Ятрогения

Что бы вы сделали, если бы враг вашего лучшего друга (а, как известно, враг моего друга - мой враг) неожиданно пришёл к вам на приём в больницу, причём по записи? Наверно, вы были бы в бешенстве. Возможно, попытались бы убить наглеца, раз сам подставился. Или, на худой конец, вызвали бы полицию. Когда к Джону Уотсону на приём по записи, под именем Хайда Стаута, пришёл Джим Мориарти, Джон слегка обалдел. И даже какое-то время сидел с открытым ртом, уставившись на очень даже живенького преступника-консультанта. Мориарти, конечно, был живым, но выглядел плохо, даже по сравнению с тем разом, когда Уотсон видел его в образе Ричарда Брука. К всклокоченным волосам и синякам под глазами добавились красный воспалённый нос, слезящиеся покрасневшие глаза и жуткий кашель, в приступе которого тот зашёлся, едва усевшись на стул перед Джоном. Одет он был не бог весть как: старые потрепанные джинсы, футболка с дырками на воротнике, тёплая толстовка на два размера больше и фантастически длинный шарф в разноцветную полоску, обмотанный вокруг шеи несколько раз и свисающий до самых колен. Откашлявшись, Мориарти немузыкально высморкался в довольно таки несвежий платок, и, наконец, обратил внимание на Джона. - Боже, какие люди, – охрипшим голосом заметил он. – Рот хотя бы закрой, а то микробы налетят. Джон, взяв себя в руки, задал вопрос, который на данный момент казался ему самым важным. - Как ты выжил? Шерлок сказал, что ты застрелился! - Застрелился! - передразнил Джим, безбожно гундося. – Да он даже пульс у меня не проверил, уж не говоря о том, чтобы просто на мой затылок посмотреть. Тоже мне, гениальный детектив. - Может быть, у него не было на это времени, – решил вступиться Джон за Шерлока. - Угу, а болтать с тобой по телефону у него было время! – фыркнул Мориарти и опять закашлялся. - Я боюсь предположить, какую страшную болезнь ты подхватил, чтобы заражать окружающих, - осторожно заметил Джон. - Не пытайся шутить, Джонни. Тебе это не идёт, – Джим хотел самодовольно улыбнуться, но своим оглушительным чихом совершенно испортил эффект. На Уотсона напал приступ нервного смеха. Ситуация была до дикости абсурдной. К нему на приём пришёл сам Джим Мориарти, преступник, заставивший побегать Скотланд-Ярд, Шерлока и всю королевскую рать, включая Майкрофта! В обычной ситуации, Уотсон уже мысленно бы прощался с жизнью или хотя бы попытался позвонить в полицию. Но Мориарти, кашляющий, как чахоточный на последней стадии, бледный, с сопливым платочком, зажатым в руках, вызывал разве что истерическое хихиканье и совсем чуть-чуть жалость. - Хватит! - прервал его веселье опасный пациент. – Я действительно болен. И мне нужна медицинская помощь. - Что же ты не обратился к более, хм… дорогому врачу? Ну, или не похитил дорогого врача? Обвесил бы взрывчаткой, заставил лечить… – Джон медленно закипал от злости. Смеяться больше не хотелось. - Какие же вы, врачи, жестокие, бессердечные люди, – поморщился Джим. – Я не могу никого похитить или угрожать, у меня нет для этого людей. Скажи спасибо Шерлоку. Мне теперь даже в аптеку послать некого. - Сожалею, но ты выбрал не того человека, что бы жаловаться на свою судьбу, – помотал головой Уотсон. – Тем более что ты сам виноват в развале своей преступной сети. - Да что б ты понимал в сетях! Между прочим, пауку проще сплести новую сеть, чем латать дыры в старой. Особенно после того, как туда сунул свой длинный нос Майкрофт… - Мориарти снова закашлялся. - Зачем ты мне всё это рассказываешь? Я всё равно не буду лечить тебя. Пусть этим занимаются тюремные медики… - и потянулся было за телефоном, когда услышал щелчок предохранителя на нацеленном на него пистолете. - Не расстраивай меня, Джонни. У меня и так плохое настроение. Глаза Джима неподвижно смотрели на живую мишень, покрасневшие, с болезненным блеском. А рука, державшая пистолет - наоборот - подрагивала. «У него поднялась температура, его лихорадит, - понял Уотсон. - Даже если он не захочет стрелять, то в таком состоянии он может случайно спустить курок» - Хорошо, – кивнул доктор. – Что тебе от меня нужно? - У тебя на следующей неделе есть смены? – облизнув искусанные губы, спросил Джим. - Да. - Отмени, возьми отгулы на неделю. А лучше на месяц. Придумай причину, соври, что угодно… - Шерлока я не смогу обмануть, – заметил Уотсон. - Ну да, вы же снова съехались. Отправь ему смс. Скажи, что едешь к сестре, что она заболела. Дай, я сам напишу! – продолжая держать пистолет, Джим выхватил чужой мобильный и довольно быстро защёлкал кнопками. - Он не поверит, – фыркнул Джон. – Я даже домой за одеждой не заехал. - Как будто его это волнует! – Джим сунул телефон доктора в карман своей толстовки. – Он сейчас разгадывает новую загадку, кажется, про ограбление дома на Картер-Лейн. Уже неделю бьётся, если клиент не врёт. Так что, Джон, никому ты больше не нужен. *** После оформления отпуска за свой счёт они заехали на Бейкер-стрит. Миссис Хадсон как нарочно не оказалось дома. Ему пришлось под прицелом пистолета, предусмотрительно спрятанного в безразмерном кармане толстовки, собирать вещи в спортивную сумку и так же, под прицелом, ловить такси. На Лондон уже успела опуститься ночь, когда