Сияние

Утро. Улицы аккуратно заполняли солнечные лучи, попутно трогая серые стены зданий и приветствуя живых и неживых обывателей. Прохлада заполняла воздух. Сирена прозвучит через 30 минут, но пока еще ничего не закончилось. И девушки, на угнанной ранее черной машине, отправились на окраину города. Стефания с содроганием вкратце рассказала, что произошло с ней. Боль от потери Криса притупилась, но, что-то подсказывало, что она навсегда поселилась в сердце. От шатенки девушка узнала, что Карлхайнц вполне радушно принял лидера протестантов, словно уже ждал ее, пригласил на диван и внимательно все выслушал, пока внезапно не решил перевести разговор к личности Джен. Стефания знала, что отец лучше любого психолога мог копаться в старых ранах, при этом делая участливый и добрый вид. Теперь-то очевидно, что это лишь лицемерная оболочка меркантильного и властного сенатора. Когда шатенка замкнулась и перестала отвечать на вопросы о семье, он приступил к собственным размышлениям, переманивая Джен на свою сторону, чтобы отомстить убийцам. Причем он так убеждал, что не оставалось аргументов «против». Но она отказалась. Тогда Карлхайнц, убедившись в неисправимости девушки, на уязвимую почву стал рассказывать, как все устроено в мире богатых. В его мире. Принялся насмехаться над протестантским движением. И значимо сообщил, что она – ничто, пыль, мешающаяся под ногами, и он намерен избавиться от нее. Джен вытирала слезы одной рукой, рулила другой. - Понимаешь, ему плевать, плевать. Он рассказал, что и тебя планировал убить, после меня. Как бороться с такими, Стефания? Вот как? Стефания переваривала, как перевернулся мир. С ног на голову. Дженифер выглядела встревоженной, словно из нее вытряхнули привычный сарказм, храбрость, уверенность. Видимо, разговор с сенатором был глубже, чем она сообщила. Но давить сейчас и выяснять, что наговорил Карлхайнц – не лучший вариант. - Мы найдем способ, - обнадежила Стефания. Похоже, договоры давали малый результат. Оставалась ликвидация значимых личностей, ратующих за Судную ночь. Их было полно, но и противников немало. Дело пахло назревающей революцией. Они, лавируя между домами, приехали к заправочной станции. - Далеко с двумя литрами бензина мы не уедем, - рассудительно заключила Джен, малость успокоившись, и без всяких разговоров вышла из машины. Надо было поторопиться, если Майкл задумал преследовать их. Стефания также молча хлопнула дверцей и прошла в магазин, ощутив, что проголодалась к утру. Последние полчаса по-прежнему позволяли творить беспорядки. И почему она решила, что спокойно доживет до утра? Когда Стефания пошла в магазин, а Джен наполнила бак и пошла расплачиваться, какой-то безумец подбежал и облил машину бензином. Стефания, желая занять деньги у шатенки, вышла из павильона и оглянула парня. Это был брюнет в больших желтых очках и синдромом Турретта: он пялился с широкой улыбкой душевнобольного в ответ и нервно дергался всем телом. Блондинка не торопилась идти к нему, а он ждал вторую девушку. Джен, поправляя волосы и успокаиваясь, вышла из заправочного ларька. И только после ее угрожающего взгляда, показательно чиркнул спичкой о коробок и бросил огонек на машину. Ту охватило пламя. - Ах ты гад! Мерзавец, - выпалила Джен хохочущему пироману. Блондинка пугаясь его активного настроя, перехватила девушку за запястье и потянула с собой в сторону. - Не надо, Джен, пойдем, - пришлось легонько перевернуть возмущенную девушку за плечи, и пройти два шага. - А вы куда? – пропищал юноша, открыто издеваясь, - А если догоню? Вот это девушки проверять не стали. Чтобы не связываться с психом, бегом-бегом добрались до ближайшей ГЭС. Мост через бушующую воду принял их спокойно и тихо. Стефания заметила, что рядом с ним можно было устроиться на надежной опоре. В красоте