2. Флирт со зверем

«Желание… Черт! Я не знаю чего я хочу… Я не знаю, что попросить у него, если выиграю спор… Если задуматься… Мне всегда очень сложно определиться со своими желаниями. И еще сложнее понять, чего мне хочется получить от Моринаги…» - Соичи задумчиво смотрел в окно, расслабленно выдыхая из ноздрей и рта сизый дым, вновь с упоением затягиваясь и бесцельно наблюдая за тлеющим кончиком сигареты в голубоватом полумраке комнаты. Днем они с Моринагой собрали вещи и отправились в Токио. Ведь именно там находился именитый ресторан, в который имениннику подарил приглашение Ямагучи. Добравшись до столицы Японии к четырем часам, парни подыскали гостиницу, что оказалась довольно опрятной, уютной и в то же время не била по карману. Заселившись в номер, распределили роли: Соичи пожелал остаться, чтобы разобрать вещи, а Моринага, заказав любимому бокал спиртного и легкий ужин, отправился отыскивать именитый ресторан, а также узнавать, какими маршрутами туда можно добраться. Довольно быстро справившись с разбором сумок, и в глубокой задумчивости, сопровождающейся долгожданным одиночеством, прикончив ужин, Соичи решил поразмыслить над условиями утреннего пари. Он так и не определился с желанием, которое должен был исполнить Тецухиро в случае проигрыша. Нет, не так… В случае неизбежного проигрыша! Но с этим ему было сложнее, чем Моринаге… Тот, как назло, всегда знал, чего хочет, а самое главное, к желаемому стремился со свойственными, наверное, только ему находчивостью и упорством, добиваясь положительного результата всеми возможными способами, не всегда честными, но неизбежно действенными. Обычно без последствий не обходилось, но, похоже, Тецухиро принимал их, как наказания за добровольно допущенные грешки, вроде шантажа или насильственных поцелуев… Соичи все это немного раздражало, но, надо заметить, в какой-то степени он даже завидовал своему бывшему кохаю. Юноша часто задавался вопросом, как тот способен так четко и практически на ходу формулировать желания и ставить перед собой цели. Тацуми так не умел… Вообще, по своей натуре, несмотря на склочность характера и свойственный ему же тиранизм, он был личностью неуверенной, очень чувствительной и на удивление ранимой. Этот мягкий стержень, который он столь старательно скрывал от чужих глаз и который со столь же редкостным упорством стремился похоронить глубоко внутри, чтобы чувствовать себя более комфортно и неуязвимо, этот самый стержень порой и не давал ему определиться с тем, чего ему хочется. Первым человеком, который так бессовестно разломил ледяную корку его сердца, безжалостно обнажая нежное нутро, и был Моринага, «первопроходец», увидевший настоящую сущность светловолосого тирана, мучимый за это самим Соичи, который и сам-то не хотел признавать свое истинное лицо, не говоря уж о том, чтобы позволить увидеть его посторонним. Но… Наверное, он и принял Тецухиро именно потому, что тот раскрыл ему глаза на эту страшную, поражающую правду, вдобавок, не стремясь продемонстрировать ее всему свету, как какое-то новейшее открытие, наоборот, парень закрыл разломленную брешь собой, не позволяя кому-то другому увидеть подлинное обличие Соичиро, храня его для себя и для самого обладателя. И пусть это и было немного эгоистично со стороны брюнета… Соичи все-равно принял Моринагу. Потому что осознал: пока этот человек будет рядом, даже зная, что внутри него живет хрупкое, уязвимое создание, ничего плохого никогда, и ни под каким предлогом произойти не может… Моринага надежен, он, конечно, будет подкрадываться сзади, без спроса забираться в постель, беззлобно покалывать насмешками, давить на жалость, и украдкой