Брум бруум

Юнги скидывает рюкзак на старый пыльный диван, прячет дневник под рубашкой и взглядом ищет старшего брата. — Опять что-то натворил? — мрачно звучит родной голос, который как гром среди ясного неба заставляет омегу вздрогнуть и поёжиться. Мин пихает дневник за спину и поворачивается к брату. — Приветик, Намджун-а... Милые глазки не помогают, потому что у брата на них уже иммунитет, поэтому он подходит тяжёлым шагом и протягивает свою руку, которая упечатана грубыми мазолями. Юнги смотрит на неё пару секунд и медленно отдаёт дневник альфе, уже готовясь к расстрелу. Намджун тушит сигарету о гаечный ключ, что торчит из нагрудного кармана, вытирает грязную левую руку о рабочий комбинезон и листает страницы дневника. Его лицо вмиг вытягивается и меняется в худшую сторону. И пусть ярость зачастую красит больших накачанных альф, Юнги готов завизжать от испуга, потому что эмоции брата невозможно передать даже в самом жутком хорроре, что показывают в кинотеатрах. Кстати, о них. Теперь сходить в кино на новый фильм точно не выйдет, ведь снова всё будет как обычно: во-первых, оскорбление; во-вторых, крики; в-третьих, наказание; в-четвёртых, домашний арест. Юнги вздыхает и опускает голову. Главное — дожить до момента, когда он сможет зайти к себе в комнату. — Мин Юнги, чёрт тебя побери, — зло начинает брат, — Ты, пустоголовый малолетка, совсем ума лишился? Как можно было, блять, по географии двойку получить!? — Юнги мысленно проговаривает «пункт один: оскорбление», — Ты ж, вроде, с нормальными генами, не тупой, так какого хера позоришь нашу семью? — голос постепенно повышается в громкости, — Ты не представляешь, как мне стыдно за тебя. Давай! Давай, блять! Учись на колы, а затем иди на трассу шлюхой работать! Я не буду, сука, оплачивать тебе репетиторов! — омега вновь смиренно вздыхает: «пункт два: крики», — Весь следущий месяц, каждый ёбанный день будешь вымывать до блеска весь наш дом, а ещё переберёшь и почистишь все мои инструменты, ясно? — Юнги кивает, «пункт третий: наказание», — И да, — омега поднимает голову и забирает свой дневник, — Никаких гулянок. В свободное от школы время ты под домашним арестом. — «пункт четвёртый: домашний арест». Юнги коротко кивает, быстро берёт рюкзак и убегает к себе. Всё это сильно бесит, но выбора нет. Омега садится за стол, включает фоном дневной плейлист Спотифай и напевает знакомую песню. Аккуратно с помощью лезвия он стирает полученную двойку из дневника и клеит туда маленькую наклейку с котёнком. Он оглядывает оценки минувшей недели: геометрия — пять, физика — пять, английский — пять. У него с успеваемостью и знаниями проблем нет, а препод по географии — весьма вредный старый альфа, дурно прославленный своими домогательствами до старшеклассников-омег. Вот Юнги однажды и наорал на него, когда тот полез к его лучшему другу своими похабными ручонками. Теперь у них с тем преподом война, которая заведомо проиграна самим же омегой. Намджун никак ситуацию не прокомментировал, не поругал, не поддержал, но Юнги привык. Привык, что его брат слишком серьёзен для его юношеских и школьных проблем. Для него главное, чтобы оценки были отличными, и чтобы Юнги, в итоге, поступил в хороший университет без проблем. В принципе, Юнги понимает брата. Ему пришлось с раннего возраста работать сутками напролёт, чтобы прокормить их с омегой. Родители Намджуна и Юнги погибли в автокатастрофе, когда старшему только-только исполнилось восемнадцать. Намджуну пришлось устроиться на работу и оформить опеку над братом. Восьмилетний Юнги особо не понимал, что происходит, и даже не плакал, когда ему сказали, что родителей он увидеть