они подъехали к дому, где Джим снимал квартиру. Даже не верилось, что тут обитает человек, когда-то носивший костюмы от кутюр. В маленькой квартире: две небольшие комнаты, кухня и кладовая. С более чем скромной обстановкой. Справа стоял разложенный диван с неубранной постелью, у противоположной стены - несколько стульев, которые были завалены горкой разной одежды. Наглухо занавешенное шторами окно. На полу лежал невыключенный ноутбук, рядом были художественно разбросаны смятые одноразовые платочки. Из-под дивана выбивались пучки скатавшейся сиреневой пыли. - Ну и свинарник у тебя, – заключил Джон, заходя на кухню. На кухне было чуть получше. По крайней мере, мебели там было больше – столы, стулья, почти пустые шкафы, газовая плита и холодильник, в котором были только лекарства и небольшой кусочек чего-то зелёного, притаившийся в углу. - Боже, на что я подписался? – хотел подумать Джон, но сказал это вслух. - Как будто твоё мнение кому-то интересно! – хрипло хихикнул за спиной Мориарти, ткнув его пистолетом в плечо. – Будешь с экскурсиями ходить или наконец займёшься делом? Доктор только кивнул, приглашая своего пациента к осмотру. *** На часах уже перевалило заполночь, а Джону не спалось. Да и как уснёшь после такого дня? Сначала Шерлок удрал без него на расследование ограбления - это было ожидаемо и ужасно бесило, а потом к нему на работу заявился оживший Мориарти - это вообще выходило за рамки добра и зла. В результате: Джон на скрипучей раскладушке, запертый в комнате с решётками на окнах. А ведь у него была сотня шансов скрутить Мориарти и сдать его властям. Когда Джон отпрашивался с работы. Когда они ловили такси. На Бейкер-стрит он мог если не обезвредить опасного преступника, то хотя бы оставить знак о себе Шерлоку. Надписи «Help» на пыльной столешнице хватило бы, чтобы заинтересовать детектива. И когда они снова вышли на улицу, тоже можно было попробовать оглушить Мориарти. Джон даже детально прокрутил в голове, как с разворота ударил бы Джима локтем в висок. Но он ничего из этого не сделал. Наверно, этому было множество причин, но Джон видел только две. Первая заключалась в отношении к нему Шерлока в последнее время. Холмс перестал посвящать в свои дела, вот и он из вредности не будет. Наверно, это было ребячеством, но, по мнению Джона, сам детектив вёл себя не умнее. А вторая причина заключалась в том, что Джим был действительно болен. Поначалу Джон думал, что это какая-то игра, что Мориарти только притворяется больным – но, в самом деле, такое не сыграешь. Осмотр подтвердил предварительный диагноз. Бронхит, причём затянувшийся. Джим сам сказал, что болеет уже второй месяц, а это было более чем ненормально. А потом выяснилось, что за последние три года он уже шестнадцать раз болел разнообразными вирусными заболеваниями. И с каждым разом он всё сильнее привыкал к антибиотикам, а болезнь затягивалась надольше. Джон поражался, как Джим вообще ноги не протянул. Из медицинской карты, с фальшивым именем и настоящей историей болезни, Джон выяснил, что у Мориарти был опасно понижен иммунитет. Это вполне могло быть причиной для частых заболеваний, но что так повлияло на саму иммунную систему? Это было не ВИЧ, иначе бы доктор, осмотревший Джима, сразу поставил вполне однозначный диагноз. На прямо заданный вопрос Мориарти ответил, что это может быть побочным эффектом тех препаратов, которые ему кололи, чтобы выведать несуществующий код-ключ. Джон выругался про себя, на спецслужбы в целом и на Майкрофта в частности, а вслух сказал, что сообщит о своём решении завтра. Ему нужно было время подумать. Стоит ли вообще браться за это, во всех смыслах, неблагодарное дело? Но ему не предоставляли выбора. Джим прямо заявил, что если Джон откажется его лечить, то он просто убьёт его и найдёт другого врача. И добавил: - И не думай, что ты такой особенный. То, что я попал на приём именно к тебе - нелепая случайность. Знаешь, какой ты у меня по счёту? Джон не хотел этого знать. Он хотел ответить, что таких совпадений просто не бывает, но не стал злить своего похитителя. Тем более что, в случае выздоровления Джим обещал отпустить его на все четыре стороны. - Сможешь даже похвастаться Шерлоку. Меня к тому времени уже не будет в стране. Джон так и решил - вылечить Мориарти, и после этого сразу же сдать его властям. Это был его долг, как врача, так и гражданина, и вполне укладывалось в принципы. «Да, - подумал Джон, незаметно засыпая, - я его вылечу и сам сдам в полицию. А Шерлоку ничего не скажу. Ничего… не скажу…» *** Джон проснулся от солнечного света, бившего в глаза. Одиннадцать часов утра. - Ничего себе! – присвистнул Джон, поднимаясь. Жутко хотелось в туалет. Он оделся и постучал в запертую снаружи дверь. Никто не откликнулся, в доме было по-прежнему тихо. Только шум машин доносился с улицы. - Он там спит что ли? Разозлившись, Уотсон стал молотить в дверь кулаками, пинать по ней ногами и кричать. - Мориарти! Имей совесть! Мориарти на пару с совестью молчали и не подавали никаких признаков жизни. Четверть часа бесплодных попыток достучаться, и озверевший доктор попросту выломал дверь - та печально повисла на скобах замка, с выдранными петлями. Джон тут