***
Некоторое время спустя. Альдан. Алания. Княжеский дворец. Далекая полоса моря мирно ластилась стенам, пирсам и причалам величавого города. Дремали корабли. По большей части легкие и изящные суда самих альданцев, но кое-где мелькали корабли и заезжих торговцев: гордых жителей Южного материка, суровых северян, бойких тиманцев и немного напыщенных наварионцев. Жемчужные шпили вилл и дворцов нежились на солнце – не ярком и жарком, а мягком и ласковым. Близился вечер. С ним приходили прохлада и успокоение для всей благородной Алании. Ремесленники заканчивали работу, стихал звон молотов в кузнях и на верфях Аи`Мирар. Прекращали торговлю купцы. Друиды и Смотрящие-в-Ночи готовились к очередному дозору, а жрицы светлой Эссиль уже начали петь гимны в честь супруга госпожи своей – бога Элорна, владыки не смерти, но отдохновения от суеты жизни. Миристель не была среди сестер. Не хотела она петь, и даже вечернее великолепие и умиротворение любимой Алании не радовало ее. По правде сказать, ничего сегодня не радовало принцессу, ведь тот единственный, которому она хотела стать женой, оставил и Аланию, и, быть может, сам Альдан. Эйнеке, полуэльф из Ал`Аллэ, княжич Дарруны… Как мог он оставить ее? Как мог уйти? Все же было так хорошо! Злодей повержен, Аланийские рощи спасены, и герою воздали по заслугам, все как в сказке! Почти. В сказках герои не убегают и не оставляют дам сердца в непонимании и смятении. Миристель вздохнула: печально и тихо. Обида не давала покоя, но куда больше изводила принцессу тревога. Где же Эйнеке сейчас? Все ли хорошо? Любимый силен и не одинок – его брат Наталь тоже покинул Аланию – но он же так молод! Так неопытен! А земли людей… Что же там хорошего может ждать альданца? - Ничего. Видит Эссиль, нет ничего в людских землях светлого и благородного! - сердясь, проронила Миристель и покачала головой. Серебристо-белые волосы рассыпались по плечам, но принцесса не обратила на то никакого внимания. В своих покоях она может не беспокоиться о прическе. Официальных встреч более не предстояло. Разве что с дедушкой бы поговорить… Великий князь Сигион мудр и добр. Может у него найдутся и ответы, и совет? Хотелось бы верить! Слабый ветерок. Он принес из сада ароматы поздних вечерних цветов и смех резвящихся детишек – будущей гордости Аи`Мирар. Миристель, желая отрешиться от всего и ото всех, поднялась с резного кресла. Она хотела было закрыть окна, но, не удержавшись, выскользнула на балкон. Шелест элорнов. Журчание фонтанов и утихающий треп дневных птах. Отдаленный клич совокотов – стая Мхеола, а может и кого из других грозных зверей Алании, готовится к охоте. Мимолетная улыбка тронула губы. Что ж, хоть что-то в этой истории могло утешить принцессу. Рощи будут жить, а с ними проживет и Алания: люди, эльфы, звери – все они. Свой долг перед Аи`Мирар Миристель исполнила, найдя защитника для своей вотчины. Нашла и отпустила. Ох, если бы только она знала! - Почему же ты не поговорил со мной, Эйнеке? - бродя по балкону, тихо прошептала принцесса. Наверное, она бы плакала, да только вот служение богине и необходимость беречь честь Дома уж слишком закалили сердце. Не привыкла Миристель плакать. Не того от нее ждал великий князь Сигион! Ответ? Ответа не было. Не могло быть. Впрочем, Миристель настороженно замерла, заслышав в отдалении – в самой глубине дворцового коридора – перестук. Нет, не каблуки туфель придворных, а звериные когти. Не испугалась. Нечего было бояться, ведь шел друг и брат, а не страшный враг! Словно в подтверждение этой мысли теплый огонек родной души тронул разум Миристель. Раэрин. Дверь в покои приотворилась, и грациозная кошачья тень скользнула