Путь

3.14.28 г. века Битв. Альдан. Алания. Лики богов взирали на него. Из каждой ниши. Из-за каждой колонны. Отовсюду! Пустые каменные глазницы, бездушные взгляды. Они внушали не почтение, а беспокойство. Эйнеке чувствовал, как мурашки бегут по коже. Поднимаются дыбом волосы на загривке. Впрочем, не меньшее волнение вызывали те, кто столпился в ногах у величавых изваяний. Эльфы. Много. Больше, чем когда-либо видел принц Ал`Аллэ за свою жизнь. Казалось бы, в аланийском храме Старых Богов собрались едва ли не все жители альданского королевства. На деле же их было куда меньше: некоторая часть местных, приглашенные гости из других городов (в основном знать – правящие верхушки Домов) и Смотрящие – эльфийские жрецы. Последними и было устроено грядущее празднество. Горели огни в больших жаровнях. Курились благовония. Богатые дары лежали на алтарях подле каждого изваяния. Все удостоились своего подарка – все из трех сотен, почитаемых альданцами божеств: от великих и могущественных властителей лесов, ветров и морей, до эзи – чудесных зверей-духов. Стрелы с лебяжьим оперением – Ортеусу – богу-охотнику. Его спутнику – эзи-волку Дикому Сердцу – кости и рога жертвенного оленя. Юные цветы для Эссиль – богини весны и рождения. Для Ваэль – великой матери, божеству урожая и плодородия – гроздья черного винограда и молодое вино. Его привезли из Дарруны родичи Эйнеке. Больше всех прочих Старых Богов Ал`Аллэ почитали Ваэль. Называли своей покровительницей, преклонялись перед ее ликом. «И зачем только?» - хмуро думал Эйнеке, оглядывая то статую великой богини, то кувшины с вином у ее стоп. Церемония еще не началась, но внимание толпы к его тонкой щуплой фигуре уже изводило Эйнеке. Он пытался отвлечься, глазея на богов и дары. Если не считать «не живость» этих изваяний, то они даже нравились юному принцу. Взять ту же Ваэль! Как причудливо и странно изобразили ее резчики! Кошачьи лапы вместо ног. Эльфийское тело, сокрытое долгополыми одеяниями. Эльфийские же крылья и голова. Лицо мягкое, беззлобное. Благосклонная улыбка на губах. У ног замерли две рыси – священные звери Ваэль. Одну обнимает длинный, ящериный хвост богини. Головы второй касается ладонь с острыми каменными когтями. Ветвистые рога царапают потолок. Наверное, все это должно было впечатлять... «В пустую вино только тратят!» - Эйнеке отвернулся от статуи. Он все никак не мог понять зачем его сородичи жертвуют припасы на такие вот показные жесты, как поднесение даров богам. Разве каменное изваяние изволит испить из кувшина? Нужна ли божеству пища? Если, конечно, это божество существует... Эйнеке сомневался. Он не видел и не слышал богов: ни одного из трех сотен, почитаемых альданским народом. При таком раскладе сложно верить! «А придется», - принц Ал`Аллэ украдкой вздохнул. Взгляд его скользнул по толпе. Жрецы-Смотрящие встали кругом. Послушники в зелено-коричневых одеяниях мялись у входа. Стоявшие ступенью (а то и не одной) выше в иерархии Смотрящих, братья и сестры в белом смешались с прочими эльфами. С севера на церемонию явились Ан`Инарил и Д`Вердант – представителей этих Домов Эйнеке узнавал по немалому даже для эльфов росту и по вплетенным в гривы перьям. Лорд Морнэм Д`Вердант и князь Элестир Ан`Инарил держались неподалеку от Аи`Миррар – хозяев Алании – города за пределами храма. Среди последних особенно выделялся князь Сигион – отец Дома. Утонченный и словно бы безразличный ко всему вокруг, он напоминал принцу Ал`Аллэ одно из здешних «божественных» изваяний. Таэль – прадед Эйнеке – был куда живее. Он улыбался всем вокруг и, точно не разменяв двух тысяч лет, всем видом своим