больше, к сожалению, не сможет, но из-за подавленного старшего брата много переживал. Будучи подростком, Намджун был очень классным парнем. Вокруг него всегда крутились другие альфы и омеги, и вообще он был завидным альфой их школы. Юнги он любил нежной братской любовью, сам учил писать, читать, но после трагедии охладел и стал слишком строг. Нет, он всё ещё невероятно любит Юнги, потому что младший несносный брат — это всё, что есть у Намджуна сейчас, однако ему всегда казалось, что взрослые должны быть строгими и что только в строгости можно воспитать нормального человека. — Намджун имеет право злиться на меня, — бурчит себе под нос омега и открывает свой скетчбук с нарисованными моделями автомобилей. — В конце концов, это ради моего блага... Юнги тратит на рисование несколько часов, а после уже спускается вниз, чтобы показать альфе свои эскизы гоночных тачек. Намджун вот уже десять лет является автомехаником и в их же доме на первом этаже организовал мастерскую. Обычно его клиенты — это нелегальные гонщики. Юнги обожает гонки, но брат держит его вдали от этого и даже с приезжающими в гости гонщиками общаться запрещает. Юнги и не спорит, но всё ещё грезит о гонках и постоянно рисует спорткары. — Юнги, — Намджун проворачивается к лестнице, стоит младшему вступить на самый верхний порог, — Хотел идти за тобой уже. Побудь за главного, ладно? Я пойду в душ схожу, а то маслом слишком сильно провонял. Если по заказам будет что-то, что ты умеешь делать, то сделай, но за спецзаказы не берись. Скажи, чтоб ждали меня, если срочно, окей? — альфа подходит к брату и треплет его пушистые волосы. — Есть, сэр, — усмехается Юнги и морщится от действительно жуткого запаха масла, словно брат прежде принял ванну с ним. — Показывай, что ты там нарисовал снова? — смягчается во взгляде и голосе альфа и рассматривает рисунок красивой Шевроле, над которой так упорно пыхтел последние несколько часов омега. — Выглядит отлично. Только покосил бок. — Ничего я там не покосил, всё ровненько! — слёту взрывается младший и агрессивно топает ножкой. — Покосил! — смеётся Намджун, — Я же профи, мне лучше знать! — кричит вслед насупившемуся омеге. — Да ты даже ровное сердечко нарисовать не сможешь! — ругается Юнги, уходя всё дальше. — Солнце, ладно, это правда выглядит очень хорошо! Ты с каждым разом рисуешь всё лучше и лучше! — продолжает кричать альфа, а потом слышит громкое «я знаю!» и тихо смеётся, добавляя уже совсем шёпотом: — И я действительно так горжусь тобой...

***

— Блять, Хосок, ты правда- Чёрт возьми, ты нечто! — Чонгук осматривает стёршиеся шины своей любимой тачки и единственное только не хватается за сердце, хотя очень хочется. — Ты, сука, полировал её что-ли? — рычит альфа. Он бы даже схватил своего любимого брата за грудки, но тот слишком хилый и напуганный, чтобы так делать, так что злых криков вполне достаточно для нужного устрашающего эффекта. — Хён, да я случайно! — хнычет бета, кусая свою губу из-за стресса, — Я пытался дрифтовать, а у меня не выходило. Я понял, что что-то идёт не так, когда почувствовал запах жжёной резины. — оправдывается парень. — Больше, блядь, никогда мои тачки не увидишь! Я был добр к тебе, но этому пришёл конец. — Чонгук зло садится в автомобиль и почти хлопает дверью. Хосок подбегает к переднему крылу и начинает скребстись о стекло руками, но альфа громко сигналит, а затем срывается с места. Макларен спустя несколько секунд скрывается на горизонте. Хосок, расстроенный, идёт в родительский дом, а Чонгук клянётся себе и своей любимой машине, что больше никому, абсолютно никому «покататься» на ней, даже будучи в стельку бухим, не позволит.

