Тихая боль.

      Подойдя к бронированной двери, я услышала очень знакомый голос. Руки затряслись, а на лбу выступил пот.       — Открывай, женщина! Я ехал сюда целый день не для того, чтобы под дверью стоять.       Дрожащими руками открываю дверь.       — И ста лет не прошло, — на меня смотрел симпатичный парень лет двадцати. Он был мне очень хорошо знаком. Нас связывает многое.       «Рада видеть тебя» — показала я жестами. На самом деле мы не виделись пять лет. Я смутно помнила нашу предыдущую встречу, но радость рвалась из груди.       — Ну, мы так и будем стоять? Или ты обнимешь своего непутёвого брата? — Я кидаюсь на шею этому самовлюблённому засранцу. — Мне кажется, или ты стала тяжелее?       Я засмеялась и поцеловала его в щёку. Меня потрепали по макушке, а потом отодвинули со словами: «Хватит ласк, женщина». Брат взял чемодан в руки и прошёл в квартиру. Переступив порог, он споткнулся о таз с водой. Конечно же, он тут же полетел лицом вниз. Последовал громкий хлопок, Лёша, весь мокрый и грязный, смотрит меня убийственным взглядом.       — Что это такое? — он обвёл прихожую взглядом и лишь сильнее нахмурился. Перед ним предстал жуткий беспорядок. Я успела двадцать раз пожалеть о том, что не прибралась раньше. Что-что, а беспорядок он не любил. — С каких это пор ты наводишь хаос в доме? — он вновь посмотрел на меня.       «Ко мне приходили подруги и…»       — Знать ничего не хочу. У тебя полчаса, чтобы прибраться в квартире, пока я буду в душе! — отчеканил Лёша и направился в ванную.       Из-за двери послышался шум воды. Лёша всегда пел в ванной. И этот раз — не исключение. Мои бедные ушки сворачивались в трубочку. Не то чтобы ему медведь на ухо наступил, просто он поёт матерные частушки на русском языке. Это навевает воспоминания.       Когда мы были маленькими, папа нанял противную няньку. Она была молодой француженкой. Эта выдра не знала русского языка и всегда разговаривала с нами на своём родном. Конечно, сейчас я ей немного благодарна.       Родители всегда были заняты работой, и на нас с братом времени не было. Наша няня только и делала, что флиртовала с прислугой. Мы были посвящены сами себе.       Когда мне исполнилось семь, она ушла в декрет. Через два года скончалась мама. Я так и не узнала причины. Лёше было четырнадцать, он перенес потерю легче, чем я.       Через год вернулась няня, оказывается, у неё был ещё один сын того же возраста, что и Лёша. Она узнала, что отец на грани срыва после потери любимой жены и решила охомутать его. Как ни странно, ей это очень быстро удалось сделать. Отец, не задумываясь, женился на ней, Лёша вспылил и уехал учиться в школу-интернат в США.       Жюли не работала больше моей няней, она стала мачехой. Ей было откровенно плевать на меня. Её волновали только собственные чада. Когда её младший сын пакостил, вся вина лежала на мне. Она, не стесняясь, подымала на меня руку, а когда я ходила жаловаться отцу, он никак не реагировал.       Её старший сыночек ничем не лучше матери. В свои пятнадцать он облапал всех горничных. Лживый, склизкий, трус. Эти три слова описывают его натуру. Этот поганец презирал меня из-за того, что я не могла говорить. Он, как и его мать, быстро получил расположение отца.       Мне не нужны были дорогие телефоны, компьютеры, одежда и прочий хлам. Я любила книги больше бездушной техники. У меня было полно свободного времени и мне пришлось посвятить его учёбе.       Эта серая и скучная жизнь длилась ещё пять лет, пока не приехала тётя Ванесса. Эта эксцентричная женщина внесла в мои мир разнообразие и краски. Сказать, что папа был ей не рад — это ничего не сказать. Она ведь старшая сестра его покойной жены.       