Шесть месяцев назад
— У меня будет ребёнок. Охуеть. С такого рода фразой в абсолютно различных её вариациях ходил по квартире Чонгук, даже не пытаясь успокоиться. Он, конечно, понимал, что когда-то холостятская жизнь закончится, и на смену ей придут и семья, и быт, и дети (и неважно, от Чимина или от другого омеги, с которым Чонгука сведёт судьба), но на то, что это произойдёт так внезапно, не рассчитывал. Но, на самом деле, врасплох альфу эта новость застать не смогла. Мысленно он уже готовился сделать Чимину предложение, может, через месяц, может, через пять, потому что, всё-таки, вместе они давно, да и папа на совесть давить начал: — Свободные отношения — это несерьёзно. Твой отец из таких ко мне и ушёл, а я как узнал, что у него есть омега, так побил его. В итоге он расстался с тем парнем, и ещё ему пришлось за мной бегать целый год, прощение вымаливать. Хорошо, что мы истинные, и с самого первого взгляда влюблены друг в друга. Истинные, неистинные... Пофиг. Неужели это так важно? Истинный — не всегда хороший человек. И это глупо, когда тебе уже заранее предначертано, с кем связать свою душу. Неужели люди настолько несамостоятельные и примитивные, что вынуждены, как животные, поддаваться предубеждениям природы, и даже гон и течка... Секс — это кайфово в 9 случаев из 10, но сходить с ума по одному запаху, по цвету кожи, по вкусу, вяжущему на языке после каждого поцелуя... — Какое дерьмо, — выдохнул Чонгук, обхватив свой живот рукой. Перед глазами ясно предстал образ красивого омеги, основанный на определённом референсе, моделью для которого, к сожалению, послужил не Чимин. Юнги. Что с этим омегой не так? Сколько бы раз Чонгук не напоминал себе о том, что это брат его лучшего друга, что это табу во всех отношениях, все рамки летели к хуям, стоило лишь прикрыть глаза и вспомнить эту улыбку, эти губы, эти худые, бледные плечи, на которых засосы смотрятся просто невероятно... Чон правда обожает фигуристых омег, у которых задница мягкая и классно трясётся во время секса, и когда в позе раком они поворачиваются назад, чтобы поцеловаться во время оргазма, а у них на боках собираются маленькие аппетитные складочки, за которые хочется ухватиться и насадить снова, по самые яйца, так и не позволив прикоснуться к своим губам... Чонгук обожает это, и у него определённо есть идеальный тип, даже фетиш. И Юнги в любое из этих понятий абсолютно не вписывается. Юнги какой-то странный. Он в принципе в понятие омеги не вписывается. Сравнить с тем же Тэхёном. У того на уме красивые шмотки, показы мод, Инстаграм, вот, айдолы всякие и популярные актёры. И профессия, в привычном понятии подабающая мечтам омег его возраста, — журналист. И Юнги. Машины, двигатели, чертёж университетских стандартов, авторемонт, тюнинг. Ничего не забыли? Ах да, точно, ещё машины. Много машин. Одни, блять, машины. — Так по-намджуновски. — выдохнул Чонгук, откинув голову назад. Он сделал пару глотков своих любимых виски и прикрыл глаза вновь. Какой он, Юнги? Прикольный.Маленький.
Глупый.
Но очень умный.Трудолюбивый.
Смешной.Отстранённый.
Талантливый.Поражающий.
Красивый.Милый.
Юнги.Юнги.
Юнги.