же рванул в уборную, но чуть не споткнулся на входе - от увиденного. Картина маслом - Джим, который мирно спал прямо в ванной, свернувшись в немыслимой позе. В видавщих виды трениках, вчерашней футболке и своём длинном шарфе, которым он умудрился закутать даже босые пятки. Если бы Джон видел Джима впервые, он бы, наверно, умилился, потому что сейчас опасный преступник выглядел на редкость беззащитно, если не сказать хуже – невинно. Отогнав странные мысли и мелькнувший хулиганский порыв устроить Джиму холодный душ, Уотсон разобрался со своей утренней нуждой. Тем не менее, сном врага стоило воспользоваться, и Джон отправился на разведку по квартире. Со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Разве что прибавилось сопливых платочков на полу. Рядом с ноутбуком Джон нашёл свой мобильный – новых сообщений не было. Сунув телефон в карман, он пошёл на кухню и ещё раз заглянул в холодильник. Ничего съедобного со вчерашнего дня там не появилось, только зелёная хрень сменила место дислокации с нижней полки на верхнюю и была надкушена. - Как так можно жить? Есть в доме нечего; зато здесь были просто залежи пыли, протирался, видимо, только ноутбук. Джона как доктора совершенно не удивляло, почему лекарства не помогали. Первым делом здесь требовалась глобальная влажная уборка и хорошая диета для самого пациента, затем некоторые процедуры… Джон с ужасом вспомнил, как однажды ему довелось лечить простуженного Шерлока. Если Мориарти хотя бы наполовину также невыносим во время болезни (а он наверняка раз в десять хуже), то Уотсон, наверное, завяжет с врачебной практикой. Он уже собирался отправиться на поиски веника и тряпки, но в кухню вбежал весьма разозлённый Джим. С пистолетом. «Выбитую дверь увидел», - догадался Джон. - Какого чёрта ты выполз?! Кто тебе вообще разрешал выходить?.. «И почему ты не сбежал?» - последний вопрос остался неозвученным, но он вполне ясно читался во взгляде. Джон только смущённо пожал плечами. Он ведь действительно мог десять раз уйти, ну или связать Джима и вызвать полицию, пока тот спал без задних ног. Мог бы, но он ещё вчера всё решил для себя. И не привык отступать, поэтому вместо объяснений, указал на пустой холодильник. - Я закажу пиццу, – Мориарти всё ещё с подозрением смотрел на Джона. - Н-нет, - запнувшись, решил отказаться Джон. - Нужна нормальная, хорошая еда: овощи, фрукты, зелень, красное мясо, злаки… молоко там… Взгляд Мориарти стал ещё более недоверчив, теперь он смотрел на доктора так, как Шерлок обычно смотрел на очередной эксперимент, от чего Джон уже жалел, что вообще заикнулся про полезную еду. Пусть бы и дальше травился своим фаст-фудом. - Я не пойду в магазин, – наконец ответил Джим, шмыгнув носом. – В супермаркетах слишком много камер наблюдения. - Хорошо, я сам схожу, – брякнул Джон и осёкся, заметив, как кивнул и расплылся в улыбке его пациент, соглашаясь. Эта улыбка сразу показалась ему зловещей, а чуть позже Уотсон даже понял, почему. Из кладовки, в которую Джон ещё не успел заглянуть, был торжественно извлечён жилет смертника, обвешанный взрывчаткой и проводами, и не менее торжественно надет на заметно погрустневшего доктора. Сверху на жилет легла безразмерная джимова толстовка, а на воротник была прицеплена мини камера слежения. Телефон снова был конфискован. И только после этого Джону была доверена кредитная карта. - В общем так, Джонни, - Мориарти любовно поправил на нём толстовку и стряхнул с плеча невидимую соринку, – ты отправляешься в серьёзное путешествие – туда и обратно. Если на экране замаячит хотя бы один бобби или телефон-автомат – я жму на взрыватель. Если ты отклонишься от заданного маршрута – тоже может произойти недоразумение. Если ты подойдёшь ближе чем на шаг к любому прохожему - будет «бум»! Если сигнал с камеры куда-то исчезнет – ты тоже куда-то пропадёшь. Понял? - Понял. Только зачем всё это? – проворчал Джон, хотя спина знакомо покрылась холодным потом. – Я не сбежал, пока ты спал, как будто я сейчас куда-то денусь. - Кто знает, Джонни! – Мориарти трагически возвёл глаза к небу. – Возможно, ты просто не успел уйти, или искал верёвку, чтобы меня связать. Да мало ли чего! Так что - или так, или пицца! Ещё никогда Уотсону не приходилось ходить за продуктами, будучи обвешанным взрывчаткой. Вот в бассейн он уже так ходил – впечатлений масса. Неделю потом снились красные точки лазерных прицелов, и ноги подкашивались от воспоминаний. И вот опять – дежавю. Только теперь не нужно быть приманкой для Шерлока, и снайперов у Мориарти больше не было. У него вообще больше никого не было. Джон довольно быстро выбрал необходимые продукты, что было вовсе не удивительно. Кто будет праздно шататься по магазинам, когда наряжен взрывчаткой, как новогодняя ёлка? «Кстати, неплохая терапия для шопоголиков», - мрачно подумал он, подходя к кассе. Его раздирали противоречивые чувства, с одной стороны ужасно хотелось побыстрей скинуть проклятый жилет, но в то же время не хотелось возвращаться в квартиру к Мориарти. Тем не менее, нужно было торопиться, а не стоять на пороге магазина, всматриваясь в по-осеннему синее небо. Пора идти. *** - Ты не очень-то торопился, - заметил Мориарти, когда