Тётя закатила грандиозный скандал и «отвоевала» у этого, как она его потом назвала, сухаря, право на моё обучение во Франции. Я была на седьмом небе от счастья, покидая столь ненавистное мне место.       Мои воспоминания оборвал крик брата.       — Женщина! Какого фига в шампуне розовая краска для волос? — сразу же после этих слов из ванной вырывается мой брат с розовыми волосами. Швабра падает у меня из рук, и несдерживаемый хохот рвётся из груди. — Чего ты ржёшь? Что я, по-твоему, с этим делать должен, а?       Тётя Ванесса всеми силами пыталась сделать из меня «куколку». Это объясняет наличие розовых вещей в моём шкафу и краску в шампуне.       — Только не говори мне, что эта старая ведьма опять за своё, — брат не очень ладит с тётей ещё после того случая, как она хотела превратить его в радужную принцессу. Сама я этого не помню, но по рассказам тёти и по фотографиям брата в платье и бантиках, всё сразу становится понятно.       Бурча что-то про грандиозную месть, меня вытолкнули из квартиры в направлении магазина косметики. Нужно купить этому чуду растворитель.       Под конец дня в городе стало очень тесно. Люди будто бы подорвались из своих укромных убежищ, тем самым стараясь взбодриться от весёлой ночки. Также по улочкам прогуливаются молодые парочки, обжимаясь, будто видят друг друга в последний раз. Около витрин магазинов электроники столпилась куча зевак, наблюдая за футбольным матчем. Время от времени, они громко выкрикивают нечленораздельные фразочки и рвут на себе волосы, полагая, что это хоть как-то изменит нынешнее положение.       Я подхожу к магазину «Базар» и осматриваюсь. По словам тёти, здесь можно купить всё, что нужно, и даже больше. Проходя мимо полок с краской, нахожу растворитель. На маленькой баночке было написано «Для маленькой принцессы». Я уверена, что Лёша будет рвать и метать, но, увы, средства с другим названием здесь не было.       Пройдя мимо стеллажей ещё раз, я бросила в корзину два шампуня, мыло и гель для душа. Старые можно смело выкидывать.       Интересно, изменился ли Лёша за последние пять лет? С первого взгляда кажется, что Лёша остался таким же, но что-то в его взгляде поменялось. Будто бы от того озорного мальчишки не осталось и следа. Присутствует некая мудрость и осведомлённость обо всех тяготах жизни. Что же произошло с ним в Америке? Мне он вряд ли расскажет. Или же будет отшучиваться, впрочем, как и всегда.       — Посмотрите, девочки, да это же наша немая бедняжка! — только не это… — Что это ты тут делаешь? — Амбер засеменила ко мне, словно общипанная гусыня. Она без зазрения совести заглянула в корзинку и, громко визжа, вытащила растворитель.       — Я так и знала, что ты крашеная. Таких чёрных волос ни у кого нет! — заверещала китаянка. Ого, она сейчас без помады. Странно, я думала, она с ней не расстаётся.       Они ещё долго обсуждали мой цвет волос, и мне это надоело. Я просто редко бываю на солнце, вот они и не выгорают. Выхватив несчастную бутылочку из рук Амбер, я пошла к кассе, надеясь, что ей хватит ума за мной не идти. Может быть, она не настолько тупа.       — Да как ты смеешь! — беру свои слова назад. Тупее её людей нет. — Я с тобой разговариваю!       На огромной скорости меня хватают за плечо и резко разворачивают. От неожиданности я теряю равновесие и падаю на ледяную плитку, сильно приложившись копчиком. Не успеваю придти в себя, как меня поднимают и дают смачную пощёчину. Искры посыпались из глаз, а щека адски горела.       