и тишине переждать остаток Судной ночи. Так и решили. Они свесили ноги над мостом, и Стефания, положив голову на плечо Джен, смотрела как медленно восходит Солнце. И как голубоватая вода искрится белыми и желтыми бликами. Крепкая рука легла на плечо и любовно потрепала. Мечта сбылась – посидеть на мосту. Отец наконец-то согласился на дорогую сердцу мелочь, и выполнив желание дочери, решил разделить счастье. Сидя рядом, делился историями из жизни. Личными: Стефания была уверена, что никто, кроме нее, их не слышал. Порою он весело обсуждал холенных коллег, с барскими замашками и пингвиньей походкой в тесных, но брендовых костюмах. Рассказывал о том, как в юности провел третье свидание с девушкой, которая нравилась ему с девятого класса. Сперва оно было в небе, а потом на земле. Он красочно описывал, как боялся прыгнуть с парашютом, но Элинор взяла, обнадеживающе подмигнула и вытолкнула его из вертолета – с тех пор, он стал решительным. Мелкие, но значимые истории раскрывали внутренний мир папы. А Карлхайнц был и рад рассказать их маленькому человеку, который никогда не использует полученную информацию в корыстных целях и не предаст. В такие моменты он нежно улыбался и выглядел, не как деловой экономист и сенатор, а как любящий отец, оставшийся один с дочерью и скорбящий по смерти матери. - Мы раньше с папой любили здесь сидеть, - мимо пронеслось печальное воспоминание. Джен не терзала девушку расспросами или обвинениями в проявлении инфантилизма и молча слушала плескание волн. Стефания была ей благодарна. Сирена не заставила их подняться. Электронные часы Джен показывали ровно «07:00». Красные черточки помигали и исчезли с темного экрана. Похоже, им обеим было о чем поразмышлять. Но Карлхайнц все же нашел их, видимо, тоже придавшись воспоминаниям. Девушки медленно повернули головы к роскошному «BMW», который затормозил недалеко от них. Тонировка скрывала водителя, но обеим было понятно, кто сидит в салоне. Пришлось чуть-чуть насторожиться. Право на убийство истекло, но сенатор обладал аурой очевидной безнаказанности и уверенности в своих решениях. Карлхайнц плавно вышел из машины, спрятав что-то в заднем кармане черных брюк. Лощеные черты лица красиво смотрелись на солнечном свете, но безэмоциональность мрачно забирала все внимание на себя. Стефания бросила взгляд на высунувшуюся руку из другого окна автомобиля. Запястье небрежно легло на дверцу и палец одним взмахом отряхнул пепел с коричневой сигары. Понятно. Карлхайнц остановился в трех метрах и внимательно оглянул металлические балки моста. Рядом послышался шорох кожаной куртки. Стефания догадалась, что Джен незаметно вытаскивала пистолет. В голубых глазах отца мелькнуло разочарование - в углах находились камеры, направленные на него, на мост и ближайшую округу. Тихо избавиться от мятежницы и сбежавшей дочери не получилось. Взгляд упал на дочь. Стефания молча поднялась и прошлась в сторону, чтобы встать напротив отца. Джен встала и облокотилась на соседние перила. На лице отчуждение от сенатора мешалось с нескрываемым удовольствием. Кажется, кого-то обвели вокруг пальца. Карлхайнц хмуро поглядывал на Джен. Впрочем, она в ответ оглядывала его не очень-то и ласковым взглядом. Но никто не говорил. Все молчали. - Думаю, сегодняшняя ночь богата на сюрпризы, - первым разорвал молчание Карлхайнц, — Вот меня, например, подставила дочь перед гостями и, благодаря опрометчивой строптивости, утеряла колье. Думаю, и ты узнала много нового, дорогая, - совсем по-отечески и дипломатично обращался мужчина. - Узнала, - в тон ему ответила Стефания, - О том, что ты убийца моей матери и лжец. Что ты поручил Майклу меня изнасиловать. И что колье, которым ты дорожил, украли навсегда, и ты его никогда не увидишь, - намеренно попыталась задеть Карлхайнца. И вновь его