***
Баки уверен, что он узнает все, что ему нужно знать о Тони Старке, путем ознакомления с его определением причудливого семейного коттеджа. На земельном участке нет места для посадки самолета, поэтому самолет приземляется на подъездной дорожке к близлежащему полю для гольфа – которое, как подозревает Баки, принадлежит мужчине в частном порядке – где их ждет машина, чтобы проделать оставшийся путь до «коттеджа». Он ожидает увидеть маленький домик где-нибудь на озере, но по мере того, как машина едет по длинной, ухоженной дороге, дома становятся все более экстравагантными или, скорее, их парадные ворота. Все реальные здания расположены слишком далеко за деревьями, чтобы увидеть их, но их закрытые подъездные пути только становятся все более и более роскошными, каждый из которых назван так, как будто является общественной собственностью; «Сады Виттито», «Манор Кэррингтон», большая, расписанная вручную, табличка с надписью «Тропа Пегаса» с бронзовой лошадью, вставшей на дыбы под ней, и, наконец, «Родовое поместье Старков». Машина останавливается, дожидаясь, пока откроются автоматические ворота, а затем заезжает на подъездную дорожку, которая настолько до смешного длинная, что проходит еще две минуты, прежде чем машина подъезжает к большому зданию. Питер выпрямляется, отклеиваясь от бока Баки в первый раз с тех пор, как они вышли из самолета. Они оба широко раскрытыми глазами смотрят на большой особняк, возвышающийся над ними, абсолютно гигантское здание, окруженное безукоризненно-ухоженным газоном, с дорожкой, идеально выложенной булыжником, и фонтаном из слоновой кости у основания лестницы. Все это настолько кричаще безвкусно, что Баки наполовину ожидает, что все предметы мебели и декора внутри будут из чистого золота. И он понятия не имеет, как Старк мог смотреть на этот нелепо вычурный дом и воспринимать его как коттедж. Он почти такой же большой, как школа Питера, ради всего святого, а та вмещает тысячу человек за неделю. Выйдя из машины, полностью обескураженные, они с Питером немного приближаются друг к другу под нависающей тенью особняка. Стив встает рядом с Баки и выглядит таким же отстраненным, как и Баки, глядя на здание с оттенком раздражения, видимым в его нахмуренных бровях. А затем большие двойные двери открываются, и Питер цепляется сзади за рубашку Баки под курткой, когда Тони Старк выходит на крыльцо и изучает их: - Если вы, парни, закончили таращиться снаружи, может быть, подумаете о том, чтобы войти, чтобы вы могли поглазеть на дом изнутри. – Он поворачивается, чтобы вернуться в дом, затем останавливается и смотрит на Стива. – Роуди не хочет оставаться, так что ты можешь оставить Сэма в машине, Роуди завезет его домой. Стив поворачивается и смотрит на Сэма через окно, который кивает, так что он поворачивается обратно к дому и следует за Питером и Баки внутрь. Они убеждаются, что внутри так же роскошно, как и снаружи, и единственная характерная черта всего этого места, которая вообще присуща коттеджу, это темные землистые тона, которые есть во всем, от пола до потолка. Даже картины на стенах, со вкусом нарисованные озера и пейзажи, полностью дополняют бронзовые и темно-коричневые тона паркетных полов и кожаной обивки. У Питера выражение лица между взволнованным и напуганным до смерти, но он ничего не говорит, следуя за Баки, когда они перемещаются из комнаты в комнату, пока Старк проводит для них экскурсию. Баки тоже ничего не говорит, сосредоточившись на запоминании плана здания на всякий случай, пока они не проходят мимо четвертого ряда балконных дверей, и Баки не может не спросить: - Как именно ты собираешься изолировать это место? Старк даже не поворачивает головы, просто продолжает идти. - ИИ, - вежливо и совершенно скучающе отвечает он с ленивым взмахом руки. – Весь дом и территория контролируются моим ИИ, Пятницей. Поздоровайся, Пятница. - Привет, - говорит нежный женский голос сверху. Баки поднимает взгляд и с опаской смотрит на потолок, ища динамики и камеры, но Питер тихо ахает и фиксирует свой взгляд на крошечном черном квадрате на узорчатых обоях, на мгновение позабыв о своих страхах. - Это так круто, - тихо говорит он, не отрывая взгляда от маленького черного квадрата. Баки отстраненно задается вопросом, смог ли он найти его так быстро благодаря своим обостренным чувствам, или он действительно настолько разбирается в технике. Наверное, и то и то. – Привет, Пятница! Я Питер! - Привет, Питер, - без запинки отвечает ИИ, каким-то образом звуча радостно, что жутковато для Баки в очень тревожном смысле. – Добро пожаловать в твой новый дом. Пожалуйста, дай мне знать, если я могу чем-нибудь помочь. Тревожное лицо Питера вытягивается на словах «новый дом», и он оглядывается на Баки