целовать по ночам… Но! Никто и никогда не узнает ни об этом, ни о том, что сам Соичи до дрожи в коленях боялся признавать… А значит… А значит с этим можно жить, с этой действительностью можно мириться. Ведь все останется между ними, только между ними двоими… Мысль оборвалась. Блондин вздохнул и попытался понять, что обычно доставляет ему удовольствие… Надо лишь четко и последовательно сформулировать перечень… Так… Чтение, работа, алкоголь, доза никотина в легких, стряпня Тецухиро, секс… С-стоп… Секс? Все верно… И это тоже… Соичи невольно вздрогнул и густо покраснел. Но сегодня он поклялся себе, что будет честен с самим собой. Поэтому ночи любви в объятиях Моринаги также попали в список того, что нравилось блондину. Но, к сожалению, дальше заветный перечень продолжаться отказывался. Напряженные думы все время, случайно, ненароком, возвращались к пикантным воспоминаниям постельных сцен. В голове мелькали навязчивые образы обнаженного Моринаги, нависающего над его телом, взмокшего и возбужденного, целующего его лицо, грудь, плечи и торс, потом растрепанная темная макушка меж его широко раздвинутых ног, горячие длинные пальцы на бедрах, скользящий по члену язык… Тацуми стыдливо зажмурился и тряхнул головой, волосы встали дыбом. В этот момент всем своим видом блондин напоминал растерявшуюся Медузу Горгону. Он закрыл глаза и попытался снова сосредоточиться… Поток мыслей, послушно сменил свое русло, но вопреки ожиданиям лучше не стало. В сознании всплыли очертания окинавского побережья и стройная загорелая фигура стоящего по пояс в сверкающей морской воде Моринаги, затем, тот же улыбающийся светлый образ, только уже сидящий на кровати и сжимающий в руке два пластмассовых белых кубика… Да, те самые кости, что заставляли Соичи делать всякие развратности и пошлости с распластанным на атласных простынях Тецухиро. Стоило Тацуми вспомнить ту ночь, как скулы заполыхали алым румянцем, в груди заклокотало праведное возмущение, а пальцы замерзли и онемели. Тлеющая сигарета, плюнула пеплом и скользнула вниз, с приглушенным шипением приземляясь на скользкий паркет. Лицо Моринаги в ту грозовую ночь, его движения, сладкие стоны и хрипловатые вскрики удовольствия, все это казалось какой-то безумной фантазией, плодом больного воображения, очередным жутким сном, и блондин никак не хотел мириться с тем, что это происходило на самом деле. Соичи присел на корточки, да так стремительно, что на мгновение ему показалось, будто кто-то полоснул по ослабшим ногам бензопилой. Трясущейся рукой он сгреб в ладонь обугленный окурок и с превеликим трудом поднявшись, швырнул его в открытое настежь окно. Город погружался в туманные сумерки, вдоль дорог зажглись фонари, многочисленные вывески кафе, ресторанов и клубов нервно замигали, то ярко вспыхивая, то вновь погасая. Похолодало. Небо стало насыщенного синего цвета и лишь светлая, еще розовеющая полоска горизонта где-то вдали, как бы напоминала о том, что солнце только что завершило небесный обход над Японией, для того чтобы где-то в другом конце света начался новый день. Соичи невольно взглянул в сторону придорожного тротуара. Взгляд юноши остановился на небольшой фигурке, размеренно шагающей по асфальту. И хоть зрение у аспиранта было – дрянь, а в надвигающемся вечернем полумраке он откровенно чувствовал себя кротом, этого человека он узнал бы с любого расстояния и при любом освещении. Такая походка, такие размеренные жесты, идеальная, даже слегка горделивая, вопреки особенностям характера осанка, все это могло принадлежать лишь одному человеку. Блондин отвернулся от окна и на подкашивающихся ногах прошаркал в сторону журнального