Уголок Грейнджер

      — Слушай, она придет в любом случае. У нее нет платья, а Самхейн уже завтра.       Гермиона с недоверием покосилась на младшую Уизли, которая рассматривала хитро украшенные витрины магазинов. В преддверии Хэллоуина Хогсмид напоминал одну большую тыкву Джека: вся деревня тонула в теплых оттенках из-за опавших листьев. На лавках примостились зачарованные скелеты самых разных размеров, что отбивали бодрую чечетку и время от времени выкрикивали зловещее «бу!», тем самым пугая особо впечатлительных студентов. Из-за недавнего дождя брусчатка покрылась мелкими лужицами. Летучие мышки недовольно пищали, когда с покатых крыш им на крылья падали редкие капельки. И даже воздух немного горчил, отдавая нотками корицы на кончике языка.       Грейнджер уже и не помнила, когда в последний раз видела так щедро украшенный Хогсмид. Казалось, это было в другой жизни, еще до войны. Сейчас же все пестрило духом приближающегося праздника, а парочка продавцов, суетливо убирающие лужи с порога, даже надели забавные костюмы. Люди были расслаблены и недовольны непогодой. У них были совершенно обыденные заботы и переживания.       Мир наконец-то отошел от войны.       — Я так и не нашла ее сегодня, — Гермиона печально вздохнула, кутаясь плотнее в теплую мантию. На ней был теплый свитер из маминого гардероба и плотные колготки под черными джинсами. И тем не менее ведьма мерзла.       — А зачем ты ее искала? — Джин приподняла брови. — Мы же уже все решили? Ну, что пойдем вместе, все дела.       Гермиона умолкла, разглядывая, как очередной пролетевший мимо лист утопает в луже. Она зябко поежилась — погода с каждым днем становилась все хуже. В Шотландии уже вовсю бушевал ноябрь.       — Вчера у нас состоялся странный… разговор. Оказалось, что это Пэнси. Это она стерла мне память.       Джинни замерла. Она вытаращилась на Гермиону и приоткрыла смазанные персиковым блеском губы. Если бы не прохладный ветер, что добавлял молочной коже щек розовых оттенков, подруга бы стала белее мела.       — Вот… сучка! — Уизли возмущенно выдохнула полупрозрачное облачко. Ее брови свелись на переносице, а взгляд ожесточился. — Вот сучка! А я уже почти поверила, что смогу когда-нибудь найти с ней общий язык!       — Джин… — Гермиона слегка надавила ей на плечо, тем самым вынуждая продолжить путь. — Все не так просто. Она испугалась, что своим побегом я их подставлю. А потом… вчера Пэнси попыталась вернуть мне воспоминания.       — И как? Получилось?       Грейнджер лишь тяжело вздохнула, обращая лицо к свинцовым облакам. Продолжать разговор не хотелось, но избежать его было попросту… невозможно. Джинни заслуживала знать обо всем, поэтому, вдохнув поглубже прохладного воздуха, Гермиона кратко пересказала увиденное в воспоминаниях. Про Беллатрису Лестрейндж и ранение Гарри, при упоминании которого по лицам обеих девочек проскользнул дискомфорт. Про странную привязанность Паркинсон и собственный страх оставаться в поместье. Рассказывая, Грейнджер старалась игнорировать крутящиеся перед глазами иллюстрации, сосредотачиваясь исключительно на сухих фактах.       Но в воображении Джинни они, должно быть, представали не менее красочными. Потому что, закончив последнее предложение, Гермиона краем глаза зацепила выражение полного смущения с щепоткой ужаса, отразившееся на ее лице. Уизли покачала головой. Молчание разбивал гомон оживленной улицы.       — Честно говоря, я не знаю, что сказать. — Джинни поправила шапку. — Это… не знаю, Гермиона. Это ужасно. Чем они вообще думали, когда прятали тебя под носом у Волдеморта?       — Ну… — Гермиона хмыкнула. — Если хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место.       — Да, но не в такой же ситуации! А если бы тебя нашли? Да вас впятером ждала бы мучительная смерть — и хорошо, если от Авады! — Джинни зажмурилась. Она тряхнула головой, и рыжие пряди коснулись щек. — Нет, это ужасно. Это просто кошмар наяву.       — Мы все в нем побывали. Увы.       Джинни насупилась. Она недовольно пробурчала что-то нечленораздельное себе под нос, отчего Гермиона улыбнулась. Грейнджер легонько подтолкнула подругу плечом.       — Все обернулось хорошо. Не бери в голову.       — Что значит не бери в голову? Гермиона, чем больше ты рассказываешь про тот злополучный апрель, тем страшнее мне становится! — Уизли громко фыркнула. — Мерлин, какое счастье, что ты вернулась живой. Если бы тебя… — Пауза показалась оглушающе громкой. Джинни опечаленно поджала губы. Взгляд зашелестел по брусчатке. — Я и так с трудом справилась, когда ты пропала… А если бы вдруг…       — Эй! — Грейнджер подхватила ее руку, чуть сжимая. Взгляды девочек пересеклись. — Все хорошо. Ладно? Это все в прошлом. И наши проблемы в том числе… Верно же?       Джинни закивала.       — Я уже говорила тебе, что больше не пью. Ну, вернее… Стараюсь этого не делать. Иногда… иногда очень хочется. — Уизли виновато потерла щеку — жест, который неизменно напоминал Гермионе о Рональде. Виновато опустив глаза, Джинни подцепила носком ботинка листок и откинула его вперед. — Но я держусь. Думаю о Гарри и о его словах, которые он мне сказал. Это, знаешь, неплохо приводит в чувство — такая оплеуха.       Гермиона не знала всех подробностей ссоры, что приключилась между Джинни и Гарри. Знала только, что это стало поворотной точкой в их отношениях — с тех пор, кажется, у них и не ладилось. Согревающее тепло, прежде окутывавшее эту двоицу, переросло в напряженную нежность. И Грейнджер отчасти винила себя в этом — все же будь она откровенна с самого начала, вероятно, ребята избежали бы проблем.       