***

— Хён, у меня ЧП. — Чонгук выходит из машины и проходит вглубь огромной мастерской, где тут и там стоят гоночные тачки. — Сегодня заезд, а шины в говно стёрты. Братик, блять, постарался. Чтоб ещё раз я кому-то свою тачку дал, пиздец просто. Я бы ему ещё зад надрал, да больно спешить надо, хотел ещё Чимину прикупить духи, а то он в Инсте-... — Здравствуйте~, — Юнги, одетый в огромный грязный комбинезон подходит ближе и низко кланится. Чонгук даже не двигается. — Намджун-и сейчас в душе, может, я могу чем-то помочь? — омега подходит к машине и осматривает её, — Нихрена у вас шины... Вы, наверное, поменять их приехали? — омега обходит автомобиль. — Эй, принцесска, ты точно справишься с этим? — Чонгук щурится и подходит к старому дивану, — Может, всё же, лучше дождаться Намджуна? Омега задирает свой милый нос и качает головой. — Я запросто это сделаю, не сомневайтесь! Юнги проговаривает вслух размер колёс и бежит на склад. Кажется, это тот самый крутой альфа, гонщик, про которого говорить в доме Мин строго настрого запрещено, потому что по словам Намджуна «этот придурок абсолютный идиот», а маленький Юнги всё думал в детстве, так придурок или идиот этот альфа, который гоняет на Макларене? В любом случае, первым делом надо выполнить работу. Брат, видимо, решил принять целую ванну, иначе как объяснить тот факт, что его нет уже полчаса. Впрочем, это и на руку молодому омеге, который хочет быть отличным механиком, учеником своего любимого братика. Юнги тащит со склада две шины, кряхтит, а затем и вовсе начинает катить их, шикая то на одну, то на другую, если вдруг они позволяли себе шалость откатиться в сторону. Чонгук наблюдает за омегой и улыбается уголком губ, решая не отказывать себе в колкости. — Может, тебе помочь донести и шины, и инструменты, малявка? — открыто усмехается альфа и закидывает ногу на ногу. — Нет! Я сам! — ворчит младший и убегает за оставшимися двумя, будучи уже почти без сил. Чон смеётся в сердцах и вздыхает. Как давно это было... Он видел Юнги в последний раз ещё когда тому было лет двенадцать и он под стол пешком ходил. Обычно как раз начиная с этого возраста дети очень быстро взрослеют и меняются. Юнги всегда был милым, замечает Чонгук, но раньше он выглядел по-ребячески нелепым и смешным, с худыми длинными ногами и всегда взъерошенными волосами. Сейчас же омега стал красивее и взрослее. Он всё ещё выглядит хрупким, что закинь на плечо — не почувствуешь веса, и его волосы всё ещё сильно взъерошены, однако что-то изменилось. То ли рост так скрасил внешность, то ли появившиеся более сочные формы. Альфа даже не замечает, как начинает думать об омеге в запрещённом Намджуном однажды и навсегда плане, как Юнги уже заканчивает со второй шиной и приступает к третьей. Прошёл уже почти час. — Эй, ты там скоро, красотка? — усмехается Чонгук и подходит к омеге, чтобы проверить его работу и проследить за его аккуратностью. — Да я почти всё! — цокает младший, приступая к третьему колесу. — А кто это вам их так протёр? Не уж то вы сами так ужасно дрифтуете? — Юнги улыбается, смотря на альфу, а тот закатывает глаза, присаживаясь на корточки. — Ты плохо меня знаешь. — усмехается он и тыкает указательным пальцем в лоб омеги, — Мой дрифт идеален. А это — братик постарался. А ты так хорошо разбираешься в гоночных тачках, да? — альфа прыскает и ерошит его волосы, явно не делая причёску лучше. Юнги морщится. — Я отлично разбираюсь в гоночных тачках, не сомневайтесь. Я — Мин Юнги! Брат Мин Намджуна, лучшего механика. Считайте, у нас одни гены. — Юнги гордо говорит о своих способностях, почти бьёт себя кулаком в грудь, а Чонгук и без того ему охотно верит. Намджун — мастер своего дела. Они познакомились на местных гонках ещё когда Чонгуку только стукнуло восемнадцать. Молодой и нахальный альфа устроил взбучку среди других