Дом семьи Блэк, площадь Гриммо 12, Лондон
Сириус появился в комнате Регулуса, спустя минуту. Все ещё заспанный, но бодро запахивавший полы зеленого бархатного халата поверх темно-синей шёлковой пижамы. Всклоченные со сна волосы рассыпались по плечам неаккуратными кольцами, а руки почему-то подрагивали, будто он вовсе не спал, а тешил собственное эго бутылкой Огденского виски. Гарри подозрительно прищурился, заглядывая в помутневшие голубые глаза, будто надеялся найти там ответ на все невысказанные вслух вопросы, тем самым смутив крестного, по всей видимости, правда чувствовавшего себя виноватым, и поджал губы. Блэк легким движением палочки привел себя в порядок и кивнул на разметавшегося по постели Драко: — Что случилось, крестник? От Кричера я не смог добиться ничего вразумительного из его сбивчивых объяснений. Драко теперь выглядел ещё бледнее по сравнению с тем, каким он его увидел, когда обрабатывал рану. Кожа стала совсем прозрачной и было видно каждую венку, пульсировавшую на руке и шее, тонкие губы лихорадочно покраснели, на лбу выступили капли пота и длинные белые пряди слипшихся от влаги волос теперь казались неухоженными. А белесые ресницы на голубоватых веках подрагивали, словно ему снилось что-то тревожное. Худая, так что можно рёбра пересчитать, грудь рвано вздымалась и опускалась. Нестройное дыхание толчками вырывалось из груди. И если прислушаться, то можно было услышать его хриплое лихорадочное «Нет, не хочу!» — Быть может потому, что плохо слушал? — ответил Поттер. В груди поднималась волна раздражения и в какой-то степени недоверия. Неужели Сириус так и не исправится? Ведь глава рода, должен ответственней относиться к своим обязанностям. Порой хотелось высказать все, отчитать как мальчишку. Но приходилось сдерживаться. Гарри и сам был гостем в доме крестного, так еще и Драко притащил. Хотя Хорек был больше Блэком, чем сам гриффиндорец. Блэк отвернулся от парня, которого все это время, оказывается, внимательно рассматривал. Гарри не собирался давать ему спуску и потворствовать временами прущей из Блэка дури. Для него было важно, чтобы крестный наконец перестал упиваться жалостью к себе и взял груз ответственности за род, который он, как сказал парой часов ранее, принял. — Рана Драко воспалилась и гноится. Вообще я не видел такого ранее, — объяснил он, когда нахмурившийся Блэк откинул влажные простыни с торса парня и замысловатым движением палочки удалил повязку. — Настойка бадьяна действует по-другому. Рана должна была затянуться. По крайней мере у (он снова споткнулся на имени приятеля, боль кольнула сердце)… Рона после расщепа она затянулась. И единственное, что оставалось — это слабость и небольшое магическое истощение. Но он быстро поправился. А Драко горит. Гарри слишком хорошо помнил побег их троицы из Министерства магии. Он тогда запаниковал и забыл, что обладает волшебством, роясь в сумочке Гермионы. Сириус внимательно рассмотрел рану при свете «Люмоса», коснулся ладонью лба, проверяя температуру. — Ты прав, — он осторожно провел кончиками пальцев вдоль вспухшего, сочащегося гноем рубца. — И я не знаю причины, почему она воспалилась. А где тот кинжал, который мы вынули из раны? Кричер, — повернулся он к стоящему у ног Эльфу — принеси кинжал Беллы, только не касайся лезвия. С раной действительно что-то было не так, и он опасался, что клинок пропитан ядом. Хотя от двоюродной кузины, этой чокнутой Беллы, можно было бы ожидать и чего-то похуже. Он не удивился бы наличию парочки вредоносных проклятий. Сириус присел на край постели, напротив Гарри. — Кричер сделает, Кричер принесет, хозяин, — эльф поклонился. И с хлопком исчез. А через мгновение протягивал Сириусу злополучный кинжал. Блэк покрутил его в пальцах так и эдак, внимательно рассматривая рунную цепочку на лезвии, а после, вздохнув, перевел взгляд на Гарри, в неверном свете ламп казавшегося старше своих лет. Сердце Сириуса на миг защемило — на короткое мгновение показалось, что перед ним Джеймс. Сглотнув ком, перекрывший гортань, и голосом более хриплым, чем прежде, он просипел: — Знаешь, Сохатик, я не силен в