доктор, освободившись от жилета смертника, принялся разбирать на кухне сумки. Он стоял в дверях, наблюдая, и старательно портил свежий носовой платок. - Мне нужно было выбрать необходимое, – ровным голосом ответил Джон, мало-помалу успокаиваясь, – я не имею привычки хватать первое, что под руку попалось. - Ну да, - Джим в очередной раз основательно высморкался. - У тебя железобетонная выдержка, Джонни! Тебе можно доверить экстренную операцию по пересадке сердца посреди минного поля. - Угу, - рассеянно кивнул Уотсон, стараясь не обращать внимания на Джима. Пусть говорит, что хочет. – Половину лекарств из холодильника можно убрать. Одни уже бесполезны для тебя, у других истёк срок годности… - Выкидывай, – равнодушно пожал плечами Мориарти. – Только сыр не трогай. Джон с подозрением покосился на него. - Это такой эксперимент? - Я что, Шерлок, всякую дрянь хранить?! – возмутился Джим. – Это такой сорт сыра. Он должен быть покрытым плесенью… - и, снова поймав удивлённый взгляд Джона, раздражённо махнул рукой. – Да кому я объясняю! Ты в своей жизни ничего дороже плавленых сырков не ел! И, закашлявшись, он вышел из кухни. Странно, должно быть, готовить для того, кто держит тебя в заложниках. Вряд ли Мориарти оценит его кулинарные способности, он наверняка ужинал в самых дорогих ресторанах, предпочитая питаться дома плесенью с сыром. Что ему тушёные овощи, наверняка будет ковыряться с брезгливой физиономией. «Ну и пусть, - злорадно подумал Джон, сглотнув голодную слюну, - мне больше достанется!» Когда с кухни послышался аромат мясной отбивной и тушеных овощей, Джим сам пришёл на запах и уселся за обеденный стол. Джон спинным мозгом ощущал, как Мориарти выжидательно уставился на него, барабаня пальцами по столу, выдавая своё нетерпение. Овощи должны были дойти до готовности с минуты на минуту, но мясо в духовке ещё не пропеклось. Чтобы отвлечься, Джон взял из корзинки пару яблок и, не задумываясь, протянул одно Джиму. Привычно, как раньше Шерлоку. - На, съешь перед едой. - Ты прям как моя мамочка, – мрачно буркнул Мориарти, и писклявым голосом передразнил: – Джимми, скушай яблочко! Для аппетита! - В них много железа, – заметил Джон, вгрызаясь в плод. - Терпеть не могу яблоки, - Джим взял протянутое яблоко и тут же отложил в сторону. – Когда уже будет готово? - Скоро. - Хорошо бы. Иначе я начну подозревать тебя в попытке убийства новым, ещё не известным способом. - Куда уж мне до некоторых, – Джон бросил огрызок в мусор и, заглянув под крышку кастрюли с овощами, констатировал. – Готово. Ел Мориарти жадно, капал соусом на футболку, постоянно облизывал губы, потребовал добавки, а потом кусочком хлеба подбирал густую подливку с тарелки. Это было на все сто процентов неправильно, но Джон испытывал какое-то странное удовлетворение, накормив своего опасного пациента. Наверняка из-за того, что уже давно никто так не отзывался о его простой стряпне. - Вку-усно… - протянул Джим, довольно зажмурившись, и сыто откинулся на спинку стула. *** После обеда Джон отправился воевать с пылью в комнате. Джим, в свою очередь, всё-таки прихватив ненавистное яблоко, по-турецки уселся на диване и с интересом наблюдал за уборкой как за спектаклем. - Я теперь понимаю, зачем ты нужен Шерлоку, - наконец заговорил он, когда Уотсон ползал на четвереньках, пытаясь вымести из-под дивана фиолетовые пучки пыли. – Ты у него вместо жены. Покупки, готовка, уборка… Супружеский долг он хоть исполняет? Или всё ещё строит из себя асексуала? Крепче сжав зубами желание врезать Мориарти, Джон выловил из ведра мокрую тряпку и отжал, представляя в руках кое-чью цыплячью шею. - Наверняка ещё ломается, – продолжил Джим, не добившись реакции. – Девственники, они такие. Уж поверь моему опыту. Если бы я был на твоём месте, я давно бы уже его трахнул. Не понимаю, что тебя удерживает? Ах, да… ты же у нас моралист! Ум, честь и совесть Британских островов! Хотя нет. Ум у вас - Шерлок. Чести и совести с тебя вполне хватит. А я как-нибудь обойдусь своими методами. Доберусь до Шерлока и… Ну, ты понимаешь о чём я? – Джим нецензурно поиграл бровями, но Джон этого не видел, он смотрел на мокрые разводы на полу и только сейчас осознавал, на что подписался. Конечно же, было ясно, что тот специально выводил его из себя. И трещал как сорока оттого, что после сытного обеда горло меньше болело и можно было без умолку молоть чепуху. Соблазн выкинуть этого засранца из окна был просто непреодолим. Джон уже несколько раз пожалел об упущенной возможности холодного душа для Мориарти. И только пистолет в руке Джима, которым тот так ненавязчиво дирижировал, не давал его заткнуть в особо грубой форме. Так продолжалось до ужина. Вопреки надеждам, Мориарти уже не уделял такого внимания еде, как за обедом, он продолжал болтать и периодически строить догадки на тему личной жизни Шерлока и Джона. - А ты знаешь, я начинаю догадываться, почему Шерлок позиционирует себя как асексуала. Просто он… ну, ты понимаешь… - доверительным шёпотом поведал тот, будто рассказывая какой-то грязный секрет. Вообще-то, за весь день, что Уотсон вынужден был его слушать, тот говорил вещи и похлеще этого заведомо идиотского предположения, но именно сейчас последняя