с напряженным и нервным выражением. Но взгляд Баки прикован к затылку Старка, который поворачивается к ним лицом и нервно хихикает, решительно стуча пальцами по браслету на запястье. - Ладно, Пятница, хватит. Отключись. Между ними возникает неловкое молчание, прежде чем Старк поспешно и без запинки продолжает экскурсию. Дом огромен, но большая его часть открыта – лишь несколько стен разделяют кухню, столовую и главную гостиную – это настолько неадекватно, что Баки не может этого понять. Старк останавливается, когда они проходят темную лестницу с закрытой дверью внизу, предположительно ведущей в подвал. - Там внизу моя лаборатория, - говорит Старк, и ни он, ни Баки не упускают то, как голова Питера вскидывается на этом слове. – Она маленькая, совсем не такая, как дома, но там есть неплохая техника, - он улыбается Питеру, и от воодушевленного взгляда, который он бросает на его сына, у Баки оборонительно встают дыбом волосы. – Я покажу тебе как-нибудь. Прежде чем Баки успевает сказать Старку отвалить к чертовой матери, Питер нетерпеливо спрашивает: «Правда?», - с широко раскрытыми, полными надежд глазами, его прежний дискомфорт, видимо, забыт. У Баки не хватает духу запретить ему, даже когда улыбка Старка становится шире, и он говорит: - Конечно, малыш, - казалось, он вот-вот протянет руку и взъерошит волосы Питера. Но он ловит взгляд Баки, направленный на него, и тут же опускает руку, поворачиваясь, чтобы продолжить экскурсию. Он понимает, что его раздраженный взгляд, нацеленный на спину Старка, действует на нервы, так как Старк сохраняет значительное расстояние между ними до конца экскурсии, даже не разговаривая с Баки напрямую, пока они не добираются до спален. Старк жестом указывает на две двери, находящиеся рядом друг с другом, затем обращается к Баки и Питеру: - Я подумал, что вы, вероятно, захотите быть рядом друг с другом, так что, если вы не против, то они ваши. Это комнаты для гостей, так что они довольны невелики. Но я уверен, что вам не привыкать. - Какого хрена ты хочешь этим сказать? – говорит Баки, замечая, как лицо Старка немного бледнеет, и он выглядит слегка смущенным, как будто он сам не ожидал, что эти слова вылетят из его рта. Хотя он берет под контроль выражение своего лица и меняет свою интонацию на более веселую и шутливую, когда отвечает, - я хочу сказать, что видел вашу квартиру изнутри. И еще, к счастью для тебя, в этой комнате есть настоящая кровать, в которую поместиться твоя гигантская задница, - он поворачивается к Питеру и снова улыбается, - и у тебя тоже будет своя кровать. - Эм, - говорит Питер тихим голосом, бросая взгляд на дверь, как на тикающую бомбу. – Спасибо, мистер Старк. Баки обнимает Питера за плечи, чувствуя, как его мышцы расслабляются, когда Питер прислоняется к нему. Он хочет сказать Питеру, что все в порядке, что он не должен делать то, что не хочет, что они здесь в безопасности и что разделение по разным комнатам не так уж плохо. Но он также понимает, что не может контролировать всю эту ситуацию, и страх дать обещание, которое он не сможет выполнить, заставляет его держать свой рот на замке.***
Появившаяся неловкость не уменьшается в течение дня. Атмосфера между ними четырьмя напряженная и неуютная, даже когда Старк уходит, чтобы купить продукты для заполнения холодильника, и возвращается позже с ужином, который никто не в настроении есть. Баки знает, что Питер ничего не ел с раннего утра, поэтому он следит за тем, чтобы мальчишка проглотил как можно больше, хотя тот жует медленно и неторопливо, что совершенно на него не похоже. Он понимает, насколько напуган Питер, внезапно выдернутый из дома, окруженный людьми, которые хотят разлучить их и которые знают о личности Человека-паука. Конечно, он не рассказал Питеру о высказываниях Стива в самолете – даже если бы он хотел, у него не было возможности – потому что понимает, что это только укрепит страхи ребенка, что их могут разлучить друг с другом, а это последнее, что нужно Питеру. Ужин затягивается до позднего вечера, а когда он заканчивается, усталость дня подкрадывается с удвоенной силой. Когда Питеру становится трудно держать глаза открытыми, Баки кладет руку на спину ребенка и ведет его в комнату, бросая Стиву и Старку предупреждающий взгляд в надежде, что они останутся на месте, а не потащатся за ними, как они делали весь день. Комната, в которую он приводит Питера, огромна, почти как вся их квартира, и с собственной ванной комнатой. Питер недоуменно моргает, глядя на большую, аккуратно застеленную кровать, и Баки успокаивающе похлопывает его по спине, мягко подталкивая вперед, побуждая лечь. - У тебя был долгий день, да, мелкий? – спрашивает он, оценивая тревожную позу ребенка. Лицо Питера