славянской рунологии. Нам бы сюда кого более сведущего во всем этом. А все, что мы можем — дать жаропонижающий отвар или сделать примочку с настоем щупалец Растопырника и надеяться на лучшее. Может быть с утра попытаться связаться со «Святым Мунго» и убедить одного из колдомедиков навестить больного? Гарри, молча глядя на Малфоя, кивнул. Сюда бы Гермиону, она неплохо поднаторела в Рунописи и быстро разобралась бы. Хотя за время скитаний он и сам увлекся рунами, для уверенности хотелось бы посоветоваться с тем, кто действительно хорошо разбирается в них. — Да, так и сделаем, — он спрыгнул с кресла и прошлепал босыми ногами к двери. — Утром я этим займусь. Сириус резко развернулся вслед. Он прекрасно понимал, какая опасность грозит крестнику, появись он в больнице. Там наверняка дежурят соглядатаи Темного лорда, и уйти от них, когда на каждом столбе наклеено твое колдофото, будет сложной задачей. — Не дури. Ты останешься здесь, а я свяжусь с личным колдомедиком Блэков через поверенного рода в Гринготтсе. Не зря же он получал отчисления с нашего банковского сейфа все эти годы, как личный семейный целитель. Пусть теперь поработает, — Сириус бросил «Очищающее» на рану, капнул пару капель бадьяна, стоящего тут же на тумбе у кровати, наблюдая, как затягиваются мелкие трещины, сочащиеся гноем. Затем наложил на рану салфетку, смоченную в настойке щупалец Растопырника, и, произнеся «ферула», зафиксировал повязкой. — Присмотри за ним, Кричер, — бросил он, накрывая успокоившегося Драко легким одеялом и вслед за Гарри покидая комнату, на двери которой по прежнему значилось:«Регулус. Входить только с разрешения Регулуса Арктуруса Блэка»
День обещал быть суматошным.***
Утро для Гарри началось с ворчания домового эльфа, топтавшегося у его кровати и периодически дергавшего себя за уши: — Крестник хозяина должен проснуться, крестник хозяина должен встать… хозяин Сириус будет недоволен Кричером. Он не смог разбудить Гарри Поттера сэра — гудел над самым ухом Кричер, словно шмель-переросток. Гарри даже поначалу показалось, что это ему снится и он все еще находится в палатке, в лесу. Поэтому забрался с головой под подушку, чтобы досмотреть столь прекрасное видение. Хотя Кричера вряд ли можно было считать прекрасным. Однако желание оказаться дома, в тепле и безопасности родового гнезда Блэков, делало даже старого занудливого домовика восхитительным и просыпаться не хотелось вовсе. По ощущениям прошло не более минуты, когда он вновь мог насладиться тишиной и отголосками сладостных моментов предыдущего видения, как скрипучий, будто несмазанный механизм, хриплый голос домовика раздался вновь: — Крестник хозяина должен проснуться. Хозяин ждет Гарри Поттера сэра в малой столовой. И тут Гарри понял, что это не сон. Мысли затопило образами Сириуса, раненого Малфоя, брезгливо смотрящего Билла Уизли и Рона, обнимающего за плечи едва стоящую на ногах Гермиону. «Теперь наши пути окончательно расходятся» — осознание того, что Рон с Гермионой покинули его навсегда, затопило болью. На глазах выступили слезы, размывая окружающую обстановку до состояния цветных пятен. Он считал Рона другом. Семь лет терпел его капризы и мелочную ревность, зависть к тому небольшому достатку, которым обеспечили его погибшие родители. И надеялся что может рассчитывать хотя бы на моральную поддержку, понимание, а не вот это вот: "Пути расходятся окончательно". А оказался предан за теплую постель и тарелку сытного обеда. Хотя не сказать, чтобы они все эти месяцы голодали. Все эти время он безропотно кормил их за свои сбережения. Гарри резко сел, свесив ноги с кровати, босыми ступнями коснулся пола. Холод выкрашенных досок отрезвил сознание, успокоил. — Как там Малфой, Кричер? — спросил все ещё топтавшегося рядом эльфа. Смотрел как домовик мнется у камина. Хоть он и не одобрял затею Гермионы с ГАВНЭ, мечтавшей дать им свободу, зарплату и полное социальное обеспечение, но все же считал, что лучше относиться к ним уважительно. А то ведь не знаешь, когда дрогнет рука эльфа над твоей чашкой кофе, или тарелкой супа. — Плохо, Гарри Поттер, сэр… у гостя