Поэтому-то она так хотела устроить им свидание. Продумала все до мелочей, вот только не учла, что Гарри вдруг сорвется в Норвегию, оставив Джинни наедине со своими страхами. Наедине с умирающей подругой и кучкой бывших неприятелей. Грейнджер была бесконечно благодарна мальчишкам за то, на что они пошли ради нее, но время от времени чувствовала уколы уязвленного чувства справедливости. Джинни должна стоять выше нее в списке приоритетов Поттера.       — Ты знаешь, я так тобой горжусь, Джин. — Гермиона уместила щеку на прямое плечо подруги. Сновавшие мимо них студенты провожали девочек внимательными взглядами. — Ты настоящий боец. А с Гарри вы еще помиритесь, я уверена. Все будет хорошо.       — Это ты боец, Грейнджер. — Уизли прижалась ближе. — Я не представляю, что делала бы на твоем месте. Это звучит безумно — все то, что ты рассказываешь… Особенно про Паркинсон. После всего случившегося ты… с такой легкостью рассуждаешь об этом, ищешь ее по всему Хогвартсу… Я не понимаю. Откуда у тебя столько сил на прощение?       Гермиона помолчала, оглядывая магазинчики. Они почти подошли к нужному.       — У меня просто нет времени обижаться. Незачем больше, понимаешь? В конечном итоге Пэнси все равно все рассказала — а могла бы молчать до последнего, ведь ее бы никто не сдал. Но все мы допускали ошибки, все друг друга в каком-то смысле предали. Не оправдали ожиданий. Наверное, пора выносить уроки из прошлого, а не копить обиды.       Джинни одарила Гермиону долгим пронзительным взглядом, словно искала что-то. С каким-то странным чувством Грейнджер отметила печаль, неожиданно проскользнувшую на лице Уизли: какая-то мысль, очевидно, заставила ее брови дрогнуть, а уголки губ — опуститься.       — Прекрати быть такой мудрой, Гермиона, — тихо прошептала Джинни. — Этому нет места в юности.       — На закате жизни можно и блеснуть.       Гермиона ойкнула, когда Джинни неожиданно вмазала ей по плечу. Девочки переглянулись, и Грейнджер не смогла сдержать улыбки в ответ на недовольную гримасу подруги.       — Ладно-ладно! — Она приподняла брови, закатывая глаза.       — Ты лучше скажи: ты все еще планируешь досрочно сдавать Ж.А.Б.А?       — Да. Не вижу смысла затягивать с экзаменами. Я все равно готова.       Девочки подошли к магазину. Джин, придержав массивную дверь, пропустила Гермиону вперед под мелодичный звон колокольчика. Вокруг завихрилось тепло помещения, и щеки начало пощипывать.       — А… ну, твое самочувствие? Ты уверена, что это никак не помешает сдаче? — Уизли потерла руки, согреваясь. — Все-таки это будет середина ноября.       Гермиона молча пожала плечами. Стоило, конечно, заверить подругу, что все будет в полном порядке. Вот только Грейнджер не хотела давать ложных надежд никому, а в особенности — себе. Уже ставшая привычной проверка колдограммы совсем не радовала: по словам Фальконе, несмотря на ежедневные физические упражнения кровь с каждым днем все хуже доходила до конечностей. Хронические покалывания в стопах, затекающие икры и нездоровый мороз в пальцах ног — и это только тридцатое октября. Неизвестно, что будет дальше.       Грейнджер завороженно огляделась, останавливаясь на пороге. Это был маленький магазинчик дамских платьев, притаившийся в самом углу улицы — Паркинсон рекомендовала его, когда девочки обсуждали, где же прикупить достойные наряды. И пусть находиться здесь без самой Пэнси было довольно неловко, Гермиона решила прислушаться к Джинни, утверждавшей, что если слизеринка не явилась на встречу, то это исключительно ее проблема.       Внешне неброский из-за пастельных тонов фасада, внутри бутик напоминал по меньшей мере музей. Мраморный пол с черными змеевидными узорами, стены насыщенного оливкового цвета и дружелюбно улыбающийся персонал — Мерлин, в последний раз Грейнджер видела такую роскошь разве что в Гринготтсе. Учтиво поздоровавшись с готовящимися помогать консультантами, Гермиона сделала несмелый шаг вдоль рядов с одетыми в лучшие на ее памяти костюмы манекенами. Взгляд прилип к переливающимся тканям, прикрывающим деревянные тела, и куклы, чувствуя внимание, начинали крутиться, подмигивать и посылать воздушные поцелуи. Платья и мантии, огибающие изящные фигурки, двигались в унисон их движениям, позволяя рассмотреть каждую складку.       Здесь пахло дорогим парфюмом: ароматы мешались, заставляя вести носом и вдыхать до головокружения. Преимущество всех магазинов с высоким ценником — невероятный запах, впитывающийся в стены. На руку играл и свет: он словно лился с хрустальной люстры, и разноцветные блики подсвечивали красоту выставленных нарядов.       Проходясь по аллее костюмов, Гермиона чувствовала, что попала в сказку. Будто она — чуть улучшенная версия магловской Золушки, потому как фея-крестная не просто наколдовала платье, а предоставила целый арсенал на выбор. Здесь были все возможные цвета: начиная от нежно-лазурного и заканчивая глубоким черным подстать непроглядной ночи.       — Мерлинова борода, ну почему вы выбрали белый цвет! — проворчала Джинни, ощупывая лиф черничного платья. Гермиона хмыкнула.       Она чувствовала себя странно, находясь здесь. В окружении такой красоты, танцующих манекенов, хорошо одетых волшебниц и редких студенток, голодным взглядом изучающих мантии на витрине. Никогда раньше Гермиона не покупала себе вещи настолько… дорогие. Сейчас же были все возможности — спасибо Министерству и их щедрой поддержке героям войны. Грейнджер хотела быть красивой. Чтобы на последнем в ее жизни светском мероприятии ее считали неотразимой, чтобы она сама чувствовала себя таковой. С течением болезни смотреться в зеркало без подкатывающего кома разочарования становилось все труднее: лучшее, что в ней было, сменилось истощением и худобой. Гермиона правда выглядела нездорово худой. За последние месяцы она обрела жуткий вид больного человека, и было даже странно, что окружающие так долго пропускали тревожные звоночки. Поэтому в Самхейн… ей было необходимо ощутить себя красавицей. Такой же, как та, что четыре года назад вальсировала под руку с Крамом на Святочном балу, смущенно улыбаясь прикованным взглядам.       — Добрый день! — Миловидная сотрудница магазина подошла к девочкам с приветливой улыбкой. Каштановые волосы, заплетенные в тугую косу, давили на хрупкое плечо. — Ищете парадную мантию для особого вечера?       — О, ну что вы, — Джинни подхватила дружелюбную улыбку, склоняя голову к плечу. — Парадные мантии уже скоро выйдут из моды. Это… как это называется? — обратилась она к Гермионе. Та лишь покачала головой.       — Архаизм. — Грейнджер оглянулась на Джин, что все никак не могла отойти от вешалки с черничным нарядом. — Мы ищем платья на торжественное мероприятие. По дресс-коду предусмотрены белые платья, но я их тут… — взгляд быстро пробежался по представленным экземплярам, — не вижу.       Женщина расплылась в еще более широкой улыбке. Она сложила руки замком и кивнула собственным мыслям. Жестом пригласив Гермиону и Джинни в другой отдел, консультант зацокала тонкими каблуками по белоснежно-мраморному полу.       — Вам повезло: буквально вчера нам завезли новую партию. — Женщина повернула налево, глядя через плечо на следующих за ней студенток. — Последняя коллекция. Гордость нашего магазина! Прошу, проходите. — И она придержала красную ткань, отделяющую залы.       Грейнджер неосознанно задержала дыхание. Все тонуло в снегах.       Если предыдущий зал пестрел оттенками, то этот напоминал, скорее, свадебный салон: на подолах платьев не было ни единого яркого акцента — только белый. Слоновая кость, сливочный, кремовый, жемчужный… Продолжать можно было бесконечно. Свет, так удачно ложившийся на ткани, создавал из изделий по меньшей мере произведения искусства.       Гермиона прикусила губу, сдерживая широкую улыбку.       Она вежливо поблагодарила консультанта, отказавшись от помощи. Сослалась на то, что хочет сначала самостоятельно изучить всю представленную красоту. И заверила, что без сомнений обратится, если вдруг что-то понадобится.       В зале было безлюдно. Только они с Джинни порхали то тут, то там, останавливаясь у разных вешалок. На секунду Гермиона поймала себя на мысли, что это безумно странно — не встретить никого из однокурсниц, которые тоже наверняка присматривали себе наряды. Они ведь даже видели парочку в предыдущем отделе. Вообще Хогсмид кишел студентами, но здесь, в самом удаленном зале с мягким светом и бежевыми стенами, никого не было.       — Мерлин, я хочу их все! — Уизли пискнула, продолжая звучно отодвигать вешалки. — Они такие… красивые! Ты просто посмотри! — Джин вытащила платье, ушитое мелкими стразами. Камешки танцевали в отблеске света, подобно ясным звездам. — Я хочу выйти за него замуж! Я не шучу!       Гермиона рассмеялась, глядя на вожделение в глазах подруги. По какой-то причине она не могла притронуться к платьям. Слонялась по залу, держа руки сложенными на груди, и только смотрела по сторонам. Будто привыкала к изяществу, что демонстрировали экспонаты. Издалека могло показаться, что Грейнджер словно попала в музей костюмов, где строго запрещено прикасаться к тканям — разрешено только рассматривать и пропускать наслаждение красотой через себя.       Она просто не знала, как подступиться. Чего сама хочет — платье в пол или чуть выше колена? А оттенок какой? Наверное, ей будет не очень хорошо в совсем уж белоснежном… А какой длины рукав подобрать?       Ведьма слонялась вокруг платьев и молча пыталась прикинуть, как тот или иной фасон сядет на фигуру. Взгляд цеплялся за каждую интересную деталь, и всего этого было так много, что подойти к выбору с холодным разумом было тяжелой задачей. Все… слишком красивое. А у нее всего два с половиной часа до встречи с Малфоем. И как, Мерлина ради, выбрать?       Спустя пару минут Джинни унеслась в примерочную, оставив Гермиону в зале совершенно одну. Или Грейнджер так думала, поэтому тихое покашливание, раздавшееся у нее за спиной, заставило ведьму вздрогнуть и обернуться.       — Извините, наблюдала за вами со стороны, — та самая женщина, проводившая их в зал, обезоруживающе улыбнулась, склоняя голову. — Вы мисс Грейнджер, верно?       — Да, — Гермиона кивнула. — Приятно познакомиться, — взгляд устремился на вышитое на воротничке имя, — Аманда.       Аманда изящно взмахнула рукой. Она придирчиво осмотрела Грейнджер, которая продолжала кутаться в бесформенную мантию. Глаза женщины метнулись на изящное платье прямого покроя у нее за спиной — то самое, что Грейнджер рассматривала последние пару минут.       — Я вижу, что у вас возникли небольшие трудности с выбором… К счастью, ваша подруга уже отложила для вас несколько платьев на примерку. Пройдите в третью кабинку, пожалуйста.       Гермиона нахмурилась. Подруга? Но если они с Джинни здесь вдвоем…       Пэнси… Все-таки пришла. Она ведь обещала помочь. От сердца отлегло: значит, все не так плохо, как ей казалось.       Не колеблясь Грейнджер поднялась по низким ступенькам и свернула к примерочной, рядом с которой красовалась вычурная цифра «3». Черная шторка была задернута, и стоило Гермионе потянуть за край, как она чуть не взвизгнула.       — Ну наконец-то! Я уже полчаса тебя здесь жду.       Паркинсон поднялась с мягкого пуфика. Она разгладила юбку и, скривив губы, потупилась. Пальцы вновь принялись теребить фамильное кольцо, и Пэнси склонила голову, покусывая верхнюю губу. Взгляд из-под пушистых ресниц осторожно касался Грейнджер — словно уточнял, все ли между ними в порядке.       