напряженное, что вызывает тревогу в животе Баки, как будто он смотрит на плотину, которая вот-вот прорвется. – Ты в порядке? - Да, - тихо отвечает Питер, испуганно глядя на огромную кровать. Баки хмурится и ерошит волосы, не привыкший к тому, что Питер слишком поглощен своими чувствами, чтобы говорить о них. – Это было довольно страшно, - говорит он, пытаясь побудить мальчишку открыться. – Особенно в квартире. У меня чуть не случился сердечный приступ, когда я увидел Стива там с тобой. - Ага, - произносит Питер, но уже легче, с легким смешком в голосе. – У меня тоже. - Он что-нибудь тебе говорил? – спрашивает Баки, внезапно охваченный желанием узнать, что могло вырваться изо рта Стива, когда он увидел ребенка одного в квартире Баки. Улыбка Питера становится шире, и он смотрит в пол, как будто не может поверить в то, что собирается сказать. - Эм, - снова смеется Питер, подняв голову и бросая на него взгляд, пытаясь держать лицо. – Он вошел и увидел, что я стою на коленях позади стола, и сказал: «О, извините, я, должно быть, ошибся квартирой». Я был в шоке и не знал, что сказать. Потом вошел ты. Баки качает головой, улыбаясь небольшому смешку, который издает Питер, пока сбрасывает обувь и вылезает из джинсов. - Это на него похоже, - говорит он, когда мальчишка ложится. – В любом случае ты должен постараться поспать как можно больше. - А ты? – тихо спрашивает Питер, забираясь под одеяло и сворачиваясь калачиком. - Я буду по соседству, - мягко говорит Баки, убирая челку со лба Питера. – Ты можешь прийти и разбудить меня, если понадобиться, хорошо? А теперь спи. - Хорошо, - бормочет Питер, закрывая глаза и расслабляясь на матрасе, но Баки видит напряжение в его шее и плечах, в том, как его маленькая рука зажала в кулаке край одеяла. Баки еще раз проводит пальцем по виску мальчишки, прежде чем встать, выключить свет и вернуться в гостиную, где его ждут Стив и Старк. Стив выглядит встревоженным, стоя между Баки и диванами, как будто не уверен, должен ли он сесть или нет. Старк не раздумывает и неторопливо садится в большое кресло, но Баки видит беспокойство мужчины в его скрещенных ногах и качающейся ноге. У Тони Старка почти получается скрыть свою нервозность, но не совсем. Вздохнув и опустив плечи, Стив готовится к тому, что он решил сказать, и смотрит на Тони, как будто набираясь сил при взгляде на этого человека, прежде чем снова повернуться к Баки: - Бак, нам надо поговорить о Питере. Глаза Баки сужаются, но больше он никак не реагирует. Он знал, что это произойдет в тот момент, когда они ступили на борт самолета, и особенно после того, как их последний разговор был прерван. Он оглядывается на коридор в направлении комнаты Питера, зная, что дверь плотно закрыта, и надеясь, что они достаточно далеко, чтобы его усиленный слух мог уловить. - Можешь даже не начинать, - произносит он тихо ровным тоном. – Я не отдам его. - Бак, серьезно, - умоляет Стив, потирая лоб, досада ясно читается на его напряженном лице. – Это безумие. Мало того, что ты все это время был в Нью-Йорке, но узнать, что ты взял с улицы какого-то ребенка, когда… когда ты… - Когда я что? – ершисто спрашивает Баки. Часть его хочет кричать, ты ничего не знаешь о нас, потому что это правда; Стив больше не знает Баки, он не может утверждать, что понимает его после долгих десятилетий разлуки, через которые они прошли. Баки даже не тот человек, каким был два года назад, когда они встретились в Вашингтоне. Питер позаботился об этом. Ершистость в его голосе явно настораживает Стива, потому что он опять начинает смотреть с этой проклятой жалостью во взгляде, его интонация становится тошнотворно ласковой: - Как я уже говорил, Бак, я не сомневаюсь в том, как сильно ты заботишься о нем. Очевидно, что он тоже очень заботится о тебе. Вы, парни, явно привязаны, и я не говорю, что в этом есть что-то плохое, но ты должен понимать, что после всего, через что ты прошел, после всего, что Гидра сделала – после всего, что они заставляли тебя делать – ты должен понимать, что усыновление ребенка – это не решение. Решение. - Что именно ты пытаешься решить, Стив? – спрашивает он, понимая, что втягивает того в настоящую ссору, но слишком взбешенный его снисходительными измышлениями, чтобы беспокоиться. – Я уже не тот человек, каким был в 1942 году, - медленно произносит он, глядя прямо в глаза Стива. – Питер этого не решает. Хочешь знать, что он решает? Баки жестом показывает на себя, не упуская из виду, как Стив мельком бросает взгляд на его металлическую руку в движении. - Он заставляет быть парня, которым я сейчас являюсь, более терпимым, - продолжает Баки, опуская руки. – Я не хотел усыновлять ребенка. И уж точно не стремился к этому. Но это произошло, и сейчас я не отступлюсь. - Черт возьми, Бак, - Стив в волнении стискивает зубы. – Ты опасен. Пожалуйста, если ты не хочешь сделать это для себя, то сделай это для Питера. - Что сделать для Питера? – спрашивает Баки, почти повышая голос, но в последнюю секунду останавливая себя, чтобы не говорить слишком громко. Питеру не нужно это слышать. