В тихом омуте...

— Что это такое? — спрашивает Минерва у двух студентов. — Мы… — У нас была дуэль. — выпалил младшекурсник. — Я не верю, что он может СТОЛЬКО всего! — Да ты завидуешь! — Зависть? Знаете, это плохое чувство! Чтобы не видела такого!       Зайдя в учительскую, она говорит: — Нора, у нас зависть. — Поймали? — Нет. Пока неясно, кто. — А Алчность? — Тоже. — Черт…наблюдаем.       Дуэли продолжаются и дальше. Их едва разнимают. И любая дуэль — на почве зависти. Одни завидуют успехам другим, другие — отношениям. — Нора, думаю у нас два греха сейчас. — Гнев и Зависть сразу? — Да. — И скорее всего, они друзья. — Надо искать попарно. — А если они враги? — предполагает Нора. — Почему? Действуют сообща. — Но если оно выходит случайно? — Нет, вряд ли.       Но «гвоздем программы» стала дуэль Снейпа и Амбридж: — Сволочь министерская… — шепчет он, а потом громче, — почему ты можешь пытать учеников, а я нет?! — Я? Я никого не пытаю! — Да ну? — Ну да! — А как же Гарри Поттер? — Пожаловался, значит, мальчишка… — Он писать не может! Это видно без слов!       Все это сопровождается перестрелкой из заклинаний. Всем интересно и страшно, поэтому никто не влезает. И все тихо ставят на Снейпа, что он покалечит эту министерскую жабу. — Стоп! — доносится с учительских столов голос Дамблдора. — Северус, Долорес, вы взрослые люди! А ведете как дети малые! Какой пример вы подаете детям?       «Дети» разочарованно выдыхают. Бой закончился ничьей. И никто не пострадал, если не считать до конца порванное платье розовой министерской жабы-школомучительницы и огромной раны на ноге ее же. — Все по гос…       Не успевает договорить директор, как сзади снова летят заклинания. — Да ты просто завидуешь! — кричит Гермиона Грейнджер, — ты — олицетворение всей человеческой зависти!       Нора и Минерва переглядываются, а потом забирают Драко в ту самую комнату. Там издаются завистливые вздохи и ахи. — Один грех поймали. — Кто тогда гнев? — спрашивает Нора. — Пэнси, Теодор, Винсент или Грегори. — Последние два похожи на Чревоугодие. — Кстати, говорят, что-то с продуктами. — Что? — Да. У нас еще один грех «проснулся»