капля сорвалась в бездонную чашу терпения доктора. И переполнила её. - Хватит!!! – сорвался Джон, и с силой ударил по столу солонкой - так, что у неё отлетела крышка и вся соль рассыпалась по столешнице. Повисло нехорошее молчание. - Ну вот, соль просыпалась, - наконец проговорил Джим. – Это к ссоре, – добавил он, но взбешённый доктор уже его не слышал. - Как же ты меня достал! У меня в голове не укладывается, как можно быть такой сукой! Я уже жалею, что взялся за твоё лечение! Ты целый день не затыкаешься! И всё на одну и ту же тему! Надоело уже! Даже с Шерлоком проще! Он хотя бы молчит большую часть дня! Лучше бы ты на скрипке играл! Да хоть на контрабасе!.. Возможно, Уотсон продолжил бы и дальше выплёскивать накопившееся раздражение, забыв, кто перед ним находится, но тут его объект ненависти засмеялся. Сначала беззвучно, только плечи подрагивали, а потом хрипло, из-за больного горла, почти каркающе. Это напомнило Джону кое-что. Однажды, когда он в очередной раз вышел проветриться после ссоры с Шерлоком и бродил по парку, он наблюдал там кое-что забавное. На ветке дерева, прямо над пешеходной дорожкой, сидела крупная ворона, а прямо под ней стоял грузный мужчина и на чём свет стоит ругался на птицу. Сначала Джон не понял, в чём дело. Затем мужчина ушёл, а ворона, дождавшись очередного прохожего, метко нагадила на него - и снова понеслись волны брани по поводу испорченного пиджака. Ворона не улетала, она растопырила крылья, и, закинув голову с разинутым клювом, каркала, словно смеялась. Будто крики возмущённых прохожих доставляли ей ни с чем несравнимое удовольствие. Рядом с Джоном остановился смотритель парка и, кивнув на ворону, сказал: - Она каждый день сюда прилетает. Развлекается так. Мориарти наконец перестал смеяться – из-за приступа булькающего кашля. Кашлял он долго, даже покраснел, и на глазах выступили слёзы; хотя Джон не был уверен, не появились ли они ещё раньше, когда Джим смеялся. - Джонни, не говори больше таких смешных вещей, – прокашлявшись, сухо сказал Джим, отпив прямо из заварочного чайника, – и больше не сравнивай меня с Шерлоком, хотя поначалу это и показалось мне забавным. Ты, Джон, хороший доктор… - он наклонил голову и исподлобья посмотрел на Джона, гипнотизируя тяжёлым взглядом. – Хороший, но не единственный в мире. И неплохо бы тебе это запомнить. Джон кивнул, пальцами стирая с края тарелки соль и стараясь не смотреть на Джима, пока тот, снова ухмыляясь, наливал себе чай. - Я… - собственный голос показался Уотсону чужим, и он даже не сразу понял, что говорит вслух, – я, может быть, не единственный доктор в мире, но я - единственный доктор, которого будет искать Шерлок. Он боялся посмотреть на Мориарти, когда понял, что только что озвучил случайно мелькнувшую мысль. Он же – Джим-мать-его-Мориарти, гениальный преступник-консультант! Что ему стоит обставить убийство так, что даже Шерлок будет думать, что это был несчастный случай. Джон поднял голову вовремя. Как раз, чтобы успеть уклониться от летящего в голову чайника. Пока Джим не добрался до ножей или других колюще-режущих предметов, Джон резко нырнул под стол и дёрнул его за ноги, утаскивая за собой. Тот успел вытащить из кармана свой пистолет, но Уотсон прижал руку с оружием к полу и попытался выбить его, другой рукой путаясь в шарфе. Мориарти извернулся змеёй и, протиснув ногу, ударил Джона в живот, оттолкнув от себя, - так, что тот врезался спиной в крышку столешницы и опрокинулся на перевёрнутый стол. Раздался громкий звон посуды. От удара затылком об пол на секунду потемнело в глазах, Джон попытался подняться, чтобы успеть обезвредить своего противника, но тот уже стоял над ним с наведённым пистолетом. Доктор застыл. На секунду ему показалось, что это стоит мертвец. Ровно до тех пор, пока Мориарти не заговорил, медленно и задумчиво. - Знаешь, есть такая сказка… Ты любишь сказки? Джон не ответил. - Все любят сказки. Так вот, есть сказка о принцессе, которая заблудилась в лесу. И это было ещё полбеды. Там её нашёл великан-людоед. Но у него были какие-то дела, и он не мог сразу забрать принцессу с собой, он решил захватить её на обратном пути. А что бы принцесса никуда не убежала… – Джим сглотнул скопившуюся в горле мокроту, – он отрезал ей пятки и положил их в карман. Представляешь? – он истерично засмеялся, а потом опустил дуло пистолета, нацелив его на босые ступни Джона. – Отрезал пятки. Вот и я думаю, может, мне прострелить тебе ноги, чтоб ты больше не выступал? А? У Джона перехватило дыхание, когда Мориарти замолчал, а пистолет в его руках снова начал дрожать. - Ты этого не сделаешь, – почти шёпотом проговорил Джон, как можно более спокойно. - Почему нет? Это было бы весело, - облизнул высохшие губы Джим. – Ты бы ползал на коленках. Ты всё равно сегодня целый день провёл на четвереньках. Что мне мешает? - Если ты это сделаешь, я не буду тебя лечить. - Напугал! – он снова сорвался на крик. – Лекарства давно не действует - как будто твоя стряпня поможет! Это бесполезно! - Ты не прав, – осторожно ответил Уотсон. – Я ещё не начинал тебя лечить. Нужно было навести порядок… - Добренький доктор… - начал было Мориарти с отвращением, но, недоговорив, снова