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? Вышвырнул его обратно на улицу? Думаешь, это поможет ему? Плечи Стива слегка расслабляются, но Баки напрягается, когда тот показывает на Старка. - Тони предложил позаботиться о нем, - мягко говорит Стив, как будто это идеальное решение, как будто он придумал правильный ответ, с которым все сразу согласятся. – Он предложил отвезти его обратно в Нью-Йорк и присмотреть за ним, пока он не найдет новый дом. - Я – новый дом Питера, - кипит Баки, практически придя в бешенство, настолько его выводит из себя самодовольное выражение на гребаном лице Старка. – И никто никуда не увезет его без меня. В этом я не отступлюсь, Стив. Ты не заберешь моего ребенка. - А что, если что-то случится? – огрызается, теперь уже злой, Стив, набрасываясь на Баки, как будто это он выводит его из себя. – Что если ты погрузишься в ту ментальную установку и причинишь кому-нибудь вред? Что если ты навредишь ему? - Или спровоцируешь его ранение, - вмешивается в разговор Старк, намного спокойнее, чем Стив, но так же твердо. – За тобой явно охотятся, а он уже показал, что не боится броситься под пулю, чтобы спасти твою жизнь. От осуждающего взгляда Старка Баки чуть не выворачивает наизнанку, но он не поддается на провокацию, и вместо этого подавляет свой гнев, когда поворачивается снова к Стиву. - Я никогда не причиню вреда Питеру, - говорит он. – Я это точно знаю. Стив смотрит на него, его лицо полно сомнения. - Как ты можешь это знать? - Я постоянно вижу его лицо, - говорит он ровным голосом, не настолько удивленный искренностью в своем голосе, как Стив. Баки почти разворачивается к коридору, где находится комната Питера, так как желание увидеть его внезапно пересиливает. Но Питера там нет, он вне пределов досягаемости, поэтому Баки берет себя в руки и упирается ногами, отказываясь отступать. – Поэтому я знаю. Гидра пыталась, Стив. Они нашли нас. Парню не хватило одного слова для превращения меня в машину для убийств, и Питер вытащил меня из этого. Я вырвался из своего состояния, потому что этот ублюдок причинил боль моему сыну. Выражение удивления появляется на лице Стива наполовину с сомнением, но взгляд Баки пробегает по холодному, подозрительному взгляду Старка позади себя, поэтому Баки удваивает усилия. - Этот парень был моим старым куратором, и даже он не мог заставить меня причинить вред ребенку. - Твой старый куратор? – вклинивается Стив, нахмурив брови. – Брок Рамлоу? Баки приподнимает бровь, пожимая плечом одной руки. - Не знаю. Я никогда не знал его имени. Едва смог узнать, его лицо было обожжено к чертям. - Бак, он мертв, - говорит Стив с немалым облегчением в голосе. – Он погиб во время теракта в Лагосе, - замешательство, должно быть, очевидно на его лице, потому что Стив слегка улыбается ему и продолжает, - я провел последние два года, уничтожая Гидру, пытаясь найти тебя. С ними покончено, Бак. Мы уже несколько месяцев не находим даже следов каких-либо оставшихся группировок. Сомнение терзает его, омраченное немалой долей тревоги. - Но я думал, что это Гидра взорвала ООН, чтобы выманить меня. Старк не выглядит убежденным, но Стив качает головой, слегка пожимая плечами: - Рамлоу был последним агентом Гидры, которого мы должны были выследить. Все базы заброшены, а члены, независимо от статуса, либо за решеткой, либо мертвы, - затем он поднимает взгляд на Баки, его глаза в равной мере извиняющиеся и встревоженные. – Должно быть, это был кто-то другой. Он потирает лоб прохладным металлом левой руки, чувствуя тяжесть в груди. Достаточно плохо было, когда он думал, что Гидра преследует его, безликая и коварная, которая преследовала его всю жизнь – но услышать, что, может быть, все обстоит иначе, что где-то там есть кто-то еще, вообще неизвестный ему, охотящийся за ним, поднимает панику в теле Баки почти до невыносимого уровня. Стив, кажется, рад дать ему время, чтобы обдумать это, но затем Старк прочищает горло и говорит: - Не тратьте время попусту, является ли Гидра кукловодом, сейчас не главная проблема. Стив и Старк встречаются глазами, прежде чем Старк переводит взгляд на Баки. - Факт остается фактом, что у тебя есть довольно интенсивное психологическое программирование, болтающееся у тебя в голове, и никто не знает, как его убрать, - говорит он без злости, но и без особого сочувствия. – И пока это так, ты небезопасен для Питера. Впервые Баки полностью