жар, рана снова воспалилась, — Кричер крутил собственные уши в тонких узловатых пальцах и поглядывал на каминные щипцы, прислоненные к решетке. Зная привычку домовиков истязать себя по каждому мало мальски значимому поводу, от Кричера можно было ожидать чего угодно. Гарри не удивился бы, если б тот кинулся головой в открытое пламя. Поэтому жестко присек на корню все его желания и намерения: — Я запрещаю тебе наказывать себя каким-либо способом, Кричер. Передай Сириусу, что я спущусь через десять минут. Домовик поклонился, подметая ушами пол, и с хлопком исчез. А Гарри, всё ещё зевая, побрел в ванную. Однако утренние процедуры заняли значительно большее время, чем он рассчитывал. Одного взгляда брошенного им в зеркало хватило, чтобы испугаться самого себя. Неудивительно, что Малфою удалось на первых порах ввести в заблуждение отца и мать. Гарри принял душ, побрился, воспользовавшись бытовыми чарами, подровнял отросшие до плеч кудри и завязал их лентой, трансфигурированной из старой зубной щетки, в низкий хвост на затылке. Когда он наконец вышел из ванной комнаты, его уже ждали на кровати нижнее белье, разложенная, аккуратно выглаженная домашняя мантия и легкие брюки. Он оделся, наслаждаясь приятно льнущей к телу чистой мягкой тканью и спустился вниз. Однако Сириуса в малой столовой не оказалось. Как ни странно крестный нашелся в комнате Регулуса у постели Драко. Он сидел, погрузившись в раздумья и держа мечущегося в жару Малфоя за руку. Пальцы произвольно двигались по тыльной стороне ладони, рисуя замысловатые узоры. Парень, лежащий на огромной кровати ему казался еще более худым, почти совсем невесомым. Острые горящие лихорадочным румянцем скулы яркими всполохами выделялись на бледном почти прозрачном лице. Он так напоминал Регулуса. Нет, не волосами, худобой, узостью плеч, внешней аристократичностью, так бросающейся в глаза. Подушечки пальцев невесомо прошлись по запястью, поднялись чуть выше, едва касаясь Черной метки. Драко замер, дрожь прошла по телу, словно рябь на воде. А в голове Блэка метались, словно рой докси, сотни мыслей: «Еще одна загубленная Лордом наивная душа, с радостью принявшая рабское клеймо», — Сириус не верил, что мальчишка уже добрую сотню раз не пожалел об этом. А перед глазами проносилась пещера с черной, гладкой, словно стекло водой, о которой рассказывал Кричер, остров и чаша с медальоном. Испуганный, но решительно сжимающий кулаки Регулус, отдавший жизнь, ради уничтожения куска лордовой души. Глаза наполнились влагой. Он резко выдохнул и поднял взгляд к потолку, чтобы не дать пролиться своей так некстати накатившей слабости. Правая бровь Гарри по-снейповски поползла вверх. Но он не произнес ни слова, хотел было повернуться и уйти. Однако половица под ногами скрипнула, что вернуло Блэка в реальность. Он резко повернулся к двери, палочка автоматически скользнула в руку. — А, это ты, Сохатик… — мужчина облегченно выдохнул. — Пойдем завтракать, да я напишу поверенному в Гринготтс. Гарри отступил в коридор, удивленно распахнув глаза. — Напишешь? Я думал ты сам отправишься в Мунго, хотел предложить тебе отцовскую мантию-невидимку на всякий случай. Он не представлял, как можно из дома на Гриммо отправить послание. Насколько Гарри помнил, у Сириуса не было почтовой совы. Не Гиппогрифа же он собирается отправить с письмом в Св. Мунго. Но Сириус рассмеялся, видимо поняв, о чём подумал крестник. — Да, Гарри, напишу. И воспользуюсь связными шкатулками. Это артефакты для связи, вроде маггловских почтовых ящичков. Я приобрел их, когда принял род, чтобы решать дела с банковскими вложениями, не рискуя навести на дом аврорат, да и совы после того, как дом накрыло «Бастионом», не смогли бы найти адресата. И патронусы, кстати, тоже. Люпин тоже связывался со мной через банк. Так безопаснее. — Они вошли в столовую и сели за накрытый к завтраку стол. — А где теперь базируется «Орден Феникса»? — поинтересовался Гарри, ухватив краюху мягкого, ещё теплого хлеба, оглядывая стол. Кричер расстарался на славу. На тарелках парила ароматным дымком овсяная каша с малиновым джемом, посреди стола