— Спасибо, лучше не делаешь, — Чонгук покосился на бутылку Миктерса, стоящую на столе, и снова вздохнул, словно это было единственное, что он мог делать в этой ситуации. Дверь на кухню скрипнула, и в проходе показался сонный Чимин, замотанный в плед. — Чего так рано встал? — пробурчал он, заправляя кофемашину любимым мокко. — Выспался, — сухо ответил Чон и поджёг сигарету, зажатую меж губ. — Виски сутра? Что-то случилось? — Чимин обернулся. — Мой стандартный рацион, — хмыкнул Чонгук, посмотрев на омегу и затянувшись. Чимин поморщился от ударившего в ноздри запаха дыма. — Пожалуйста, кури на лоджии, — зажал нос пальцами младший. — Я же просил... Ребёнку вреден дым. — Постоянно забываю об этом, — закатил глаза Чонгук, быстро выходя на балкон и хлопая за собой дверью, там уже валясь в плетёное из жести кресло и продолжая курить. Чимин сжал губы и опустил голову. Что он делает не так? Почему Чонгук так напряжён в последнее время и даже не позволяет приблизиться? Всё ж было хорошо. — Или всё было недостаточно хорошо, — вздохнул омега, заметив лежащий на столе скомканный лист бумаги. Он неспешно развернул его и тяжело вздохнул. На нём был изображён Юнги. Да так детально, что каждая родинка и веснушка нашли требуемое место на белом пространстве. Чимин огладил шершавую поверхность рисунка и сжал губы, идя в спальню с чашкой своего кофе. Он обещал сегодня заехать к родителям. Обещал, конечно, с Чонгуком, но, судя по всему, альфа сейчас не в настроении. Докурив вторую сигарету, Чон вышел с балкона и сразу обратил внимание на развернутый на столе лист бумаги. Тот самый рисунок, который он так и не показал Юнги. Потому что это почти признание. Настолько говорящими получились линии, превратившиеся в глаза, длинные ресницы, губы... Чонгук снова, как и часом ранее, зло скомкал несчастный лист бумаги и кинул его вновь куда-то на стол, решительно направляясь в спальню. Чимин стоял посередине комнаты, уже одетый в джинсы и футболку, и печатал сообщение своему старшему брату. — Прости меня, — прошептал Чонгук, одновременно касаясь губами шеи омеги сзади. — Я чувствую себя таким ублюдком. Прости... — За что, — вздохнул Чимин, опустив голову. — Ты знаешь, за что, — выдохнул альфа. — Обещаю, это пройдёт. — Редко проходит, Чонгук-а. — улыбнулся Чимин. — У меня обязательно пройдёт. Обещаю. Чимин повернулся к альфе и посмотрел в его глаза. Там были бездонные океаны сожаления и ненависти к себе. Чимин помнит, как выглядит это чувство. Не первый раз видит любимого таким. — Чонгук. — Не говори этого. Умоляю. — зажмурился альфа. — Я начинаю терять тебя. Я исправлюсь. Я не хочу. Чимин, не хочу... — Чонгук. — Нет, пожалуйста... Я сделаю всё, чтобы забыть его... Сделаю всё, что скажешь... — Чонгук. — Пожалуйста... — Чонгук, послушай меня. — Чимин взял его лицо в свои ладони и мягко поцеловал его красный из-за слёз нос. — Всё будет хорошо, слышишь? — Чон быстро покивал, растирая по своему лицу влажные дорожки. — Не переживай. Я всё понимаю. — Ты не заслужил этого, — покачал головой альфа, зажмурившись. — Это не имеет значения. — Чимин погладил альфу по голове. — Имеем, что имеем. И делаем, что можем делать. Идёт? — Идёт, — кивнул парень, вздохнув. — Ты так сильно изменился с нашей первой встречи. И когда ты успел настолько вырасти... — Я просто ел Растишку, — подмигнул Чимин и обнял альфу, утыкаясь в его грудь носом. — Всё у нас будет хорошо, Чонгук-а. Неважно: вместе, порознь, — омега сглотнул, — Мы с тобой в любом случае будем счастливы. — Мне остаётся только довериться тебе, Чимин...***
Четыре месяца назад