согнулся в приступе сильного кашля, привалившись боком к холодильнику и выронив пистолет. Джон тут же забрал оружие и, подхватив своего пациента за плечо, повёл его в комнату, чтобы уложить в постель. Джима снова трясло, он был весь горячий и бледный; без градусника было понятно, что у него поднялась температура. Нужно было срочно сбивать жар. Уотсон сходил на кухню и вернулся с тазиком холодной воды и полотенцем. Комната тут же наполнилась едким запахом уксуса. Джон поставил тазик на пол у дивана и стал раздевать Джима. Тот не сопротивлялся и не помогал, просто лежал, прикрыв глаза, и только когда Джон принялся разматывать шарф, вцепился в него мёртвой хваткой. - Нет. - Его нужно снять. Ты и так весь горишь, тебе не нужно сейчас тепло, – и, не дожидаясь согласия, отцепил его руки и наконец-то стянул все намотанные слои через голову. *** На улице давно стемнело, должно быть, на часах было около десяти - Джон не был уверен. Он уже в который раз отжимал полотенце от воды и клал охлаждающий компресс на всё ещё горячий лоб Джима. Тот лежал под простынёй, но уже не дрожал в лихорадке, а спал, шумно дыша ртом. Уотсон понимал, что это не самый эффективный способ сбить температуру, но жаропонижающие Джиму уже не помогали, поэтому оставалось действовать по старинке - делать компрессы и протирать водой с уксусом руки и ноги. И будить, чтобы напоить крепким чаем с лимонным соком, в котором было больше сока, чем чая. Мориарти морщился, но пил это, и шёпотом обвинял Джона, что тот хочет его отравить, пока снова не забывался тяжёлым неспокойным сном. У самого доктора уже слипались глаза, и он периодически клевал носом, едва не засыпая. И только после полуночи температура потихоньку начала спадать. Джон притащил из второй комнаты раскладушку и поставил рядом - на случай, если пациент проснётся и ему что-нибудь понадобится. Ему снилась спина с неровными красными шрамами, шея и тёмные волосы на затылке Джима. Когда он проснулся утром, Джим ещё спал, свернувшись калачиком. Джон кое-как потянулся, разминая затёкшие ноги, и решил вставать. Нужно было убрать следы вчерашней потасовки на кухне и приготовить завтрак; сегодня это должен быть бульон. Джон уже домывал пол на кухне, когда услышал, как в комнате брякнул оставленный у дивана тазик с водой; потом кто-то ругнулся и послышался грохот. Бросив тряпку, доктор поспешил насладиться ни с чем не сравнимым зрелищем. Джим, запутавшись в простыне, лежал на полу в луже воды, был злой как чёрт и безрезультатно пытался подняться. - Зачем ты встал? У тебя с сегодняшнего дня постельный режим, – назидательно сообщил Джон, поднимая своего пациента и снова укладывая на диван. - Вот я тебе пропишу постельный режим – не встанешь! – зло пообещал Мориарти, вырываясь. – Да отвяжись ты, мне отлить надо! Ты со своей заботой мне вчера литра четыре этого чая споил! – он всё-таки встал, и, держась за стеночку, поплёлся в уборную. Джон только пожал плечами, проследив за его спиной, пока тот не скрылся в коридоре. Уотсона что-то сбивало с толку, и только потом он вспомнил, что вчера раздел Джима полностью. И теперь… его это смущало? Вряд ли. Как будто он раньше голых мужиков не видел! «Нужно его одеть», - решительно подумал он и стал искать в куче одежды, которую вчера не успел разобрать, что-то подходящее. Судя по звукам, доносившимся из ванной, Джим принимал душ, поэтому Джон выкопал из всей одежды фланелевый халат в серо-зелёную клетку и как по команде протянул его только вошедшему Джиму. Тот, всё ещё пребывая в голом виде, растирал мокрые волосы полотенцем и этого не видел. Уотсон как можно небрежней набросил халат ему на плечи и ушёл на кухню. Вся эта ситуация стала ужасно нервировать его, и доктор попытался отвлечься от нехороших мыслей за готовкой завтрака. После еды Джима снова сморил сон, а Джону только и оставалось, что шататься по квартире, не зная чем себя занять. В той самой кладовке помимо взрывчатки он нашёл солидный набор оружия и какой-то странный механизм, который трогать поостерёгся, ещё помня, в чьей квартире находится. Ноутбук Мориарти оказался запаролен и полазить по сети не получилось, собственно, как и по личным файлам самого преступника-консультанта. Ради забавы Джон попробовал подобрать пароль, но ни «Шерлок», ни «Холмс» не подошли, и он быстро забросил это дело. Он как раз откладывал компьютер в сторону, когда услышал сонный смешок. - Вот с Ирен меня ещё никто не сравнивал. - Что? – Уотсон не стал отпираться. – Попробовать стоило. - Странный ты человек, Джонни, – хрипло протянул Джим. - В твоей власти находится опасный преступник, а ты слоняешься по его квартире и даже не пытаешься его обезвредить. - Ты и так безвреден, – пожал плечами Джон. – У тебя не осталось доверенных людей. Всех до последней пешки раскрыл Шерлок. Твоё физическое состояние тоже оставляет желать лучшего. Ты даже банк ограбить не сможешь. Джим нахмурился и сел в постели. - Дай-ка сюда ноутбук. И довольно энергично защёлкал по клавиатуре, сначала набирая пароль (Джону так и не удалось проследить, на какие клавиши тот нажимал), а потом уже в какой-то мудрёной программе. - Пожалуйста, – он развернул монитор Джону. – Полмиллиона фунтов переведены