отворачивается от Стива, обращаясь исключительно к Старку вместе с холодным жестким взглядом. Старк не вздрагивает, но его тело застывает, не в силах скрыть, насколько он нервничает под взглядом Баки. - Я скажу это еще раз, - подчеркнуто произносит Баки, холодность его голоса контрастирует с жаром его ярости. – Я не знаю, кем ты себя возомнил, Старк, но ты не имеешь права вести себя так, будто что-то о нас знаешь. Он делает шаг вперед, игнорируя Стива, и сверлит глазами Тони. - Ты не имеешь права говорить, что он не в безопасности со мной. Это я принял его, когда все остальные взрослые подвели его. Это я помешал застрелить его, я выбил дерьмо из маньяка, когда тот пытался прибрать его к рукам. Это я не спал всю ночь, вытирая бездомных котят, которых он притащил. Это я утешал его, когда ему было грустно, и хвалил, когда он нуждался в поддержке, и обнимал, когда ему было страшно. Это я выхаживал его и, блядь, окунал в ванну, когда он был слишком болен, чтобы двигаться, это я учил его защищаться, это я подставился Гидре, ради того, чтобы дать ему какое-то подобие дома. Он останавливается, предельно приблизившись к Старку, пока произносит все это, и наклоняется над ним, продолжая: - Он мой сын. Ему пятнадцать лет. Ты, - рычит он, - никогда не заберешь его у меня. Старк выглядит испуганным, но его голос, надо отдать ему должное, тверже, чем ожидал Баки. - Даже если он в безопасности, - говорит он, не отводя взгляда. – У него нет будущего с тобой. Если бы ты действительно думал о том, что лучше для него, тебе бы хватило мужества признать это. Баки способен удержаться от того, чтобы физически отпрянуть от удара, удерживаемый своим гневом и гордостью. Он не может признать, что Старк прав, что Баки слишком хорошо знает, насколько велик потенциал Питера, как далеко мог бы продвинуться Питер в подходящем окружении, каким ярким было бы его будущее, если бы Баки не был в такой жопе. Он лучше, чем Старк знает, как сильно он сдерживает Питера, насколько ущербно увозить ребенка в какую-нибудь сельскую часть мира, где его талант и интеллект будут не в состоянии получить развитие. Баки знает, потому что много раз он мучился от мысли, что он лишает Питера большего, чем ребенок может себе представить. Но в конце концов, Баки всегда оставлял и будет оставлять этот выбор за Питером, независимо от того, чего хочет сам, и он говорит Старку об этом: - Возможно, - произносит он, отступая. – Но это не зависит ни от тебя, ни от меня. Это его выбор. Глаза Старка слегка расширяются, и Баки не упускает намек на вызов, сияющий в них, бесспорную искру соперничества. - Так что если он скажет тебе, что предпочтет остаться в Нью-Йорке без тебя, ты ему позволишь? - Конечно, да, - говорит Баки, ужесточая свой взгляд, ему совсем не нравится подтекст в тоне Старка. – Что бы ты ни думал, Старк, единственное, что меня волнует – это его счастье. - Ну, - говорит Старк, раздраженно фыркая и отворачиваясь, – хоть в чем-то наши мнения сошлись. Баки поднимает бровь, на мгновение пораженный этим искренним замечанием, но его внимание отвлекает Стив, который вздыхает и обессилено проводит рукой по лицу. - Наверное, хватит на сегодня, - говорит он, глядя на них обоих. – Мы можем отложить этот разговор до тех пор, пока не получим сообщение от Т’Чаллы. - Конечно, - говорит Тони, и при этом явно врет. Испепеляющий взгляд, который Стив посылает ему, только подтверждает это. Старк встает и разминает спину, говоря, - я покажу, где находится твоя комната, Кэп, - а затем поворачивается к Баки. – Надеюсь, само собой понятно, что Пятница немедленно предупредит меня, если ты хоть пальцем ступишь за пределы этого здания. - Я не был в Вене, - говорит Баки. – Я никуда не уйду, пока все об этом не узнают. Плечи Стива слегка расслабляются, но Старк смотрит на него взглядом, в котором нет убежденности в этом. - Ну, наверное, спасибо за сотрудничество. Баки поворачивается, чтобы вернуться в свою комнату, но останавливается, едва бросив взгляд через плечо: - Я делаю это не для тебя. А затем он выходит из комнаты, на мгновение задержавшись у двери Питера, прежде чем зайти в свою комнату.***