— Чонгук, всё нормально? — Чимин, замотавшись в свой шёлковый халат и мельком огладив уже округлившийся живот по привычке, встал на пороге спальни, следя за Чоном, который переобувался в прихожей. — Yes, sir, — цокнул альфа, щурясь и покачиваясь, пытаясь стянуть свои кроссовки. — Stop bitching me! — Чонгук, говори по-корейски, пожалуйста, — омега терпеливо вздохнул. — Then I'm speaking!!! — альфа прикрикнул. — Нет, ты говоришь на английском, — Чимин равнодушно закатил глаза. — Who gives a fuck, then? — процедил парень, проходя по стенке в сторону ванной. — Меня. Чонгук. Остановись. Чон замер, прислоняясь к стене. Чимин подошёл к нему и посмотрел в его красные глаза, зрачки которых были сильно сужены и напоминали, скорее, чёрные точки. Омега с ужасом в глазах резко поднял рукава худи старшего и обнаружил красные рубцы, оставшиеся от проколов. — Ты, блять, кололся? — прошептал омега, шокировано смотря на старшего, — Вновь? — Да, — сухо ответил альфа, вмиг становясь серьёзным. — И ты ехал за рулём в таком, сука, состоянии? — Чимин немного отошёл от в данный момент пугающего своей невменяемостью альфы. — Мы отлично погонялись с копами. Они снова глотали пыль. So right now I'm begging please, just leave me alone. I hate the fucking world. Чонгук всё же дошёл до ванной, заперся там и, сев на дно душевой кабинки, включил холодную воду. Голова кружилась. Перед глазами мелькали расплывчатые пятна, которые изредка всё же приобретали понятные очертания. Сегодня днём он заезжал к Минсу на работу и там вновь встретился с Юнги. После уроков они с омегой сидели в кафешке и дожидались Ли, и Чонгук понял, что мир концентрируется на одном лишь старшекласснике с кошачьим разрезом глаз, стоит тому появиться в поле видимости. И он снова стал злиться на себя. Он поехал в свой дом, где не жил и дня своей жизни и лишь хранил гараж, состоящий из семи гоночных машин, там выпил несколько бутылок виски, которые любит отец (потому что они были по-особому горькими и противными), а затем нашёл в своём сейфе в спальне забытую закладку героина. Недолго думая, пьяный альфа продезинфицировал кожу на руке и затем уже спокойно, как разбирающийся в этом деле человек, ввел себе дозу, от которой уже успел отвыкнуть. Сперва стало хуже. Чонгук переполз в ванную комнату и блевал в унитаз около получаса. Но потом... Потом стало хорошо. И это послужило поводом для решения ввести и вторую дозу. Сейчас, сидя под холодной водой в душе и сжимая в ладонях припрятанный в кармане шприц с новой дозой, альфа наконец задумался. Точнее, завис. Думать в его состоянии было слишком сложно. В голове словно маятником метронома отбивались секунды. Виски́ кололи. «Героин замедляет сердцебиение и дыхание». «Употребляя помимо него ещё и алкоголь, вы рискуете получить мгновенную передозировку». «Главные последствия, которые вас должны волновать, — это кома и летальный исход» Чонгук на просторах собственных воспоминаний ловил обрывками слова своего лечащего врача, который помогал в какой-то промежуток времени бороться с наркозависимостью. — Ну и сколько надо выпить или вколоть, чтобы наконец остановилось сердце? — прошептал Чонгук, утерев своё мокрое лицо ладонью. Шприц смиренно лежал в правой руке, ожидая своей участи. Дверь в ванную была не заперта, поэтому Чимин смог без труда зайти к мужу. В его руках был другой шприц. Омега сел рядом с Чоном, морщась из-за ледяной воды, капавшей на голову и плечи, и поднял рукав худи на правой руке альфы. На ней была лишь одна красная точка поверх хорошо виднеющейся вены. Вздохнув, Чимин выбрал удачное место и вколол