внутрь. Миристель лишь украдкой оглянулась на огромную рысь. Поймала уж чересчур разумный взгляд зверя и тут же отвернулась, отдавая предпочтение видам садов и мирно дремлющей Алании, а не метаморфозам дорогого родича. Захрустели кости. Миристель не повела и бровью. Не пугала и не отвращала ее друидская магия. Вызывала только легкое сожаление, ведь боль, которую испытывал Раэрин во время обращений едва ли была сравнима со всем тем, что довелось почувствовать самой Миристель за всю ее жизнь! «Но эта боль – долг. Неотъемлемая его часть. И цена той силы, которую Раэрину подарил Лес», - подумала Миристель, утешая себя. Мгновение. Второе. Третье. Хруст костей и треск связок наконец стих. Выждав еще с минуту, принцесса Аи`Мирар повернулась лицом к друиду. Тот уже предстал перед ней в своем эльфийском обличье. Высокий и плечистый, мускулистый, с огненно-рыжими волосами и яркими кошачьими глазами, Раэрин мог бы вскружить голову любой, однако не Миристель. Для Миристель Раэрин давно стал и другом, и братом, а иного ни ей, ни ему не требовалось. Мягкий и легкий шаг – даже в своем эльфийском обличье Раэрин двигался подобно рыси. Миристель обернулась, и взгляд ее тут же пересекся со взглядом Раэрина.Тепло рук. Он взял ее ладони в свои, а принцесса совсем не сопротивлялась. Вместо того она пыталась разгадать загадку его взгляда: внимательного, но явно сожалеющего, едва ли не скорбного! Тихий выдох. Лбом своим Раэрин прислонился к ее лбу. Миристель опустила ресницы, закрыла глаза, чуть крепче сжала ладони дорогого друга и только потом отстранилась. Молчала, смотрела. Он тоже молчал, но теперь, словно бы собираясь с духом. Миристель не торопила. Знала что верный Раэрин выполнил приказ. - Я нашел их след, - наконец произнес неторопливо и осторожно оборотень. Миристель коротко кивнула. - Продолжай, - повелела она, сама удивляясь и нетерпению, и волнению в своем тоне. Как же глубоко ее зацепил этот Эйнеке Ал`Аллэ! - Я шел за ними до границ Альдана, а потом они покинули Златолесье и из Шумного Дола ушли в земли людей, - продолжил Раэрин. - С ними Тиндар. Они живы и бодры. Их путь через лес был спокоен и тих. Миристель облегченно вздохнула. Что ж, вести и впрямь славные! Только вот… - Неужели ты не пытался с ним поговорить? - спросила она у дорогого друга. Раэрин нахмурился. Ответил не сразу. - Прости, принцесса, - начал он медленно и осторожно, - но принц Ал`Аллэ – вольный эльф… полуэльф, и не мне удерживать его от Пути. И ты знаешь, что мы – друиды – чтим Путь, как священный ритуал. Сперва Миристель хотелось возразить. Взвиться, отстраниться и, дав волю своему гневу, напомнить Раэрину, что он не только друид, но и Аи`Мирар, что он обязан служить ей, исполнять каждый приказ, сколь бы абсурден он не был. Однако гнев стих так же скоро, как и вспыхнул в ней. Осталось только сожаление. - Я понимаю, - отозвалась Миристель и отвела в сторону взгляд. Замолчала, сдерживая горькие слова, крутящиеся на языке, но… тщетно! - Лучше бы я никогда не встречала его, Раэрин! - призналась принцесса, и тоска сжала ее горло. Предательские слезы потекли по щекам. Понимая это, Миристель охнула и, вытянув руку из теплых ладоней друга, поспешила вытереть глаза. «Жрица Эссиль не может рыдать из-за такой глупости!» - укоряла себя, да только вот не дали эти укоры ничего. Миг, и Миристель поймала себя на том, что уже рыдает навзрыд. - Тише, моя принцесса, тише… - мурлыкал Раэрин, прижимая Миристель к груди. Его теплые объятия сомкнулись на плечах принцессы Аи`Мирар. Миристель прижалась ближе. Почувствовала телом, как бьется могучее сердце оборотня: спокойно и ровно, несмотря на все переживания, отразившиеся