гонщиков, которая, в итоге, кончилась заездом. Чонгук вышел победителем и забрал много бабла в карман. «Ты бы мог прийти быстрее, — подошёл впервые к нему тогда Намджун, — Если бы тачку прежде не похерил». Чонгук заинтересовался таким вопросом и уже на следующий день наведался к Намджуну в гараж. Старший альфа всё исправил, Чонгук сполна заплатил купюрами, и с тех пор Намджун является личным механиком короля дорог столицы — Чон Чонгука. Да, конечно, Чонгук от скромности не помрёт точно, потому что в любой понятной и непонятной ситуации старается сказать всему миру, что он номер «один» на трассах Сеула, однако он всегда особенно крепко жмёт руку Намджуну, потому что понимает, что 70% его успеха — это отличный механик за спиной. Впрочем, слава Намджуну не нужна, и всем это известно. Ему лишь бы чтоб зелёные бумажки в кармане шелестели да брат чтоб престижно устроился в жизни. Остальное — ерунда. Юнги заканчивает с колёсами удивительно быстро спустя ещё полчаса. Чонгук всё это время молча держит сигарету меж губ и мысленно ругается на Чимина, который тратит с его карты огромные суммы, о чём, к сожалению или счастью, удалось узнать из-за сообщений от банка, раз за разом приходящих на телефон. Он нервно откладывает его на диван, мысленно клянётся засунуть в любимого огромный дилдо в наказание и направляется к отряхивающему грязные руки омеге. — Закончил? — усмехается альфа и выдыхает столб дыма из приоткрытых губ прямо в омегу. — Ага, ещё бы посмотреть тормозную систему было бы неплохо. — омега устало вздыхает и разминает свои плечи. — Ладно уж тебе, — Чонгук ерошит его волосы вновь, — Отлично поработал. Твой брат наверняка гордится тобой. — Кем я там горжусь, а? — усмехается Намджун, вытирающий мокрые волосы полотенцем. Он идёт в одних шортах к парням и жмёт Чонгуку руку. — Кроха, неужели ты обслужил своего первого клиента? — улыбается старший, пока Юнги переминается с пяток на носки, смущаясь такого внимания. — Да! И клиент доволен! — гордо замечает Юнги и указывает пальцем на улыбающегося Чонгука. — Что верно, то верно, — жмёт плечами альфа. — Что ж, тогда получишь свою первую оплату за заказ, да? — улыбается младшему Мин и целует его в лоб. — А теперь давай, на тебе ещё наказание: мой полы на кухне и в комнатах. Юнги с досадой вздыхает и плетётся к лестнице, но внезапно останавливается и прислушивается. — У тебя заезд сегодня, да? — хмыкает Намджун и прикуривает у друга. — Ага. Так называемый, съезд «королей». Будут самые лучшие и из других провинций тоже. Ставлю сотку, будет жарко. — гладит свою тачку по капоту Чонгук и прикусывает фильтр тлеющей сигареты. — Слышу по голосу, что волнуешься. Не парься, это великий в истории Арка заезд. Не ударь в грязь лицом и возглавь эту труппу дилетантов. — хлопает его по плечу Мин и идёт к своим инструментам, пока Чонгук садится за руль. Юнги кусает нижнюю губу и, прячась за другими машинами, пробирается к уже заведённому Макларену Чона. — Извините..., — скребётся пальцами о стекло водительской двери омега и радуется, что Чонгук опустил окно. — А вы ведь на заезд? Вы же крутой гонщик, верно? — Чон с ухмылкой кивает, — Возьмите меня, пожалуйста! — умоляет младший, а Чонгук вскидывает проколотую бровь. — Взять с собой? А твой братец-то разрешает? — Юнги отрицательно качает головой и почти в слезах складывает ладони в традиционном жесте просьбы. Чонгук думает несколько секунд, смотрит на логотип Макларен в центре руля перед собой и тихо продолжает, — Ладно, садись, только быстро. Юнги со скоростью света залетает на пассажирское сидение, и спустя полсекунды спорткар трогается с места. Чонгук выруливает на трассу, сразу набирает высокую скорость, а Юнги счастливо улыбается, не отрывая взгляда от быстро меняющегося пейзажа за окном: его мечта увидеть сеульские гонки наконец станет реальностью.