Без лишних разговоров Гермиона подошла к напряженной Пэнси и заключила ту в крепкие объятия.       Взгляд зафиксировался на их отражении в зеркале напротив. Ведьмы были практически одинакового роста — может, Гермиона чуть уступала из-за того, что предпочитала не каблуки, а кроссовки. Ее тоненькие ладошки покоились на лопатках Паркинсон, и Грейнджер совсем не ожидала ответа. Ей просто… нужно было дать понять, что все хорошо. Что ей жаль за столько вещей, что все даже не перечислить. Гермиона наблюдала, как напрягаются руки Пэнси, когда последняя вдруг заключила Грейнджер в не менее крепкие объятия.       — Прости меня, Пэнси, — наконец прошептала Гермиона, прикрывая глаза. — Прости, что я даже не попрощалась с тобой… тогда.       — Ты… что-то вспомнила?       — Да. Наш диалог в ванной, как ты везла меня в коляске по лесу и последние минуты перед побегом. Наверняка было что-то еще, но, честно говоря, это уже неважно.       Пэнси выдержала тяжелую паузу. Гермиона распахнула глаза, встречаясь взглядом со своим отражением.       — Пусть прошлое остается прошлым. Давай просто… начнем с чистого листа?       Ладошки Паркинсон вдавились в спину. Она издала облегченный вздох куда-то в кудрявые волосы. Помолчала, продолжая обнимать, а потом легонько оттолкнула Гермиону, выглядя до одури смущенной. Грейнджер улыбалась, пока Паркинсон с неловким видом оглядывала просторную примерочную. Она ткнула пальцем в четыре подобранных платья.       — Я подумала, эти будут хорошо на тебе смотреться. Правда, я взяла их из свадебного отдела, но, думаю, это не проблема. — Она уставилась на юбку ближайшего платья и, облизнув губы, наконец добавила полушепотом: — И… давай. Я буду рада начать все заново.       Гермиона улыбнулась, подходя ближе к вешалкам. То были великолепные платья. Без всякого лукавства, они были… невероятны. Простой А-силуэт, мягкая атласная ткань и пояски — Пэнси словно интуитивно знала, что выбрала бы себе Грейнджер, в то время как сама ведьма еще даже не сформулировала ничего внятного. Пальцы пробежались по подолам, поддевая край.       — Они волшебные, — Гермиона кивнула, поджав губы, на которых играла улыбка.       Она мерила одно платье за другим. Настроение становилось все лучше, и смех, застрявший где-то в пересыхающих венах, теперь лился ручьем. Гермиона крутилась и вертелась, поддерживала отстающие лифы и строила гримасы, когда Паркинсон придирчиво поднимала волосы ведьмы в прическу. Изначально выбранные наряды вскоре сменились другими — Пэнси несколько раз бегала в зал за вариантами получше. В предпоследний раз вместо платья она прихватила с собой Джинни, которая наконец вышла из примерочной. Девочки одарили друг друга осуждающими взглядами, но быстро переключились на Гермиону, что застряла в юбке.       Прошло не меньше полутора часов, прежде чем при виде восьмого платья наконец прозвучали вздохи восторга.       — Это оно.       Гермиона не могла отвести от себя взгляда. У нее словно перестало биться сердце, а во рту пересохло. Страшно было даже моргнуть — она натурально боялась, что это мираж, что если закрыть глаза, красота тут же сменится уродством. Стоя перед широким зеркалом, Грейнджер не решалась сомкнуть веки.       Она никогда не думала о том, какой будет невестой. Какими будут ее платье, прическа. Гермиона мечтала о любви, но ни разу не задумывалась о свадьбе — долгое время такие мысли просто не могли уместиться в голове в силу сжатых по срокам планов, в которые торжество никак не вписывалось. А теперь думать об этом было уже поздно. И тем не менее что-то внутри нее предательски задрожало при этой мысли.       Потому что в этом белом платье она выглядела великолепно. Как самая красивая невеста на всем белом свете.       Оно было простым. Свободный верх с полупрозрачными рукавами в три четверти и расправленным воротничком, бегущим аккуратным острым декольте. Узкий пояс на талии. Длинный подол из атласа, что обволакивал ноги и открывал мыски предложенных консультантом туфелек.       Оно было таким простым. Оно так подходило Гермионе. Цвет оттенка «Снежная роза», как подсказала Аманда, контрастировал с каштановыми кудрями и карими глазами, создавая картину бесподобную в своей лаконичности. В нем не было ни единого изъяна, в то время как облик Грейнджер ими изобиловал: и нездорового оттенка кожа, и впалые щеки, и глубокие синяки под глазами… Но все это не имело абсолютно никакого значения. Ведь стоя перед огромным зеркалом в примерочной, Гермиона видела лишь девушку в платье невероятной красоты.       — Мерлин, это твое платье. — Джинни приложила ладонь к груди, слезливо поджимая губы. Она походила на растрогавшуюся мать, увидевшую дочь перед алтарем.       — Секунду! — Пэнси снова метнулась в зал.       Грейнджер не могла отвести взгляда от своего белого платья, найденного в отделе для невест. Не могла отделаться от подкатывающих слез, потому что понимала: ей не узнать, каково это — подбирать платье для одного из самых счастливых дней в жизни. Каково это — самозабвенно крутиться и спрашивать подружек, а оценит ли жених, прекрасно зная ответ. Стоя в свадебном платье перед зеркалом, она представляла, каким могло бы быть ее торжество. Наверное, там было бы много живых цветов. Она бы хотела свадьбу у озера ранней осенью. Хотела бы не свидетельницу, а свидетеля в лице Гарри. Играла бы живая музыка, а первым танцем молодоженов стал бы венский вальс, потому что кроме него Грейнджер ничего танцевать не умела.       Она бы хотела тонкое золотое кольцо и красивую клятву жить в радости и горести. В болезни и здравии.       