в желтовато-зеленых глазах. - Я не плачу… - отозвалась Миристель, но… кажется, это была первая и самая неудачная ее ложь! За минувшие лет двадцать – точно. - Я знаю, - рассмеялся Раэрин, а потом произнес уверенно и тихо: - Пути богов неизвестны и непонятны нам, моя госпожа. Вы это знаете. Принц Ал`Аллэ помог спасти наши леса, а значит встреча ваша произошла не случайно. Миристель сморгнула слезы и задумчиво глянула на друга. Раэрин говорил мудро, как и всегда. Порой принцессе было искренне жаль, что друг ее выбрал путь друида, а не жреца. В храмах многих богов его сдержанность, разумность и умение служить оценили бы по достоинству. Он стал бы великим Смотрящим. - Ты принес не только эту весть, ведь так? - спросила Миристель, отстраняясь, но не отводя глаз от глаз друга. Раэрин улыбнулся: куда более тепло и расслабленно, чем прежде. - Верховный просил тебя о встрече, моя принцесса, - сказал после недолгой паузы. - Господин Анхамар? - переспросила Миристель удивленно. Вождь друидов нечасто снисходил до разговоров с представителями других орденов, и даже не все лидеры Смотрящих видели его вживую. - Да, он самый, - Раэрин улыбнулся чуть шире. Миристель хотела было спросить о подробностях: почему же Верховный зовет ее на встречу, и где встреча эта должна состоятся? Но, глядя на Раэрина и на эту его улыбку, вдруг поняла – друг едва ли ответит на ее вопросы. Слишком уж много лукавства в его чертах сейчас! Задумал что-то, и Верховный счел замысел этот достойным своего внимания. Ну что ж, так и быть! - Хорошо, я встречусь с ним, - согласилась Миристель, а губы ее тронула ответная улыбка: мягкая и благосклонная. Раэрин коротко кивнул. - Я приду после заката, - пообещал он. - Провожу тебя до места встречи, госпожа.***
Голоса Алании тонули в глубине элорновых рощ. Звуки ночного леса мало-помалу занимали собой все пространство. Миристель не боялась. Миристель шла, а Раэрин, прижимаясь боком к ее бедру, шествовал рядом. Верный друг в обличье рыси, как и обещал, пришел на встречу у лесной тропы, а затем вместе с принцессой отправился вглубь чащ. С ним Миристель чувствовала себя не в праве бояться. Да и кого бояться ей – принцессе сих краев? Это ее земля, ее дом. И звери, и древа, и лесные духи – все они скорее ринуться принцессе Аи`Мирар на защиту, чем нападут на нее. Ничего Миристель не угрожает под сенью Аланийских рощ, особенно сейчас, когда рядом Раэрин, а злое проклятье друида-отступника снято! «Хвала Старым Богам, проклятье удалось одолеть!» - выдохнула Миристель. Взгляд ее упал просеку – длинную полосу жухлой травы и пораженных колдовской болезнью деревьев. Эльфийский взгляд даже в ночной мгле улавливал уродливые следы скверны. Отвращение и сожаление всколыхнулись в душе, а потом пришла надежда. «Все будет хорошо. Лес восстановится и оживет. Его раны затянутся!» - утешительная мысль мелькнула в голове, а Раэрин, словно бы почувствовав настроение подруги, ткнулся лобастой головой в ладонь. Принцесса улыбнулась. Что ж, лес и впрямь восстановится, все вернется на круги своя – нет причин сомневаться в этом! В конце концов, и друиды, и жрецы-Смотрящие приложат все усилия, чтобы исцелить эти края. «Жаль Эйнеке не увидит…» - с сожалением подумала Миристель и мигом помрачнела. Легкая улыбка сошла с губ, во взгляде серо-голубых глаз проступила печаль. Печаль же потушила надежду. Разве честно было вот так вот оставлять Альдан, лишившись возможности видеть плоды своего геройства? И разве честно оставлять Миристель, не удосужившись ей сказать ни словечка, ни строчки не оставить? Печаль переросла в обиду, а обида в гнев. Раэрин наверняка чувствовал это – в зверином обличье дорогой