Из уроков самообороны я усвоила одну простую истину. Бей в солнечное сплетение. Что я и сделала, неосознанно, конечно. Это больше походило на рефлекс. Голос Амбер повысился на несколько октав, она согнулась пополам и начала откашливаться. Я же несильно ударила... наверное. Её подружки испуганно на меня смотрели. Сделав вид, что ничего не произошло, я подобрала корзинку и продолжила свой путь. За спиной послышался писклявый голос Амбер, грозящейся отомстить.       Кассир странно на меня посматривал. Я не знаю почему. Щека всё ещё горела, а у Амбер довольно тяжёлая рука. Мужчина только покачал головой и пробил покупки.       На улице я почувствовала себя легче. Прохладный ветерок охладил щеку, и она перестала гореть. Не подозревая ничего, я продолжила свой путь до дому, где меня поджидал мой очень злой братишка.       — Где тебя черти носили? — кричал мне с порога. — А это что такое? — оказывается, щека опухла, и появился фиолетовый синяк.       «Я упала на лестнице и ударилась о перила» — кажется, поверил.       — Горе ты моё луковое, — брат достал из холодильника куриное филе и приложил к синяку. Немного необычно смотреть на него с розовыми волосами.       «Ты по делу приехал или меня навестить?» — брат как-то странно побледнел. Ну конечно, меня навестить приехал. Размечталась.       — Растворитель принесла? — ему, похоже, пофигу на то, что я тут одна живу. Вот смотрю на него и понимаю, что розовый нашей семье не идёт. Я, конечно же, имею в виду себя и брата.       Встав из-за стола, брат идёт в прихожую за пакетом. Тишина длится пару секунд, а после её развеял радостный возглас Лёши.       — Я обожаю тебя, женщина! — это было последнее, что я от него услышала. После — вновь тишина, перебиваемая матерными частушками из душа.       Прошло полчаса после того, как брат полез в ванную. Я слишком поздно поняла, что, так как я новенькая, я не знаю, что задали. Хотя это даже плюс.       Наконец послышался щелчок, и мой брат вылез на свет божий. Он был в шортах и… и всё.       — Ты не представляешь, насколько эту дрянь трудно смыть с волос! — возмущался Леша, пока не заметил мой отчуждённый взгляд. — Не делай так! Ты становишься похожа на робота.       Он сел рядом со мной. Лёша никогда не знал, как вывести меня из подобного состояния. Он просто сидел рядом и молчал.       От него до сих пор шло тепло горячей воды. Это по-настоящему круто, когда рядом с тобой сидит такой классный обогреватель. После того как он уехал, мне всегда было холодно и одиноко. Скажу честно, он изменился. Раньше он был тощей каланчой, которая могла есть сколько влезет и не толстеть. А теперь он стал более мясистый. Появился пресс, да и вообще он стал больше походить на взрослого мужчину.       Я опустила голову на его плечо и прикрыла глаза. Всего на минуту, но этого хватило, чтобы уснуть.       Утро выдалось нелёгким. Оказывается, мы уснули в том же положении, что и сидели вчера. Всё тело затекло и ныло. Особенно спина. Это моя самая слабая точка.       Кряхтя как старые люди, мы с Лёшей упорно боролись за право первым принять душ. В ход летели разные уловки. Но выиграл он, предупредив меня, что если подойдёт к плите — завтрака нам не видать. Ну как тут поспоришь? Верно, никак.       Вот я стою у плиты и жарю омлет. Решив отомстить, я добавила в порцию брата перца чили вместо колбасы. Я очень люблю острую пищу, и даже если перепутаю порции, не сильно расстроюсь.       Каждый раз, когда Лёша находится в ванной, я начинаю думать, что он утонул там или его засосало в канализационный слив.       Наконец, дверь открылась, и показалась мокрая шевелюра Лёши. Брат тоже не выспался, и даже душ не помог ему избавиться от сонливости. Обведя столовую взглядом, он как зомби прошёл к столу.       Я решила оставить его завтракать в одиночестве. Пройдя в ванную, я посмотрелась в зеркало. Прошло около полминуты, пока я осознала увиденное. Синяк стал ещё более фиолетовым и в некоторых местах пожелтел. Нужно замазать его чем-нибудь. Но сначала — душ.       