непринужденная нежная улыбка и мудрый взгляд. Чем можно пронять эту броню напускного лоска? - Это самый большой вклад в тебя, Стефания. И увы, ты этого не ценила. Но с Джошем мои люди разбираются прямо сейчас, в эти же секунды. И колье точно вернется в надежные руки, - и он добавил едва слышно, задержав взгляд на шее девушки, - Больше такой ошибки не повторится. Стефания ощутила пустоту, обнажившуюся под безразличным взглядом родных глаз. А ведь она знала, что они могли и смеяться, и заботливо оглядывать, и восхищаться. Сейчас не так. - А ты любил меня по-настоящему? – спросила Стефания. Пластинка должна поменяться и уступить место правде. Ответ отца определит окончательно: относиться к нему враждебно или вновь погрязать в сомнениях из-за теплых воспоминаний? Мираж манил, как и привычка чувствовать рядом любящего родителя. Карлхайнц, не глядя в серые глаза, демонстративно поправил запонки рубашки, выглядывающей из рукавов фрака. Собирался с ответом, думал? Хах, надо же, а раньше он в секунду отвечал «Естественно. Конечно, милая!». Кто же перед ней стоял сейчас? - Нет. Никогда. Сердце на миг сжалось. Какой-то ступор не позволял двинуться и даже вдохнуть кислород. Папа взглянул на девушку, одарив официозной, формальной улыбкой. - Что, совсем? - пусто обронила блондинка, с малой надеждой взглядывая на отца. - Совсем, - мягко и улыбчиво резюмировал отец. За дверцами, что отворились перед лицом дочери, крылась стена равнодушия. Лучше бы она не открывала эти дверцы. Что ж. Стефания гордо приподняла подбородок, не показывая, что ответ отца добил истерзанную сомнениями душу, и смерила его спокойным взглядом. Выбрала формальность. Как и он, нацепила на себя оболочку. Раз правда такова, то пусть все, что напоминает об отце, исчезнет. И пусть также из его жизни испарятся мысли о дочери. Стефания обернулась и неспешно прошла к мосту. Пара скользящих шагов и вот он - шумящий напор блестящей воды. Она бежала в реку, течением несущейся в океан. И девушка остановилась, задумчиво глядя в поток. - Стефания, это не повод кончать с жизнью, - заботливая реплика малость рассмешила девушку. Помолчав, она медленно погрузила руку в декольте и вынула из-под лифа связку алмазиков. Они приветливо блеснули на Солнце и скрылись в ладони, их сжавшей. Джен, приподняв бровь, не без удовольствия лицезрела смешанные эмоции на лице Карлхайнца. О, и одной из них был страх. - Стефания, дорогая, что же ты не сказала, что колье у тебя? - мужчина собрался, искренне и сердечно улыбаясь дочери. Или колье? – Как я понимаю, наш конфликт произошел на пустом месте. Не совершай глупостей, и поедем домой, - девушка искоса посмотрела на отца, - Мы с тобой многое обсудим. Инициации не будет, я решил сразу после того, как ты сбежала, да и мне стоит рассказать другую историю этого колье и Элинор. Истинную, - Карлхайнц сделал свободный шаг вперед, с грустью поглядывая на дочь, - Мы поговорим и все будет как раньше. Благостный тон померк фальшью в воспоминаниях с жестоким признанием. И отгородившись светлой челкой от всех остальных, Стефания произнесла, перебивая звук воды: - Как раньше уже не будет. Карлхайнц испуганно взирал на шумящий канал и сжатое в руке колье. Стефания поступила просто и беззаботно: рука подбросила по дуге колье. И блеснув на прощание белой звездой, оно плюхнулось в воду. И редкие звездочки утонули в бушующей воде, уносящей драгоценность далеко-далеко. Опустив руку, девушка проводила взглядом настоящую любовь отца, и в спокойствии посмотрела на него самого. Утонченное лицо покрылось красными пятнами и в ярости сжав зубы, мужчина буравил ненавистным взглядом свою дочь. Но сдерживался. Тормозом служила репутация порядочного сенатора. - Семь двадцать, - на всякий случай напомнила Джен о конце Судной ночи, разрядив весомую