Жаль только, что ее проклятие уже отняло у нее здоровье. Как и всякие мечты о свадьбе.       Штора дернулась, и Грейнджер утерла скатившуюся слезу. Паркинсон ворвалась внутрь ураганом и, развернув Гермиону к себе лицом, обвила ее талию поясом.       — Что это? — ведьма улыбнулась, рассматривая восторг на лице Пэнси. Та самодовольно вскинула подбородок. Отошла на шаг назад.       — Это последний штрих.       Количество самоуверенности в голосе Паркинсон превышало допустимую норму, и Гермиона невольно засмеялась. Покрутилась влево-вправо, давая лебединому платью взвиться, а наблюдающим девчонкам — ахнуть от восторга. Все это было секундным представлением для них, но для нее, для самой Грейнджер, эта заминка являлась единственной возможностью набраться смелости, чтобы вновь взглянуть в глаза своей несбыточной мечте.       Выждав еще пару мгновений, она обернулась. И ее улыбка тут же стала шире.       — Красный? — Гермиона провела пальчиками по широкому поясу из шелка — тот был туго завязан на талии и спускался аккуратной спиралью вниз. На фоне алой ткани ее руки выглядели более здоровыми.       Джинни, сидевшая на пуфике, довольно захлопала в ладони. Она прижала к себе опустившуюся рядом Паркинсон, на что последняя в ужасе округлила глаза и постаралась как можно скорее вырваться из хватки.       — Это идеально! — Уизли взвизгнула от восторга — кажется, она не была так счастлива даже собственному наряду. — Гермиона, это именно то, что нужно.       — К тебе и так будет приковано все внимание из-за новостей, — Паркинсон передернула плечами, ухмыляясь. — Задай этим сучкам жару, приди с поясом в цвет крови.       — Не слишком ли это… — Гермиона прикусила губу, вновь касаясь широкой ленты. — Ну… чересчур? Все будут в белом, а у меня красный пояс.       — Прекращай, — Джин фыркнула. — Ты имеешь полное право: ты открываешь мемориал.       — К тому же еще больше внимания ты уже точно не привлечешь. Ты и так самая обсуждаемая персона Магической Британии. Даже своего любимого Поттера подвинула с пьедестала, а для такого подвига нужен талант по меньшей мере мирового масштаба. — Пэнси откинула волосы за плечо, деловито вытягивая губки. — Расслабься и блистай. А если кто-то тебя в чем-то упрекнет, я вылью им пунш на платья. Тоже будут ходить цветные.       — А я могу просто поставить фингал, — Джинни очаровательно улыбнулась, прищуриваясь. — Синий и розовый станут цветами этой вечеринки.       Гермиона расхохоталась. Руки так и тянулись пригладить и без того идеально гладкий материал лифа.       — Оно такое красивое… — Грейнджер улыбнулась девочкам. — Если бы я выходила замуж, то взяла бы именно его.       — К этому моменту придумают еще платья, — Паркинсон отмахнулась. Она встала рядом с Гермионой и, одарив ее придирчивым, но каким-то жутко печальным взглядом, склонила голову к плечу.       — Я думаю, если бы Гарри тебя увидел, он бы расплакался. — Джинни расправила заднюю юбку. Взгляды девочек пересеклись в зеркале. — Он был бы очень горд тем, какая ты красивая.       — Место Гарри займет Драко, — Пэнси легко улыбнулась в ответ на долгий взгляд Гермионы. Она еле заметно кивнула, взволнованно облизнув бледные губы.       — Думаешь, ему понравится?       Джинни и Пэнси переглянулись, и обе расплылись в улыбке. Гермиона насупилась. Она откашлялась в кулак и, пряча глаза, в очередной раз расправила несуществующие складки на платье.       — Не то чтобы… я переживала… — ведьма вновь кашлянула, — но мне просто интересно, оценит ли он. Ну, это же нормально — спрашивать… чужое…       Гермиона озадаченно умолкла, глядя в пол. Губы сами собой поджались, а глаза чуть округлились. Девочки притихли.       Бывают в жизни моменты, когда сам себя заводишь в тупик. Вот знаешь правильную дорожку, но все равно выбираешь кривую, чтобы потеряться. Примерно так чувствовала себя Гермиона, задавая вопрос про Малфоя. Ей бы хотелось смолчать, не спрашивать ни о чем, но это было практически невозможно. Потому что, услышав его имя, Грейнджер будто загорелась огнем интереса. Она даже не обдумывала лишний раз — выпалила без задней мысли, тем самым выдавая себя себе.       Спрашивать чужое мнение — нормально. А вот интересоваться, понравится ли она в этом платье Малфою, испытывая при этом волнительные мурашки, что устремились по шее вверх, — вопрос другого характера. Грейнджер быстро-быстро заморгала, осознавая, что ей действительно важно, чтобы он нашел ее красивой. Чтобы он смотрел на нее, как…       Как тогда, на Святочном балу. Мерлин, откуда взялось это воспоминание? Гермионе показалось, будто ее щелкнули по носу давно позабытым моментом. Как она, спускаясь по лестнице к Краму, перехватила задумчивый и какой-то испуганный взгляд Малфоя. Он стоял тогда вместе с Паркинсон, весь в белом, с аккуратно уложенными волосами. И смотрел на нее. Помнится, Грейнджер тогда испытала легкий укол триумфа от ощущения победы — в обычное время при встрече Драко только кривлялся и отпускал едкие комментарии, а на Святочном балу не мог отвести взгляда. По крайней мере, ведьма хотела так думать — что ему было сложно оторваться от нее. И именно на это рассчитывала завтра.       Ей очень хотелось быть красивой в его глазах. Настолько, что это завораживало сердце и разум.       — Гермиона? — Джинни хитро ухмыльнулась. — Между тобой и Малфоем?..       Грейнджер захлопала ресницами и неловко переступила с ноги на ногу. Она пожевала верхнюю губу, покручивая локон отросших волос, и как-то криво улыбнулась. Взгляд не задерживался ни на одной из подруг, так и норовя соскользнуть на пол.       — Мы… общаемся.       — Он тебе нравится. — Паркинсон даже не спрашивала — констатировала факт, подводя губы красной помадой. Джинни игриво поиграла бровями, когда осторожный взгляд Гермионы столкнулся с ее.       — Он… Это… Сложно. Он…       — Он тебе нравится. Что в этом сложного? — Пэнси подхватила платья, которые не подошли, и вынесла их из примерочной. Спустя пару секунд она вернулась, прокручивая палочку между пальцев. — Он влюблен в тебя. Ты — в него. Сходитесь, дети мои, и да прекратите мучить мироздание своими играми в незаинтересованность.       Пока Джинни вела какой-то подозрительно тихий диалог с Паркинсон, уводя ту подальше от примерочной, Грейнджер переодевалась и думала. Наблюдала, как щиплет кожу от слов Паркинсон. Казалось бы, Гермиона уже давным-давно знает о чувствах Драко, но только сейчас отчего-то у нее перехватило дыхание. Внутри что-то заискрилось, будто от перенапряжения в проводах, и на губах растянулась широкая улыбка.       Пора это уже признать. Ей нравится Драко.       Он правда ей очень нравится.

***

      Грейнджер неслась в кафе мадам Паддифут на всех парах. Она опаздывала на добрые десять минут — задержалась, потому что спорила с Паркинсон, кто будет оплачивать выбранное ею платье. Пэнси настаивала на том, чтобы заплатила именно она: своеобразный жест извинения за стертую память, откуп, начало дружбы — слизеринка привела столько аргументов подряд, что Гермиона еле успевала сориентироваться, какой именно отбивать. Пэнси была неумолима, а Грейнджер — уперта. Поэтому дружелюбный мотив заботы о чужих финансах довольно быстро перетек в откровенный спор — никто не хотел уступать. Даже Джинни, округляющая глаза до размера галлеона, пару раз вступилась. Правда, она занимала то сторону Пэнси, если та приводила весомый аргумент, то вставала на сторону Грейнджер — просто так, из солидарности.       В конечном итоге Гермиона осталась с полными карманами. Паркинсон поступила по-слизерински и, умело отвлекая Грейнджер спором, подмигнула Джинни, чтобы та расплатилась заранее подсунутыми ей галлеонами. Принять такой дорогой подарок было сложно. Поэтому вся раскрасневшаяся и с горящими глазами Гермиона неловко обняла Пэнси за плечи и прошептала тихое, но сердечное «спасибо». Она знала, что не останется в долгу. Ей тоже хотелось подготовить для Паркинсон что-нибудь особенное, раз оплатить Пэнси платье в ответ не получилось — ведьма купила его еще несколько часов назад и, загадочно улыбаясь, пообещала продемонстрировать на торжестве.       Дождик легонько стучал по ткани мантии. Волосы уже начинали виться пуще прежнего, и Грейнджер мысленно чертыхалась: она так хотела прийти к Драко красивой, но мало того, что опаздывала, так еще и выглядела как чучело. Бутик, в котором они выбирали платья, находился совсем рядом с местом встречи, и Грейнджер не стала накладывать Водоотталкивающие чары, малодушно понадеявшись добежать быстрее. Раздражение на себя подгибало колени, но Гермиона запрещала себе падать духом. В конечном итоге она шла к Малфою с чудесной идеей.       Ну, или просто шла к Малфою.       Есть нечто невероятное, почти необъяснимое в том моменте, когда проклевываются чувства. Это вихрящееся ощущение звезд, что сияют в тебе все ярче и ярче с каждой минутой. Эта легкость в костях и непередаваемое волнение, как только мысли натыкаются на нужный образ.       Гермиона чувствовала, что ее дыхание совершенно не желает выравниваться, а голова идет кругом, когда заметила знакомую макушку. Несмотря на ненастную погоду, Малфой сидел за столиком на веранде и листал то ли книгу, то ли ежедневник. Его плечи укрывало темное пальто, а горло прикрывал высокий ворот темно-синей водолазки. Грейнджер на секунду остановилась. Просто встала как вкопанная посреди оживленной улицы, посреди студентов, которые неслись под навесы. Губы, по которым скатывались капли, приоткрылись, и Гермиона почувствовала, как ее окатывает волной жара. Дождь все стучал и стучал — стучал по плечам и по голове, мочил волосы и одежду. А ведьма не могла сдвинуться с места.       Потому что Драко был невероятно красив. Он сидел к ней полубоком, и его длинные пальцы перелистывали страницы. Иногда он останавливался и водил подушечкой по строчкам, улыбался сам себе и качал головой. Его черное пальто приоткрывало вид на стройные ноги, облаченные в брюки, на идеально чистую обувь. Малфой спокойно читал и пил кофе, не задумываясь о том, что в паре десятков метров от него стоит продрогшая и изрядно промокшая Грейнджер.       Грейнджер, что не могла отвести от него взгляда. Потребовалось несколько бесконечно долгих секунд, чтобы она наконец тряхнула головой и добежала до веранды. И стоило только ей приблизиться, как цепкий взгляд серых глаз устремился к Гермионе. Драко привстал. Зачем — Грейнджер так и не поняла: она почти сразу же плюхнулась в кресло напротив, высушивая себя магией. Волосы распушились.       — Привет, — она улыбнулась. Щеки залило краской, когда Драко пододвинул ей второй стакан с какао.       — Ты не замерзла?       Гермиона покачала головой, пряча смущение в большой кружке. Горячий напиток оставил терпкий привкус на кончике языка. Она помолчала, рассматривая Малфоя. Оба неловко улыбнулись, когда тишина начала затягиваться.       Драко нарушил ее первым.       — Что у тебя за предложение, Грейнджер?       — М-м, — она кивнула, делая глоток, и зажмурилась: по горлу прокатился обжигающе горячий напиток. Гермиона залезла в сумку и быстро нашла схему. Распрямив листок, она положила его на центр стола. — Драко, мне очень нужна твоя помощь с выполнением предсмертного желания номер два.       Брови Малфоя удивленно поползли на лоб. Он озадаченно моргнул, после чего осторожно притронулся к исписанному листку. Взгляд забегал по строчкам.       — Реконструкция кладбища?       — Да, — Гермиона кивнула, облизывая губы. — Мне очень нужна твоя помощь. Видишь, я там, — она перегнулась через стол и указала пальцем на нижнюю строчку, — посчитала бюджет реконструкции. В целом, я расписала все детали и отдельно подготовила презентацию, чтобы представить ее Кингсли — он будет на открытии мемориала завтра. Но мне не хватает примеров, как все это могло бы выглядеть. Вместо плит я хочу сделать бюсты погибших в борьбе за Хогвартс, чтобы дети будущих поколений знали своих героев в лицо, а вот по окружению пока не знаю… Ну, в плане, может, стоит поставить лавочки, посадить какие-нибудь деревья — что-то такое.       Драко умолк. Он раз за разом перечитывал аккуратный почерк Гермионы и хмурил брови, постукивая пальцем по своей чашке кофе.       — Я помогу, — наконец кивнул он в ответ на горящий взгляд Грейнджер. Она восторженно пискнула. — Правда, я с собой ничего не взял… Не знал, о чем будет твоя просьба. Поэтому нам не стоит здесь задерживаться: нужно успеть поработать над проектом, а то библиотека скоро закроется.       — Ты… — Гермиона едва заметно нахмурилась. Она быстро облизала сладкие от какао губы, делая паузу. Малфой внимательно рассматривал ведьму. — Ты можешь прийти ко мне в лазарет, например.       Драко пожал плечами. Он откинулся на спинку стула, покручивая кружку в ладонях, и его взгляд был прикован к легкой дымке пара, поднимающегося от кофе. Гермиона нервно кусала внутреннюю часть щеки.       — Почему ты съехал из Больничного крыла?       Малфой посмотрел на нее из-под опущенных ресниц, и сердце Грейнджер сжалось. Может, оно пропустило удар, может, поперхнулось собственной кровью — Мерлин знает, что конкретно происходило с Гермионой, пока Драко продолжал исследовать ее лицо сложно читаемым взглядом. Он был бледен, кожа как мрамор, а глаза в тон серому небу. Белые пряди слегка шевелились на ветру и наверняка щекотали лоб легким вздрагиванием. Грейнджер пришлось переключиться на кружку с какао, чтобы перестать на него пялиться.       — Это было не мое решение. — Он повернулся в сторону улицы. Дождь бил по лужам на брусчатке. — Маркус попросил меня вернуться в общую комнату, чтобы мы больше не ссорились. Был велик риск, что твое самочувствие ухудшится, поэтому я особо не спорил. Не думал, что ты вообще заметишь, если честно.       Гермиона покачала головой. Она слабо улыбнулась, потирая замерзшие пальцы рук. Драко продолжал наблюдать за жизнью улицы, в то время как Грейнджер не могла оторвать от него взгляда. У Малфоя была очень красивая линия челюсти.       — Я, может, не самая чуткая, но совсем проигнорировать твое отсутствие? Конечно, я заметила.       Драко уязвленно моргнул — будто мимо пролетел бладжер. Льды в вечной серости дали трещину, и он, украдкой взглянув на Гермиону, кривовато улыбнулся уголком рта. На щеках залегло подобие ямочек. Малфой прочистил горло, явно пытаясь вернуть лицу серьезность, однако потерпел неминуемое поражение.       — Не знал, что у тебя есть список предсмертных желаний.       — О… — Гермиона заправила волосы за уши, глядя на небо. — Ну, я занимаюсь с Элизой Бурд, она…       — Да, я знаю ее. — Драко потер переносицу, ухмыляясь. — Маркус сказал, что еще одна выходка, и он отправит меня к ней на принудительное лечение.       Грейнджер смешливо фыркнула. Она устроилась в кресле поудобнее, грея покрасневшие от холода пальцы о горячую кружку.       — Я примерно таким же образом к ней попала. В общем, на одном из сеансов она предложила мне составить список предсмертных желаний. Как… своеобразный план того, что нужно успеть сделать до того, как я умру. У меня уже выполнено два пункта из десяти: я частично вернула себе воспоминания и… э-э… — Гермиона нервно фыркнула. — Страх высоты не переборола, конечно, но на секунду мне даже понравилось.       — Ты снова залезла на Астрономическую башню и заставила себя смотреть вниз?       Под тихий смех Драко Гермиона округлила глаза. На лице пригрелась недоверчивая улыбка, и Грейнджер покачала головой.       — А ты откуда знаешь об этом?       — Грейнджер, нужно быть великим слепым, чтобы пропустить такое, — Драко низко рассмеялся. Он поднял ладони и имитировал дрожь, театрально округляя глаза. — Тебя так трясло каждый раз, что Хогвартс ходуном ходил. Ты совершенно не умеешь скрывать эмоции.       Гермиона, поджав губы в улыбке, наигранно закатила глаза. Она снова вздрогнула от холода, и Малфой встревоженно прищурился, разглядывая ее покрасневшие пальцы. Драко запустил ладонь в карман пальто и достал оттуда перчатки.       — Надень. Мерзнешь.       — О, в этом нет… — Она умолкла, когда Малфой приподнял бровь. Гермиона рассмеялась. Быстро нацепив мужские перчатки на продрогшие руки, Грейнджер благодарно улыбнулась: — Спасибо, Драко.       — Так что там с высотой? — Он отпил кофе.       — М, Блейз прокатил меня на своей метле.       Выражение лица Малфоя было непередаваемым. Он выпучил глаза, приподнимая брови, а на его лбу залегли морщинки. Язык быстро проскочил по губам, когда Драко, кашлянув, осторожно уточнил:       — Ты же имела в виду именно то, что сказала, верно?       Гермиона нелепо моргнула. Несколько секунд обдумывания — и она залилась смехом, поднимая руки в серых перчатках в капитулирующем жесте. Драко облегченно улыбнулся. Фыркнув, он провел ладонью по бледному лицу.       — Мерлин, Малфой… — Она утерла слезы с краешка глаз. — Разумеется, я имела в виду именно то, что сказала! Он просто стащил мой список и узнал, что я боюсь высоты. У меня был откровенно тяжелый день, и Блейз помог мне развеяться. Оказывается, когда умеешь это делать, летать на метле действительно здорово! — Гермиона ослепительно улыбнулась. — Вы видите буквально все вокруг! Я даже смогла отнять руки от метлы — Блейз меня поддерживал. Это… невероятно страшно. И просто потрясающе весело!       