на счёт Юй Мхи Сяо, гражданки Китая. На всё у Джима ушло чуть больше десяти минут. - Ты прям Робин Гуд, – усмехнулся Джон. – Как, наверно, обрадовалась эта гражданка Китая… - Не обрадовалась. Её не существует, – Джим захлопнул крышку ноутбука и отставил его в сторону. – Вот так вот, Джонни. Скучно. Поэтому банки я граблю только по необходимости. - Значит, в материальном плане у тебя всё отлично. - Да. И безвредным меня тоже не стоит считать. Внимание Мориарти становилось тягостным, и Джон поднялся, чтобы уйти на кухню. Но его остановили. - Постой! – прозвучало почти жалобно, но безбожно наигранно. - Не оставляй меня наедине с микробами… я их боюсь. - Ты бредишь. Выспись, а мне нужно что-нибудь приготовить к обеду, – Джон устало поморщился. Только Мориарти, прикидывающегося ребёнком, ему не хватало. - Ведь хотел же по-хорошему, – с досадой протянул Джим, – а опять придётся по-плохому. Джонни, ты не ответил на вопрос. Это очень невежливо с твоей стороны. Зачем ты меня лечишь? - Ты сам обратился ко мне за помощью, разве нет? - Джонни, не держи меня за идиота. Это не ответ на мой вопрос, так что давай – правду и ничего кроме правды. Как на допросе. - Я… я не знаю, зачем тебе помогаю. Можешь считать, что это мой долг как врача – лечить всех, даже таких как ты. - Как благородно… - Джим брезгливо сморщил нос. – Но, спорим, если бы я обратился к тебе раньше, чем ты узнал о чудесном спасении Шерлока, ты бы не был таким добреньким. - Я бы тебя убил, – кивнул Джон. - Аллилуйя! – шутливо пропел Джим и снова закашлялся. - Тебе не стоит напрягать горло, – заметил Уотсон. - Так и быть, доктор, – Джим изобразил милую улыбку, от которой у Джона пробежал мороз по коже, – я последую вашим рекомендациям, – и уже после того, как снова улёгся на подушку, довольно промурлыкал себе под нос: – Теперь я понял твои мотивы… Он понял мотивы. Да Джон сам себя не понимал. Сначала он вполне ясно для себя решил, что после того, как вылечит Джима – сдаст его властям. Разве он передумал с тех пор? *** - Чем ты собираешься заниматься после того, как выздоровеешь? – спросил он как-то через пару дней, когда был назначен курс довольно специфических процедур. Джим как раз закончил полоскать горло раствором соды. - Вот кому-кому, а тебе я точно не собираюсь раскрывать все карты. - Снова будешь мстить Шерлоку? - Пфф! – скривился Джим . – Мимо. - Снова возьмёшься за старое? - В точку. - Зачем? - Идиотский вопрос. Потому что я хорошо умею это делать. Он и продолжал делать то, что у него получалось; даже будучи больным, он консультировал через сеть бесконечный поток желающих - избавиться от неугодного родственника, ограбить собственный магазин так, чтобы не пали подозрения, перевезти запрещённый груз через границу… Всё свободное от процедур время он посвящал этому занятию. Как-то, не сдержавшись, Джон заглянул ему через плечо, чтобы посмотреть, с чем приходится работать гениальным преступникам, и получил по лицу домашним тапком. - В следующий раз это будет вилка, – пообещал Джим, продолжая сосредоточенно стучать по клавишам, рассылая ответы. – Ненавижу, когда стоят за спиной. Убивал бы каждого… - а потом, словно опомнившись, удивлённо оглянулся на Джона. – Я ведь так и делал! А ты живой. Старею… - и снова углубился в работу. Сейчас у него был режим – «я работаю». А вообще, пока доктор был вынужден ухаживать за Мориарти, он успел невольно выделить около восьми режимов настроения, которые сменялись в абсолютно произвольном порядке. Среди них был режим «Сволочь», режим «Усталый циник», «Шутник», «Кажется, сейчас здесь будет много трупов», «Я такой милый и трогательный», а также режимы «Я работаю» и «Всё идёт по плану». Причём в режиме «Сволочь» он пребывал постоянно, а остальные выдавались только соответствующим выражением лица. Долгим путём проб и ошибок, а также спустя пять разбитых наборов посуды, Уотсон мало-помалу научился различать, когда режим «Шутник» может перейти в «Кажется, сейчас здесь будет много трупов», а когда в «Усталый циник». Иногда даже получалось обходить неприятные режимы стороной. Но так случалось редко, и Джон подозревал, что это совсем не его заслуга. *** - Какие ещё варварские способы лечения народов восточной Европы ты решил на мне испробовать? – ядовито поинтересовался Джим, когда Уотсон старательно раскладывал у того на груди бумажную салфетку с горячей горчичной кашицей. – Банки? Пиявки? - К несчастью, ни того, ни другого у меня под рукой нет, – с фальшивым сожалением посетовал Джон. – Кто же виноват, что лекарства для простых смертных на тебя не действуют. Приходится пользоваться знаниями глубокой старины. - Издеваешься, да. Я тебя раскусил, ты наверняка пишешь какую-нибудь научную работу. Что-нибудь вроде «Горчичники и полоскания как заблуждения 20 века»! - Может быть, и напишу когда-нибудь, – Джон накрыл горчичник полотенцем и одеялом, – но вряд ли тема себя оправдает. - Оно так и должно жечься? – Джим недовольно заёрзал под одеялом. - Да. - Я передумал, Джонни, – вдруг после долгой тишины заговорил Джим, удобней устраиваясь на подушке. – Когда ты меня вылечишь, я тебя убью. Чтобы ты не смог писать в этот свой бложик, как лечил Джима Мориарти горчичниками… Хотя