выражал нетерпение. Его сын и дед Эйнеке – Орис Ал`Аллэ, князь Даррунский – напротив словно пытался оправдать свое прозвище: Мрачный. Сложив руки на груди, он хмуро оглядывал жрецов. Давал понять, что крайне недоволен задержкой. Да, Смотрящие устроили праздник, но именно Орис дал повод и немало богатых даров. Сегодня его внуки – наследные принцы Дома Ал`Аллэ – следуя традиции предков, вступали на путь служения богам. Их посвящали в Смотрящие. Потому-то столько эльфов собралось в аланийском храме и потому Эйнеке Ал`Аллэ – юноша-полуэльф пятидесяти трех годов от роду – вместе с Наталем – своим братом-близнецом – стоял центре обширного круглого зала, на глазах у толпы, и просто ждал, сам толком не зная чего. «Это неправильно», - думал он. Глазеть на эльфов и статуи наскучило. От волнения уже кружилась голова. Пальцы мяли край расшитой золотом туники. «Я ведь не хочу!» - в душе всколыхнулась обида. Дедушка Орис всегда был строг, особенно с Эйнеке, но прежде никогда не проявлял подобной настойчивости. Он оправдывал свою непреклонность традициями. «Ал`Аллэ всегда служили Старым Богам, постигали мудрость среди Смотрящих, скажи на милость, Эйнеке, почему же ты должен стать исключением?» - говорил дедушка Орис. Еще он говорил что-то о смирении и послушании, о дисциплине, которую Эйнеке привьет лишь преданное служение. Дедушка любил сетовать на строптивость младшего внука. «Может и не зря», - не без толики иронии заметил внутренний голос. Эйнеке оставил в покое край своего одеяния. Невольным жестом коснулся левого бока. Там, под туникой и плотной рубахой, скрывались уродливые бугрящиеся полосы – шрамы – напоминание об очередном акте непокорства. Тогда Эйнеке, вопреки воле Ориса, сбежал из замка Дарруны. Катался на коне, упиваясь дикой скачкой. Говорят, он выпал из седла. Скатился с уступа по скалам прямо на морское побережье. Изранился и изувечился так, что живого места не осталось... Сам Эйнеке едва помнил, что случилось в тогда. Только боль в сломанных костях донимала… «Дело не только в моем… хм, непослушании!», - юноша убрал руку от бока, облизнул сухие губы. Да, было еще кое-что. Голод. Непростой. Он заставлял желать не овощей, мяса и прочей «обычной» пищи, а магию – чистую колдовскую силу, кипящую в живых существах и мире вокруг. Порой голод этот становился так силен, что Эйнеке срывался. Сложно не сорваться, когда рядом столько магии! В эльфах ее всегда было много... «Только как боги помогут мне с этим?» - новый короткий взгляд на величественные статуи. Эйнеке насупился. «Служи, не служи, они все равно ведь молчат!» - качнул головой, выдохнул. Стоило только вспомнить о голоде, как неприятное алчущее чувство вернулось. Оно закопошилось в уме. Мелкой дрожью прошлось по телу. Поселило внутри Эйнеке ощущение опустошенности: пока еще смутное, неясное, но все же заметное. Теперь внимание толпы не беспокоило юношу, скорее будоражило. Заставляло нервно сжимать и разжимать кулаки. Дышать чуть чаще, чуть глубже чем обычно. Принюхиваться, точно хищник на охоте. Собственная магия – та, что окружала тело Эйнеке тонким незримым щитом – тоже приходила в возбуждение. В такие моменты сородичи из Дома Ал`Аллэ жаловались, что им подле своего принца становится совсем не по себе. Вот и сейчас Наталь – старший брат Эйнеке – оглянулся на близнеца. Нахмурился. Нервно повел плечом, затем вопросительно поднял брови. Эйнеке лишь покачал головой. Наконец явился Высший жрец – предводитель Смотрящих, тонкокостный долговязый эльф с сизыми стрекозиными крыльями и пепельными волосами. Облаченный в белое и золото, он напоминал Эйнеке здоровенную моль. Это немного