Мне жаль. Твой Тео.

      Теодор целовал нежно и осторожно, но, когда руки Гермионы заскользили по его плечам, шее, а пальцы зарылись в волосы, углубил поцелуй. Хриплое, порывистое дыхание девушки смешалось со стоном. Неспешно, словно время замедлилось, они осторожно прикасались друг к другу. Их пальцы плавно скользили по коже, словно желая запечатлеть каждую деталь, каждую трещинку и впадинку, все новые и старые детали, собрать воедино воспоминания и реальность.       Гермиона будто заново знакомилась с телом Тео. Раньше оно было жёстким, упругим и напряжённым, словно натянутая струна. Но сейчас он тонкий, изящный, почти хрупкий, оливковая кожа кажется прозрачной. Ещё полгода назад губы, что целовала Гермиона, были полными и мягкими, сейчас же — сухими, обветренными и закусанными.       Такая красота, чуждая миру, словно призывает к разрушению, её хочется испортить и смять. Но девушке, напротив, так хочется сберечь, сохранить, склеить и починить Тео. Грейнджер ощутила некрепкую хватку на своей талии. Дрожащие, тонкие, длинные пальцы осторожно ласкали нежную кожу. Это было так легко и невесомо, ни одного следа от пальцев или губ, ни одной метки. И ни одного подтверждения, что это происходило на самом деле. Нотт сжал чувствительную кожу внутренней поверхности бедра и тут же принялся поглаживать, словно извиняясь за столь желанную боль. Касания отдавались разрядами электричества, которые пробегали от кончиков пальцев до самой макушки. Губы двигались в идеальной гармонии, это неудивительно, ведь знают друг друга они лучше, чем кто-либо другой.       Отчаянная жажда найти утешение приводила обоих в исступление. Нотт мягко опустил ведьму на кровать, навис сверху и спустился жадными, чувствительными поцелуями вниз на шею. Но короткий стон, сорвавшийся с губ Гермионы, словно отрезвил юношу. Он резко отстранился, вскочил с кровати и, судорожно выдыхая воздух, вытащил последнюю сигарету. Раздражённо смяв пустую пачку, швырнул в угол.       — Вот же дьявол, как мне только удаётся быть таким жалким!       Грейнджер понимала, что он не ждал ответа на своё восклицание. Молча она наблюдала за мечущимся по комнате юношей.       — Да где эта проклятая зажигалка?!       Гермиона подумала, что могла бы помочь заклинанием, но не была уверена в реакции Теодора. Драко рассказал, что тот утратил способности к магии. Наконец, отчаявшись, Нотт прислонился лбом к окну.       — Тео, почему ты остановился? — охрипший голос Гермионы будто разрушил хрупкую реальность Теодора на тысячу острых осколков.       Брюнет с силой укусил себя за нижнюю губу и тут же слизал выступившую каплю рубиновой крови, его голос звучал глухо и надломленно:       — Вероятно, оттого что настоящая ты никогда бы не позволила мне себя трогать, целовать. Да вряд ли даже заговорила бы со мной. А потому мои влажные фантазии отвратительны.       Гермиона в мгновение подскочила к Тео. Со всей накопившейся злостью и отчаянием, которые помогли рукам не дрогнуть и добавили сил, она вцепилась в плечи бывшего возлюбленного.       — О! А ты, конечно, так хорошо знаешь настоящую меня?! — ведьма, казалось, ощущала привкус яда на собственном языке. Горькие и злые слова так и жаждали сорваться с губ. — И что же ты знаешь? Ну же, не стесняйся, давай, расскажи! — Гермиона ударила кулаками в грудь слизеринца, он не предпринял ни единой попытки защититься, лишь слегка согнулся. — Не молчи же, Тео! Давай!       Грейнджер казалось, что сейчас Нотт соберёт все свои страдания и подобно острому кинжалу вонзит их в её сердце. И если любовь была не способна удержать их вместе, то, возможно, сможет боль? Одна на двоих? Напряжённые черты лица Тео расслабились, смягчились. Он аккуратно перехватил запястья Гермионы, нежно погладил выступающие вены. По телу ведьмы пробежали мурашки.       — Я знаю, что ты смогла пойти дальше, — Нотт говорил тихо, но твёрдо. — Знаю, что тебя прочат в будущие министры магии. Знаю, что ты основала фонд помощи магическим фракциям и смогла привлечь солидные инвестиции. Я так горжусь тобой, милая! — голос Нотта задрожал, в уголках глаз собралась влага. Прежде чем продолжить, юноша прикрыл веки. Он смял так и не подкуренную сигарету в руках и отбросил прямо на пол. — Я знаю, что у тебя новые увлечения. Современное искусство, а? По вторникам ты ходишь в галерею Tate Modern, а потом ужинаешь в Swan London. Предпочитаешь столик с видом на Темзу. А ещё… Ты и Рон.       Теодор судорожно выдохнул и зашёлся кашлем, из его рта на паркет полетели капли алой крови. Гермиона окинула комнату взглядом и наткнулась на пачку салфеток. Ведьма протянула парочку слизеринцу, тот благодарно кивнул. Брюнет заметно побледнел, но мужественно пытался сделать вид, что ничего не происходит. Грейнджер раздражённо всплеснула руками.       — Тео! Мерлина ради, ляг в кровать! — с этими словами девушка подтолкнула в заданном направлении.       Нотт рухнул в постель и, тяжело дыша, подтянул колени к груди. Ведьма осторожно опустилась и вплела пальцы в отросшие кудри слизеринца. Теодор доверчиво потянулся за лаской.       — Я не буду оправдываться из-за Рона, — выдохнула Гермиона.       — Ну конечно. Ещё чего в моих фантазиях не хватало. — Горькая усмешка тронула пересохшие губы Тео. — У тебя есть сигареты?       В голове у шатенки мелькнула мысль, что от дурной привычки в состоянии Нотта стоило бы отказаться. Но, глядя в обсидиановые глаза, она лишь кивнула, сама подкурила и поднесла сигарету к губам Теодора. Он сделал затяжку, и дым, словно туман, начал окутывать его лицо, скрывая выражение утомлённости и боли.       — Я так скучаю. Ненавижу себя, но скучаю по тебе. Как ты думаешь, может, в какой-то другой вселенной у нас могло… — голос пожирателя дрогнул. — Могло получиться?       Гермиона отняла от его губ сигарету и затянулась сама. Ведьма медленно выдохнула дым тонкой струйкой и пристально посмотрела в тёмные глаза Теодора.       — Марк Шагал «Le Poète allongé». Мне подарил эту картину Гарри. Конечно, у него были возможности купить картину, да и денег достаточно. Вот только… Это ты, Тео? — Грейнджер говорила вдумчиво, часто делая паузы, как будто прислушивалась к слабому эху своей памяти.       Всë в этом подарке кричало о Теодоре, а сам Гарри лишь добавил поводов для сомнений: тушевался при каждом вопросе, не мог вынести благодарностей, которыми его засыпала ведьма. Да и в целом, несмотря на долгие годы дружбы, у золотого трио не было принято дарить столь ценные и дорогие подарки. Вопрос бывшего возлюбленного девушка успешно проигнорировала, впрочем, юноша будто и не ждал ответа. Тео сел на кровати, облокотившись о подушку, и внимательно всмотрелся в лицо любимой. Однако, не найдя ни воодушевления, ни надежды, ни разочарования, тихонько вздохнул. Нечитаемое выражение лица Гермионы не давало зацепок. Нотт поднял руки вверх, признавая поражение, и нервно усмехнулся.       — Похоже, мы с Поттером действительно плохи в конспирации. Не злись на Гарри, я воспользовался запрещённым приёмом.       Гермиона понимающе улыбнулась.       — Пэнси Паркинсон. Спасибо за подарок, я тогда была в поисках новых смыслов. Картина подтолкнула меня и положила начало моей коллекции.       — Я рад! — Слизеринец вновь обессиленно скатился в кровать. — Обычно мои иллюзии непоследовательны и прерывисты, но сейчас всë будто по-настоящему! Может, я уже умер и это рай?       Ведьма ничего не ответила, лишь в уголках глаз мелькнули слёзы. Но Теодор, погружавшийся в забытье, этого не заметил. Под лёгкие поглаживания Гермионы он наконец расслабился и позволил себе заснуть. Впервые за долгие месяцы Нотта не мучали кошмары, не преследовали призраки прошлого. Теодору снились дом и детство. Это было истинным наслаждением — снова ощутить лопатками упругость травы, чуть ослабить воротник и, подложив ладони под затылок, долго смотреть в небо.       Спустя несколько часов двери Малфой-Мэнора распахнулись, а на пороге появилась Гермиона Грейнджер. От мягкости и растерянности не осталось и следа. Здесь была холодная и сдержанная героиня войны. Та маска, которую Гермиона примеряла всё чаще, отстранённо наблюдая, как она прирастает к коже. Навстречу к ней выбежал встревоженный Драко, всегда идеальная причёска была встопорщена и пребывала в беспорядке, рукава рубашки небрежно закатаны, а штаны изрядно помяты.       — Молодой хозяин и Мисс Грейнджер желают чай? — вопросительно пискнула Миппи, появившись за спиной Малфоя.       Драко нервно махнул рукой и протараторил:       — Да-да! Сделайте всë, как мисс Грейнджер любит, ты наверняка знаешь! Гермиона, как он?       — Молодой хозяин, Ваша гостья предпочитает кофе.       Малфой резко развернулся к домовому эльфу и простонал:       — Да Салазара ради, Миппи!       Гермиона не удержалась от улыбки, такого Драко Малфоя удавалось увидеть нечасто. И куда делся язвительный и противный слизеринец? Вероятно, вырос, они все выросли.       — У меня есть план, Драко. Но мне нужна твоя помощь и Люциуса. В целом могу обойтись и твоим отцом, но ты же всё равно не отстанешь, — девушка не преминула возможностью подразнить слизеринца.       Ведьма старалась сохранять ясность сознания, контролировать эмоции. Но чувства захлёстывали её, болезненно бились о клетку рёбер. И словно целый клубок переживаний самого разного калибра, от тревоги до страстного желания, завертелся в душе, сплетаясь в самые причудливые и противоречивые комбинации. Гермиона словно всё ещё лежала в кровати Тео, прижимаясь к его груди и слушая неравномерное биение сердца. Она старалась делать вдохи и выдохи в такт с любимым человеком. Наконец синхронизировав их дыхание, Грейнджер на долгие мгновения отпустила все тяжёлые мысли, позволила себе несколько безмятежных часов, взятых взаймы. Когда ведьма выскользнула из спальни Тео, время словно ускорило бег.       — Гермиона, слышишь меня? — подрагивающий в нетерпении Драко явно задавал этот вопрос не впервые.       Погружённая в свои думы девушка и не заметила, как они добрались до библиотеки Малфоев. Ведьма мотнула головой, отгоняя мысли о Тео. Ха, будто это было возможно! Гермиона присела и постучала пальцами по мягкой вишнёвой обивке кресла.       — Прости, я отвлеклась. Ты пригласил отца?       Драко взъерошил непослушные волосы и недовольно протянул:       — Уж извини, не люблю быть передатчиком. Может, сначала расскажешь, что ты хочешь от него?       Гермиона благодарно кивнула Миппи, которая принесла кофе и мёд. Дождавшись, пока они с Драко останутся наедине, Грейнджер совершенно невозмутимо произнесла:       — Ничего особенного, мне просто нужно, чтобы Люциус остался в Азкабане вместо отца Теодора.       От неожиданности парень поперхнулся и опрокинул на себя чашку.       — Твою мать! Да ты сбрендила! — Шокированный Драко растерял все манеры и готов был взвиться до потолка. — А титул этому козлу не отдать?!       Гермиона вздохнула и наморщила лоб.       — О Малфой! Это же на время, да и потом, конечно, мы попробуем убедить Тедда помочь нам, не покидая Азкабан. В конце концов со смертью Тео прервётся род Ноттов. Как по мне, достаточная мотивация. Но, я думаю, что Нотт-старший попробует воспользоваться возможностью выбраться из тюрьмы. Используем оборотное зелье, а магический потенциал у Люциуса и Тедда одинаков. Мы зайдём втроём в Азкабан и покинем его втроём.       Блондин опёрся о книжный шкаф и зажевал нижнюю губу.       — Ага, с одним уточнением: оставим в чёртовой тюрьме моего папу и заберём с собой психопата. И с чего ты взяла, что отец Тео захочет помочь? И вообще, что он сможет! Вдруг у этого проклятого зелья нет обратного эффекта! И что тогда, а? Будем смотреть, как Тео…       Закончить фразу Малфой не смог. В голосе Драко сквозило отчаяние, он крепко сжал кулаки и впился в собственную кожу. Лёгкая боль отрезвила, и слизеринец загнанно посмотрел на Гермиону. Взгляд ведьмы потеплел, и она легко улыбнулась.       — Мы начнём с Нотта-старшего, потому что это самый очевидный вариант. Кто может знать о зелье больше, чем его создатель? Но, если это путь в никуда, начнём сами работать над противоядием. Мы не сдадимся, Драко!       Блондин зарядился спокойной уверенностью Грейнджер и, доведя внешний вид до приемлемого минимума, отправился искать Люциуса Малфоя.