друг был особенно чуток – но виду не подавал, только все ближе жался к бедру. Вздохнув (и укорив себя за недостойные для жрицы Эссиль чувства), принцесса Аи`Мирар запустила пальцы в густую шерсть на загривке Раэрина. Оборотень довольно заурчал, и улыбка снова против воли тронула губы Миристель. «Хоть ты со мной! Ты ведь всегда со мной будешь. Правда, Раэрин?» - Миристель снова глянула на своего спутника. Почти задала этот вопрос вслух, но не успела – оборотень остановился, а сама принцесса ощутила присутствие великой силы рядом. Благословенной силы! Сперва Миристель не увидела его, но услышала шуршание в траве ночных зверьков. Заметила движение в лесной кроне, а потом и за стволами деревьев. Совокошки и рыси, волки, совы – ночные хищники, оставив охоту, пришли. Мелкое зверье – лесные мыши и всякие гады тоже были здесь. Всех влекло его присутствие, все желали стать его свитой в эту ночь. Луны выглянули из-за облаков, посеребрили и позолотили верхушки деревьев, высветили силуэт. Олень. Могучий белый олень – священная галла – стоял на холме. С царственностью достойной эльфийского князя он осматривал окрестности. У копыт его распускались и благоухали ночные цветы, а среди рогов вились лозы. В глазах сиял живой ум – ум не животного, но эльфа, причем эльфа куда более мудрого, чем Миристель и Раэрин вместе взятые. «Господин Анхамар!» - выдохнула принцесса Аи`Мирар и замерла на почтительном расстоянии. Замер и Раэрин, низко опустив лобастую голову. «Душа Леса!» - восхищение захлестнуло Миристель, когда белый олень двинулся – нет, поплыл, точно невесомое облако! – к ней навстречу. Принцесса в почтении склонилась, а белый олень, подойдя ближе, легко коснулся ее лба носом, и мысли потекли! Чужие мысли. Его мысли! Встань, дитя! - велел голос, сотканный из великого множества голосов. - Я не нуждаюсь в поклонах и благоговении. Миристель подняла взгляд. Заглянула в бездонные темно-карие глаза. - Для меня большая честь говорить с тобой, господин, - проговорила тихо, мягко и с неизменным достоинством, присущим принцессе великого Дома Аи`Мирар. Встреча с тобой и для меня большая честь, юная госпожа, - учтиво отозвался Верховный. В разумных – чрезвычайно разумных! – глазах оленя мелькнуло веселье. Доставишь ли ты мне удовольствие, составив компанию на прогулке? Лишь ты, я и великолепие ночного Златолесья! - прошептали, прошелестели многочисленные голоса Души Леса. Миристель взглянула на Раэрина. Тот ответил его также взглядом: уверенным и бесстрашным. Твой защитник встретит тебя на тропе. Проводит домой, - добавил Анхамар, нетерпеливо перебирая сильными и стройными ногами. Раэрин ободряюще боднул Миристель в бедро, и та, наконец решившись, согласно кивнула. Мгновение спустя добавила: - С удовольствием, мой господин! Тогда взбирайся ко мне на спину, принцесса! - как-то даже игриво велело многоголосье. Миристель не растерялась, и ей не потребовалось повторного приглашения. Как и все дети Благородного Дома, она училась не только грамоте, этикету и богословию, но и более практичным наукам: владению мечом, стрельбе из лука и, разумеется, верховой езде. Положив руки на холку оленя и с силой оттолкнувшись от земли, принцесса Аи`Мирар ловко взобралась на спину Верховного – и даже платье не стало помехой! Одобрительный смех тысячи и тысячи голосов огласил разум долгим эхом. Миристель сама не заметила, как губы ее растянулись в широкой и почти по-детски счастливой улыбке. Чувствовалось что-то особенное, что-то волшебное в том, что сейчас должно было произойти! Держись крепче, отважная принцесса! - распаляя азарт и веселье, посоветовал Анхамар, а потом его могучее тело пришло в движение. Тугие