столика, обессиленно рухнул в кресло, откинулся на пухлую кожаную спинку сиденья и устало прикрыл глаза… «Да… Гипотетически… Я не могу отрицать то, что это совсем не доставило мне удовольствия… Это было… Приятно. И даже… Совсем безболезненно… Поэтому…» Но продолжить не получалось и только где-то в глубине подсознания всплывал навязчивый вопрос: «Соичи, а хочешь ли ты испытать это еще раз?» Но аспирант противился, он не хотел решать эту дилемму, даже если поклялся быть с собой честным. Однако мысли, разум и даже тело… Все это сейчас ополчилось против него, создавая внутри кошмарное, до жути мучительное моральное давление, ломая хрупкую систему консервативных стереотипов и принципов, до этого так любовно лелеянную и оберегаемую своим создателем. Ногти яростно вонзились в ладони… Тацуми резко тряхнул кистями и впился двумя пальцами в виски, зажмурившись, и медленно раскачиваясь взад-вперед. - Да! Да! Да! Черт возьми! Да!!! – не выдержав, заорал Соичиро, вымотанный внутренним нажимом и «треклятыми воспоминаниями», вскакивая с кресла и с совершенно безумным выражением лица упираясь взглядом в одну точку. - Семпай! Чего вы там шумите? Я вернулся, все выяснил… Вот маршруты. Это не так уж и далеко на самом деле… - миролюбиво сообщили с порога, делая паузы и сопровождая реплику сосредоточенной возней. Соичи вздрогнул. Несколько раз моргнув, он, как ни в чем не бывало, развернулся к источнику голоса. - Ну… Давай сюда результаты твоих поисков. - Держите, - Моринага протянул парню вчетверо сложенный листок, - Там все подробно. Сам ресторан расположен в Гиндзе*. Добираться туда не сложно, а в ночное время суток, с этим точно не будет проблем, - парень счастливо улыбался, явно довольный проделанной работой. - Угум, - промычали ему в ответ. Повисла небольшая пауза. Аспирант внимательно изучал аккуратно выведенные на листке иероглифы, а Тецухиро стоял рядом, ожидая, когда блондин вынесет свой вердикт. Но тут что-то изменилось в лице Моринаги, губы брюнета насмешливо изогнулись, и он, передернув плечами, сделал пару шагов навстречу любимому. - Семпай… Я все хочу спросить… Вы… Уже определились со своим желанием? Тацуми тряхнуло. Дыхание тут же сбилось, будто он пробежал стометровку, а глаза забегали по сторонам, избегая смотреть в заинтересованное лицо, стоящего напротив юноши. Соичи попытался скрыть свое волнение и накатывающую волну внутренней паники, но от проницательного взгляда Тецухиро это не укрылось. - Семпай? Что-то не так? - Все в порядке! – выпалил аспирант, - Что сейчас вообще может быть не так?! Волнение быстро сменилось раздражением, затем гневом. - А? Нууу… Просто… Вы вдруг содрогнулись и… У вас колени дрожат. Вы чего-то боитесь? Скажите честно, мне вы можете сказать… – прохладные пальцы Моринаги поймали ускользающие кисти и крепко сжали тонкие запястья, зеленые глаза преданно заглянули в бледное взволнованное лицо, мягкие теплые губы чувственно прижались к дрожащим и холодным, словно лед. Тацуми не вырывался. У него не было на это сил, он пытался набраться смелости, пытался совладать с собой. Старался поставить желание во главу угла, отметая все предлоги и предрассудки и, наконец, ответить. Сказать ему… Сказать то, что хотел и на что, казалось бы, уже решился… Поясница взмокла, рубашка прилипла к коже и почему-то стало холодно. Брюнет разорвал поцелуй, но не отстранился. Их взгляды встретились. Соичи ощутил биение чужого сердца у себя на груди и в этот же миг услышал, будто со стороны, свой дрожащий шепот… - Отдайся мне… Пожалуйста… Я хочу этого… __________________________________________________________________________ Гиндза* - самый престижный район Токио.