прозрачную жидкость. Чонгук едва ли поморщился. — Налоксон? — прошептал он. — Он самый, — севшим от прошедшей истерики голосом ответил Чимин. — Спасибо. — прикрыл глаза Чонгук, устроившись удобнее на дне кабинки. Чимин выключил воду и просидел так возле спящего Чонгука около двух часов, не решаясь уйти. Омега всё время держал руку на запястье альфы, следя за темпом пульса. Только когда старший проснулся и, словно лунатик, пошёл на кровать прям в мокрой одежде, Чимин немного выдохнул и, переодевшись, поехал к человеку, который точно знает, что делать в этой ситуации. — А известно, из-за чего он так убивается? — Намджун, который не ожидал увидеть Чимина на пороге в три часа ночи, сонно потирал глаза. — Д-да, — вздрогнул омега, благодарно принимая бумажные салфетки и втирая свои слёзы. — Он влюблён в омегу и сейчас винит себя из-за этого... Знаешь, мне уже так похер, — Чимин усмехнулся, покачав головой, — Я ему даже предлагал всё решить на берегу, знаешь, мол, ребёнок будет то со мной, то с ним... А он ни в какую. В итоге играет роль любящего мужа и будущего счастливого отца, а потом в один момент пытается либо покончить с собой, либо... — Он что, бил тебя? — холодным голосом прогремел Мин, решив, что окончание чиминовой фразы содержало «либо покончить со мной». — Нет-нет-нет! Я не об этом, — покачал головой Чимин, — Он никогда меня не бил... Он просто... Пытается убить себя и забыть всё. И утром это «милый, прости меня». А я не могу его таким видеть... Уже даже на развод подавал, психанув и разозлившись, но Чонгук забрал заявление обратно. — А ты его любишь? — Намджун налил омеге кофе с молоком, помня о его предпочтениях, а себе разбавил крепко сваренный эспрессо кипятком. — Честно — я не знаю. Однако в таком состоянии, в котором он пришёл сегодня ночью, он меня пугает, — покачал головой младший. — Надо поговорить с тем омегой, по которому сохнет Чонгук, — хмыкнул Намджун, откинувшись назад, — Наверняка там какая-то драма, о которой мы даже не догадываемся... — Мы не сможем поговорить с тем омегой.., — вздохнул Чимин, горько усмехнувшись. — Это кто-то из знакомых? — сжал губы Мин. — Да... И тут этот омега не виноват. Это просто травма Чонгука... Он снова сильно влюбился, и снова всё сложилось «не слава богу». — усмехнулся Чон. — Честно, Намджун, я уже не думаю, что люблю его, как было раньше... У нас нет того обожания и страсти, осталось только почти полное взаимопонимание и доверие. Мы словно братья. Привязанность и благодарность, вот, что я чувствую обычно... А сейчас ещё и беспокойство из-за его состояния... — Думаю, после родов это пройдёт, и у вас снова вспыхнет искра, — вздохнул Намджун и подсел на стул рядом с Чимином, обнимая его. — Всё будет хорошо. Уже проходили, знаем. Чонгук, на самом деле, очень сильный, и он скоро вернётся к нам. — Ты прав, — уткнулся в плечо альфы Чимин, шмыгнув, — Спасибо тебе большое. Я не прогадал, когда решил, что лучшим вариантом будет поехать к тебе... — В любое время, Чимин-и. В любое время.*** Два месяца назад
— Как ты себя чувствуешь, крох? — Чонгук подсел в постель к своему мужу, мягко целуя его округлый живот. — Ты спрашиваешь меня или ребёнка? — прыснул омега, потянувшись на кровати. — Вас обоих. Вы ж мои малыши. — ласково прошептал Чон, прижавшись щекой к животику. — Докладываю: оба малыша в порядке. Только один хочет кушать, а второй дерётся со своим папой. Вот, даже сейчас, — омега раздосадованно простонал и уложил ладонь Чона на свой живот, в место, куда ручками или ножками толкался малыш. — И чего это он возмущается? — усмехнулся Чонгук, ощущая