Смертельный секрет

К счастью Дока, когда он вернулся, ничего серьезного с Молнией не произошло по словам медсестры, чего он так боялся. Вечером мальчик продолжал спать. Мужчина читал книгу и одновременно присматривал за ним и его состоянием. Его начало немного беспокоить то, что ребёнок больше не просыпался за день, хотя сон уже шел довольно долго. Он пришел к выводу, что лекарства скорее всего оказались более сильными, чем он предполагал. Ночью Молния проснулся и начал оглядываться по сторонам. Он чувствовал себя уставшим после долгих своих страданий от ужасных болей в голове, постепенно распространяющихся по всему телу. Мальчик с трудом приподнял голову с подушки, что было напрасно. Молния стал панически задыхаться и ныть, совсем не контролируя это. Он не понимал, где сейчас находится… Он ощутил, как левая рука будто упакована во что-то… Он слышал ускоряющийся кардиомонитор… Через пару секунд неизвестная фигура неожиданно схватила его за руку. — Я здесь, малыш, — сообщил Хадсон своим твердым, но слегка сонным голосом. Молния удивился тому факту, что это оказался Док. Он виновато опустил голову вниз и стал сдерживать хныканье. Мужчина надеялся, что мальчик сам сейчас попытается предпринять что-то, чтобы начать разговор. Наверняка у него в голове было много вопросов по поводу происходящего. Хадсон упрямо молчал и смотрел на него на протяжении нескольких минут. Мальчик терялся в комнате, ворочая голову в разные стороны. Он дрожал и прерывисто дышал, делая большие вдохи и короткие выдохи. Док наблюдал и огорчённо понимал, что ребёнок находится в своих мыслях и самостоятельно пытается оценить всю обстановку вокруг. Он сам помнил свои эмоции после аварии и боялся, что Молния испытывает то же самое. На свое удивление, Хадсон услышал хриплый, слабый и тревожный голос мальчика: — Д-Док? Я… я ничего не вижу. Мужчина удивлённо уставился на Молнию. Он начал рассматривать его глаза и заметил одну очень странную вещь. Взгляд мальчика устремился не на него, не на определенную какую-то вещь. Стеклянные зрачки были безжизненными и пустыми, не способными концентрироваться на что-либо. Мальчик задрожал сильнее и стал панически задыхаться. Ему было страшно, он не знал, что происходит, но не хотел снова расплакаться перед Доком, так как считал это чем-то постыдным и унизительным. Он помнил, что ему далеко не десять лет, когда это считается нормой. Рядом с ним сидел Док — главная загадка для Молнии. Он сам по себе являлся молчаливым и не любил показывать истинные эмоции. Мужчина всегда был спокойным и сдержанным человеком. Но в то же время мальчик не хотел, чтобы с ним сейчас рядом оказался кто-либо другой. Молния сжал руку Дока настолько сильно, насколько только смог. Ему стало еще холоднее на простынях. Его слабое сердце забилось чаще, кардиограф ускорился. Мальчик не смог бы выдержать всего этого давления на себя чисто физически, он бессильно упал на подушку и залился слезами. Ребёнок плакал от страха, что перед собой совершенно ничего не видит. Он не понимал, как это могло произойти. День назад он видел, пускай и плохо, но видел, а сейчас перед ним открылась пугающая и зловещая темнота, ничего не влекущая за собой. Его мысли бегали с огромной скоростью, он путался, и это сводило его буквально с ума. Молния хватался за руку мужчины будто она являлась последней надеждой на спасение от этих мук. Хадсон наклонился, чтобы нажать на кнопку вызова врача. Он начал успокаивающе тереть запястье ребенка, но понимал, что навряд ли это как-то поможет ему, его состоянию и его страху. Мужчина сам был потрясен этой новостью и не мог до конца все осознать. Он смотрел на бьющегося в истерике Молнию и очень жалел, что видит и слышит это. Док никогда не хотел детей и главной причиной было именно это — наблюдать за тем, насколько твоему ребенку тяжело, плохо и больно. Но мальчик и правда стал для него сыном, поэтому он понимал, что трудно быть хорошим родителем, каким никогда не являлся. Доктор Луис пришел быстро не только из-за вызова, но и из-за мигающей кнопки около регистратуры, которая сигнализировала кардиомонитор. Он поспешно подошел к кровати и сразу взглянул на аппараты. Затем перевел внимание на своего пациента, бьющегося в истерике на простынях: — Пол, что-то произошло? Я вижу, что он сильно переживает по поводу чего-то. Его сердце по-прежнему слабое и нежное, еще немного и придет потеря сознания, а далее последствия и похуже. Я введу большую дозу успокоительного. — Не совсем так… доктор, он ничего не видит, — Хадсон глубоко сожалел, что ему пришлось сказать это при ребенке, который уже был на грани срыва. Луис шокировано обернулся и замер на несколько секунд на месте. Он достал