***
Тот ужасный бой с Чонгом Баданг вспоминал по рассказам Минситтара. Когда король выбежал, он увидел, что солариец держит дракона за пасть, не давая ей захлопнуться. Чонг вился и бился о землю своим длинным телом, которое обхватили широкие руки Гатоткачи. Тогда Минситтар подбежал на подмогу, иначе бы зверь вырвался. С острым обломком своего копья и щитом он бил в глаза твари и оглушал ударами по голове. Бой закончился тем, что Гатоткача схватил Чонга у основания головы, а Баданг, собрав оставшиеся силы и продолжая держать пасть, свернул массивную голову дракона так, что она прокрутилась четыре раза по позвоночнику как флюгер, оглушая поле брани глухим хрустом костей. Все трое выбились из сил и их пришлось тащить за стены города. Минситтар опёрся на одного своего подданного, Баданга подхватили двое, а чтоб унести огромного Гатота, пришлось потеть четырём здоровякам из золотой гвардии. Пираты продолжали сидеть на своих кораблях, почти не шумя. Как только дракон был повержен, по суднам прошелся ропот, который перерос в крики ликования. Корсары вновь спустились на берег и подбирались к городу. В десяти метрах от разрушенной стены они остановились и взвыли радостными воплями, крича разные слова на перебой. Вся береговая линия этого тёплого места сильно похолодела, а вода покрылась ледяной коркой. С юга из водной глубины вырвался гулкий рокот и приглушённый скрежет металла. Вода вышла из берегов вместе с образовавшимися льдинами. Из этого шума можно был различить только одно слово: «Атлас», которое вопили нападающие.***
Покрытая толстым льдом вода фонтаном брызнула в небо, когда нечто огромное разломало лёд. Это была серая исполинская голова с прямоугольными глазами, которая перекрывала собой Луну. Голова крепилась к туловищу, по размерам как сам Махар-Пур или даже больше. В центре тела светилось ядро, будто Ночное светило украли с неба и прикрепили в этого великана. Тоннами лилась с него вода, когда Атлас закончил подниматься на поверхность. Он стоял по (если это можно так назвать) пояс в воде за сотни метров от берега. Все его тело источало замогильный холод. Лапу и Дивья смотрели на глубинного исполина с животным ужасом. Их кости тряслись не только от холода, но и от страха. Девушка проронила пару слёз, но они моментально застыли на её щеках. Лапу не с пускал с Атласа глаз, мысли его роились в голове, не давая здраво рассудить план дальнейших действий. Этого гиганта было видно и из Махар-Пура. Стоявшие на защите воины завидовали мёртвым и укрытым в подземельях, ведь они не испытывали столь дикого ужаса, как сейчас золотые стражи. У Баданга и Гатоткачи не хватало сил даже удивиться, они смотрели сквозь размытую дымку, полу прикрыв глаза. Минситтар, отчаявшись, опустил голову и упал на колени. - Это смерть… - шептал он, - Городу конец! Мы больше ничего не можем сделать! Нас спасет только чудо… Город охвачен паникой, а пираты визжали от предвкушения грандиозной разрухи желто-каменного замка. Атлас неумолимо приближался к черному полотну из кораблей, нагоняя волны. Сознание Баданга было таким же, как и у Лапу, Гатоткачи и Минситтара – притупленное. Среди неразборчивых звуков, как луч света в грозу, протиснулась мелодия. - Что это? – спросил себя Баданг. – Кто может петь, в таком кошмаре?... Но мелодия стала только ярче и красивее. Её протяжный серебряный тон красили звенящие слова, которые никто не мог понять. Песня разгоняла туман в голове, насыщала тело силой, а сердце храбростью. Голос стал яснее и Баданг с Лапу узнали его. - Это Кадита! – встав на ноги, сказал Минситтару и Гатоту Баданг. – Кадита с нами, это её голос! – Неконтролируемо на его лице всплыла улыбка. Гатот слушал с изумлением и восторгом в глазах. Минситтар тоже окунулся в глубь переливчатых мелодий. Лапу, к которому прижалась Дивья от стужи, тоже узнал знакомый голос. Страх его переменился лёгким волнением. Атлас встал, вертя громадной головой. Песня очаровала и его. Ноги Баданга окрепли, и он сказал Минситтару: - Я пойду к своему другу, он сейчас ближе всех к опасности. И кто, если не я должен стоять с ним перед угрозой смерти? Минситтар недолго подумал и ответил: - Ты сильный воин, и я верю, что ты вернешься к нам с победой, хотя и не знаю как. Иди, пусть тебе поможет песнь Кадиты. Вам обоим поможет. - От меня толку мало на воде. – Вмешался прежний громовой бас Гатоткачи. – Я помогу отбить стены города, а ты иди, дружище, OM TELLOLET OM! На этих словах в сопровождении любимого голоса Кадиты, как Баданг только мог, побежал на Юг, к Лапу-Лапу. Уже у самых южных стен вразрез с мелодичным переливанием женского голоса послышался взрыв. Правое плечо Атласа вспыхнуло жёлтым огнём и скрылось за дымом. Еще взрыв, теперь со свистом скрылся за коричневой пеленой левый глаз исполина. Атлас продолжал покрываться взрывами по всему телу. Было ясно, что по нему стреляли с Севера. Но кто? Таких пушек не было у Минситтара, а если и были, то все у западных стен, но и они не давали такой мощи. Минситтар воспрял духом. - А вот и он… - сказал про себя золотой король и обратился к своим солдатам радостным криком. – Ли Сун-Син пришёл на помощь! Воины единогласно взревели ударами щитов и криками счастья: - Ли Сун-Син, Ли Сун-Син! На горизонте среди черного полотна показался образ черепашьего панциря. Из его спины ежесекундно вырывались вспышки, летевшие и без промаха разившие гигантского врага. Со временем черепаха превратилась в неведомых размеров корабль, рассекавший черные корабли и ледяную кору воды. Сотни вёсел торчали из его бортов, а сзади вертелось колесо, заставляющее черепахоподобный корабль плыть с неимоверной скоростью. На палубах вокруг панциря, усеянного огромными пушками, роился бесчисленный экипаж. На его носу стояла одинокая фигура в широкополой шляпе, длинным мечом за спиной и, усыпанным шипами и пластинами брони, луком. Это был черепаший корабль Ли Сун-Сина, верх работы корабельщиков, с его адмиралом на борту. А сзади от флагмана не отставали парусники.