позабавило юношу, но виду тот не подал – дедушка бы не простил подобной оплошности! Вместе с Высшим жрецом явились и две простые жрицы – молодые эльфийки. Беловолосая и голубоглазая, с бледно-синими цветами в волосах, на миг привлекла внимание Эйнеке: уж слишком нежным и приветливым было ее лицо. В руках та девушка держала плошку с алой кашицей – краской для ритуального узора. Вторая жрица казалась куда менее ласковой и мягкой. Сосредоточенный взгляд, острый нос, поджатые губы, символ бога-охотника – волчий зуб – на шее – наверняка эта особа предпочитает вылазки в дальние уголки Златолесья скромным молитвам в храме. Эта несла два отреза ткани: зелено-коричневой, похоже на ту, из которой были пошиты одежды послушников. - Приветствую вас, братья и сестры, в доме богов! - начал Высший жрец. Он остановился подле величайшей и богатейшей статуи в храме. Та изображала Вардо – могучего дракона – властителя судеб, владыку богов. Корона золоченных рогов венчала голову исполина. Сердце-кристалл в груди статуи сияло. - И боги радуются, видя наше единство! - Высший жрец воздел руки, развернул крылья, - Почтим же их имена! - и запел. Глубокий, удивительно громкий, сильный голос разнесся по залу. Сотни иных голосов тут же подхватили гимн во славу богов. Эйнеке молчал. Его сбивали с толку подобные обычаи. Вернулось волнение, а с ним неловкость. Усилился голод. На миг он стал так силен, что у Эйнеке помутилось в глазах. Он зажмурился. Вдохнул поглубже, затем оглянулся на близнеца, ища поддержки. Тот был занят. Пел, как и полагалось. Лицо брата – не такое утонченно-красивое, как у эльфа, но и не столь грубое, как у человека – выражало благоговейный восторг. Синие глаза лучились радостью. Странное зрелище… Поразительное внешнее сходство, присущее всем близнецам, сейчас скорее пугало и отвращало Эйнеке. Он будто видел лучшее воплощение себя: до неприличия правильное и угодное всем, особенно дедушке Орису. «А Нат и так лучше меня! - крамольная мысль поддела изнутри, - Во всем и всегда! Он сильнее и быстрее… И делает все, что не скажут, а еще радуется этому, точно дрессированный песик, получивший похвалу! - старые детские обиды закопошились в душе, - И он никогда никого не пытался сожрать!» Эйнеке прикусил губу. Опустил взгляд. Высший жрец закончил гимн, заговорил снова. Юный принц Ал`Аллэ слушал лишь вполуха – он-то и без того знал зачем здесь собралось столько эльфов. «Нат будет лучшем жрецом, чем я. И воином тоже. Он всегда и во всем лучший!» - крутилось в голове. Голод всколыхнулся. Поселил в уме навязчивую мысль: «А почему бы не пожрать его магию?» - звучала она. Эйнеке поморщился. «Да брось ты!» - сказал сам себе. Тем временем обширный зал храма огласили многоголосые радостные крики, одобрительный рык и урчание собратьев-эльфов, даже грифоний клекот – это Ан`Инарил так выражали свою радость (они вообще частенько подражали птицам) – все в святилище приветствовали принцев Ал`Аллэ. Краем глаза Эйнеке уловил движение – Высший жрец приблизился. Юноша украдкой глянул на него. Тот протянул вперед руки. Тогда же Наталь опустился на колени. Склонился в трепетном почтении. Ладонь Высшего жреца повела по каштановой гриве старшего близнеца, легла на макушку. Нехотя Эйнеке повторил за братом – тоже преклонил колени. Кожу сквозь ткань штанов обожгло холодом. Неприятно, да и сам этот жест повиновения – поклон – не нравился Эйнеке. Будучи принцем своего Дома, юноша нечасто кланялся. Обычно все кланялись ему. - Готов ли ты следовать путям богов, Наталь Ал`Аллэ, княжич Дарруны? - спросил Высший жрец. Гости и иные жрецы стихли. Ожидание. Волнительное напряжение