Питер обычно довольно тихий во сне, но все равно из-за отсутствия звуков его сна, комната Баки кажется оглушительно тихой. Напротив его кровати, под большим эркерным окном есть небольшая зона отдыха с диваном, и Баки ловит себя на том, что постоянно смотрит на диван, ожидая увидеть на нем спальный мешок. Но даже если положение дивана и его кровати правильное, все остальное совершенно неправильное; прежде всего, диван в этой случайной гостевой комнате больше, чем у них дома, угловатый по сравнению со скругленными углами их собственного, кипенно-белый вместо грязно-коричневого цвета их дивана, который когда-то, наверное, был зеленым. Баки лежит, пока нервы и беспокойство не выгоняют его из постели. Ему все равно, наблюдают ли за ним, будет ли жуткий робот-дворецкий Старка записывать каждое его движение, чтобы утром доложить Старку, но если ему придется еще минуту полежать в этой роскошной кровати, он сойдет с ума. Ему не нужно стараться вести себя тихо, когда он выходит из комнаты. Бесшумное передвижение для него естественно, что, вероятно, является симптомом Гидры, но он не может вспомнить время, когда он этого не делал. Он идет по коридору в открытую кухню и столовую, легко осматривая комнату в темноте. Его взгляд притягивает полоска света за большими стеклянными дверями, ведущими на террасу, и когда он подходит ближе, он замечает, что это отражение неба в воде перед ним. Терраса изгибается в сторону, переходит на задний двор, который слишком темный, чтобы его можно было увидеть, но также она тянется вперед по прямой линии, превращаясь в пирс, расположенный на воде. Небо настолько чистое, свободное от какой-либо засветки земными источниками, что оно сияет от переполняющих его звезд, которых больше, чем Баки когда-либо видел в своей жизни. Желая взглянуть поближе, Баки протягивает руку, но вовремя останавливается, чтобы не взяться за дверную ручку. - Эй, робот-дом, - говорит он, стараясь быть не слишком громким. – Когда Старк сказал не выходить на улицу, я полагаю, это включало и террасу? - Так и есть, - мягко отвечает ИИ. – Хотя терраса технически является частью конструкции здания, она также считается внешней средой. - Значит, никакого свежего воздуха? – риторически спрашивает Баки, на самом деле не ожидая ответа. Он убирает руку от двери и решает закончить осмотр остальной части здания, которая не является «запретной», когда ИИ подает голос и произносит: - Боюсь, я не могу пустить вас на террасу. Однако, если бы я могла обратить ваше внимание на окно справа от вас, - говорит она, и когда Баки, следуя ее указаниям, смотрит на широкое, просторное эркерное окно по другую сторону столовой, он с удивлением наблюдает, как оконные стекла задвигаются в переднюю, боковые и верхнюю части окна, оставляя всего лишь деревянный карниз, нависающий над водой и закрытый тонким сетчатым экраном. Баки осторожно приближается к нему, прохладный ветерок, дующий от сетчатых экранов, овевает его со всех сторон, принося с собой запах воды и чистый лесной воздух. Карниз достаточно широк, чтобы Баки мог удобно сесть и еще остается много свободного места, и когда он начинает забираться на него, он бросает взгляд вверх через экранированную верхнюю часть окна над ним, и его потрясает кристально-чистый вид галактики. Зрелище настолько поразительное и пугающее, что у него почти кружится голова, но он проглатывает свое изумление и ошеломленно говорит: - Э-э, спасибо. - Не за что, сержант Барнс. Баки замирает, моргает и поднимает бровь, оглядывая комнату, не зная, куда направить свой подозрительный взгляд. - Это Старк велел так меня называть? – спрашивает Баки, чувствуя некоторую нервозность из-за непривычного обращения и тошноту, которую оно поднимает в животе. - Я запрограммирована обращаться к гостям мистера Старка по полному имени, - она на мгновение замолкает, потом добавляет, - но, если пожелаете, я могу называть вас по-другому. По-другому, думает он, прислонившись головой к оконной раме, внезапно пораженный воспоминанием об ужасном лице, смотрящем на него сверху вниз, улыбающемся, и со светом, мерцающем на его очках. Доброе утро, сержант Барнс. Руки на его коже, теплые и влажные, сомкнувшиеся вокруг едва зажившей впадины, где раньше была его левая рука. Продолжим с того места, на котором остановились? Баки делает глубокий вдох и пытается сказать: «Зови меня Баки», - но выходит только прерывистый шепот, слишком опустошенный и рваный, чтобы быть услышанным. Но ИИ издает над ним странный писк, а потом тихо говорит: «Как пожелаете, Баки», - и он выдыхает воздух, который он не осознавал, что задержал, и опускается на подоконник, забыв о звездах. Его левая рука сжимается спереди на рубашке, необратимо растягивая ткань. В его разуме вдруг воцаряется беспорядок, рой разрозненных слов, все они сливаются воедино, кружась у него в голове. Я Баки, я Баки, настойчиво твердит он себе, проталкивая мысли сквозь непроницаемую бурю, пытаясь придать им форму, сделать их правдой. Я Баки. Но это не дает нужного ощущения, это кажется неправдой, в отличие от лжи; это похоже на факт, который был изменен, на старую версию новой реальности. Я Баки…! Его глаза распахиваются при звуке открывающейся двери, за которым следует скрип шагов, выходящих из комнаты и идущих по коридору. Баки делает пару глубоких, столь необходимых