежит… Вот так и он бежал по своему маршруту, который в итоге привёл его к нужному человеку, важным эмоциям и правильным чувствам.
Кто рискнёт назвать это случайностью? Тэхён уж точно нет.
«Нужный человек, правильные чувства...».
Его пробирает мелкая дрожь осознания. Горит, плещется, требуя выхода. И он разворачивается в объятиях альфы, садится на колени между его ног, обнимает за шею и тянется за поцелуем: мягко обхватывает чужие губы своими, да так и замирает, переставая дышать. Внутри поднимается буря, и он явственно ощущает, что нуждается в человеческом тепле, именно таком, что дарит ему этот альфа.
Его альфа. Его?
Что-то мешает, сковывает, пугает, и Тэхён тяжко выдыхает в приоткрытые губы.
Чем вообще думает?
Всё развивается так стремительно, и он погружается в человека с такой скоростью, что непременно будет крушение. Его раздавит, размажет, покалечит.
Страшно. И хочется поделиться этой бурей эмоций, своими чувствами, что растут, крепнут, рвутся наружу.
А единственный человек около него — Чонгук.
Как раз именно тот, кто рушит стереотипы, разваливает привычное восприятие отношений, заставляет поверить.
Довериться.
Чонгук же поймёт, ответит, да? Альфа ни разу не давал повод сомневаться в себе.
Губы подрагивают, а в голове сгущается туман.
Это переизбыток чистого морского воздуха, верно? Или лекарство, закапанное в глаза, так на него действует?
Тэхён боится.
Чувствует и боится.
Он расскажет. Обязательно. Чонгук заслуживает его честности, как никто другой.
Но можно немного позже?
Дайте ему самому понять, принять, запечатлеть.
Глаза неосознанно закрываются, руки на шее альфы ослабевают, а в груди схлестнулись в неистовой борьбе осторожность и нетерпение.
Чонгук слегка выгибает бровь, недоумевая от застывшего омеги, и улыбается прямо в прижатые к его рту губы. Чуть отклоняется назад, опираясь одной рукой о песок, пробегается внимательным взглядом по идеальному лицу. Аккуратно поднимает вторую и нежно поглаживает по щеке.
Тэхён тянется, отзывается, хочет... Видно, что ласка приятна.
Тогда что его останавливает? Ведь собирался же сам поцеловать?
— Тэхён-и, — ласково зовёт, и тот вскидывает взор своих прекрасный глаз. Там, в глубине этой карамельной красоты, такой спектр эмоций и чувств, что хочется не просто успокоить, а любить и нежить без перерыва, дабы все сомнения стереть напрочь и наблюдать в любимых глазах только спокойно сияние уверенности и нежных чувств. — Какой ты у меня красивый! Моё сокровище.
Всё. Придавило.
У Тэхёна от этих слов пожар глубоко внутри. Языками пламени играет с чувствами, устраивает пепелище на остатках осторожности. И он заваливает Альфу на песок, впиваясь в сочные губы. Целует жарко, страстно, нетерпеливо, ощущая горячие ладони под своей футболкой и вихрем нарастающее возбуждение.
Ему сейчас особенно хорошо. Прочь ненужные сомнения. Пусть голова кружится только от долгих поцелуев и сбитого дыхания.
— Я… Я хочу тебя, — сам тянет альфу наверх.
Одежда разлетается, внутри всё горит, а тело реагирует крайне остро на ласки и поцелуи. Но ему мало.
— В дом или... — несдержанно хрипит альфа и, подхватывая под ягодицами, направляется к воде.
А дальше — лунный свет и мерцающие звезды: в глазах, душах, сердцах.
Он путается в ощущения, сгребает пальцами влажный песок у кромки воды, тонет в собственных хриплых стонах и гортанных рыках Чонгука. Мокро и горячо, сплетаясь языками, запахами, телами.
Вкусно, сладко, безумно.
Тэхён пропадает в чёрной бездне сияющих галактик и возрождается вновь, обречённо признавая поражение в борьбе с собственными внутренними демонами.
Чувства накатывают огромной волной, медленно поглощая остатки страстного танца двух обнажённых тел в отблесках лунного света. Разливаются по венам тёплым трепетом, пропитывая каждую клеточку невесомой благодатью, затапливая сердце нежностью, блаженством, благодарностью и... любовью.
Кажется, он пропал. Окончательно и глубоко.