какое-то странное чувство боязливости из-за такого взаимодействия с ребёночком. — Ты что, мучишь его диетами, а, папуль? — Дурак, какие диеты? Только правильное питание и брокколи! — усмехнулся Чимин и поднялся с кровати, опустив свободную футболку вниз. Чонгук мягко поцеловал младшего в губы и поднялся за мужем. Он был в ботинках и куртке, только что вернувшийся из Арка. — Что вам приготовить на завтрак? Будете блинчики? Меня брат такому рецепту научил, с ума можно сойти, как это вкусно. — альфа пошёл на кухню, на секунду задержавшись в прихожей, чтобы снять обувь и куртку, и стал греметь посудой. Чонгук был трезвый и вменяемый. И это единственное, что имело значение прямо сейчас. Чимин с улыбкой взял телефон и открыл чат с Намджуном, который за последние месяцы стал самым популярным чатом из всех переписок. JJM: «Доброе утро! Кажется, наш план по замене алкоголя и наркотиков омегами и гонками работает на отлично» MNJ: «Привет. Да? Это суперские новости) Как он себя чувствует?» JJM: «Выглядит отлично. Он выиграл очередной заезд и потом провёл ночь с двумя омегами. Сейчас сияет и даже пошёл готовить завтрак, хотя ненавидит стоять у плиты. Единственное, что меня смущает, так это чужой запах... Но, наверное, просто попрошу его в следущий раз принимать душ и менять одежду» MNJ: «Понял тебя. Да, если есть возможность, скажи напрямую всё. Рад, что наша схема работает. Конечно, не понимаю того факта, что ты терпишь такое отношение к себе, но это сугубо твоё дело» JJM: «Да, поэтому не понимай меня, а просто поддерживай по старой дружбе. Этого достаточно» MNJ: «Так и поступлю» Чимин посмотрел на пришедшее сообщение и вздохнул. — И почему этот альфа всегда такой чёрствый... Такими темпами, обзавестись парнем у него нет шансов. Омега пошёл в душ и под струями тёплой воды принялся рассуждать обо всём, что произошло за это время. Пару месяцев назад, когда Чонгук после наркотического опьянения по настоянию омеги отправился к своему врачу, ему поставили в качестве диагноза психогенную депрессию. Точнее, её возобновление. Прописали препараты, которые с алкоголем употреблять ну совсем нельзя (иначе мгновенным образом кома и в 68% случаев летальный исход), и это стало первой мотивацией бросить пить хотя бы на эти несколько недель. Чонгук не алкоголик и не наркоман. Да, бывает, у него начинает клинить, и он не убирает бутылку от себя, однако в любой момент он может остановиться, стоит только привести ему аргумент. Чонгук эмоционально слабый. За всю свою жизнь он оброс бронёй, состоящей из денег, популярности и связей, о которых мечтают многие, и каждый раз, когда тащить эти доспехи на себе уже нет сил, альфа превращается в скелет, внутри которого лишь бьётся сердце. Он пытается справляться со стрессом, с навязчивыми мыслями с помощью секса, виски, гонок и героина, потому что без этих депрессантов он просто напросто не сможет функционировать. Чимин с Намджуном хорошо знали эту ситуацию, потому что уже помогали Чонгуку бороться с самим собой, когда он столкнулся с этими проблемами впервые. Если виски и героин безоговорочно опасны для здоровья, то секс и гонки лишь относительно, и потому являются наилучшим вариантом среди возможных. Вместе с Чонгуком было принято решение прекратить употребление наркотиков и алкоголя хотя бы на время, заменив другими вещами. Сам альфа сперва сопротивлялся, не понимая, как будет смотреть в глаза Чимину, буквально изменяя ему через день, но вот омега уверил, что ему не будет это важно, если Чон будет чувствовать себя в норме. Сам Чимин до конца не верил в искренность своих