из кармана своего халата фонарь, Док крепко обхватил руками с двух сторон голову Молнии, чтобы он не дергался, и доктор начал светить ему в глаза. Они остались по-прежнему открыты, а зрачки совсем не среагировали. — Я надеялся, что осложнений с головой не будет, но все пошло не так, как хотелось бы. Монтгомери, нам нужно сделать тебе МРТ, чтобы я мог видеть всю картину перед собой и извлечь причину этого. Мужчина снова взял за руку Молнию, ожидая вместе с Луисом хоть какого-то ответа. Он продолжал плакать. Мальчик чувствовал на себе пристальные взгляды, от чего ему становилось страшнее. Ему было стыдно и неловко показывать все свои эмоции, чувствуя себя в этот момент ребёнком. Но он уже показал их. Против своего комфорта, Молния вырвал из легкой хватки Дока руку, взял одеяло за край и накрыл им лицо. Он положил ладонь на него, скрывая полностью глаза простыней, и совсем расплакался. Двое мужчин видели, как мальчик борется с эмоциями, как он пытается показать и доказать, что самостоятельно справится с этим. — Пол, я введу в катетер лекарство, через несколько минут он успокоится и сможет заснуть. Он борется с собой и своей реакцией, пытаясь скрыть то, что внезапно вылезло наружу изнутри. Если он правда дорог вам, помогите ему справиться с этим. Не оставляйте его наедине с мыслями. Хадсон наблюдал, как доктор взял со своего алюминиевого подноса пустой шприц и ампулу. Легким движением руки он надломил ее верхушку, открыв доступ к лекарству, и начал медленно вводить его через иглу в пластиковый корпус шприца. Док положил одну руку на грудь мальчика, а второй обхватил его кисть, предлагая взять, как обычно он это делал. У мужчины постоянно затекало предплечье и пальцы, Молния буквально потерял контроль над своей левой рукой и поэтому завладел другой. Но Пол не был против, впрочем, он привык. Эта боль казалась катастрофически мала по сравнению с болью ребенка. — Пол, сообщите мне, когда он проснется. Я уделю время для того, чтобы посмотреть МРТ головы, в частности, зрительных нервов, — Луис оценил взглядом еще раз Молнию и медленно ушел, размышляя над произошедшем. И снова они остались наедине, совсем одни. Мужчина осторожно смотрел на ребенка и был удивлен. Удивлен его поведением. Он в целом всегда был молчаливым и замкнутым человеком, не выпускал свои эмоции наружу и не любил жалость к себе. Док понимал, что его поведение обусловлено наркотическими препаратами, которые ему периодически вводили, чтобы он не страдал от боли. Но психологически он был все равно удивлен и напуган такими истериками, будто Молния стал после аварии маленьким ребёнком. Хотя так оно и являлось. На белых простынях он выглядел беспомощным мальчиком, которому оказывают максимальную помощь на данный момент. Хадсон знал, что на восстановление потребуется немало сил, денег и времени. Док встал, обошел кровать и взял планшет с рукоятки. Он внимательно изучил весь текст, написанный Луисом, о состоянии Молнии за несколько дней пребывания в больнице. Мужчина знал больше и лучше, как никто другой, что происходило с его сыном. Но с каждым откинутым в сторону листом он поражался тому, насколько плохое состояние мальчика. «25 июня. Состояние пациента не улучшается. Сатурация — 89%, пульс — от 97 до 123 ударов в минуту. Пациент нуждается в постоянном дополнительном кислороде для повышения сатурации в организме. Пациент беспокойный, проводится регулярное введение в катетер дозы успокоительного. Также вводится и доза обезболивающего. Пациент нуждается в постоянном уходе, так как находится в критическом состоянии (если состояние ухудшиться, буду вынужден перевести Монтгомери в реанимацию). Сегодня обнаружена у мальчика слепота из-за воспаления зрительных нервов. Нужно сделать МРТ мозга, ЭКГ и провести тест для пациента на проверку его памяти» На остальных листах были прикреплены копии различных анализов. Хадсон взял в руки два снимка МРТ, сделанных до операции, поднял и навел их на свет, исходящий из окна. Он увидел множество повреждений черепа и головного мозга, что стало заботить его еще сильнее. Точно также Док посмотрел снимки рентгена кисти левой руки — там уже было всё гораздо лучше — лишь только перелом, кость со временем должна срастись. Он с жалостью и болью посмотрел на спящего и умиротворенного Молнию — всего лишь жалкую иллюзию наркотических препаратов. Хадсон положил обратно на рукоятку планшет и присел на корточки перед мальчиком, взяв его руку в свою. — Эй, малыш, — прошептал он, — скорее выздоравливай, и мы найдем с тобой время погонять вместе, хорошо? Мужчина задержал свой взгляд на ребенке на пару секунд. Тяжело вздохнув, он откинулся на кресло, прикрыв глаза. — Черт… за что мне все это?