Никогда не любила холодный душ, но сейчас он придавал бодрости. Кое-как я выползла из душевой кабины и оперлась на раковину. Хорошо, что у тёти много косметики. Нужно найти тональный крем.       Я обыскала всю ванную и, как ни странно, нашла этот крем в шкафчике за зеркалом. Ну, вроде бы, синяк замаскировала, пора собираться в школу, но, прежде всего — поесть.       На кухне уже не было никого, в зале и комнатах — тоже. Была лишь записка: «Сестрёнка, я убегаю, мне нужно на стажировку. Вернусь поздно. Не скучай. Лёша». Неужели ушёл куда-то с утра пораньше? Теперь придётся за двоих посуду мыть. После трапезы я невзначай посмотрела на часы и со страхом поняла, что опаздываю. Быстро натянув школьную форму и наспех расчесав всё ещё сырые волосы, я выбежала из квартиры, захлопнув за собой дверь.       Я устала из-за непрерывного бега, но зато не опоздала, а это плюс. В классе было полно народу. Все что-то бурно обсуждали. Только я вошла в класс, как все затихли и смотрели на меня. Что же происходит?       — Подруга, крутой синяк ты поставила Амбер! — Ким как всегда положила на моё плечо руку и прижала к себе. Стоп, какой синяк? Я же била не в лицо. Мои размышления прервало школьное радио:       — Софья Пролине, зайдите в кабинет директора — гул стал ещё громче. Мне пришлось пробираться через одноклассников ползком. Чтобы никто не заметил.       Когда я вышла из кабинета, прозвенел звонок. В коридоре в ту секунду не было ни души. Где же этот кабинет директора? Может, около учительской? Ну конечно! Где же ему ещё быть? Не теряя больше драгоценного времени, я отправилась к учительской.       Около кабинета стояла гробовая тишина. По телу пробежался табун мурашек и остановился в области шеи. Стучусь в дверь и слышу короткий ответ: «Войдите!». Миссис Шермански сидела в кресле и смотрела на меня строгим, разочарованным взглядом. Но почему? Я же ничего не сделала.       — Это она! Мама, это она ударила меня, — знакомый голос раздался откуда-то сбоку. Я поворачиваю лицо и застываю в недоумении. Амбер сидела на кожаном кресле рядом со своей точной копией. Женщина сверлила меня злым взглядом, а я не могла понять, откуда у Амбер синяк под глазом?       — Софья, зачем вы ударили Амбер? — директриса перешла сразу к делу. Она пригласила меня сесть с ней рядом и подала листок и ручку.       «Я не била её по лицу», — гласил мой ответ.       — Да вы только посмотрите, какая нахалка! — мать Амбер взревела от злости. — Она тут с нами по бумажкам разговаривает!       — Успокойтесь, миссис Руссо, (мне понравилось, как звучит), — директриса была величественна как никогда. Даже поджилки трясутся. — Софья — немая, вы должны более уважительно к ней относиться, — ого, миссис Аморис умеет «успокаивать».       — Тогда вызовите её родителей. Они непременно должны знать, чем занимается их дочь!       — Боюсь, будет довольно затруднительно вызывать её родителей из другой страны только для того, чтобы пожаловаться на поведение их дочери. — Директриса тоже считает, что я могла её ударить? Я разочарована.       — Тогда пусть это будет хотя бы совершеннолетний родственник, который живёт здесь ней! — миссис Руссо удивлена тому, что я из другой страны.       — Я это уже сделала, — что? Она вызвала тётю? Или же… только не это! Вот влипла!       Мои размышления прервал стук в дверь. Снова послышалось «Войдите» — и на пороге оказался Лёша. Но только он был в медицинском халате. Неужели это и есть его стажировка?       — Вы звали, директор?       ...To be continued...</i.>       <i>Наконец, я добралась до компьютера и написала часть. Прошу, читайте на здоровье!