нет. Это будет слишком неблагодарно. Я оставлю тебе жизнь. Но сломаю тебе пальцы и вырежу язык. - Какой ты добрый, – с иронией заметил Уотсон, глядя на часы. – Перевернись, я тебе на спину поставлю. А там снова эти шрамы, будь они неладны. Джон сглотнул, и когда Джим начал зябко ворочаться от холода, накрыл его одеялом чуть ли не с головой. Нет, в какой раз думал Джон, это ненормально. Он всё так же спал рядом с постелью Джима, только теперь пристёгнутым наручниками к каркасу своей раскладушки. По мнению Мориарти, это было намного удобней, чем запирать доктора в комнате. Например, если Джону захочется в туалет или попить воды, можно отлично сделать это вместе с раскладушкой, а через дверь тот всё равно не удерёт. Ключи Джим спрятал. Когда доктор услышал такие аргументы, он даже не стал спорить и только хмыкнул про себя: «Параноик». В противном случае с Джима станется каждую ночь его обряжать взрывчаткой. Жилет смертника, он ведь ещё легче раскладушки! И вот теперь он был вынужден спать с Мориарти, о ужас, в одном помещении. К счастью, тот не храпел, только посапывал. И уж, совсем замечательно – не разговаривал во сне. И не лунатил. Казалось бы, в чём проблема, но доктору не давала покоя голая, чтоб её! спина Джима. Вот это уж точно было ненормально. Джон вспомнил, как не раз видел Шерлока, одетого только в простыню, а иногда и без неё. Почему Мориарти в костюме Адама должен был вызывать другие эмоции? Шрамы? Джона никогда не возбуждали чужие увечья, может, в силу характера, или специфики профессии. Скорее, ему было интересно, откуда взялись эти шрамы, история их происхождения. Да. Именно это, а не желание протянуть руку и дотронуться до спящего рядом Джима, чтобы… Уотсон встряхнул головой, и, повернувшись к дивану спиной, стал думать о Шерлоке. На следующий день Джон твёрдо решил задать волнующий его вопрос, чтобы больше не забивать себе голову всякой ерундой, а в особенности, самим злодеем-консультантом и его спиной за компанию. - Откуда у тебя шрамы на шее? Это ведь термический ожог? - Что, нравится? – Мориарти расплылся в улыбке и, перейдя на серьёзный тон, предложил: – Могу и тебе такой же сделать. Взрывчатки у меня ещё навалом. - У тебя был болевой шок? Ты поэтому сразу не среагировал? Ничего не почувствовал, – Джон попытался свести разговор на медицинскую тему. - Нет, я прекрасно всё чувствовал. Но, согласись, Джонни, только что застрелившийся Мориарти вдруг вскакивает от боли и начинает срывать с себя одежду… Это выглядело бы несколько странно даже для меня, ты не находишь? Джон невольно улыбнулся, представив эту картину. - Да уж. Вся конспирация насмарку. - Тем более что мне нужно было наказать тех шутников за взрывчатку. - Тебя хотели убить свои же? Джим хитро прищурился, склонив голову на бок. Уотсону на секунду показалось, что его уличили в каком-то жутком преступлении против человечества. – Конечно же, они хотели меня убить! – Мориарти невесело улыбнулся. - Я своей игрой начал их сильно раздражать. Особенно Моран бесился, что я могу всё дело уничтожить. Вот они и повесили на меня чуть больше взрывчатки, чем требовалось для разрыва пакета с кровью. А повесили бы ещё больше, я бы заметил - так что у них не вышло меня убить. Теперь Джон совсем ничего не понимал. - Тебя подставили, а тебе всё ещё нравится твоя профессия. - А с каких пор тебя стала волновать моя судьба? – Джим вплотную подошёл к Джону. - Меня не твоя судьба волнует. Если ты будешь продолжать в том же духе, снова будут гибнуть люди, – как можно спокойней ответил Уотсон, стараясь избежать прямого взгляда и смотря куда угодно, кроме глаз Мориарти. - Тебя волнуют только люди, – с отвращением проговорил Джим, – и Шерлок. Иногда мне хочется убить их всех. - Зачем? - Чтобы не мешали, – как ни в чём не бывало ответил Джим, зачем-то приближаясь к лицу Джона. Доктор хотел увернуться, сказать, что целоваться с больными бронхитом в высшей степени негигиенично, но его твёрдо взяли за подбородок и прижались сухими обветренными губами. Уотсон застыл на месте. Тебя вот так запросто берёт и целует самый опасный преступник Англии, это ли не причина остолбенеть. Он мог бы вырваться, но сначала этому не способствовало дуло пистолета, упиравшееся ему в живот, а потом - острое желание ответить. Джон, наконец, совладав со ступором, несмело приподнял руки, чтобы обнять Джима за плечи, запустить ладони под слои этого бесконечного шарфа и ощутить под пальцами неровность кожи, небольшие рубцы и почти исчезнувшие швы на особенно глубоких ранах. Затылок был горячим и влажным. Возможно, у Джима снова поднималась температура, а может, он просто распалялся от возбуждения. По крайней мере, несколько ниже живота теперь прижималось не только дуло пистолета. А потом Джона повалили на диван. И пистолета больше не было, наверно, его уронили на пол. Был только жар, смятые простыни, тяжесть чужого тела, странная поза, сбившееся дыхание и пальцы, скользящие по шее, плечам и бокам. И какая-то обидная боль, которая быстро забылась под плавящими прикосновениями и поцелуями. Джон в каком-то странном забытьи смотрел в чёрные глаза своего неожиданного любовника, и впервые за эти дни ни о чём не рефлексировал.