повисло в воздухе. Эйнеке ощущал его почти физически. - Готов! - в голосе Наталя мелькнула легкая хрипотца, однако все в образе брата выражало решимость. Эйнеке невольно покривился: и откуда в том столько уверенности? - Готов ли ты принять роантарэ, имя и одеяния Смотрящего? - снова спросил Высший жрец. Наталь шумно выдохнул и просиял. - Готов! - отозвался он громче и звонче прежнего. Высший жрец коротко кивнул. Две жрицы, что сопровождали его раннее, подошли к Наталю. Одна – та, что с символом бога-охотника на шее – окутала плечи старшего принца Ал`Аллэ зелено-коричневой тканью. Вторая, окунув пальцы в краску, провела на лбу Наталя широкую полосу, затем еще одну на переносице, по три на щеках и оголенной шее. Первая часть роантарэ – «узора жизни» – была готова. Больше Наталь не считался дитем, но и взрослым он не стал: для этого обычай велел закончить роантарэ – совершить достаточно достойных поступков, чтобы новыми линиями, их обозначающими, украсить руки, спину и грудь. - Клянешься ли? - наконец спросил Высший жрец. - Перед ликом всех богов кровью предков клянусь! - воодушевленно выпалил Наталь, едва жрец закончил. Высший жрец одобрительно кивнул. - Тогда встань, Наталь Ал`Аллэ, - повелел он, горделиво вскинувшись, - Отныне и впредь ты – Смотрящий! Зри пути богов и чти их! Храм вновь огласили восторженные крики, радостный рык и грифоний клекот. Толпа приветствовала нового Наталя – не мальчика-полукровку, но юношу и верного слугу богов. «Теперь я…» - обреченно подумал Эйнеке, когда молчание вернулось под каменный свод, а теплая ладонь Высшего жреца легла ему на макушку. Сердце в волнении забило в груди. Будто маленькая птичка в клетке из ребер… - Готов ли ты следовать путям богов, Эйнеке Ал`Аллэ, княжич Дарруны? - прозвучал наконец неизбежный вопрос. - Да, готов… - одними лишь губами молвил Эйнеке. Голод в нем резко присмирел и сник. Притупились все прочие чувства. Тело стало тяжелым, точно каменным. В голове воцарилась удручающая пустота. Только горло сжало что-то колючее и холодное. - Готов ли ты принять роантарэ, имя и одеяния Смотрящего? - Г-готов!.. - пришлось приложить усилие, чтобы вытолкнуть эту ложь из себя. Во рту пересохло, язык не слушался. Предательски дрожал голос, а глаза вдруг заволокла легкая дымка. Эйнеке пришлось моргнуть. Чужие тонкие пальцы рисовали красные линии у него на лице. Влажная краска ложилась на кожу. Плечи обернули в тяжелую зелено-коричневую материю. - Клянешься ли? - Высший жрец произнес свой последний вопрос. Эйнеке замялся. Открыл было рот, но тут же с силой стиснул зубы. Все внутри противилось этой клятве. Нет, не хотел служить, не хотел следовать, и священный узор роантарэ не нужен был ему! Только вот… Образ дедушки Ориса встал перед мысленным взором. «Ты посмеешь не подчиниться?» - вопрошал он. Яростью и осуждением веяло от даррунского князя. «Раз так, то ты больше не Ал`Аллэ – не эльф – и тебе нет места среди нас!» - безжалостно говорил Орис. Да, дедушка такой выходки не стерпит – точно прогонит Эйнеке прочь: не принц ведь, а позор для всего Дома! - Клянусь… - через силу выдавил Эйнеке, сглотнул, перебарывая внезапный приступ. На глаза навернулись слезы. Непрошенные! Неуместные! - Перед… перед ликом всех богов кровью предков клянусь! - закончил он спустя мгновение: одно долгое мучительное мгновение. - Встань же, Эйнеке Ал`Аллэ. Отныне и впредь ты – Смотрящий! Зри пути богов и чти их! - озвучил свой приговор Высший жрец. Эйнеке поднялся, а когда оглушительный гвалт голосов загремел меж колонн и статуй, зажмурился. С силой закусил губу. Телесная боль притупляет душевную. Иногда.