мускулы под мягкой лунно-белой шерстью напряглись, напружинились ноги. Прыжок, и белый олень сорвался в галоп! Миристель пригнулась к мощной оленьей шее. Шерсть защекотала лицо. Улыбка все никак не сходила с губ принцессы, а от стремительной скачки сердце в груди затрепетало, словно пойманная в руки пташка. Наверное, не следовало наследнице Благородного Дома так легко и с головой отдаваться дикому вольному бегу, но… соблазн оказался слишком велик! А Миристель слишком давно не каталась верхом так, как желает душа, а не требуют приличия. Пейзажи ночного леса проносились мимо. Звери – и хищные, и разбуженные суетой травоядные – неслись следом. Златолесье оживало и цвело там, где проходила его Душа. Белеющие силуэты галл среди древесных стволов. Шелест перьев. Пронзительные птичьи крики. Крупные цветы свисали гроздьями прямо с ветвей элорнов. Огромное облако светлячков собралось под самыми кронами и растеклось по всему лесу. Словно тысячи маленьких звезд упали с неба! Эти звезды запутались среди листвы, а некоторые и вовсе рухнули под ноги – в траву. Теперь они маленькими алмазами сверкали по копытами Анхамара, и ни один не погас! Стало светло. Не как днем, но куда светлее, чем следовало бы самой лунной ночью. Белый олень замедлил свой бег, а потом и вовсе перешел на шаг: мягкий и плавный. Миристель выпрямилась. Огляделась. Она не узнавала эти края, хоть и знала все окрестные леса. - Где мы, Верховный? - тихо, но без тени страха спросила принцесса. Обвела окрестности взглядом еще раз. Слабое узнавание всколыхнулась в уме. Кажется, Миристель все-таки знала это место. Только вот… «Разве оно не должно быть поражено порчей?» - подумалось Миристель за миг до того, как разум ее снова захлестнуло многоголосье Души Леса. На северо-востоке Аланийских рощ, - молвил Анхамар, подтверждая догадку принцессы. - Сердце порчи легко поддалось исцелению. Я сумел. Справился, как только Осквернитель ушел. «Ушел…» - повторила Миристель невольно. Такое странное это слово! Во всяком случае по отношению к мертвецу, чью голову принцесса и сама видела. «Он ведь и впрямь ушел. Душа Нессира оставила Эллард, чтобы отдыхать в Сумеречном Саду под надзором Эссиль и Элорна. В смерти мы все равны перед богами, и всех нас ждет Сад», - жрица в душе Миристель в одно мгновение пересилила все прочие ипостаси и всем им нашла успокоение. Не такое уж и мрачное это «ушел»! В третий раз оглядела леса вокруг: на этот раз куда более вдумчиво и внимательно. Роща цвела и полнилась жизни, а друидическая магия струилась везде и всюду. Лишь кое-где глаз Миристель замечал следы скверны – раны на девственно-чистом лике леса. Впрочем, раны совсем маленькие и незначительные – такие, что зарастут быстро-быстро, и даже шрама не останется! - Ты славно потрудился, мой господин! - выдохнула Миристель. Ласково и благодарно повела ладонью по мускулистой оленьей шее. Я делал то, что был должен, - невозмутимо отозвался Анхамар, а затем опустился на траву. Миристель поняла намек и легко соскользнула с широкой оленьей спины. Сделала пару шагов назад, и тогда же тело Верховного окутала пелена белого сияния. Будто Самайн своим светом объял друида. Не было ни хруста костей, ни страшных и диких метаморфоз. Как подумалось Миристель, не было и той чудовищной боли, что сопровождала каждое оборотническое превращение. Чистая сила струилась от Анхамара, и сила эта была столь могущественна, что вопреки всем законам колдовства меняла и преобразовывала его. Будто завороженная и совсем не замечая рези в глазах, Миристель с восторгом наблюдала за превращением. Два удара сердца, и подле нее замер… Нет, не эльф, а нечто, что воплощало собой