слов. Однако это оказалось абсолютной правдой. Видеть дорогого человека счастливым, вменяемым, живым, в конце-то концов, — это дорогого стоит. В этот момент в голове не складывается что-то вроде «он предатель, он изменщик», нет. В голове складывается лишь «спасибо, что живой». Вероятно, Чимин ощутил разные стороны отношений с Чонгуком, и эта ему пока нравится больше всего. Выйдя из душа, Чимин обернулся в махровый халат и направился на кухню, откуда доносился потрясающий аромат свежеиспечённых блинчиков. — Я сварил горячий шоколад. Будешь? — Чонгук кивнул на стоявшую перед ним кружку со взбитыми сливками. Чимин улыбнулся и кивнул, присаживаясь за стол. Альфа сразу подал ему тарелку с блинчиками и набор соусниц с разными топпингами и добавками. — Прям как в отеле. Только вышел из душа — и уже роскошный завтрак. — усмехнулся Чимин, совершенно не думая о еде и лишь любуясь таким мужем. — А то, — подмигнул Чонгук, переворачивая блинчики на трёх сковородках и садясь напротив омеги. — Кушай, малыш.*** Несколько недель назад
Когда после курса таблеток под наблюдением врача стало ясно, что жить без алкоголя можно, Намджун предложил позволить Чонгуку регулировать свои депрессанты самостоятельно. Где-то выбирать виски, где-то секс, где-то гонки, где-то отдельно быстродействующие успокоительные, прописанные врачом как профилактика. Посиделки в доме Минов по случаю окончания Юнги и Тэхёном средней школы должны были стать контрольной точкой. Чимин долго спрашивал альфу о том, сможет ли он провести в компании объекта обожания целый вечер за одним столом, на что Чон с уверенностью ответил, что это не будет проблемой для теперешнего него. И ошибся. У Чонгука снова началась ломка. Он выпил несколько стопок коньяка и текилы, организованных Намджуном, затем скурил на балконе почти всю свою пачку сигарет, и, в конце концов, стал приставать к Чимину. Хотелось секса. Очень хотелось секса. — Чонгук, я не смогу тебя сейчас удовлетворить, — прошипел Чимин, поймав руки альфы на поясе своих пижамных штанов, когда парочка уже оказалась на диване в зале, готовясь ко сну. — Ну малыш, один раз можно ведь, — пробормотал Чон куда-то в шею омеги, продолжая покрывать её мокрыми поцелуями. — Нельзя, Чонгук. — прорычал омега, отталкивая пьяного альфу от себя. — Во-первых, это опасно для ребёнка. Во-вторых, меня тошнит от твоего перегара. В-третьих, я не хочу тебя. Совсем. Для меня это дикость сейчас — заниматься с тобой сексом. — Но Чимин.., — Чонгук растерянно посмотрел на младшего. — Что «Чимин»? Если так невтерпёж, то иди к Юнги. Подыши его запахом, его вещами, обними его, поцелуй, если позволит. Сделай уже что-нибудь со своей ломкой, блять. Чонгук грубо сматерился и вышел из зала, а Чимин уткнулся лицом в подушку и, обняв живот руками, заплакал. Комната Юнги пахла им же. Это было ожидаемо, но Чонгук не был к этому готов. На секунду ему захотелось открыть окно, но возможность задохнуться этим умопомрачительным запахом звучала очень соблазнительно. На полке, где была давняя фотография родителей Юнги и Намджуна вместе с ними, стояли также и духи. Альфа по запаху узнал два аромата: один был на омеге в их первую встречу, в перемешку с запахом машинного масла, а второй — в тот день, когда парень лежал в больнице под капельницами с РПП, приехав из школы на скорой. Другие несколько ароматов растирались в воспоминаниях. Один бутыль был пластиковый, и Чонгук сразу распознал его. Это была сыворотка, которая наносилась так же, как и духи, но вместо нового запаха давала обратный эффект — временно уничтожала природный аромат. Альфа