"Жги, Артурка, Бога нет!"

Артур перекрестился, глубоко вздохнул и вошёл в исповедальню. Ойкнул, выскочил и бросился в отделение для священника. Перепутал. Падре сказал, что сегодня прихожан почти нет и если хоть кто-то решит исповедаться, то это будет настоящая удача и, не слушая возражения своего юного коллеги, отправил его на передовую. Раздались шаги, Артур нервно стиснул в руках стаканчик кофе из ближайшего Старбакса и удивленно заглянул внутрь. «Что ж такое! В исповедальню нельзя заносить еду, но.но…» Раздался шорох отодвигаемой шторки и приятный мужской голос полушепотом произнес: — Святой отец, я согрешил. — Продолжайте! — пискнул Артур, пытаясь аккуратно поставить стаканчик в уголок кабинки. — Я. Никогда не исповедался… — Ну, это ещё не грех! — жизнерадостно отозвался Артур откуда-то снизу, — вот если бы вы человека там убили, или возлюбили жену ближнего своего…- он замялся и смущенно спросил: — не убили же? А то неудобно как-то получится. Из-за перегородки раздался смешок. — Нет, не убил, но был близок. — О, вы молодец, что держитесь! — ободряюще воскликнул Артур, мысленно ругая Падре, который оставил его один на один с прихожанами. — Ну да. Так я расскажу? — в голосе посетителя послышалась ирония. — А вы ещё не?.. То есть, молчу-молчу! — Артур, наконец, выпрямился и уселся на колченогую табуретку. — Я украл кое-что. — Что-то серьёзное? — полюбопытствовал Артур. — Четыре мясные тефтельки. С подливой. Был вечером на столовской кухне, сложил их в контейнер и тайно вынес. И вот, с утра к вам. — Тефтельки… — мечтательно протянул Артур. В животе заурчало. — Вы были голодны, э. Сын мой? Бог простит, я уверен! — Я не для себя. Для друга. — О, так это даже похвально! Ну, то есть, воровать грех, конечно, но если ради благого дела… — Артур задумчиво замолчал, потом решительного произнес: — Встаньте на колени! — Э… Что? — Просто встань на колени. Сегодня грехи отпускаю я, ты прощен и этот запах… Тефтельки до сих пор у вас?! — пораженно вскричал Артур, вскакивая с табуретки. Полы его одежд задели стаканчик из Старбакса, еще не остывший кофе залил праздничную фиолетовую ткань. — Вот блин! — Артур выскочил из исповедальни и принялся тщетно стряхивать ароматные капли. Из второго отделения, посмеиваясь, вышел Саурон. — Я сразу понял, что это ты-ы!.. — нервно пробормотал Артур, поглядывая на друга. — Ага, по запаху тефтелек догадался, — фыркнул Рыжий, — чего там у тебя? — Падре убьет, если увидит, что я испортил облачение! — Где у вас тут вода? — В крестильной купели? Падре убьет, если. — Раз он убьет тебя в любом случае… — Саурон пожал плечами и потащил упирающегося друга застирывать одежду. Когда через полчаса Падре вернулся, он застал Артура вместе с Сауроном, мокрых и довольных, на ступенях, ведущих в церковь. Юноши доедали последнюю тефтельку — разделили напополам — и о чем-то смеялись. — Всё хорошо? — ласково улыбнулся мужчина. — Исповедь прошла бесподобно, Падре, — отозвался Саурон, пристально разглядывая священника. Падре кивнул, взъерошил волосы Артуру и вошёл внутрь. Он не одобрял дружбу с Сауроном, но… Пока Артур послушно исповедуется — почему бы нет.