само Златолесье. И оленьи рога, и древесная кора, эльфийское лицо с кошачьими глазами, прыгучие лапы вместо ног. Анхамар Дир`Манаар – Душа Златолесья – был не только многоголос, но и многолик. Проморгавшись, Миристель отвела взгляд. Неприлично так глазеть! - Зачем ты позвал меня, Верховный? - выдержав короткую паузу, принцесса Аи`Мирар задала вопрос, который волновал ее с самого вечера. Светящиеся кошачьи глаза моргнули. Анхамар ответил не сразу – тоже допустил паузу: задумчивую и немного тревожную для Миристель, ведь Душа Леса – не то создание, чьей аудиенции так просто добиться, и тем более он не тот, кто станет сам беспокоить эльфов без веских на то причин. - Ты была печальна, принцесса, - произнес Верховный. Сочувствие отчетливо проступило и в его тоне, и во взгляде. Миристель замерла. Смесь удивления и тоски захлестнула эльфийку. Напомнила о себе и обида. Она вдруг стала такой яркой и такой сильной, что Миристель не выдержала – выпалила с недостойной принцессы яростью: - Он оставил меня! Оставил и совсем ничего не сказал! - смолкла столь же резко, как и высказала все это. Виновато потупила взгляд. Недостойная вспышка! Очень и очень недостойная! Не только принцессы Дома Аи`Мирар, но и жрицы светлой Эссиль. «Устыдись перед ликом богини!» - сурово потребовал внутренний голос, и Миристель устыдилась, пока не услышала вдруг Анхамара. Говорил тот многоголосо, но мягко, ласково даже. - Эйнеке тоже делает то, что считает должным, - слова Верховного, впрочем, не показались Миристель утешительными. Эльфийка нахмурилась. Маленькая сердитая морщинка пролегла между светлыми бровями. Возмутиться вслух Миристель тем не менее не успела – Анхамар снова подал голос: - Я рассказал юному Ал`Аллэ о наших ритуалах, о Пути, - объяснил друид. - И с твоей подачи он решил следовать Пути? - коротко осведомилась Миристель, все еще сердитая и на слова Верховного, и на Эйнеке, на его нечестный, бессердечный поступок. - Возможно, потому он решил следовать Пути, - произнес Анхамар спокойно и как-то даже безмятежно. Миристель и сама не заметила, как ладони ее сжались в кулаки, а на лице проступило выражение крайнего упрямства. В серо-голубых глазах мелькнул недобрый огонек и… И погас. Пришло осознание. Понимание. Она не в праве требовать ни от Эйнеке, ни тем более от Анхамара. Не в праве никого из них винить. А еще Миристель, раз она действительно любит Эйнеке, должна его отпустить, ведь… «Ведь Путь – это благо? Ведь в конце его Эйнеке поймет, кто он такой и кем может стать?» - спросила сама себя Миристель. Вздохнула. Подняла потеплевший взгляд на Анхамара и тихо сказала: - Я понимаю Верховный. Понимаю почему он ушел. «Но совсем не понимаю, почему Эйнеке даже не попрощался!» - оставила при себе. Этого Миристель не могла ни озвучить, ни понять. Простить – тем более. «Пусть за это его судят Старые Боги!» - решила, отстранившись. Рана останется на душе, и она будет еще долго болеть, но, наверное, эта рана столь же незначительна, как и те, что остались на лике Златолесься от гнусной магии Нессира. Заживет и затянется – иначе и быть не может! - Что же мне делать, Верховный, пока он в Пути? - спросила осторожно, хотя и не нуждалась в ответе – и без того знала его. - То, что должно, принцесса. То, что должно, - сочувственно улыбнулся Анхамар, а затем обвел рощу царственным взглядом. - Идем, в лесу еще много забот! - позвал друид, протянув Миристель руку… когтистую пернатую лапу. - Ты ведь поможешь мне исцелить эти земли? Миристель улыбнулась. Приняла протянутую ладонь, крепко сжала. - Конечно, мой господин. Конечно! Милость Эссиль с нами! - отозвалась принцесса и отправилась делать то, что должна.