вдохов, поворачивая голову в направлении шума, его разум очищается от легкого нерешительного стука в дверь. - Пап? – раздается тихий голос, и дверь скрипит, когда ее открывают. – Пап? - Да, Питер, я здесь, - сразу же говорит Баки, отталкиваясь от подоконника и направляясь к выходу в коридор. – Я здесь, ты в порядке? Питер несется по коридору, едва успевая остановиться до того, как врезаться в него. - Что ты здесь делаешь? Я вошел в твою комнату, а тебя там не было! - Я пришел сюда, потому что не мог уснуть, я просто осматривался, - мягко говорит Баки, неосознанно беря Питера за плечи, чтобы убедиться, что с ребенком все в порядке, широко-раскрытые, испуганные глаза Питера заставляют его и без того напряженные нервы напрячься. - Ну, тогда оставляй записку или еще что-нибудь! Нельзя просто так… не быть в своей комнате! – говорит Питер, тревога исходит от него, и испуганный звук его голоса вместе с нелепостью его просьбы на самом деле успокаивает Баки. - Эй, - говорит он, обхватывая ладонями затылок Питера и проводя пальцами по его волосам, чтобы успокоить его. – Эй, Питер, все хорошо. Что случилось? Тебе приснился плохой сон или что-то в этом роде? Питер качает головой, отводя глаза, выглядя несколько смущенным. - Просто… я проснулся, а тебя там не было, - говорит он тихим голосом. – А потом моя комната показалась мне очень странной и очень большой, и я просто очень хотел увидеть тебя. Баки обнимает его, чувствуя свою вину, несмотря на то, что никогда бы нарочно не заставил Питера чувствовать себя так, и одновременно сочувствие, потому что он точно знает, что Питер имеет в виду: что в этой сумасшедшей ситуации единственное, что для них знакомо и является хоть каким-то источником комфорта, это наличие у них друг друга. - Ты можешь остаться здесь со мной, если хочешь, - говорит он, и ему в голову приходит идея. – Точно. Иди сюда, тебе понравится. Он ведет озадаченного Питера обратно к эркерному окну и жестом предлагает ему сесть, когда тот вопросительно бросает на него взгляд. Баки улыбается, когда растерянность в глазах Питера усиливается, а затем показывает наверх и наблюдает, ухмыляясь, как Питер поднимает взгляд и его глаза расширяются в изумлении. - Вау. Рот Питера открывается в беззвучном ахе, когда он охватывает взглядом громадное небо, освещенное триллионами и триллионами мерцающих белых звезд. Его лицо освещено бледным, холодным светом, падающим на них обоих, так что Баки легко видит, как тревога и напряжение на его лице растворяются в удивлении, изумлении, и это лучшее чувство в мире. - Подожди секунду, - говорит он, проходя в гостиную и хватая брошенные одеяла, накинутые на спинки кресел, перенося их обратно к эркеру, незаметно для Питера, который все еще ни разу не отвел взгляда от неба. Баки улыбается и оборачивает одно из одеял вокруг плеч своего ребенка, затем занимает свое место в углу подоконника и Питер приваливается к его коленям. - Это удивительно, - выдыхает Питер, плотнее закутываясь в одеяло. – Я не знал, что звезды выглядят так без телескопа. Я думал, это только в кино бывает. Улыбка на его лице не дрогнула, но коварное сомнение поползло вверх по шее Баки, омрачая момент. Он наблюдает за мягким выражением лица Питера, его широко-раскрытыми глазами и изумленной улыбкой, и чувствует укол стыда, когда всплывают воспоминания о словах Старка. У него нет будущего с тобой. Часть его не верит в это, потому что он знает Питера, и у Питера есть будущее, независимо от того, где он в итоге окажется. Он такой человек: одаренный, трудолюбивый, отзывчивый. Он из тех людей, которые делают все вокруг лучше – если он окажется в захолустной деревушке с проселочными дорогами и единственным колодцем, Баки ни секунды не сомневается, что Питер превратит ее в рай с неизменной улыбкой на лице. На самом деле, в этом и заключается доброта Питера, в такой степени, какой Баки никогда раньше не видел; тот делает все, к чему прикасается лучше, как волшебство, рожденное изначальным желанием творить добро и стремлением воплотить это добро в жизнь. Он противоположность Баки, который только разрушал все, к чему когда-либо прикасался, и его сжигает изнутри то, что Тони Старк знает это. Он возвращается к реальности, когда Питер начинает слегка дрожать, он кладет свою металлическую руку на плечо ребенка, мягко притягивая его. - Иди сюда, - тихо говорит он, и поворачивает Питера к себе спиной. На этом дико просторном подоконнике достаточно места, чтобы Питер поместился между его ног, свернувшись калачиком у него на груди, при этом одно одеяло укутывает его плечи, а второе наброшено на их колени. Питер глубоко вздыхает и расслабляется в объятиях Баки, удовлетворенно прижимая его руки к себе еще крепче. Баки прислоняется