стояло большое блюдо с бутербродами с треской и колбасками со сливочным соусом. Венчали все это великолепие исходящие дразнящим ароматом небольшие фарфоровые чашки с кофе. Гарри едва не прослезился. Последний раз он пил кофе пару месяцев назад, а теперь был готов продать душу демонам за чашку черного ароматного напитка. — В старой хижине Люпина. В лесу. Я тоже бываю там изредка, чтобы быть в курсе дел, — ответил Блэк, — он тоскливо оглядел стол в поисках куска прожаренного стейка. — Давай ты потом покажешь мне эти парные связные шкатулки, и расскажешь, как дела в Ордене, — буркнул он, хватая в руки ложку. — Чудесно пахнет, Кричер, — Гарри благодарно кивнул и принялся за еду. Довольный похвалой домовой эльф пошевелил ушами, молча кивнул и с хлопком исчез. Время неумолимо подбиралось к семи утра, когда они наконец расправились с завтраком и переместились в кабинет. Сириус занял место за большим письменным столом красного дерева, подтянул к себе пергамент и чернильницу. — Сохатик, погоди минутку, набросаю послание поверенному Грибхуку в банк, и все объясню. Пару минут он скрипел пером, затем свернул послание треугольником и запечатал в конверт оттиском собственного кольца с гербом Блэков. — Вот смотри, — произнес он, подходя к секретеру, на котором стояла небольшая шкатулка темного дерева. Крышка ее была инкрустирована растительным орнаментом, окаймляющим герб Семейства Блэк. Сириус поднял крышку и опустил туда конверт, а затем, закрыв шкатулку, стукнул по крышке кончиком волшебной палочки. Из-под поверхности полилось синеватое свечение. — Вот и все. Письмо уже в банке. — он снова поднял крышку и показал пустую гладкую внутреннюю поверхность. — Теперь будем ждать ответ. На шкатулку наложены оповещающие чары, так что нет даже необходимости караулить в кабинете. Когда придет ответное письмо, чары сработают и мы услышим звон. — Удобно, — улыбнулся Гарри и плюхнулся в кресло, мысленно сделав пометку, приобрести для себя такие же, когда будет принимать род и откроет Поттер-холл. — Как там мой двоюродный внук, Сириус? — голос Ориона, неожиданно прозвучавший над головой, заставил вздрогнуть. Блэк повернул голову и бросил взгляд на обеспокоенных родителей. — У него жар, отец. Рана на плече не затягивается. Я как раз связался через поверенного нашего рода с Иппи. Орион нахмурился. — Прояви уважение, сын. Гиппократ Сметвик нынче главный целитель в Святом Мунго. И я не думаю, что он легко согласится оставить пациентов и прийти сюда. Придется тебе постараться. Пару минут они молчали. Сириус из-под прикрытых век рассматривал крестника. А после задал вопрос, не дававший ему покоя добрую половину ночи: — Гарри, а что ты думаешь теперь делать с вашим заданием? Ведь поиски еще не закончились? — он давно принял задание крестника как данность, но глубоко внутри все же шевелилась и не давала покоя затаенная обида, что парень отверг его предложение о помощи. Гарри задумался. — Мы с Гермионой и Роном уничтожили один крестраж — медальон Салазара Слизерина, Дамблдор уничтожил кольцо и заработал неснимаемое проклятье. Сам я уничтожил дневник Лорда. Уже три. — Сириус кивнул, но комментировать не стал. — Если исходить из того, что крестражей семь, то остается еще четыре. Как мы поняли, Лорд, стремящийся к величию, создавал вместилища собственной души из вещей, обладающих величием — медальон Слизерина, чаша Пенелопы Пуффендуй, диадема Кандиды Когтевран. — И меч Годрика Гриффиндора? — добавил нахмурившись Сириус. В груди невольно поднялось возмущение на оскверненные реликвии основателей Хогвартса. Гарри улыбнулся. Уж что-что, а меч, он был уверен стопроцентно, не является крестражем. Медальон он чувствовал. А меч — всего лишь меч. — Меч не крестраж. Точно нет. Этим мечом я убил Василиска в Тайной комнате, а Рон уничтожил медальон Салазара Слизерина. Клинок пропитан ядом Василиска, это одно из веществ, способных уничтожать крестражи. Скорее змея Лорда крестраж. Уж больно необычное создание, возможно химера. И еще один… неизвестный нам крестраж, который он возможно и не создал… — Гарри задумчиво прикусил губу. — Н-даа