тишину, - Мы едем к вам домой, забираем вещи и больше вы нас никогда не увидите. Волевой взгляд столкнулся со злым и беспомощным. И шатенка отвернулась, держа спину ровно и неспешной походкой проследовала за Стефанией. Та даже не обернулась, покидая место последней встречи с отцом. Уютная постель, надушенная на ночь Chanel No 5. Жемчужные кольца, утонченные сережки, стекающие со своих застежек. Утренняя стопочка свежеиспеченных блинов, покрытых медовой патокой. Морской ветер в волосах. Звук поднимающегося в воздух самолета. Нежно-розовые блестки на руках. Островок бледного полотна среди красочной лесной картины. Солнечные зайчики от зеркал в творческой мастерской. Палетка с небесными и сиреневыми разводами акрила, что и впредь не оттереть. Велюровые и хлопковые ткани, свисающие с позолоченных плечиков. Мерцающая сумочка в виде небольшого баскетбольного мяча. Парижские каблуки и венецианские лодочки. Шелковые ленты, путающиеся между собой в изумрудном ящичке. Мгновения дорогой и изысканной жизни тонкой рекой утекали в небытие. Оттуда достать их будет возможно, но тяжело. Без денег заботливого папы. И так, две девушки попрощались с алчным Карлхайнцем и местом, где их могли бы убить, если бы не штатное видеонаблюдение.

***

- Стефания, Ваша история поражает. И все же, я часто брала интервью у известных людей - бизнесменов, политиков и экономистов. Они все как один твердили, что Судная ночь полезна обществу. А по сути, она разлагает его? - Безусловно. Жизнь - ценнейшее, что есть у человека. Во всех развитых странах каждый гражданин имеет право на жизнь. Убийство, жестокость должны наказываться, а не поощряться, не превращаться в ежегодное развлечение. Вы представляете, в каком обществе мы живем? Элита истребляет бедных, но живущих по справедливости и доброте людей. Наше общество нищает и морально истощается. Все мои знакомые, друзья и даже отец... Оказались ужасными людьми, хотевшие меня прикончить. Честно. Никакой любовью и состраданием они не обладали. Скажем так, их жизненный принцип «ничего личного - только деньги». - Этот принцип достаточно индивидуалистичен и хорош, но не в том случае, когда он нарушает право на жизнь. - Именно. Как бы сказала моя лучшая подруга Джен, что мешает быть добряком и при этом грести деньги лопатой? Судную ночь надо запретить. И восстановить былые нормы, иначе вскоре нас с вами всюду будут окружать честолюбивые, лживые и жестокие монстры. И мы сами не заметим, как превратимся в них. - Знаете, я с вами согласна и уверена, наши телезрители тоже. - Хахах... Думаю, не все обрадуются, услышав наше с вами интервью. Привет, папочка. - Может, вы бы хотели ему что-нибудь передать? - Разве что... Измениться и положительно повлиять на общество, пока он на должности сенатора? Переубедить Отцов основателей. Словом, хоть что-то сделать от чистого, любящего сердца и доброй души. -...Пока? - Да. Пока. - Ох, Стефания, наше время выходит... Было приятно с вами вести диалог. Подытожим. Что планируете делать в ближайшее время? Ваш штаб расширяется, да? - Да, здравомыслящих единомышленников, оказывается, куда больше, чем остальных. К протестантам присоединяются даже те, кто ранее поддерживал Отцов основателей, но не мог, как и я, вырваться из паутины элитарного круга. Нас становится больше, и мы планируем повзаимодействовать с Отцами основателями лично. - Какие способы вы выберете для этого? Дипломатия, насилие, шантаж, казнь, революция? - Хороший список, Кларисса. Все зависит от них самих. И да, хочу официально заявить: мы сделаем все, чтобы избавиться от Судной ночи, и мы не собираемся останавливаться на полпути. - Ох, аж мурашки по коже! Для многих Ваши слова станут мотивацией к переменам. Итак, с вами была Стефания Либерт, Кларисса Паради. Всем безопасной Судной ночи. - До скорых встреч.