Драко напряженно повел головой, откашливаясь. Его взгляд принялся блуждать по столу, и Малфой подвигал челюстью вправо-влево. Наконец он кивнул и тихо произнес:       — Я рад, что у вас все нормально. Блейз… как обычно молодец.       То, с какой интонацией была произнесена фраза, заставило Гермиону чуть ли не хлопнуть себя по лбу. Улыбка тут же стерлась с ее лица, и она, неловко закусив губу, осторожно пододвинула кресло ближе к Драко. Тот смотрел на нее пытливо, будто ждал, что последует дальше. А она и не знала. Не знала, как поступить, как развеять неожиданно нависшие тучи над головой. Поэтому, робко улыбнувшись, Гермиона едва заметно склонила голову и безмолвно стянула перчатку с ладони. Покрасневшие девичьи пальцы коснулись руки Малфоя — осторожно, будто боялись обжечься.       Грейнджер замерла, и ее взгляд припечатался к их рукам. К тому, как Драко спустя пару мгновений раскрыл ладонь, позволяя льду соприкоснуться с огнем. Дождь продолжал бить по навесу, когда Гермиона переплела их пальцы и сдавила костяшки сильнее. Безмолвное обещание о чем-то крайне важном, но пока безымянном.       Это было так естественно — держать его руку. Как будто так было всегда.       — У тебя руки ледяные, Грейнджер. — Драко заключил ее ладошку в замок и аккуратно потер кожу.       Воцарилось недолгое молчание. Гермиона, чувствуя щекочущие прикосновения бабочек в животе, снова прикусила губу — она хотела задать вопрос, который мучил ее с самого утра. Вот только напоминать о чем-то таком, разрушая момент, было страшно. Ей не хотелось, чтобы Малфой разрывал их прикосновение. Ей хотелось греться о его горячие-горячие руки и чувствовать, как он слегка массирует ее ладонь, посылая импульсы куда-то к ключицам. Прямиком в грудную клетку.       — Драко. — Когда их взгляды пересеклись, Грейнджер пришлось глотнуть воздуха дважды. Она не могла спокойно выдержать его внимание — внутри все переворачивалось вверх дном. — Можно я задам вопрос? Он связан с моим побегом.       Малфой кивнул спустя несколько секунд.       — Что было после того, как я сбежала?       — Ничего хорошего. — Драко нахмурился, рассматривая тонкие пальцы Гермионы. Он провел по ним подушечками свободной руки. — Нам едва удалось отвлечь тетю Беллу: уверен, она не отступилась бы от идеи обыскать комнату даже после разыгранной мамой сцены. Нам пришлось вывести маму на свежий воздух. По стечению обстоятельств именно в этот момент Пожирателей созвал Темный Лорд, поэтому мы все вместе аппарировали. А когда я вернулся… Пэнси в истерике, тебя нигде нет, визитка Фальконе лежит, порох рассыпан… Я… — Он прочистил горло, сильнее сжимая ладонь Грейнджер. — Я сразу же отправился по тому адресу. Тебя не было. Пришел обратно — там мсье Фальконе в ужасе. Ну… — Малфой опустил голову. — Тогда-то и было озвучено, что если ты еще не мертва, то в любом случае ничего не помнишь. Что было после, я особо не запомнил, если честно. Все-таки… это было очень глупо — пытаться спрятать тебя у меня дома.       В ушах гудели слова Паркинсон.       «Уходя, ты думала о нем? О том, как ему будет больно?»       Гермиона сжала его руку крепче, прошептав тихое «мне очень жаль». Больше ничего предложить она не могла — да он бы ничего и не принял, судя по печальной усмешке. Грейнджер боялась даже представить, что именно произошло после ее побега. Всего за пару часов до случился их поцелуй и через пару десятков минут после которого — горячая ссора, оборванная взаимными оскорблениями и пощечиной. Сейчас, вспоминая выражение глаз Малфоя во время ее неосторожной торговли за свободу, она была готова ударить и себя в том числе.       Потому что Драко в своих чувствах был уязвим. А ей не хотелось сдирать корку с только-только зажившей болячки.       Она немного помолчала, ласково поглаживая его руку. Сделав глубокий вдох, Гермиона подняла взгляд на Драко. Тот беззастенчиво разглядывал ее в ответ.       — Нужно было искать компромисс, — Грейнджер спокойно улыбнулась. Драко лишь пожал плечами.       — У нас с тобой компромиссов не бывает, Гермиона. Все либо черное, либо белое.       Не найдя, что на это ответить, Грейнджер склонила голову в безмолвном согласии и допила остатки какао. Недорастворившиеся маршмеллоу скрипели на зубах — было до того сладко, что Гермиона закашлялась.       Они просидели в тишине еще пару минут. Не тяжелой или напряженной — просто такой, которая позволяет наслаждаться музыкальным талантом природы. Дождь не сбавлял темпа. Когда Драко поднялся из-за стола и аккуратно, будто с долей неловкости, предложил ведьме подхватить его за руку, Гермиона подавила желание рассмеяться. Чувства в ней наэлектризовывались. Сердечные жилы натянулись до состояния вот-вот готовящейся лопнуть струны, до нервного хихиканья и блеска в карих глазах. Шагая по промозглой улице к замку, она старалась не смотреть на Малфоя так часто. Потому что боялась выдать себя с потрохами.       Он укрыл ее трансфигурированным зонтом красного цвета. И в общей серости дней эта парочка, неспешно следующая домой, выглядела почти так же ярко, как фейерверк в намасленной ночи. Шагая в ногу с Драко, прижимаясь плечом к нему чуть ближе, чем того требовали правила приличия, Гермиона рассказывала про концепцию кладбища и слушала его предложения. Она кивала и то и дело ловила себя на желании улыбнуться еще шире.       Потому что, слушая его, Грейнджер понимала: вдвоем они точно справятся — так же хорошо, как справились с Малым залом и многолетними льдами вражды.