остались еще. А меча у тебя уже нет. — Блэк беспокойно поерзал. Ему не давало покоя осознание, что Гарри остался один на один с заданием. Очень непростым, опасным, такое под силу не каждому подготовленному взрослому магу, а Сохатик всего лишь ребенок. — Да, меча больше нет. — Он замолчал и некоторое время смотрел на щербинку с края столешницы. — Слушай, Сириус, а ваш банковский сейф в Гринготтсе далеко от сейфа Лестрейнджей? Мысль в это мгновение пришедшая в голову засела и засвербила жужжащей веретенницей, выстраивая хаотичные образы в четкую систематизированную картину: Белла, пытающая Гермиону — банковский сейф — крестраж. — На одном уровне, считай, совсем рядом. А почему ты… — Бродяга вдруг замолчал, глаза его распахнулись, хмурая складка, пересекавшая лоб, разгладилась. — Ты думаешь в сейфе Лестрейнджей крестраж? Гарри поерзал, как делал всегда, если волновался. — Думаю, да. Лестрейндж пришла в ужас лишь от того, что увидела в руках Сивого меч Гриффиндора, все орала и, когда пытала Гермиону в мэноре Малфоев, спрашивала, что еще мы взяли из ее сейфа, кроме меча. Но меч нам подкинули. Мы не были в сейфе Беллы. Сириус хмыкнул и растрепал волосы. — Хм, логично. Но это только один крестраж. Я не думаю, что Лорд спрятал остальные там же. — Вот тут я с тобой согласен. Одно место — один крестраж и куча заклятий, ограждающих его, — почти прошептал Гарри, глядя перед собой в пространство пустым взглядом, словно сквозь предметы перед ним. — Еще один он мог спрятать в Хоге, когда приходил к Дамблдору, якобы просить место преподавателя ЗОТИ. — Почему ты думаешь, что он в школе? Это нелогично. Там полно детей и на него может наткнуться кто угодно, — Сириус вновь нахмурился. Он действительно не понимал, как можно было оставить столь значимый для Темного лорда артефакт в столь людном месте. — Ты считаешь, он нелогичен? — Гарри скептически посмотрел на Блэка. — Давай объясню. Свои куски души он оставлял в значимых для него местах. Банк, где у каждого чистокровного был личный сейф, кроме него конечно. Пещера, куда он водил детей, была известна только ему и добраться до нее можно было лишь с моря. Взрослый человек вряд ли рискнул бы идти по практически отвесной скале, где детская нога на тропе еле умещается. Но она значила для него много. Там он осознал свою значимость, понял, что он особенный, отличается от остальных детей, что у него способности, каких нет больше не у кого в приюте Вула. Затем лачуга Гонтов, куда заходить опасно было, не то что жить. Однако он поместил туда крестраж, потому, что это место было пропитано магией потомков Слизерина. И школа, бывшая для него первым и настоящим домом. Ему не было обходимости работать учителем ЗОТИ, вакансию которого он якобы хотел для себя. Том был блестящим учеником, старостой школы, сдавшим экзамены с максимальными баллами. Его прочили в политики, министры и вдруг учитель... А уж поместить крестраж в Нагайну, в живое существо, которое может пусть не чувствовать и мыслить, но все же живет на инстинктах. Да и попросту может погибнуть. Считаю совершенно нелогично и недальновидно, но она значила для него показателем того, что он владеет парселтангом. — И что ты намерен делать? — Как что? Ограбить банк. Другого выхода у меня нет. — Но это невозможно! — проснувшийся дух авантюризма тряхнул Блэка от кончиков пальцев до корней волос. Он ни разу не слышал о том, что кому-то удалось ограбить гоблинов. — Отчего же… банк ограбили на моем первом курсе. Правда сейф, который пытались обнести, на тот момент был уже пуст. Однако факт остается фактом, — Гарри улыбнулся. В этот самый момент, когда Сириус собрался привести не один аргумент в противовес абсурдности данной затеи, сработали оповещающие чары. Сириус поднялся. Подошёл к секретеру: — Пустые сейфы охраняются не так тщательно, как активные, — сказал он, следя за свечением в шкатулке, которое медленно гасло. Достав письмо, он вернулся за стол. — И в качестве охранных могут быть довольно сильные темные проклятья, с которыми вам, студентам никогда не приходилось сталкиваться. Гарри почесал затылок и криво усмехнулся: — Тут ты прав, даже спорить не стану. Медальон мы не смогли вскрыть и уничтожить никакими известными нам чарами. Что только не делали. Гермиона проштудировала все учебники по чарам и даже пару книг по темным проклятиям из запретной секции. Но так ничего и не вышло. О не спрашивай, откуда они у неё, — Гарри отгородился руками, давая понять, что и сам не в курсе. — Но разве у нас есть выбор? Сириус распечатал письмо: — Выбор есть всегда. Одно дело, что выберешь ты: пойти напролом и попытаться ограбить гоблинов, что они тебе никогда не простят, или попробуешь договориться с ними. — А с ними можно договориться? — бровь парня снова поползла вверх. — Билл как-то сказал мне, что гоблинам никогда не стоит доверять, даже если кажется, что между вами довольно теплые дружеские отношения. В самый сложный момент, когда это будет необходимо, они предадут. — Мальчик прав, сынок. Гоблинам нет веры, — произнес с портрета слушающий их беседу Орион и Поттер благодарно кивнул. Он до сих пор помнил, что сказал ему старший из сыновей Артура, случайно услышавший их обсуждение накануне свадьбы, и поступок Крюкохвата, исчезнувшего во время аппарации с мечом Гриффиндора, был тому явным доказательством. — Может Билл и прав. Он работает в банке уже 7 лет и думаю лучше меня осведомлен в этом, но попытаться стоит… — и Сириус углубился в чтение письма. Орион Блэк на портрете нетерпеливо постучал тростью о край рамы: «Ну что там, сын?» — раздался его густой бас, на что Сириус поднял руку, останавливая дальнейшие распросы: — Минутку, отец. — он, как и Орион, ожидавший как минимум вежливого отказа от главного колдомедика, был приятно удивлен более чем явным согласием Сметвика встретиться как можно скорее и назначившим встречу в банке. На девять утра. Сириус взмахнул палочкой, вызвав «Темпус». До встречи оставалось двадцать минут. «СОГЛАСЕН», — написал он на обратной стороне того же пергамента и, оторвав этот клочок от основного листа, опустил его в шкатулку. — Сметвик будет ждать меня в банке в девять, — Орион нахмурился. — И я намерен явиться. — Ты уверен, что это безопасно, Сириус? — Вальбурга беспокойно ухватила мужа за руку. — А у нас есть выбор? — Блэк поднялся и взмахом палочки отлевитировал чернильницу и пергаменты в секретер. Ему самому было некомфортно. Благодаря своей аниформе, он интуитивно чувствовал опасность, но выбора действительно не было. Мальчишка слабел с каждой минутой, и надо было что-то срочно предпринимать. Гарри тоже поднялся. — Предлагаю сначала удостовериться, что за Сметвиком нет «хвоста». Возьми мантию отца и отправляйся чуть раньше назначенного срока. По крайней мере удостоверишься, что тебе ничего не угрожает. Сириус усмехнулся и потрепал парня по щеке: — Не учи меня, Сохатик. Как вести слежку и скрываться, знаю получше тебя. — Ага, двенадцать лет Азкабана тому свидетельство, — буркнул в ответ Поттер, позабыв об идеальном собачьем слухе, и увидел, как мгновенно улыбка покинула побледневшее лицо крестного. — Прости, Сириус, я не должен был говорить это. Гарри достал из кармана мантии аккуратно свернутую отцовскую мантию-невидимку. За время скитаний он буквально сросся с привычкой все время носить её с собой, что чувствовал себя крайне некомфортно, когда приходилось оставить ее Гермионе, отправлявшейся добывать пищу для них. — Забей, Сохатик, ты прав. Меня порой заносит. Проводив Сириуса до камина и понаблюдав, как стройная фигура крестного исчезает под мантией, а затем и в зеленом пламени дымолетного порошка, Гарри отправился в гостиную. На диване по-прежнему валялась бисерная сумочка Гермионы, каким-то непостижимым образом оказавшаяся у Малфоя, а из ее открытой горловины торчал край рамы портрета Найджелуса Блэка. — Ну вот вы и снова дома, директор Блэк, — произнес он, аккуратно вытягивая громоздкую картину наружу. Хозяин портрета отсутствовал. У Гарри заныло сердце, когда он подумал, где тот может быть сейчас. Окинув взглядом гостиную, повесил портрет на прежнее место на стене, рядом с пейзажем с цветами, на котором любила отдыхать леди Вальбурга. Затем вздохнул и отправился в комнату к Драко.