* * *

Док проснулся, когда услышал странный шум рядом с собой. Он нехотя открыл глаза и увидел, как Молния ерзает на кровати, ворочая голову, покрытую практически полностью бинтами, в разные стороны. Вечером прошлого дня приходил доктор Луис, который заклеил медицинской изолентой глаза и обмотал вокруг его головы марлю в районе век, чтобы пациент не травмировал их еще сильнее от попадания яркого света. Хадсон сразу заметил новые повязки на глазах ребёнка и его замешательство. Он взял его за руку, начиная тереть большим пальцем запястье. — Я здесь, малыш, — заверил мужчина. Молния медленно повернул голову в его сторону, почувствовав, как его рука неожиданно оказалась в хватке другой. За пару дней пребывания в сознании он еще ни разу не провел с отцом осмысленный разговор из-за состояния. Мальчик по-прежнему напуган, но не так сильно, как прошлым днем, потому что в его организме действовала сильная доза успокоительных. Он ахнул, когда почувствовал, как спинка кровати начала приподниматься. Док положил одну руку на спину, а другую на плечо, и постарался максимально нежно помочь ему сесть. Ребёнок начал скулить, ощущая непонимание и страх перед неизвестностью. Хадсон ненавидел слышать эти душераздирающие стоны, поэтому взял обратно его за руку, продолжив потирать костяшки пальцев. Он планировал провести с Молнией хотя бы какой-то разговор, чтобы оценить его состояние, состояние его мозга на данный момент. — Ты знаешь, почему ты здесь? — спросил мужчина с надеждой, что вынудит его сказать хотя бы пару слов. Он уже задавал подобный вопрос ранее, но тогда не услышал ответ. Мальчик отрицательно покачал головой. Он немного поморщился, что было видно по его лбу, показывающий непонимание. — Ты попал в аварию, участвуя в гонках, — с сожалением сказал Хадсон. Он не хотел бы говорить этого сейчас, но и лгать не желал. Молнию слегка удивил этот факт, потому что правда не помнил этого момента. В его воспоминания пришел кошмар, который приснился ему, но он был сильно опьянен успокоительными. Его дыхание стало более поверхностным и учащенным, а пульс увеличился. — Ничего, со временем ты вспомнишь, не стоит сейчас беспокоиться об этом. Повисла тишина. Док понял, что кажется, мальчик слишком истощен, чтобы быть готовым сказать что-то. Он решил больше не утомлять его вопросами. Но глядя несколько минут на него начал догадываться, что Молния будто хочет что-то спросить, но не знает, как сделать это. — Что такое, малыш? Ребёнок потянулся левой рукой в гипсе к повязкам на глазах, но мужчина встал и задержал его движение, нежно схватив за запястье. Он не хотел ограничивать его в действиях, но и позволить разбинтовать не мог. Молния остановился и тихо сказал слабым и хриплым голосом: — Я ничего не вижу… — Не беспокойся, мы справимся с этим вместе. Ты ударился головой во время аварии, у тебя сотрясение мозга, из-за чего опухли зрительные нервы, — он положил свою свободную руку ему на плечо, успокаивающе сжав. — Ммм… — сказал мальчик. Он выглядел слишком слабым и уставшим, чтобы быть способным задать встречные вопросы. — Нам нужно завтра сделать тебе МРТ, — предупредил Док. Молния кивнул, тяжело застонав. Мужчина почувствовал, как будто он сдерживает слезы. Док не хотел слышать стоны и плач, которые приносили ему беспокойство и боль. Он нажал на кнопку внизу кровати и осторожно уложил ребёнка обратно. Прошло несколько минут, как он услышал глубокое дыхание, исходящее от Молнии.