помнил, что такие флаконы из аптеки омеги часто используют в период течки в наборе с принимаемыми таблетками, чтобы окончательно подавить признаки своих бушующих гормонов. — Так вот, как он притворялся бетой на гонках, — вздохнул Чонгук, огладив наполовину использованный бутыль кончиками пальцев, — Поэтому я не распознал его запах до определённого момента... Чонгук усмехнулся, лениво качнув головой. Он прошёл к столу, над которым были расклеены разные вырезки из журналов с изображением машин и рисунки самого омеги. Местами на стикерах можно было увидеть сложные формулы по физике и математике, которые даже Минсу скорей всего не знает, а также на столе стояло множество скетчбуков, отмеченных на корешках годами и месяцами. Он взял тот, который был закончен несколько месяцев назад. Это оказался скетчбук с достаточно свежими рисунками. Листая изображения машин и их деталей, альфа наткнулся на собственный портрет, датированный первым месяцев их с омегой знакомства. Надо же... Вроде и небрежные линии, выполненные чёрной ручкой и напоминающие технику скетчинг, но очень подробно изображающие все черты лица Чонгука. Даже родинки. Словно Юнги его разглядывал часами, чтобы всё запомнить и потом нарисовать. Альфа провёл по рисунку кончиками пальцев, а затем закурил. Спустя несколько минут в комнату зашёл Юнги. Чонгук ни с того, ни с сего принялся рисовать его портрет. Он не брал карандаш в руку уже несколько лет, но всё детство и юность провёл в обнимку с альбомами, поэтому мастерство оказалось не пропитым. Портрет получился очень лёгкий и воздушный. Юнги на нём смотрел куда-то в сторону, отстранённо, так, как обычно выглядел он, когда Чонгук мельком подглядывал за его движениями. Это было красиво. Альфа на секунду испугался себя и откинул блокнот на стол, сжав губы. Юнги восхищённо уставился на него. — Мой папа классно рисует. В детстве брал у него уроки, — отмахнулся от удивлённого выражения лица омеги Чонгук, поднимаясь. — Ты тоже классно рисуешь, — улыбнулся омега, смотря в глаза альфы. Тот глубоко вздохнул, сделал полшага вперёд и внезапно уткнулся лицом в плечо младшего. Прямо сейчас наконец стало так хорошо, словно внезапно получилось сделать вдох, вынырнув из ледяной воды. Чонгук зажмурился, не позволяя слезам вытечь из своих глаз, и тихо всхлипнул. — Чонгук-и, — еле слышно произнёс Юнги, робко касаясь пальцами затылка альфы, поглаживая его по волосам. Всхлип прозвучал вновь. — Я боюсь, — прошептал альфа, — Я словно больше не чувствую...*** Текущие дни
Заставив себя хорошенько порефлексировать, Чонгук осознал, что нахождение рядом с омегой даже без долгих телесных каких бы то ни было контактов — тоже своего рода депрессант, который действует как более лояльная версия какого-нибудь героина или каких-нибудь любимых виски. В преддверии командного заезда секс и алкоголь отошли на задний план, ведь теперь Чонгук мог ежедневно проводить время с Юнги. До того момента, пока они не сблизились с Лино. Юнги сразу рассказал Чону про то, что они с омегой начали встречаться, и сам альфа был сперва рад за младшего. А потом ему стало очень больно, словно подростку, который впервые получил отказ от своего возлюбленного, ещё не успев понять, что не всё и не всегда в этой жизни идёт по планам. На мгновение альфа потерял контроль и уже почти вернулся к привычным средствам подавления эмоций, однако внезапно в его голове возникла непонятно откуда взявшаяся цитата: «Если любишь, то отпусти». И Чонгук постарался отпустить. Потому что он любит. И теперь это сто раз подтверждённая и, чёрт возьми, проверенная информация.