***

- Все на свете волей богов связано. Рождение и смерть – цикл Великого Круга. Он объединяет нас и мир вокруг, - ровным наставительным тоном говорил учитель – черноволосый эльф, старший жрец из Смотрящих. Он сидел в траве, как и два десятка вверенных под его опеку учеников. И Эйнеке среди них. Юный полуэльф слушал. Не только потому, что ничего другого не оставалось, но и потому, что был заинтересован. Знания его привлекали. Впрочем, получать он их предпочитал иным путем. Молчать и бездействовать Эйнеке не любил. Он привык изучать все сам. Познавать мир на собственной шкуре. Касаться руками, клыками, магией. Так Эйнеке получал куда больше знаний. И эмоций – ярких впечатлений. С наставником, его лекциями и бесстрастным голосом их определенно не хватало. Волей-неволей Эйнеке забывал об учителе и уроке. Быстрые, цепкие мысли его уносились прочь. Устремлялись к лесу, к золотым кронам элорнов – священных белоствольных дубов. Что скрывается там в чаще? Кто еще живет в глубине эльфийских лесов? Эйнеке представлял себе диких волков размером с лошадь. Козлоногих фавнов. Дриад. - Тела мертвых разлагаются в земле. Обращаются в пищу для трав и древ Златолесья, - говорил учитель. Эйнеке любовался игрой света и тени у опушки. - Травы и древа кормят зверей и птиц, а после их едим мы – эльфы. Круг смыкается. Из жизни в смерть, из смерти в жизнь… Что-то темное и совсем небольшое мелькнуло между стволов деревьев. Эйнеке уцепил это движение. Встрепенулся. Всмотрелся. Ничего. Вроде бы. Жажда исследовать и познавать обуяла Эйнеке с новой силой. Полуэльф было вскочил. Едва не кинулся к тому месту, где заметил движение, однако сдержался. Учитель не одобрит. Может даже отругает, а потом… дедушка узнает непременно! Рано или поздно. Эйнеке стиснул зубы. «Может показалось?» - спросил внутренний голос. Часть Эйнеке желала с ним согласиться. Она говорила, что ему не нужны проблемы. Другая настаивала. Требовала проверить. Хоть как-нибудь! Не в силах разобраться с собой и своими порывами, Эйнеке оглянулся на Наталя. Тот расположился на другом краю поляны в компании двух хорошеньких девиц. Брат улыбался и о чем-то шептался с девчонками. Эйнеке и его крайне выразительных взглядов он не замечал. «Дурак слепой!» - полуэльф выдохнул, перебарывая накатившее раздражение, укоризненно качнул головой. Интереса брата к девчонкам Эйнеке не понимал. Не то, чтобы с ними нельзя было играть, но говорить… «А может с ними и есть о чем говорить…», - скользнуло в уме. Позабыв про лес и некое движение в нем, Эйнеке нахмурился. Обвел взглядом других учеников. Вообще-то непривычно было видеть столь много молодых эльфов разом. Дети среди альданского народа – редкость. Подростки тоже. В Доме Ал`Аллэ, не считая Эйнеке и Наталя, росло лишь двое эльфят и оба много младше близнецов. Дружить с ними особо не получалось. Теперь же дружить было с кем. Вопрос только как? Как сделать это? Как заговорить, если всю жизнь говорил лишь с братом? Можно было попросить Наталя о помощи. Не сейчас. После урока. Только вот… «Нет! - гордость проснулась, - У брата просить? Маленький что ли?!» В отличие от Наталя другие послушники замечали взгляды Эйнеке. Отвечали. По большей части хмуро, осторожно, неодобрительно. Чересчур неодобрительно! Эйнеке не совсем понимал причины. Семидневку он провел среди Смотрящих. Всю эту семидневку, на каждом уроке и собрании, чувствовал отчуждение среди послушников. Наталя они приняли охотно, а вот Эйнеке… что-то будто мешало. Магия? Отчасти из-за этого полуэльф и не пытался наладить общение с соучениками. Держался в стороне. - Особенно народ наш связан со Златолесьем, - продолжал наставник-Смотрящий, - Закон богов гласит: «В рот умершего вложи семя элорна, и захорони его вместе с телом в земле. Из смерти родится древо, и под сенью его будут нежиться потомки…» Чужие взгляды стали жечь. Эйнеке вжал голову в плечи. Кажется, он навлек на себя гнев послушников. Не всех. Некоторых. Небольшая компания из четырех ребят – все выходцы из Младших Домов – теперь неотрывно наблюдала за Эйнеке, то и дело перешептываясь между собой. Один из них – Арений, кажется – даже тихо рыкнул. За это наставник наградил его строгим окликом. Арений извинился. Сделал вид, будто вновь внимает учителю, однако глаза молодого эльфа были обращены к Эйнеке. Эйнеке попытался улыбнуться. Изобразить дружелюбие и сочувствие, но… Между ним и Арением завязалась игра. Гляделки. И Эйнеке не понимал ни правил, ни смысла, однако ощущал напряжение. Оно пробудило голод.