затылком к стене, запрокидывая голову, чтобы смотреть на звезды, волосы Питера щекочут его горло, когда мальчишка делает то же самое. - Питер, - тихо говорит Баки, ненавидя слова, которые вот-вот произнесет. – Тебе не обязательно быть здесь, если ты этого не хочешь. Питер напрягается. - Что ты имеешь в виду? - Ты можешь поехать домой, - говорит он, крепче его обнимая. – В Нью-Йорк. Ты можешь остаться в школе и подождать, пока все это не закончится, и я не вернусь к тебе. Наступает долгое молчание между ними, и Баки уверен, что первое слово, которое произнесет Питер, будет «хорошо», или какой-то другой вариант согласия. Но на самом деле Питер судорожно вздыхает и голосом на грани слез печально шепчет: - Я не могу вернуться домой. - Что ты имеешь в виду? – спрашивает Баки, неохотно позволяя Питеру сесть и повернуться, не вынося подавленный вид сына и его глаза полные слез. - В нашу квартиру, - немного тверже говорит Питер. – В Квинс. Ты не понимаешь. Зачем мне возвращаться туда без тебя? Теперь это просто место, - его глаза наполняются слезами, но он изо всех сил старается сдержать их. – То же самое было, когда умерли Бен и Мэй. Меня отвели в квартиру, чтобы забрать мои вещи, и все выглядело по-другому. Это была просто комната с вещами, хотя я вырос там, и это был единственный дом, который я помнил. Но это больше не было домом. Питер протягивает руку вперед и рассеянно проводит пальцами по бороздкам и впадинам металлической руки Баки, лежащей на колене, рассеянно, как будто не осознает, что делает это. Баки переворачивает руку так, чтобы тыльная сторона лежала на коленной чашечке, ладонью вверх, так чтобы он мог лучше чувствовать, как маленькая рука Питера очерчивает металл. - То же самое будет, если я сейчас вернусь в нашу квартиру, - говорит Питер, шмыгая носом. – То же самое будет, если я вернусь в приемную семью, или останусь с Недом, или с кем-нибудь еще. Это будут просто места, наполненные вещами и людьми. Они не будут домом, - он смотрит на него снизу вверх, такой упрямый, но умоляющий Баки понять. – Мы могли бы поехать в Монголию и жить в юрте, и это был бы наш дом, потому что ты был бы там. Баки сжимает руку Питера, наслаждаясь теплом, которое растекается по его пальцам. - Я понимаю, Питер, - говорит он, притягивая его в свои объятия, еще крепче прижимая к груди. – Ты не единственный, кто так думает. Я считаю так же. Мир был просто местом, наполненным людьми, пока я не нашел тебя. Питер обнимает его, и Баки прижимается щекой к макушке мальчишки, чувствуя прикосновение его мягких кудрей к коже. - Я просто существовал, пока не встретил тебя. И теперь единственное, что меня волнует, это чтобы ты был счастлив, здоров и в безопасности. Я бы отдал свою правую руку, чтобы избежать разлуки с тобой. Но я бы сделал это, если бы ты этого хотел. - Это не то, чего я хочу, - умоляет Питер, его голос снова пронизан слезами. – Мне все равно, где мы, пап. Я просто хочу остаться с тобой. - Ты останешься со мной, - обещает Баки, обнимая мальчишку и прижимая его к груди, мягко укачивая. – Ты останешься рядом со мной, мелкий. Обещаю. Питер крепче прижимается к нему, шмыгая носом, и Баки произносит: «Ш-ш-ш», - и снова укутывает его в одеяло, его металлические пальцы зарываются в мягкую копну волос мальчишки, когда он баюкает его. В конце концов, Питер расслабляется, положив голову на плечо Баки, его руки и ноги обмякают, а дыхание становится тихим и ровным в глубине сна. Баки ждет еще немного, просто наслаждаясь моментом, пока он длится, нежным бризом над водой, небом, полным звезд над ними, Питером, мирным и защищенным в его объятиях. Затем он медленно подсовывает руку под ноги мальчишки и поднимает его на руки, как невесту, осторожно вынося его из комнаты и неся дальше обратно по коридору в спальню Питера. Питер тихо вздыхает, когда Баки укладывает его, но не издает больше ни звука или другого признака пробуждения, поэтому он натягивает одеяло на его маленькое тело и подтыкает его, опускаясь на колени рядом с кроватью и убирая волосы с его глаз. Питер плотнее сворачивается на боку, устраиваясь на подушке, и Баки улыбается и быстро целует его в висок. Его голова переполнена мыслями о том, как сильно он любит этого ребенка, и обо всем хорошем и плохом, что сопутствует этому, такому как радость и страх. Наконец, он встает, в последний раз нежно погладив Питера по голове, прежде чем повернуться, чтобы уйти, и останавливается при виде Стива, стоящего в дверях и наблюдающего за ним с нечитаемым выражением лица. Баки смотрит в ответ, пытаясь понять выражение лица Стива и тот факт, что тому удалось незаметно приблизиться к нему, но затем Стив молча кивает головой на коридор, уходя, жестом приглашая Баки следовать за собой.